|
Размещено на портале Архи.ру (www.archi.ru) |
|
| 06.07.2021 | |
|
Памяти Евгении Кириченко |
|
|
Ушла из жизни Евгения Ивановна Кириченко, человек, открывший нам ценность русской архитектуры модерна и эклектики, увлеченный и продуктивный исследователь, умный и жизнерадостный собеседник. Светлая память. Евгения Ивановна Кириченко (05.01.1930–01.07.2021) – доктор наук, автор многих книг, известна прежде всего как первый серьезный исследователь русской архитектуры модерна и так называемой «эклектики», историзма – направлений, которые до нее считались не слишком достойными внимания историка искусства. Наверное, можно сказать, что Кириченко открыла нам модерн и историзм, как Хан-Магомедов открыл архитектуру авангарда. Евгения Ивановна была очень увлеченным, трудоспособным историком архитектуры, активным и жизнерадостным человеком, примером для многих.  Евгения Ивановна КириченкоФотография Андрея ЧекмареваС биографией Евгении Ивановны можно познакомиться на , а мы, с разрешения автора, перепечатываем рассказ Андрея Чекмарева о ней, в facebook в сообществе «Закрома Родины»: «Сегодня в Москве прощались с Евгенией Ивановной Кириченко (1931-2021). Академик, доктор искусствоведения, крупнейшая исследовательница архитектуры эклектики и модерна, один из столпов науки, пример ученого с большой буквы, образец преданного служения своему делу... Все это так, верные и правильные слова для некролога. Для тех, кто не очень в теме, перечислю лишь самые важные заслуги. В далекие 1970-е, когда модерн вокруг ругали и клеймили почем зря, она первая написала о нем как о большом и достойном внимания стиле. Первая открыла Шехтеля как крупного архитектора, написав о нем первую книгу (потом уже и не одну). Она много еще чего сделала первая. На ее счету большие труды по русскому градостроительству, по теоретическим вопросам архитектуры 19 века, по ансамблям и памятникам усадеб, храмам, по таким значительным архитекторам как Михаил Быковский и Василий Косяков. Была еще отличная ранняя книга по искусству Латинской Америки, первая на русском языке про все это.  Некоторые книги Е.И. КириченкоЯсный и глубокий ум, предельно серьезный подход, широкая эрудиция, каждодневная работа, постоянное напряжение мысли, строгость и требовательность к себе и другим. Это все тоже о ней. И недоступное многим ныне живущим внутреннее понимание значимости своей профессии и уверенность в нужности всего того, что ты делаешь... Она была как камертон, ведь пока живут, думают и пишут такие как она, наша сфера как бы по умолчанию остается и важной, и нужной. Такие как Кириченко задают уровень дискурса и внушают к себе и к своему делу уважение. Задавали…, их все меньше, почти уже нет… Теперь и ее нет. И вроде бы все закономерно, в январе был 90-летний юбилей, никто ж не вечен, но почему-то думалось, что Кириченко как была всегда, так долго еще и будет. Может так бы и случилось, если бы не эта нынешняя чума… Для большинства читателей ее книг можно бы ограничиться написанным выше. Но у меня были свои почти четверть века общения с Евгенией Ивановной. Не частого, но временами и периодами довольно плотного. Мы многие годы соприкасались в одном институте теории и истории архитектуры и градостроительства (НИИТИАГ), пересекались на Ученых советах и заседаниях отдела. Но не там было главное общение, а в наших поездках по России, Украине, Белоруссии. Евгения Ивановна была их активным участником с самого начала, с 2000 года. И вот за всеми этими эпитетами про столп науки и великого исследователя я лично видел и вижу сильную женщину с очень непростой судьбой, с потрясающей волей, харизмой, с неиссякаемым оптимизмом, когда многое она делала вопреки обстоятельствам – старости, болезням, своим и чужим слабостям. Она могла тихо, но резко чего-то не принимать. Тихо, но уверенно кому-то отказать. Деликатно, но твердо кого-то осадить. Внутри был стержень, которому можно только позавидовать. Она не была простой (умные люди всегда сложны), но могла быть очень простой и доступной в общении, когда доверяла и открывалась. Мы вместе много где побывали, многое видели, обсуждали, шутили, смеялись, пили вино, перелезали через забор, нервничали, раздражались, даже порой обижались и снова радовались, шутили, смеялись... Евгения Ивановна обладала отличным чувством юмора, говорила, что она «старушка егозливая», вспоминала как до этого бывала в том или ином пункте «когда вы еще не родились и не планировались», отмахивалась, когда начальство из другого ее института, где она работала, вытаскивало ее на какие-то официальные мероприятия – «Может, я не смогу придти. Почему не сможете? Почему-почему, может в гробу буду лежать в белых тапочках»…Когда однажды с верхней полки в автобусе упала упаковка научных сборников коллеги, с которой она временами была в сложных отношениях, Евгения Ивановна тихо произнесла, что «ваш сборник когда-нибудь меня убьет». Неподражаемый звук ее смеха я не забуду никогда, слишком часто он был слышен в нашем автобусе. Вспоминала о многом – о военном детстве, о том, как аспиранткой ездила по памятникам в кузове полуторки, как жили в домах колхозников, как вообще все было по-другому. Это уже почти невозможная теперь судьба, когда жизнь вся была посвящена науке, архитектуре, искусству. И при этом, из военного детства ею была вынесена очень трезвая и объективная оценка реальности, без иллюзий. Помню, в 2002 году мы вместе смотрели фотовыставку Общества изучения русской усадьбы, там было много довоенной съемки погибших потом усадеб. Я что-то тогда сказал на тему, что и в войне можно было бы бережливее относиться к наследию, на что она ответила: «Андрюша, вы поймите, вокруг был такой ад, столько горя и смерти, что последнее о чем думали, это сохранить или не сохранить какие-то старые здания, да хоть бы они все тогда погибли, это было совсем не важно». Именно в поездках, в неформальном общении она смогла многому научить, хотя никогда не считала себя педагогом, избегала публичности, всяких трибун и выступлений. Теперь уже услышанное когда-то от нее стало правилом. Хотя бы то, что всегда и везде «любой памятник нужно обойти». Спасибо Вам, Евгения Ивановна, за все! Светлая Вам память!» Андрей Чекмарев
|
|