|
Размещено на портале Архи.ру (www.archi.ru) |
|
| 06.06.2018 | |
|
Антон Барклянский: «Архитектура начинается с вопросов» |
|
|
Лилия Аронова |
|
| Мастерская: | |
| SYNCHROTECTURE | |
|
Глава компании Synchrotecture – о главных трендах архитектуры будущего, а также о том, что означает название его компании и почему ему не нравится слово «мастерская».  Антон Барклянский © SynchrotectureArchi.ru: – Каким был ваш путь к созданию собственного бюро? Антон Барклянский: – Честно говоря, архитектором я становиться не собирался. Не подозревал о существовании творчества в архитектуре – в Перми, где я вырос, здания в основной своей массе серые, скучные, утилитарные. Зато я увлекался графическим дизайном. Поступил в Архитектурно-художественную академию в Екатеринбурге, где преподавали интересующую меня специальность, и там в библиотеке обнаружил зал иностранной литературы со всей периодикой по архитектуре, книгами, альбомами… Тогда я и открыл для себя профессию, понял, что в ней можно делать удивительные вещи.  © SynchrotectureПосле академии вернулся в Пермь и лет семь работал в мастерской Виктора Степановича Тарасенко. Все шло хорошо, но со временем появилось физическое ощущение предела развития: стало понятно, что здесь я не смогу получить то качество архитектуры, что мы видим в журналах, ту чистоту решений и деталей, к которой хотелось стремиться. Понял, что надо учиться у иностранцев. Поэтому, переехав в Москву, сначала работал у англичан, в компании McAdam Architects, а потом у Эрика ван Эгераата. – И что вам дал этот опыт? – Ощущение новых перспектив: стало понятно, куда расти дальше. Я увидел, какая разница существует в подходах, что иностранные архитекторы на многое смотрят по-другому. Вот, например, концепция. В Перми обычно это двенадцать страничек: генплан, несколько основных планов, фасады – и, собственно, все. А у ван Эгераата – буклеты толщиной в хорошую книгу, где собрана разносторонняя информация об историческом и градостроительном контексте, взаимодействии с окружением, функциональном наполнении, анализ пространства на уровне пешеходов… Европейцы инвестируют время в предпроектные проработки – необходимо понимать, как формировалось пространство, что оно представляет из себя сейчас, чтобы предложить верное решение для будущего развития. Считаю, что важность этого этапа у нас недооценивается. Ведь от того, насколько точным было решение на стадии концепции, зависит будущее этого места, здания, людей, в нем обитающих, будет ли место развиваться или затухать. После компании ван Эгераата я два года работал в бюро Сергея Скуратова. Получил хорошую школу перфекционизма – как искать и находить лучшие решения. При этом Пермь тоже не отпускала, оттуда приходили проекты и продолжают приходить. – Что это были за проекты? – Например, мы разработали мастер-план для кампуса Политехнического университета. Территория используется университетом с шестидесятых годов прошлого века, и первоначальный генплан предусматривал разделение функций: общежития в одном месте, учебные корпуса в другом, лабораторные в третьем… И все это в атмосферном сосновом бору. Мы предложили решение, как связать функции в систему и сделать эту большую территорию комфортной для пешеходов. А также вместо одного большого многоэтажного общежития разработали несколько соразмерных месту домиков в лесу, организовав между ними рекреационное пространство. Часть кампуса с домами для студентов и преподавателей уже построена.  Кампус в лесу © SYNCHROTECTUREТакже в Перми мы реконструировали фабрику-кухню – историческое здание 20-х годов XX века в стиле конструктивизма. Важно было вернуть этому зданию изначальный образ, утерянный в связи с реконструкцией в 70-е годы. Мы очистили фасад от витражей, вернули первоначальные окна с характерной расстекловкой и другие детали. Эти проекты и дали возможность создать в 2012 году свою компанию. Сначала она называлась просто «Архитектурная мастерская Антона Барклянского». Позже я решил, что у компании должно быть свое имя – чтобы люди, которые здесь работают, чувствовали свою сопричастность. Тогда она получила название SYNCHROTECTURE. – Какой смысл вы вкладываете в это название? – В нем соединились