Размещено на портале Архи.ру (www.archi.ru)

31.08.2018

Евгений Асс: «Трудно быть в архитектуре человеком, и это единственное, чему мы можем и должны научить»

Ольга Балмашева

Основатель архитектурной школы МАРШ в преддверии конференции «Открытый город» рассказывает о том, почему критическое отношение – одно из обязательных условий любого творчества, в том числе и архитектурного, и что позволяет архитектуре оставаться культурной деятельностью, имеющей общечеловеческий смысл.

Евгений Асс, основатель школы МАРШ, руководитель магистратуры 2024 года
Евгений Асс, основатель школы МАРШ, руководитель магистратуры 2024 года
Евгений Асс, основатель архитектурной школы МАРШ. Фотография из личного архива

Сегодня мы говорим о том, как разные вузы подходят к воспитанию архитектора. Какими видите вы своих выпускников?

На знамени нашей школы написано, что мы воспитываем чувствительных, думающих и ответственных архитекторов. Что это значит?

Чувствительность означает способность архитектора увидеть и ощутить мир во всей его полноте и в деталях, непредвзято и с определённой этической позиции. Думающий – необходимое свойство любого гуманитария; это значит – быть личностью рефлексивной, размышляющей и критически оценивающей всё, что становится предметом внимания. Такая критическая позиция, увы, мало свойственна нашим коллегам сегодня. Но это – важные, ключевые процессы для архитекторов, тесно связанные с некоторым поэтическим осмыслением действительности. Архитектор должен мыслить не только в терминах экономики, социологии и политики, но в категориях поэзии, как эмоционально и эстетически ценного содержания окружающего мира. Именно такой рефлексивный тип архитектора, как мне кажется, сегодня чрезвычайно востребован – в нашей профессии необходимо постоянно переосмысливать то, что происходит в сегодняшнем мире – это и есть будущие проекты или проекты будущего.

Последние годы все темы моей студии начинаются со слова «переосмысление» – типологии, здания, материальности. Мы обращаемся к переосмыслению как актуальной действительности, так и фундаментальных основ архитектуры и человеческого бытия. Темой этого года, например, будет «Переосмысление гравитации».

Наконец, архитектор ответственный – это тот, кто на основании своих размышлений с полной ответственностью взаимодействует с окружающим миром. Понимаете, любая архитектурная реализация – это факт социальный, политический, но, прежде всего, культурный. И ответственность перед культурой, в широком смысле слова, для архитектора должна быть не менее значимой, чем перед отдельно взятым клиентом или группой.

А каким образом все это отражается в вашей программе? Ведь у вас, наверное, нет предмета «ответственность».

Вы правы, но наша программа устроена иначе, чем программа других вузов. У нас есть общая база, фундаментальное образование, но тематика проектирования каждый год разная. И, принимая ежегодный бриф – задание для студии – мы строим наши занятия, в том числе, с учетом всех перечисленных тезисов.

В первый год обучения, например, очень много внимания уделяется как раз чувствительности и внимательности, но, повторюсь, это не исключает серьезной программы, связанной с историей и теорией архитектуры, где с первого года студенты решают достаточно сложные задачи. Что касается ответственности, то это сквозная тема всего нашего образования.

Когда мы встречаемся с преподавателями других вузов, они, в общем-то, говорят о том же – как минимум, об ответственности. В чем отличие?

Может быть, в том, что мы немного по-разному понимаем ответственность. За что и перед кем отвечает архитектор? Мне представляется, что это – ключевой вопрос для профессии. За деньги заказчика? Перед будущим потребителем? Перед богом? Космосом? Историей? Эти меры ответственности и постановка себя в ту или иную конструкцию и определяют поведение архитектора. Если мы упростим предмет ответственности в архитектуре до условий безопасности, то очень обедним ее задачи. Вопросы обеспечения устойчивости здания ведь не требуют архитектурного образования, это вопрос сугубо технический. Другое дело – ответственность перед миром, историей, культурой. Так вот, мы готовим своих студентов именно к такой ответственности.

Кто в таком случае становится, скажем, выгодополучателем специалистов, которых выпускает ваша школа? Общество?

Формально – да. А вот в большой перспективе – неизвестно. Кто является выгодополучателем собора святого Петра? Папа, католическая церковь? Нет, все человечество. Есть такие отметки в системе ценностей, которые нельзя в принципе измерить. Это не значит, что мы отказываемся от скромных сиюминутных задач, и заставляем студентов «мыслить шедеврами». Но мы думаем об архитектуре как об универсальном стержне материальной культуры, и всегда помним о некой, назовем это так, высокой миссии архитектуры, которая проходит через всю историю человечества.

От основателей архбюро и девелоперов мы часто слышим, что молодые специалисты не готовы работать в рыночных условиях. Это так?

А что такое рыночные условия? Если это условия, которые сложились последние годы и диктуются строительным рынком, то я весьма скептически к ним отношусь. Просто потому, что вижу каждый день результаты этой деятельности. Может быть, наши студенты и не смогут работать на таком рынке, хотя, замечу в скобках, 95% наших выпускников успешно работают по специальности. А может быть, они создадут какую-то другую систему, которой будет руководить высокий культурный запрос? Что мы видим сегодня – крупные девелоперы создают рынок, который наполняет города огромным количеством, мягко говоря, сомнительной архитектуры. Выращены батальоны, целые дивизии архитекторов, работающих на этот рынок. Результаты налицо.

Ни в какой сфере нельзя слепо подчиняться рынку, а критическое к нему отношение – как раз одно из обязательных условий любого творчества, в том числе и архитектурного. Вообще, нужно смотреть открыто – действительно ли этот рынок делает мир лучше? Всё-таки архитекторы работают для общего блага, а не для чьего-то личного обогащения и бесконечной застройки земного шара.

