|
Размещено на портале Архи.ру (www.archi.ru) |
|
| 22.06.2016 | |
|
Кристофер Пирс: «Обучение – это партнёрство» |
|
|
Юлия Андрейченко |
|
|
Разговор с директором департамента Visiting School лондонской школы AA, и видео его лекции на Арх Москве.  Кристофер Пирс в Москве, 2016. Фотография © Александра ЧечёткинаМАРШ в этом году проводит свою летнюю школу совместно с Архитектурной Ассоциацией – в Москву приезжает мигрирующий воркшоп ассоциации Visiting School AA. Летний курс называется «Лаборатория преобразований» и посвящён Шаболовке, о чём нам уже рассказывали его кураторы Ярослав Ковальчук и Александра Чечёткина. По этому случаю в Москву приехал директор Visiting School AA Кристофер Пирс; он прочёл лекцию в рамках Арх Москвы. В своей беседе с Юлией Андрейченко руководитель программы рассказал о причинах выбора проекта Александры Чечёткиной, истории Visiting School, новых тенденциях архитектурного образования, приоритетах и особенностях школы AA. видео московской лекции Кристофера Пирса (на английском языке): Архи.ру: – Вы закончили Технический университет в Вирджинии, получили докторскую степень по истории архитектуры в Эдинбургском Университете. Как Вы оказались в АА? Кристофер Пирс: – Это довольно долгая история. Я учился в удивительно либеральном и открытом всему новому Техническом университете Вирджинии, где через печатные издания АА мне довелось познакомиться с именами Захи Хадид и Даниэля Либескинда. Работы Хадид [The planetary architecture] и Либескинда [Chamber works] произвели неизгладимое впечатление на мой неокрепший двадцатилетний ум, поэтому сразу после окончания обучения я собрал портфолио и отправил Либескинду. Так я оказался в Милане, где Даниэль намекнул мне, что следовало бы еще поучиться (смеется), написать диссертацию. Его совет привел меня в Эдинбургский университет, откуда я начал миграцию по Великобритании, от Ливерпуля до Вестминстера, а уже оттуда попал в Архитектурную Ассоциацию. Этот путь – череда спонтанных, но в то же время судьбоносных событий. Одна из важнейших фигур здесь – Дэвид Грин из Аркигрэм, с которым мы познакомились еще в Вирджинии, где он преподавал сразу после окончания АА. Мы снова встретились в Вестминстере, где я писал дипломную работу, а он продолжал свою академическую деятельность, и именно там я поведал ему о своих намерениях отправиться в Архитектурную Ассоциацию. И вот тут началось самое интересное. На тот момент Бретт Стил только заступил на пост директора АА. Я делал всё возможное, чтобы достучаться до него: писал, звонил, отправлял факсы – всё как об стену горох, но в скором времени они сдались, со мной связались и попросили явиться и вкратце рассказать Бретту о моих намерениях. Уже через 30 минут я стоял на пороге AA на Бэдфорд-сквер. Бретт был ограничен во времени, и мне пришлось уложить двухчасовую презентацию в 10 минут. Он выслушал меня с большим интересом, сказал, что через пару недель свяжется, и что вы думаете? Ни ответа, ни привета, я ждал 6 долгих недель, пока, наконец, мне не перезвонили. (Смеется) Самое веселое, не могу не рассказать, когда для того, чтобы заступить на пост, мне было необходимо уладить пару формальностей, донести свое резюме Филиппу, тому самому личному ассистенту Бретта, которому я докучал все это время. Он улыбнулся и вежливо попросил больше никогда, никогда ничего ему не отправлять. С тех пор минуло 11 лет. Необходимо понимать, что АА не нанимают людей для академической науки, вы начинаете главным образом с работы в студии, а затем идете вверх по карьерной лестнице. Уже через год-полтора, когда я вел свою студию, что, кстати, и продолжаю делать с большим удовольствием, Бретт предложил мне пост директора Visiting school.  Юлия Андрейченко и Кристофер Пирс. Фотография © Александра Чечёткина– Ходят слухи, что Вы стремитесь занять место Бретта Стила на позиции директора АА, так ли это? – Ни за что! Безо всякой скромности скажу, что Бретт мне завидует: я летаю по миру, встречаю прекрасных людей, веду студию, занимаюсь частной практикой. Я ни за что не возьму на себя роль директора: это адская работа, требующая большого вложения сил. Бретт – политик, хотя этим словом можно назвать главу любой школы, я же стараюсь держаться подальше от этих забот. Он удивительно хорош в своем деле, а я как не искал, так и не ищу должностей, которые по определению далеки от творческого процесса. Мое отрицание политики сформировалось ещё в детстве, так как мой отец работал с Ричардом Никсоном и уж очень любил всё это… – Вас можно смело назвать теоретиком и преподавателем, но был ли у Вас практический опыт? – Архитектурная практика – очень важная часть моей жизни. После работы у Либескинда я направился в SOM, а оттуда к другому гиганту – Heery, но уже 16 лет мы с