слова «синхронизация» и «архитектура». Есть много задач, которые архитектурный проект должен объединить. Есть участники проекта, есть будущие пользователи, есть город, есть заказчик, и архитектор обязан взять на себя функцию синхронизации их запросов. В таком случае возможно получить целостный объект, который будет нести ценность для места и его пользователей и даст импульс для дальнейшего развития. – Как организован процесс работы в вашей мастерской? – В нашем случае, наверное, неправильно говорить «мастерская». В моем представлении архитектурная мастерская – это место, где все определяет Мастер, где все нарисовано его рукой или им продиктовано. В нашей практике такого нет. Да, я руковожу работой, но все-таки мы – именно компания. На проект формируется команда, где каждый отвечает за какой-то участок в зависимости от опыта и склонностей и нет иерархии – главный архитектор, ведущий, младший... Нам важнее диалог, когда каждый из участников высказывает свою точку зрения. Лично я могу быть полноправным членом команды, а могу смотреть со стороны, корректировать результат в ключевых точках и разрешать сложные ситуации. – С чего вы обычно начинаете работу над проектом? С планов, объемов, может быть, с наброска фасадов? – С вопросов. Вопросов, которые мы в большом количестве задаем себе и заказчику – зачем это, почему то, а что действительно важно?.. Планы, объемы и все остальное вторично – они естественно вырастут из ответов на поставленные вопросы. Так что первым делом мы берем разноцветные стикеры и пишем на них вопросы, которые есть в голове. Клеим их на стену и думаем, в каком порядке будем решать. Важно найти правильные формулировки, потому что как задашь вопрос, такой и ответ получишь.  © Synchrotecture– А как строите взаимоотношения с заказчиком? – Идеальный вариант – это когда заказчик вовлечен в процесс проектирования. Он ведь тоже отвечает за результат, и ему важно понимать, откуда какие решения произрастают. Стараемся регулярно устраивать воркшопы, когда возникающие вопросы обсуждаются совместно. Не всегда, конечно, заказчик готов к такой работе. Тогда мы весь предварительный процесс проходим сами. В том числе идем на улицу, наблюдаем, спрашиваем людей, а результат этой работы приносим заказчику в виде выводов и рекомендаций. Для него ведь это тоже важно – хотя бы потому, что создание правильной среды, атмосферы непосредственным образом влияет на продажи.  © Synchrotecture– Прямо буквально на улицу выходите? – Да. Важно проанализировать пространство, увидеть, как живут люди, что они хотели бы здесь видеть, что хотят сохранить, а чего, наоборот, не хватает. Задача архитектора – расширить свой фокус восприятия, понять потенциал места, собрать максимально полноценную картину: что тут будет уместно, не только по форме, но и по содержанию. И на основании этого создать комфортное и интересное пространство – не с точки зрения архитектора, а с точки зрения будущих пользователей. Такой подход, мне кажется, помогает сделать нечто нестандартное, непривычное, не то, что бы ты сделал, что называется, «с налета». Если в мировой практике в задачу архитектора входит не только бюджет посчитать и придумать конструкцию, но и, главное, понять, как здание будет функционировать, как с ним будут взаимодействовать будущие пользователи, то мы только движемся к этому пониманию. Когда же ты сразу, не получив дополнительной информации и не пропустив ее через себя, начинаешь рисовать, тогда решения обязательно упираются в шаблоны, сформированные предыдущим опытом. Ничего нового таким образом родиться не может. – Для вас есть в профессии какие-то табу, то, что вы никогда не станете делать? – Строить в стилистике прошлого. Мне нравится проектировать в исторической среде, и делать это нужно очень аккуратно, но ни в коем случае не подстраиваться под «соседей» в стилевом отношении. Фальшивка всегда остается фальшивкой – это как маска, за которой нет жизни. При этом в действительно насыщенных историей местах мне нравится находиться. Помню, в свою первую поездку в Европу я попал в современный голландский город Алмере – он был построен только в конце XX века и напичкан объектами современной архитектуры. Через