|
Размещено на портале Архи.ру (www.archi.ru) |
|
| 02.09.2016 | |
|
Роберт Гринвуд: «Архитекторы не должны специализироваться: мы должны соединять, а не дробить идеи» |
|
|
Нина Фролова |
|
| Объект: | |
| Александрийская библиотека | |
| Адрес: | |
| Египет, None, Александрия. | |
| Таймс-сквер – реконструкция | |
| Адрес: | |
| США, None, Нью-Йорк. | |
| Центр мировой культуры короля Абдулазиза – «Итра» | |
| Адрес: | |
| Саудовская Аравия, None, Дахран. | |
| Мастерская: | |
| Snøhetta | |
|
Партнер бюро Snøhetta – о работе вдали от дома, широких возможностях архитектора и городском пространстве в Осло, Москве и Нью-Йорке.  Роберт Гринвуд © Михаил Голденков / Институт «Стрелка»– История бюро «Снёхетта» началась с победы в конкурсе на проект Александрийской библиотеки в 1989. Как вам работалось в Африке? – Для нас это была сказка. Мы выиграли конкурс и переехали в Египет, в Каир – половина офиса перебралась туда. И нам нравилось в Египте: фантастическое место, красивые люди, и заказчик был замечательным. Изначально это был проект ЮНЕСКО, но их денег хватило лишь на международный конкурс, а дальше библиотека стала национальным египетским проектом.  Александрийская библиотека © Gerald Zugmann Александрийская библиотека © Gerald Zugmann Александрийская библиотека © Gerald Zugmann– Вероятно, работа там отличалась от Европы по строительным нормам и всему остальному? – Не так уж и отличалась. Мы работали по международным стандартам, потому что здание все же было интернациональным проектом. Но, разумеется, мы работали с египетскими рабочими, египетскими материалами и т.д., и все происходило по-египетски. Поэтому это не было просто и ясно, но зато интересно. – Насколько знаю, вы в «Снёхетте» отвечаете за проекты в Азии и Африке? – За проекты в Британии, Тихоокеанском регионе, Африке и на Ближнем Востоке. – У вас много крупных проектов на Ближнем и Дальнем Востоке. – Мы много работаем на Ближнем Востоке, в остальной Азии, а теперь мы открываем маленький офис в Австралии, то есть мы, определенно, расширяемся. Это очень увлекательно. – Но, наверное, работать в глобальном масштабе непросто. Когда вы построили прекрасный оперный театр в Осло, вы хорошо знали площадку, но когда вы работаете в Китае или Корее, это другое дело – вам приходится сначала изучать место действия, чтобы потом там проектировать. – Да, я думаю, это очень верно, но все же это полностью зависит от подхода. Если ваша позиция заключается в том, что вы все про это место знаете, тогда вам, скорее всего, не стоит строить там здание. Как архитектор вы всегда должны подходить к проекту с мыслью о том, что вы ничего не знаете, и что вам нужно исследовать это место, людей, проект. Поэтому часто немного легче работать вдали от дома: тогда вам придется решиться и сказать себе: «Это я должен изучить: это совсем новый проект, и он уникален». Так что это вопрос подхода. Если вы думаете, что все знаете, значит, вам пора куда-нибудь переехать.  Лекция Роберта Гринвуда в институте «Стрелка» © Михаил Голденков / Институт «Стрелка»– За пределы своей зоны комфорта? – Я думаю, архитектура не некомфортна. Но я считаю, что нужно побуждать себя изучать детали проекта. Речь всегда идет о новых людях, новом диалоге, новом задании, новом участке. Никогда не бывает двух одинаковых, и даже если вы порой думаете: «Я это уже делал, это то же, что и в прошлый раз» – это не так. Нам и правда приходится отправляться в такие места, о которых мы ничего не знаем, и встречаться с людьми, которых необязательно можем сразу понять. Я думаю, нам помогает то, что мы приходим издалека. Осло – очень далеко, Норвегия находится на самом краю света, на периферии, поэтому куда бы мы ни направились, мы движемся к центру. Я думаю, это проще, чем выдвигаться из центра и в некотором смысле экспортировать свою культуру. А нам удается познакомиться с разными культурами. Конечно, мы приходим со своим багажом, но каждый раз мы встречаем новую культуру. – Но ведь существует разница