коллегой по АА Кристофером Мэтьюсом возглавляем совместный проект – mis-architecture. Мы проектируем небольшие объекты, к примеру, недавно, открылся новый ресторан NOMA в Копенгагене, сейчас мы делаем ресторан в Метрополитан-уорф в самом сердце Лондона. Работа в АА, моя теоретическая подготовка помогли мне развиться как профессионалу. Надо сказать, что собственно теории было не так много в моей жизни, – больше критические статьи. Я очень благодарен Синти Дэвидсон – главному редактору The Log в Нью-Йорке – за возможность высказывать свои мысли. На мой взгляд, умение писать – очень важно для архитектора, хотя, если быть честными, мало кто им владеет. Владение словом – форма творческого выражения, ничем не уступающая по своей значимости рисунку или чертежу. Возможно, именно поэтому я взялся за диссертацию – что заняло порядка 5 лет, в течение которых, с легкой подачи моего научного руководителя, Бойда Уайта, мне пришлось осилить 8 томов Джорджа Оруэлла, чтобы хоть что-то для себя понять. Это безумие, но в то же время единственный доступный способ узнать, как писать ясно, кратко и эффективно. Когда я только приступал к докторской, мои предложения были слишком длинные, каждое – размером с обеденный стол, а теперь они настолько коротки, что я боюсь поставить запятую. (Смеется)  Кристофер Пирс на лекции. Предоставлено МАРШ– Вы начали преподавать в АА с 2007 года. Не могли бы Вы подробнее рассказать о своей студии, о том, как устроен процесс обучения и каков фокус вашего исследования? – Во многих архитектурных школах тема, типология заданы заранее. Мы же – яростные противники преднамеренного проектирования: студент не должен знать, к чему приведет его исследование. Главная цель, которую мы с моим коллегой Крисом ставим перед нашими студентами, – научиться синтезировать архитектуру самым нетривиальным способом. Время обучения – время экспериментов и разрушения шаблонов. Уже год мы сотрудничаем с рестораном NOMA в Копенгагене, эта коллаборация кажется нам весьма плодотворной, ведь главное в любом творческом процессе – профессиональная вовлеченность, а эти люди любят то, чем занимаются. В основу нашей программы легла гипотеза о том, что через переосмысление процесса готовки – будь то разделывание, обезвоживание, брожение или выращивание плесени – можно создавать архитектуру. Студенту дается на выбор фрукт, овощ, ягода или орех, и путём долгого исследования и анализа свойств предмета он проектирует крупномасштабный архитектурный объект. Возможно, кому-то наши методы покажутся пугающими, но, на мой взгляд, они дают простор для творческих интерпретаций, раскрепощая сознание, делая акцент на процессе, доказывая, что проектирование красивых, но малообоснованных чертежей ушло в небытие.  Проекты студентов АА. Предоставлено Кристофером Пирсом– Почему АА всячески стремится избежать статуса государственного вуза? – На данный момент у АА нет никаких намерений во что бы то ни стало получить статус университета, но одному Богу известно, что произойдет через 15 или даже 50 лет. Архитектурная Ассоциация – частная школа на независимой коммерческой основе, наша программа идет в разрез с общепринятой, наши студенты приезжают со всех уголков земли. Все знают, что такое АА, но мы никогда не были автономной организацией. За неимением статуса университета мы вынуждены постоянно проходить аттестацию, наши дипломы аккредитованы Открытым университетом, что во многом дестабилизирует работу. Учитывая политику государства в отношении ужесточения правил выдачи студенческих и рабочих виз и не только, перед нами стоит трудная задача – получить от правительства Великобритании разрешение присваивать дипломы бакалавра и магистра, не считаясь формально университетом. Только этот шаг позволит нам укрепить свое положение, почувствовать стопроцентную уверенность в завтрашнем дне, стать по-настоящему независимыми.  Кристофер Пирс. Фотография © Александра Чечёткина– АА – альма-матер множества успешных архитекторов мирового уровня, в тоже время обучение здесь требует не только незаурядных творческих способностей, но и внушительной финансовой поддержки. На этот счёт существует великое множество противоречивых мнений. А как бы Вы описали студента АА? – Существует предубеждение, что наш студент – «богатей», купивший путевку в жизнь. Но, во-первых, наша программа не каждому по зубам, во-вторых, стоимость обучения сильно ниже, чем в большинстве американских или британских вузов. Не отрицаю: есть те, кто поступает ради престижа, – примерно пятая часть. Но мы оцениваем не людей, а архитектуру. Каждый год мы теряем студентов: тех, кто неправильно расставляет приоритеты, кто недостаточно работоспособен и мотивирован, кто не соответствует требованиям школы. Важно понимать, что для большинства