Размещено на портале Архи.ру (www.archi.ru)

19.12.2018

Мария Пантелеева и Саша Гутнова: «Сейчас не хватает идеализма НЭРа»

Мария Трошина

Говорим с кураторами выставки и образовательного проекта, посвященным НЭР, о специфике и актуальности явления.

Саша Гутнова и Мария Пантелеева на монтаже выставки в МУАР. Фото Тимофей Московкин
Саша Гутнова и Мария Пантелеева на монтаже выставки в МУАР. Фото Тимофей Московкин

Архи.ру: Проект «НЭР: История будущего» включает в себя не только выставку, но и фильм, книгу, научный симпозиум и цикл лекций. Как родилась идея столь масштабного проекта?

Мария Пантелеева: Идея проекта возникла в разных концах мира – в Париже и Нью-Йорке – где-то около трех лет назад. Каждый из нас пришел к ней по-разному. Я по образованию архитектор – закончила МАРХИ, а затем уехала в США, где в Принстонском университете защитила диссертацию, посвященную «Новому элементу расселения»– градостроительной концепции, родившейся в конце 1950-х – начале 1960-х в стенах Московского архитектурного института. Свою работу я начала писать шесть лет назад, и изначально она была посвящена советской экспериментальной архитектуре, но в процессе подготовки я увлеклась темой НЭР, и в результате целиком сосредоточилась на ней. В поисках материалов я узнала о существовании в Москве архивов НЭР в семье Алексея Гутнова, одного из основоположников этой теории, и связалась с его дочерью, Сашей Гутновой. После нашей встречи возникла идея выставки. К тому моменту, работая над диссертацией, я решила снять о НЭР фильм и получила для его производства грант от Graham Foundation. Я встречалась с участниками группы НЭР, а параллельно общалась со студентами МАРХИ, которые, как оказалось, ничего об этом явлении не знают, несмотря на то, что Илья Георгиевич Лежава – один из идеологов группы – был чрезвычайно популярным профессором института. Так мы поняли, что нужно делать не просто выставку, а именно образовательный проект, чтобы как можно больше людей узнало, что такое НЭР, идеи которого имели значение не только у себя на родине, но и за рубежом, и продолжают влиять на архитектуру.

Саша Гутнова: Для меня эта история и личная, и профессиональная. Я также училась МАРХИ, а затем во Франции закончила аспирантуру по специальности «Градостроительство».

По-настоящему творчество своего отца – Алексея Гутнова, одного из участников НЭР, я для себя открыла через много лет после его смерти: когда он ушел в середине 1980-х, мне было всего лишь 16. Несколько лет назад я начала разбирать семейные архивы и, взглянув на них уже глазами опытного архитектора, поняла, что НЭРовская история достойна воспоминания, изучения и представления молодому поколению. Особенно сегодня, когда мы начали трепетно относиться к материальному наследию советского модернизма, но зачастую забываем о наследии идейном, мыслительном, теоретическом, которое также надо беречь и охранять. Мы все меньше задаемся глобальными вопросами о будущем, потому что сильно заняты настоящим. В принципе любой архитектор занят созданием проекций будущего, а НЭР – яркий пример визионерства в архитектуре.

Фрагмент статьи в «Комсомольской правде», посвященная дипломному проекту НЭР. Из архивов Андрея Звездина
Фрагмент статьи в «Комсомольской правде», посвященная дипломному проекту НЭР. Из архивов Андрея Звездина


В публикациях в интернете есть несколько статей, посвященных НЭРу, в которых довольно пространно и сложно объясняется это явление. После их прочтения остается открытым вопрос, что же такое НЭР – градостроительная теория, отдельный проект, группа единомышленников? Как вы бы ответили на этот вопрос?

М.П: Собственно, идея провести выставку о НЭР переросла в такой масштабный проект именно потому, что мы сами искали ответ на этот вопрос. Участники НЭР называют его школой. Школой идей. И это действительно так, хотя многие архитекторы и не подозревают, что являются частью этой школы, находясь под ее влиянием через своих учителей. Можно, наверное, сказать, что это философская школа в архитектуре.

