|
Размещено на портале Архи.ру (www.archi.ru) |
|
| 24.10.2017 | |
|
Холли Льюис: «Наш источник вдохновения – реальная жизнь» |
|
|
Нина Фролова |
|
|
Со-основательница лондонского бюро We Made That Холли Льюис рассказала Архи.ру о преображении городских районов малыми средствами, успешном диалоге с жителями и потенциале для успеха у любого места, включая модернистский жилой массив. Холли Льюис, со-основательница , прочла в начале октября лекцию в рамках недели Института «Стрелка» в Санкт-Петербурге. Лекция прошла при поддержке Британского Совета.  Холли Льюис. Фото © Lucie Goodayle– Большинство ваших проектов – небольшие по масштабу, но они полностью преображают заданную территорию, включая уровень экономической и социальной ее устойчивости. Как вы разработали свой метод? Чем вы при этом вдохновлялись? – Я думаю, нашим источником вдохновения была реальная жизнь! Мы всегда отдаем себе отчет в том, что большинство горожан не замечают вещей, о которых архитекторы могут страшно переживать, но при этом эти же люди замечают многое из того, что архитекторов не заботит – что улицы неопрятны, или что можно ли в округе заняться чем-то интересным. Нам кажется просто здравым смыслом то, что творческий подход можно применять не только для физического вмешательства в среду (hardware), но и для проектирования городского «программного обеспечения» (software) – видов активности, событий и экономических программ. Мы все чаще убеждаемся, что этот метод применим к городу в крупном масштабе, как и для локальных проектов.  Исследование «Рабочее пространство художников», выполненное We Made That по заказу администрации Большого Лондона (с 2014). Цель – выяснить степень обеспечения художников доступными мастерскими © We Made That– Ваши проекты часто посвящены сотрудничеству с местными жителями, вы прислушиваетесь к ним и предлагаете им новую точку зрения на проблему. Как вы воодушевляете людей на работу вместе с вами? В России такие партисипативные проекты жители нередко встречают без энтузиазма, даже апатично. – Я думаю, суть в том, как вы формулируете то, чем занимаетесь, когда рассказываете об этом местным жителям. Мы сталкивались с апатией в прошлом, но теперь такие случаи гораздо более редки, так как люди верят нам, когда мы говорим, что пришли узнать их мнение и позицию. Порой важно показать свою готовность к осуществлению перемен: быстро реализовать небольшую часть долгосрочного проекта или провести параллельную программу мероприятий или воркшопов. К примеру, в переулке Блекхорс-лейн мы устроили серию мастер-классов по изготовлению вывесок и указателей, на которых был аншлаг – и мы смогли поговорить о более широких переменах в этом районе, причем люди увидели, что мы можем их осуществить. Они поверили в остальную часть проекта благодаря реальным действиям «в поле», а не только дискуссиям.  We Made That. Зона Кройдон Саут Энд. Лондон. Фото © Jakob Spriestersbach– В основном, вы работаете с зонами традиционной застройки и существующими главными улицами (high streets), которым нужна регенерация. В российском контексте большая часть городской ткани была создана в 1950-е – 1980-е, согласно принципам модернизма, и именно эти территории – самые депрессивные и проблемные (центры городов гораздо более благополучны). Возможно ли в принципе дать новую жизнь масштабным послевоенным массивам, как жилью, так и смешанной застройке? – Да, безусловно! Мы работаем с контекстом любого типа, включая более новые районы и жилые массивы. У этих районов нет никакого врожденного порока, мешающего им тоже быть успешными. Часто говорят о сплаве социо-экономических проблем с пространственным решением или архитектурным стилем, но я в это не верю. Важная часть нашей логики при работе с более широким общественным и экономическим контекстом наших проектов заключается в том, что для нас важно понять, что именно происходит в заданном районе и отреагировать на это целенаправленно, продуманным для этого конкретного случая образом. – Что бы вы предложили для бывших промзон Санкт-Петербурга? – Единого решения быть не может. Очевидно, что в «Порту Севкабель» и местах типа Новой Голландии сейчас интересно, но я не думаю, что везде можно открыть культурные центры и рестораны! Я бы задала вопрос «Что нужно Петербургу?» вместо «Что мы можем сделать с этими территориями?» Музей уличного искусства – любопытный пример оригинального типа использования, который появился, скорее, из личной страсти, чем на базе логических выводов. Именно такие объекты дают городу собственное лицо, делают его интересным. Бывшие петербургские промзоны – большие и разные, и было бы прекрасно, если их будущее будет таким же колоритным и разнообразным, как эти заводы выглядят сейчас.  We Made That. Зона Блекхорс-лейн. Лондон. Фото © Jakob Spriestersbach– Когда вы работаете над созданием или реконструкцией общественного пространства, о чем вы заботитесь в первую очередь? – Это обычные проблемы: как нам поступить с движением транспорта, как сделать его безопасным… Но для нас всегда интересней вопрос «Как это подходит этому конкретному месту?» Мы выясняем это с помощью крайне детального исследования участка, широкой работы с заинтересованными лицами, технического анализа. Понять, как отреагировать на характер пространства так, чтобы местные жители гордились конечным вариантом проекта, очень сложно, но одновременно это и самая благодарная работа. – Каковы, по-вашему, самые эффективные меры для преобразования улицы, площади или парка, особенно если бюджет ограничен? – У меня нет стандартного ответа! Мы применяли целый спектр тактик – в зависимости от места, над которым работали. Это могли быть новый киоск, доска объявлений, ремонт фасадов окружающих зданий или посадка новых деревьев. Что я хотела бы сказать: часто несколько маленьких «вмешательств» производят больший эффект, чем более крупный проект, сделанный напоказ (vanity project). А вообще мы обычно не знаем, какие меры выбрать, пока очень тщательно не изучим ситуацию! |
|