несколько часов я буквально сбежал из этого пространства, от его визуального однообразия и скуки, в Утрехт, где яркая архитектура XXI века соседствует с многовековой историей. А современные новоделы по историческим чертежам все равно как “пластмассовые”. Необходимо выявлять по-настоящему исторически ценное, а новое, наоборот, делать современным контрастом. Тогда объект заиграет по-другому, и пользователи увидят на контрасте, как в то время строили. Например, когда мы работали над концепцией нового здания французского лицея в Милютинском переулке, совместно с французскими партнерами Agence d’Architecture A.Bechu, мы сразу согласились, что новый объем будет легким и прозрачным в противовес кирпичным историческим корпусам, и сквозь эту прозрачность будут видны основные коммуникационные потоки, которые объединяют весь комплекс в единое целое.  Концепция расширения французского лицея А.Дюма в Милютинском переулке © SYNCHROTECTURE совместно с Agence d′Architecture A. Bechu et Associés, СЕТЕК Инжиниринг– Вам, значит, нравятся контрасты? – Можно сказать, что да. Контраст формы, фактуры, цвета… В частности, в выборе цветовой гаммы мы часто применяем принцип контраста – количество цветов минимально, при этом они являются фоном для одного акцента. То же самое и в работе с ландшафтом: естественные природные формы усиливают впечатление от строгого архитектурного объекта. Когда мы делали жилой комплекс ASTRA в Перми, сразу закладывали контраст между зданием и ландшафтом. Если само здание – жесткое, прямоугольное в плане, с ломаной крышей, то во дворе предполагались мягкие, максимально естественные формы холмов и деревьев, многократно умножающихся в зеркале витражей. Возможно, жители впоследствии реализуют эту идею... Другой пример – концепция центра современного искусства ГЦСИ на Ходынском поле, которая вошла в шорт лист первого этапа международного конкурса. Здесь геометричный абрис главного фасада здания располагается на мягких формах ландшафта, затягивая его вовнутрь здания.  Центр современного искусства ГЦСИ-NCCA © Synchrotecture– Что сейчас в работе? – Проектируем дом в жилом районе ЗИЛАРТ. Там будет необычный фасад из разноразмерных окон. Он задумывался как естественный паттерн, созданный природой. Мы хотим, чтобы он был одновременно и визуально понятным, и «текучим» за счет отсутствия строгой повторяемости – как созданный ветром рисунок скалы или, скажем, кожа животного.  Дом в квартале ЖК ЗИЛАРТ © SynchrotectureЕсть также несколько объектов в Перми: строится корпус Горного института, проектируется особняк на центральной исторической улице с пристройкой к нему офисного комплекса. Там мы решаем задачу создания микса функций, сохраняя исторический объект и гармонично соединяя его с новым, современным объемом. То есть опять контраст.  Реконструкция средового объекта и строительство нового офисного здания, г. Пермь © SYNCHROTECTURE Проект расширения программы Горного института и объединения двух корпусов переходом © Synchrotecture– Вам лично интереснее проектировать жилые здания или общественные? – На данный момент общественные меня увлекают больше. Много пользователей одновременно создают интересный клубок активности, который необходимо грамотно распутать. Кроме того, в общественных зданиях есть большая свобода формообразования. Другое дело, что жилой дом тоже можно спроектировать иначе, нестандартно, только эта новая форма – она должна идти изнутри, как ответ на запрос от общества на другое жилье. Так, например, случилось в 1930-е годы, когда новые запросы привели к интереснейшим поискам новых форм. В подобном процессе я бы с удовольствием принял участие. – Что в вашей работе доставляет вам наибольшее удовольствие? – Меня радует, когда удается придумать некую новую схему организации пространства, подобной которой я до этого не видел. Далеко не каждый заказ это подразумевает,но бывает, что перед тобой стоит действительно сложная задача с большим количеством факторов и ограничений, и надо найти нестандартный ход, чтобы решить эту задачу. Как создать интересное, но в то же время интуитивно понятное пространство, соединить в одном комплексе несколько функций, грамотно выстроить систему, чтобы она не воспринималась сложной и запутанной, развести все потоки, понять, что действительно важно, а без чего можно обойтись… Как, например, было с элитным жилым комплексом ASTRA в центральном планировочном районе Перми. В итоге получился уникальный для Перми объект, организованный по принципу периметральной застройки с закрытым двором для жителей.  