не только между ландшафтами и типами климата, но и между национальными традициями, между китайскими и корейскими заказчиками, к примеру? – Конечно, существуют разные обычаи, разный культурный багаж. Но всегда речь идет о людях, а люди не так уж отличаются между собой. Одно из отличий – в том, что приходится вести диалог по-разному, на разных языках, и порой общего языка вообще нет. К примеру, в Китае не получается так просто общаться, поэтому приходится искать другие способы коммуникации. – «Снёхетта» получила много заказов на крупные проекты в разных странах мира благодаря своим победам в конкурсах. У бюро есть какое-то ноу-хау – как выиграть в конкурсе? – Было бы замечательно, если бы у нас было такое ноу-хау, но на один выигранный нами конкурс приходится десять проигранных. Важно побеждать в тех, что надо. – Конкурсы очень сложны с психологической точки зрения. Вы вкладываете в проект столько сил, а потом выигрывает кто-то другой, и ваш проект ложится в стол. – Да, проигрывать действительно тяжело, но, честно говоря, мы к этому привыкли, потому что мы часто участвуем в конкурсах. Это дущераздирающе, когда ты так трудился над проектом, а потом проиграл. Но ты сначала тонешь, а потом вновь всплываешь на поверхность, ведь всегда есть какой-то новый проект. – В «Снёхетте» есть специальный отдел, занимающийся конкурсными проектами? – Нет, наше бюро устроено по-другому. У нас «плоская» структура, каждый сотрудник может заниматься любым проектом. – Это очень демократично. – Мы прикладываем ради этого большие усилия. Ничто не может быть абсолютно демократическим, такого просто не бывает, и, разумеется, кому-то лучше удается один тип деятельности, чем остальные, но мы и правда верим в то, что каждый может делать любую работу. – «Снёхетта» занимается самими разными проектами, к примеру, графическим дизайном. – Точка зрения, что архитектура касается только архитектуры, устарела. Вы должны работать с заказчиком на очень широкой базе: ему нужны не только двери, окна, стены, он ищет что-то большее. Мы считаем, что эту базу нужно еще расширить. Мы ландшафтные архитекторы, мы дизайнеры интерьера, мы графические дизайнеры, мы архитекторы. Чтобы спроектировать здание, вам также нужны социология, визуальные искусства – весь спектр. Иначе вы не сможете удовлетворить сложные запросы заказчика. – То есть вы считаете, что архитектор может и должен делать все? – Конечно, архитекторы не могут делать все, потому что мы не знаем все на свете, и поэтому нам нужно много дисциплин. Есть специальные знания и опыт, и это надо уважать. Но я думаю, архитектору нужно уметь заниматься широким спектром вопросов.  Центр мировой культуры короля Абдулазиза© Snøhetta & MIR– В итоге, существуют две тенденции. Одна – когда архитекторы делают самые разные проекты, как в «Снёхетте» или OMA. И вторая – когда архитекторы пытаются создать себе узкую профессиональную нишу, скажем, проектирование театральных зданий. – То есть речь идет о специализации и не-специализации. Мы стараемся не специализироваться. Мы не думаем, что есть что-то, чего мы не умеем. Мы пытаемся делать все. Разумеется, для такого вам нужны специалисты, поэтому у нас есть люди, знающие все о растениях, колорите, материалах. Вам нужны специалисты, но вы не должны специализироваться. В «Снёхетте» мы стараемся добиться того, чтобы каждый из нашей большой команды говорил в одной и той же тональности. Я могу быть ландшафтным архитектором, но я также могу обсуждать цвета и дизайн интерьера, по крайней мере, в творческом плане. Я не прячусь за моей специализацией. Я не заявляю: «Я специалист, и вы можете делать вот это только так» – я принимаю участие в диалоге с остальными. – К примеру, вы можете руководить проектом в сфере графического дизайна? – Я не могу заниматься графическим дизайном, но у меня могут быть идеи и мысли по поводу того, каким он должен быть. – Вы полагаете, в этом будущее профессии? – Я думаю, это правильный путь. Мы не должны специализироваться, быть