С.Г.: Я тоже не раз задавалась этим вопросом. Для определения НЭР я бы использовала слово «движение».

Во-первых, движение как некое направление и объединение: это было время и эпоха со своей атмосферой, люди мечтали о будущем и верили в него, и НЭР в этом смысле не стал исключением, он объединил людей, которые верили, что могут изменить мир.

Во-вторых, это движение как развитие. Особенно это понятно в контексте конца 1960-х. Когда началась эпоха «застоя», участники НЭР по-прежнему «двигали» теорию, мышление. Доказательством этого служит вся профессиональная жизнь Ильи Лежавы, работа Алексея Гутнова в отделе перспективных исследований Института Генплана Москвы. Удивительно, что это движение продолжается и сейчас, но уже по-другому. По-своему это делали и делают Александр Скокан в архитектурном бюро «Остоженка», Владимир Юдинцев, Станислав Садовский, Евгений Русаков, Сергей Телятников, Никита Кострикин и другие через преподавание в МАРХИ.

Павильон спецпроекта «НЭР: История будущего» на 23 Международной выставке архитектуры и дизайна «АРХ Москва», 2018 г.
Павильон спецпроекта «НЭР: История будущего» на 23 Международной выставке архитектуры и дизайна «АРХ Москва», 2018 г.


Можно ли в трех словах сформулировать основные принципы НЭР?

М.П. Первый – это гуманистическое видение города. В принципе, в послевоенное время гуманизм стал возвращаться в город повсеместно, мы наблюдаем это возрождение по всей Европе.

Важным в их теории также является уход от бесконечно растущего города – явления, которое мы уже давно наблюдаем в нашей действительности, и более равномерное распределение городов по территории, причем развития их как культурных центров. По мнению НЭРовцев культура должна принадлежать всем, а не только крупным центрам, таким как Москва или Санкт-Петербург.

С.Г.: Ключевым понятием в теории, конечно, является собственно НЭР – «Новый элемент расселения» – альтернатива расплывающемуся как клякса городу.

Во-вторых, мир будущего НЭР – это мир человека, а не мир машин: отсюда вынос транспортных коммуникаций, промышленности за пределы жилых зон. Главное в этом городе – качественное общение, пространство для которого вдохновенно проектируют архитекторы.

И третье, о чем нельзя забывать в связи с НЭРом: именно в многолетних разработках этой теории впервые появляется практически весь лексикон современного урбаниста, а именно такие термины как «каркас», «ткань», «клетка», «динамическая система», «устойчивая» и «неустойчивая пространственная система». И хотя сами НЭРовцы не претендуют на авторство и даже избегают этого, надо понимать, что за этим набором понятий стоят дискуссии и размышления реальных людей, которые его создали. Собственно именно этому посвящена одна из глав книги, которую мы будем представлять на выставке.
Саша Гутнова и Мария Пантелеева рассказывают Марии Трошиной о проекте «НЭР: История будущего». Фото Тимофей Московкин
Саша Гутнова и Мария Пантелеева рассказывают Марии Трошиной о проекте «НЭР: История будущего». Фото Тимофей Московкин


Что, по вашему мнению, было зерном, которое позволило идеям НЭРа так долго быть живыми и прорастать во все новых поколениях архитекторов?

М.П.: Я думаю, что это – общение между участниками группы, которые поддерживали связь между собой всю жизнь, и постоянный обмен идеями. Общение является и ключевой идеей теории НЭРа: участники группы считали, что город должен быть основан на общении, а не на системе функциональных элементов архитектуры.

С.Г.: Да, я согласна – это прежде всего, высококачественное профессиональное общение, любовь к своему делу, желание изменить к лучшему наш мир.