Сегодняшний рынок гораздо более хищный, чем раньше. Никогда в истории еще не было девелопмента в современном смысле. Что такое было «большое строительство» сто лет назад? Это когда кто-то построил два доходных дома. Но сегодня масштабы совершенно другие, как сами объекты, так и взаимоотношения между разными агентами этого рынка. Именно поэтому вопрос ставится так, что архитектор должен соответствовать каким-то там рыночным условиям. Что это значит на практике? Браться за что ни попадя, не задумываясь, не имея собственных ориентиров, работая только на условиях, предложенных кем-то. Далее, конечно – работать сверхурочно, это вообще обязательно, потому что немыслимые сроки и ничего не успеваешь. Работать за небольшие деньги, иначе ты просто не получишь заказ. Результаты деятельности такого рынка мы видим по всей стране, и они устрашающие. И мы видим, что только в противостоянии рынку появляется что-то действительно ценное.

Но под неумением «быть в рынке» понимаются и такие важные навыки, как неспособность презентовать проект или просчитать его экономику.

Видите ли, я не знаю ни одной школы в мире, из которой выходит то, что называется «готовым архитектором». Это невозможно, как минимум потому, что архитектура – весьма сложная история, требующая длительного накопления практического навыка и опыта.

Наша задача – выпустить людей, которые мыслят архитектурой, готовы учиться архитектуре всю жизнь. Да, они не знают всех нормативных премудростей. Но им легко научиться. Чему научиться трудно – это быть в архитектуре человеком. И это единственное, чему мы можем и должны научить лучше всего. Если на этот фундамент затем накладываются необходимые технические знания, то внутри этой архитектуроцентричной модели сознания они правильно упаковываются. В отличие от обратного – можно обладать всеми техническими навыками, знать все методы подсчета смет, но никогда не стать гуманистом. Результат, повторюсь, налицо. Вообще, у нас слишком мало обсуждаются гуманистические проблемы архитектуры, а это необходимо. Все же разговоры про комфортную среду мне лично представляются скорее рекламными слоганами, чем реальными подходами к пониманию смысла человеческого существования.

Ну а что касается других аспектов, в частности, презентаций – то этому мы как раз учим, как мало кто, и учим с первых дней. У нас есть специальный курс, который называется «Профессиональные коммуникации», который затрагивает все формы репрезентации архитектора и архитектуры, умение вести себя как архитектор с клиентом, властью, коллегой, строителем. Презентации наши студенты делают с первого курса, и именно публичная презентация является основной формой взаимодействия со студентом. В этом серьезное отличие нашей методики, построенной на презентации и критике, воспитывающей и навыки коммуникации, и формы подачи проектного материала. Кстати, в качестве критиков для обсуждения проектов мы приглашаем не только архитекторов, но писателей, художников, журналистов, бизнесменов.

Тогда как вы выбираете студентов?

У нас есть даже такой список, кого мы ждем – там примерно десять позиций. В том числе талантливых, энергичных, мотивированных, трудолюбивых, увлеченных, самостоятельных, веселых и т.д.

Но если серьезно, то, прежде всего, мы ждем людей, которые знают, зачем они именно сюда поступают и жадно хотят учиться. Конечно, это должны быть еще и люди, безусловно способные к этой деятельности. У нас ведь нет вступительных экзаменов, мы никого не принимаем по сданным картинкам и оценкам вслепую. Для нас важнее всего поговорить со студентом с глазу на глаз – только так можно понять, что у него за душой, наш ли он человек. Конечно, очень трудно в 17-18 лет ожидать глубокого понимания мира, но вот когда видишь человека по-настоящему горящего, взволнованного, заинтересованного – такого сразу легко выделить. Да, он пока знает немного, но ему все интересно, он готов учиться, и мы знаем, что он будет хорошим студентом. Кстати, у нас очень жесткий отбор – школа очень маленькая, на всех пяти курсах насчитается не больше 150-160 студентов. Мы просто не можем себе позволить иметь плохих студентов, поэтому этот выбор всегда очень сложный и ответственный.

Сейчас ведь к вам поступают уже те, кто родился в начале нулевых, чем они отличаются? Есть ли какой-то портрет современного студента?

Да, и это совсем другие студенты. Теперь мы окончательно имеем дело с миллениалами, людьми, которые в компьютере с младенчества, и это все заметнее в нашей среде. Так вот, мы очень стараемся, чтобы наши студенты имели навык не только игр на компьютере, но привычку и потребность в чтении бумажных книг и в работе руками. Вообще, мне кажется, что тема архитектурного образования сегодня особенно обостряется на фоне повальной компьютеризации. Скажем, любой человек со знанием некоторых программ и с доступом в интернет вполне может заниматься в современном смысле «архитектурой» – то есть готовить документацию для строительства. Но является ли он архитектором? Это все значительно усложняет позиционирование профессии в мире, ставя совершенно новые задачи перед образованием. На них мы и ориентируемся, считая не технические навыки, но гуманитарные знания и практики самыми важными. Только на этом основании архитектура может сохраняться как культурная деятельность, имеющая общечеловеческий смысл.
***
Материал предоставлен пресс-службой конференции «Открытый город».

Конференция «Открытый город» пройдет в Москве 27-28 сентября. В программе мероприятия: воркшопы от ведущих архитектурных бюро, сессии по актуальнейшим вопросам российского архитектурного образования, тематическая выставка, Portfolio Review – презентация студенческих портфолио перед ведущими архитекторами и девелоперами Москвы – и многое другое.
беседовала: Ольга Балмашева