Такая круглая дата — полтысячелетия — стала предлогом для празднования с большим размахом. В экспозицию вошли рисунки, живописные полотна, бронзовая скульптура, книги и инструменты из коллекций 80 музеев, библиотек и архивов со всего мира. Организаторы выставки, вичентийский Центр изучения архитектуры Андреа Палладио и британские Академия художеств и Институт архитекторов поставили девизом выставки фразу о сыне каменщика, ставшем самым знаменитым зодчим в мире, веря в то, что архитектура может изменить мир к лучшему. Несмотря на некоторый популизм этого заявления, нельзя не признать, что оно сразу перекидывает мостик между 16 веком и нашим временем — с идеями о социальной ответственности архитектора и возможностью искоренить несправедливость общественного устройства, доставшимися нам в наследство от мастеров модернизма первой половины 20 века. И прочитав этот лозунг в прекрасном дворе Палаццо Барбаран да Порто, прежде чем войти в залы экспозиции, посетитель не может не взглянуть на фигуру Палладио заново – уже не просто как на застывший образ гения, указавшего потомкам новый путь в архитектуре, но как на живого мастера, находившегося в процессе поиска, полного страстных предпочтений, идей и интересов.

Не меньшее впечатление производит новый визуальный образ Андреа Палладио: благодаря усилиям историка искусства Лионелло Пуппи неизвестный с копенгагенского портрета кисти Эль Греко теперь идентифицирован как Палладио (эту теорию подтверждают источники, сообщающие о дружбе между художником и архитектором, завязавшейся в Риме в 1570-х годах). Это замечательное полотно, значительно превосходящее по своим художественным качествам единственный документально подтвержденный портрет зодчего кисти его друга Джамбаттиста Маганцы, заняло на выставке почетное место в особом зале.

Живопись, в целом, играет в концепции экспозиции значительную роль: заказчики, покровители и конкуренты Палладио показаны нам на портретах работы Тинторетто, Веронезе, Тициана, а ведуты Каналетто, выполненные для британских коллекционеров, демонстрируют воплощенные и нереализованные проекты архитектора для Венеции.

Метод работы мастера над проектом, его взаимодействие с памятниками античности показаны через 80 его рисунков, большинство из которых впервые вернулось в Италию из Англии с начала 17 века, когда их приобрел у Винченцо Скамоцци Иниго Джонс (карандашный портрет которого работы Антониса ван Дейка тоже включен в экспозицию), и некоторые из них выставляются впервые. Вопрос об «освоении» Палладио классических сооружений и использовании их мотивов в своем творчестве хорошо изучен, но кураторы выставки расположили рисунки с натуры и наброски проектов по хронологическому принципу, в рамках рассказа о жизненном пути архитектора, в связи с сообщениями о его поездках в Рим или Палестрину, что, опять-таки, оживляет сухой исследовательский анализ. О независимой от их смысла и значения красоте этих листов не стоит даже упоминать.

Но самым ярким элементом выставки стали более 30 деревянных моделей построек Андреа Палладио, выполненных специально к его юбилею. Эти крупные макеты служат как точки притяжения внимания в каждом зале, заставляя заново поражаться — благодаря новому масштабу и точке зрения — совершенству форм творений архитектора.

Отдельный раздел посвящен повседневным профессиональным занятиям Палладио: там показаны чертежные инструменты 16 века, реконструкция строительного крана того времени, амбарные книги с указанием расходов на строительство Палаццо Кьерикати и т. п. К другой, не самой очевидной части выставки можно отнести экспонаты, посвященные книгоиздательской деятельности мастера — причем речь идет не только о его «Четырех книгах об архитектуре», но и о военной истории античности — «Записках» Цезаря и «Истории» Полибия, которые Палладио снабдил подробными схемами расположения войск в битвах; представлен даже макет второго труда с собственноручными исправлениями зодчего.

Завершающий зал экспозиции посвящен неоднозначным отношениям Палладио и палладианства. Кураторы отказались от соединения творчества мастера и его последователей в цельное понятие, но и предостерегли от их полного разграничения; среди тех, для которых Андреа Палладио стал «вечным современником», главное место заняли работавшие в Британии и России архитекторы: Иниго Джонс, Лорд Берлингтон, Джакомо Кваренги, Чарльз Камерон и Николай Львов. В то же время, этот список можно было бы продолжить вплоть до наших дней, причем не обязательно он состоял бы исключительно из «классицистов» или «традиционалистов»: чтобы быть «современником» Палладио, надо стремиться заново воспринять привычный язык архитектурных форм и изменить его, согласно своему восприятию красоты как основополагающего принципа. При этом не обязательно нужно подстраиваться под свою эпоху — вокруг «спокойного величия» творений Палладио зарождалось барокко — необходимо лишь сверяться с неким «внутренним компасом» гармонии. Созданные с такими устремлениями постройки перейдут границы времени и станут вечно актуальными: как Вилла Ротонда или Театро Олимпико, говорящие с нами на ясном языке, несмотря на прошедшие столетия.

Выставка «Палладио. 500 лет» продлится до 6 января 2009. С 31 января по 13 апреля 2009 она будет показана в Королевской Академии художеств в Лондоне.