Элитный ЖК ASTRA и реконструкция торговых пассажей XIX века © Synchrotecture Жилой комплекс ASTRA © Synchrotecture– В чем еще вы видите свои сильные стороны как архитектора? – Наверное в том, что я стремлюсь переосмыслить любую задачу, посмотреть с другого ракурса. Предложить более чистое решение, которое, часто, поначалу кажется непривычным. Мой первый наставник, Виктор Степанович Тарасенко, как-то озвучил мысль о том, что я ломаю стереотипы... Наверное, это то, к чему я стремлюсь на самом деле. Потому что мне нравится удивляться: я бы хотел, чтобы удивительного в этом мире было больше.  Концепция корпуса Пермского академического театра оперы и балета имени П.И. Чайковского © Антон Барклянский, Виктор Тарасенко, Станислав ШиряевТакже, мне удается улавливать мировые тренды и учитывать их в своих проектах, делая благодаря этому нечто новое, незаезженное. Когда видишь направления, в которых развивается архитектура, и используешь их уже сейчас, за счет этого создаются пространства, которые будут удобны пользователям в течение долгого времени. Очень, кстати, полезное умение, учитывая, что нередко от начала проекта до его воплощения проходит немало лет. Поэтому особенно важно уже в начальной точке закладывать такие решения, которые и через десять лет не будут выглядеть устаревшими. Мне интересно следить за трендами и учитывать их в работе, часто это получается само собой, интуитивно. – Тогда, наверно, логично спросить, как вы представляете себе архитектуру будущего? – Очевидный тренд, который становится реальностью, – это энергоэффективное проектирование. Например, когда мы работали над конкурсным предложением для центрального района-хаба г. Райд в Сиднее – было однозначное требование: соответствие всех решений уровню LEED Platinum. Для Австралии это уже норма. К сожалению, в российской действительности такой подход пока еще не актуален.  Концепция центрального района-хаба г. Райд в Сиднее – многофункциональный административный центр © SynchrotectureКасательно более отдаленных перспектив, первый тренд – архитектура перестает быть такой «железобетонной». Уже сейчас мы видим, что здания становятся более «живыми», приспосабливаясь к погодным условиям, климату, даже к смене дня и ночи. Второй тренд – стремление вернуть человеку естественное природное окружение, которое мы почти утратили с ростом мегаполисов. Самый простой пример – сейчас все больше проектируется объектов с огромным количеством зелени на фасадах, живые растения появляются и внутри зданий – например, в Сингапуре в аэропорту повсеместно растут настоящие деревья. Тем самым мы создаем среду, более комфортную для человека. Третье направление – это тотальная диджитализация. Уже в ближайшем будущем датчики, вмонтированные в технологическую систему здания, будут собирать информацию о пользователях, об их потоках и предпочтениях и очень быстро выдавать обратную связь, благодаря чему дом научится сам менять, например, схему энергопотребления или еще какие-то функции, а возможно, даже цвет стен – если, например, «поймет», что существующий его жителям не по душе. Благодаря этому, наверное, мы и сами о себе начнем узнавать что-то новое. Как следствие, подход к проектированию будет меняться, потому что можно будет автоматически учесть весь пул собираемой информации. Архитектор станет немного программистом, который выстраивает коды – такой архитектор образа жизни. – Есть ли что-то, объединяющее все ваши проекты? – Несмотря на то, что архитектор в своей работе решает огромное количество самых разных задач, мы стремимся сделать результат максимальным простым. Я не хочу создавать хаос: все должно быть просто и понятно, хотя и далеко не всегда прямолинейно. Наверное, это и можно назвать неким общим знаменателем наших проектов – внутреннюю сложносочиненность, скрывающуюся за внешней простотой. |
|