Тему XI Архитектурной биеннале куратор Аарон Бецки сформулировал так: «Там. Архитектура помимо здания» (Out There. Architecture beyond building). Что интересного в русской архитектуре помимо архитектуры?

20 лет назад можно было бы ответить: всё. Интересным у нас было все, только не архитектура. Помимо того что архитекторы прекрасно пели, рисовали и писали стихи, они еще и производили множество концептуальных проектов. Что же касается реальных зданий, то в большинстве они соответствовали слогану Бецки в точности наоборот — «Здания помимо архитектуры».

Однако сегодня ситуация изменилась. 15 лет устойчивого строительного бума создали новую архитектуру. Можно спорить о том, получила ли Россия за 20 лет своего постсоветского существования принципиально новое искусство, новую литературу, новую музыку. Нет никаких сомнений в том, что она получила новую архитектуру.

Что, однако ж, осталось в этой архитектуре помимо зданий? По сравнению с советскими временами концептуальное проектирование в России исчезло. У нас также исчез вкус к архитектурной теории. Экологическая урбанистика, новая социальность, архитектура эпохи виртуальной реальности, даже арт-архитектура малоактуальны для русского архитектурного контекста 90-х и 2000-х гг. Мы знаем об этих идеях, но они не увлекают, поскольку лишены прагматического интереса. Мы строим, оставляя интеллектуальные спекуляции тем, у кого, увы, строительного бума нет.

Процветание радует. Но вопрос, поставленный Бецки: а что у вас помимо зданий? — рождает тревогу, что чего-то не хватает. Вероятно, в порождении этого чувства и есть смысл таких акций, как биеннале.

Нет, а действительно, неужели у нас больше нет концепций? Где теперь живут идеи нашей архитектуры? «Здания заменяют землю, и в этом состоит первоначальный грех архитектуры. Здание порождает что-то новое, но это не происходит в вакууме. То, что когда-то было свободной землей, заполненной солнцем и воздухом, ограниченной лишь горизонтом, превращается в здание. Искусственно созданное человеком вытесняет рожденное природой. Объем здания загораживает воздух, солнце и виды вокруг. Память существования первоначального места стирается...» — пишет Аарон Бецки во вступлении к книге «Архитектура помимо зданий». Речь идет о сложных фантомах ландшафта, в котором еще ничего не построено, но само место наполнено какими-то смысло-образами, достаточно трагическими и противоречивыми. Они предшествуют архитектуре, их трудно уловить.

На XI Архитектурной биеннале мы представляем уникального мастера русского лэнд-арта — Николая Полисского. Это художник, который осуществил поразительный поворот в нашем искусстве. Он соединил концептуализм с народными промыслами, так что сегодня в роли акционистов-абсурдистов у него выступают крестьяне, жители деревни Никола-Ленивец. Он соединил традиционную тему консервативной линии русской интеллигенции — уход в деревню, к природе, подальше от соблазнов города — с логикой авангардистского перформанса и концептуализма.

Принципиально, что все это произошло на почве архитектурной утопии. Зиккурат из сена, Эйфелева башня из лозы, романский замок из дров — это достраивание деревенской жизни до полноты всемирного Бытия, и именно так и проектируется космос деревни Никола-Ленивец. Ландшафт вокруг кажется наполненным неоформленными мечтами, которые парят себе на лугу у речки, на горушке, в овраге, в поле. Русское утопическое сознание сегодня временно живет помимо архитектуры — оно отправилось в деревню и расселилось в ландшафте.

Отчасти это и есть те мыслеобразы, которые предшествуют архитектуре и о которых говорит Бецки. Но в его понимании архитектура рождается через грех насилия над ландшафтом. В случае с инсталляциями и перформансами Полисского речь идет об объектах наивно безгрешных. Это мечтания ландшафта о том, чтобы быть застроенным. Вероятно, такое утопическое сознание уместно для страны, переживающей строительный бум.

Кто воплощает эти мечты? Россия участвует в Венецианской архитектурной биеннале в 9 раз. В российском павильоне всегда показывалась концептуальная архитектура. Мы стеснялись того, что у нас реально строится, а пока стеснялись, в стране происходил строительный бум. Настало время показать реальную русскую архитектуру.

Но это не только выставка ведущих российских архитекторов за последние пятнадцать лет. Это попытка поставить диагноз происходящему. В чем определяющая черта сегодняшней российской практики? Пять лет назад западная архитектура для нас была источником идей, можно сказать — недостижимым идеалом. Сегодня в России присутствуют все звезды мировой архитектуры. Они выигрывают архитектурные конкурсы в Москве, Петербурге, Сочи, получают наиболее значимые архитектурные заказы. Для русских вчерашние кумиры превратились в сегодняшних конкурентов.

Мы застаем русскую архитектуру в переломный момент. Кто победит в этой конкуренции, пока неясно. Но ситуация интересна сама по себе. Никогда еще русские и западные архитекторы не сталкивались между собой за то, «как обустроить Россию». Каждая из звезд, русских и западных, представлена макетом. Макеты расставлены на шахматной доске. Основная экспозиция павильона — партия в шахматы между русскими и западными звездами над утопиями Николая Полисского. Время пошло…__

Григорий Ревзин, Павел Хорошилов