М.П.: Мне кажется важным, что они ощущали себя будущими жителями этого города, начиная со студенческого диплома, и во многом идеи НЭР отражают их собственные устремления, отношения друг с другом, человеческие и профессиональные, поэтому теория не останавливалась в своем развитии.
Обложка книги «НЭР. Город будущего», выпущенной при поддержке благотворительного фонда AVC Charity
Обложка книги «НЭР. Город будущего», выпущенной при поддержке благотворительного фонда AVC Charity


В 2008 году в МАРХИ прошла выставка, посвященная дипломному проекту «НЭР-Критово», и была организована встреча участников группы. Все с большой теплотой вспоминали Алексея Гутнова, к сожалению рано ушедшего, и говорили о нем как главном идеологе НЭРа…

М.П.: К сожалению, мне не довелось общаться с ним, но через архивы, благодаря Саше Гутновой и ее маме Алле Александровне, мне удалось приобщиться к его наследию и приблизиться к пониманию его личности. Конечно, он был «цементом» и центром группы. Для меня это человек-легенда и в какой-то степени мифическая фигура. Незадолго до выставки мы обнаружили самодельную книгу «Остров солнца», сделанную Алексеем еще в 9-летнем возрасте, где он еще очень наивно рисует идеальные города. Это неожиданное и удивительное открытие, которое мы также представим в экспозиции.

С.Г.: Когда отца не стало, конечно, я не могла оценить его значение. Для меня он в первую очередь был папой. Я долго откладывала момент, чтобы подступиться к его архивам, и для меня их открытие стало новым знакомством с ним.

Я очень благодарна Маше за ее интерес к этой истории и очень ценю ее взгляд – намного более объективный и научный, чем мой.

При всей личной составляющей НЭР интересен мне как пример коллективной работы. Ведь красота этой истории именно в совместном творчестве. Да, был Гутнов, который умел объединять вокруг себя людей, и я, хотя и была маленькая, ощущала какое-то удивительное качество общения вокруг себя, когда группа собиралась у нас.

Моторами и локомотивами были Гутнов и Лежава, они до последнего фанатично верили в то, что делали, но важен был каждый. Каждый внес свою лепту.

Илья Георгиевич как-то рассказал мне, что однажды они придумали, что если бы группа НЭР была птицей или человеком, то Гутнов был бы головой, Бабуров – сердцем, кто-то – крыльями, кто-то – руками. Каждый был бы частью целого, без которого невозможно существование. Это очень красивый образ, и я думаю, что талант отца и его заслуга – в умении видеть и собирать единомышленников, заражать их и увлекать.

Саша Гутнова и Мария Пантелеева. Фото Тимофей Московкин
Саша Гутнова и Мария Пантелеева. Фото Тимофей Московкин


Ваш проект – выставка, книга, фильм, научная конференция – это своеобразный памятник НЭРу. Значит ли это, что НЭР в том качестве, про которое вы говорили, закончился – «забронзовел» и перестал жить?

М.П.: Наоборот, нашим проектом мы хотим возродить интерес к идеям и творческому духу группы НЭР. То, что вы увидите на выставке – часть истории, и воплощать, воспроизводить это в жизни не имеет смысла, но история самого НЭРа не заканчивается.

С.Г.: Выставку и исследование архивов мы воспринимаем как толчок к новому. Мы хотели бы, чтобы те, кто побывали на выставке, прочитали о НЭРе и услышали голоса НЭРовцев, задумались о будущем. Хочется как-то разбудить дух визионерства и размышлений о том, как жить дальше. Именно поэтому у нас возникла идея проектно-теоретического семинара «Новая история будет», где соберутся молодые архитекторы, градостроители, теоретики архитектуры, социологи и географы, чтобы поговорить о том, как мы видим будущее городов, о том, как быть и жить не в перспективе 2022 года, а в перспективе более далекой.
Сейчас катастрофически не хватает какого-то идеализма и гуманизма в архитектуре, которые были присущи участникам НЭРа. Хочется верить, что наш проект послужит стимулом к возникновению нового видения будущего архитектуры и мечтаний.
беседовала: Мария Трошина