экспертами в той или другой сфере. Мы должны соединять, а не дробить идеи. – Поговорим о ландшафте. В Москве сложный климат и сильно загрязненная окружающая среда, поэтому создать ландшафтный дизайн, подходящий под эти условия, непросто. Вы делали ландшафтные проекты в таких же сложных условиях? – Один из самых интересных проектов, которые мы делаем сейчас – это Центр мировой культуры короля Абдулазиза в Саудовской Аравии, строительство которого сейчас подходит к концу. Здание окружено большим парком, для которого мы выбрали только такие растения, которые могут расти в пустынном климате с минимумом полива. Этот парк не очень зеленый, но там есть растения.  Лекция Роберта Гринвуда в институте «Стрелка» © Михаил Голденков / Институт «Стрелка»– Что за проект «Снёхетта» сейчас разрабатывает для Москвы? – Мы делаем проект с КБ «Стрелка», это реконструкция маленького участка Садового кольца. – Вероятно, это очень сложно, потому что, как вы знаете, городское пространство здесь нередко неприятно, особенно для пешеходов. Многие москвичи очарованы продуманно спроектированной средой в европейских городах, и, конечно, им хотелось бы получить нечто вроде и дома. Но очень сложно представить такой комфортный «евростандарт» на Садовом кольце. – Я думаю, эта работа очень важна. В Москве все делается с удивительной скоростью, очень многое удается сделать так быстро. Но, когда работаешь в городе, нельзя стремиться к совершенству, надо быть прагматиком. – В чем заключается главный принцип «Снёхетты», когда вы создаете городское пространство? Потому что, если взглянуть на общественное пространство в Москве, часто это просто более широкие, чем раньше, тротуары. – Эти тротуары наполнятся городской жизнью. Если пространство безопасно и приятно, там будет жизнь. Поэтому я бы не беспокоился на этот счет. Мы работаем над превращением площади Таймс-сквер на Манхэттене в пешеходную, там такие же устремления, что и в Москве. И каждый раз, когда мы завершаем очередной кусок, он тут же наполняется удивительной активностью. И так граждане возвращают город себе – если вы сделаете его удобным, безопасным и приятным. – Надо также учитывать вопрос климата: в Москве половину года на улице не слишком комфортно, и в Осло так же, только более влажно. Как вам удается сделать так, чтобы люди пользовались общественными пространствами зимой? – В ноябре и декабре в Осло еще и очень темно. Поэтому мы и выбрали белый мрамор для оперного театра, чтобы даже в мрачный ноябрьский день он сиял. И люди туда приходят зимними вечерами, в самую плохую погоду, когда сильный ветер и снег.  Оперный театр в Осло © Нина Фролова Оперный театр в Осло © Нина Фролова– Сначала проект Таймс-сквер предполагал создание shared space («общего пространства»), которое люди и машины должны были использовать совместно. Но теперь идея изменилась? – Верно, теперь площадь делают полностью пешеходной.  Таймс-сквер – реконструкция © Snøhetta Таймс-сквер – реконструкция © Snøhetta and MIR Таймс-сквер – реконструкция © Snøhetta and MIR– Как это удалось сделать, ведь Таймс-сквер была очень оживленным перекрестком? – Да, там была масса машин. Бродвей пролегает под небольшим углом к решетке улиц Манхэттена, и в результате получаются очень сложные перекрестки, в том числе – Таймс-сквер. Власти Нью-Йорка проанализировали транспортные потоки и выяснили, что, если закрыть эти ужасные перекрестки, все будет работать даже лучше. И теперь, когда Бродвей частично перекрыт для машин, транспортные потоки распределяются намного успешней, чем раньше. – Благодаря решетке Манхэттена, когда автомобили всегда могут проехать на квартал восточнее или западнее Бродвея, чтобы повернуть? – Да. Семь кварталов Бродвея сейчас превращаются в пешеходную зону, включая Таймс-сквер. Эта площадь – большое пространство, полное людей – особенно в Новый год, когда теперь вы можете стоять прямо посреди улицы и смотреть, как спускается вниз новогодний шар.  Таймс-сквер – реконструкция © Snøhetta |
|