обучение в АА – мечта, и мы не намерены отказываться от талантливых абитуриентов. Мы выделяем гранты и стипендии. Как-то коллега из стипендиальной комиссии рассказал, что ежегодный доход родителей одной из моих студенток, одной из лучших на курсе, составлял 18 000 фунтов, – ровно столько стоит год обучения в АА. То есть они отдали практически все деньги на её образование. Родители дали ей возможность попасть сюда, и она ей воспользовалась, работая как вол, доказывая, что достойна. И этот пример – далеко не единственный. – Какова пропорция глобального к локальному? Ведь ваши студенты приезжают со всех уголков планеты, существует некий перевес в сторону глобального, спровоцированный политикой школы? Можем ли мы говорить о возникновении «интернационального стиля АА», или же вы не ставите перед собой подобных задач, стараетесь раскрыть каждого в отдельности? – В этом году у нас 91% иностранных студентов, что само по себе непостижимо. Среди них есть как яростные космополиты, помешанные на теме глобальности, так и те, кто никогда не покидал родную страну и глубоко привязан к корням. Каждому угодить невозможно, но мы предоставляем выбор: так, в программе бакалавриата – 30 студий, в магистерской – 10. Каждая затрагивает самые разные темы, соприкасающиеся с разными контекстами как культурными, так и политическими. Есть прекрасная история, связанная с двумя студентками, которых мы поставили в пару: одна – из Израиля, вторая – из Ирана. Это был удивительный по своей силе тандем, но, Боги – когда они говорили о политике, все прятались по углам (смеется). На мой взгляд, это лучшее в АА – когда люди с разным образом мышления и культурным бэкграундом работают вместе, рождая что-то удивительное, новое.  Юлия Андрейченко. Фотография © Александра ЧечёткинаКроме того, существует множество подходов к процессу проектирования. Именно поэтому в своей работе мы все время экспериментируем, пересматриваем и дополняем нашу программу. Мы открыты всему новому. И не мы одни, Школа архитектуры Бартлетт, Королевский колледж искусств также предлагают новый формат архитектурного образования, основой которого является стирание понятий педагог – ученик. Мы – коллеги, соучастники. И я думаю, что в большой степени многие приезжают в погоне за этим коллективным опытом экспериментирования. – Можно ли сказать, что АА – своего рода трендсеттер в академическом образовании? Вы одними из первых реагируете на мировые тенденции в области архитектуры, теории, программного обеспечения, графического языка, разве что Йельский университет может посостязаться c вами за это звание. – Вроде того; когда я только заступил на пост, я был свободен от каких-либо предубеждений, и не имел ни малейшего понятия о том, с чем мне придется столкнуться. Помню тот день, когда вошел в заполненный до предела главный зал, где проходила презентация студий, на которой каждый из руководителей освещал свою тему. Мне было так страшно, что я решил не смотреть на коллег, для того чтобы не сравнивать себя с другими, но одно из выступлений я зацепил, так как был следующим, так вот они встали, представились, показали 5 минутный фильм и ушли, следом была моя очередь, с допотопной презентацией, сделанной в Power Point, я вышел, протараторил концепцию, поблагодарил всех присутствующих и удалился переваривать своё поражение (смеется).  Преподавательский состав АА, сентябрь 2014. Предоставлено Кристофером ПирсомВ нашей работе каждый преподаватель с большим уважением относится к тому, что делают его коллеги. Никто не вмешивается в чужую работу, но в то же время мы откровенно говорим друг другу о недостатках. Немаловажно, что когда кто-то новый приходит в АА, все с радостью помогают ему в формировании программы, которая должна соответствовать общему уровню школы. Как-то раз мне довелось присутствовать на защите студентов Аурели, и, глядя на десятый квадратный план, я был готов разрыдаться от скуки (смеется). А если серьёзно, я очень уважаю его взгляды на архитектуру и теорию. Несколько лет назад, когда Аурели был ещё в роли приглашенного преподавателя, он, на день раньше меня, презентовал комиссии свою программу. Позднее, уже на моей защите, жюри отметило удивительное сходство графических референсов, хотя, несмотря на определенное совпадение в наших вкусах и взглядах, мы совершенно про разное. Именно поэтому к концу каждого года, на финальной выставке, вы видите самые разные портфолио, презентующие самые разные архитектурные идеи, сформулированные под руководством самых разноплановых руководителей. – Школа гордится своими выпускниками, особенно теми, кто добились успеха. А были ли случаи, когда вам было стыдно за нерадивых учеников? – Начнем с того, что обучение я воспринимаю как партнёрство, сотрудничество, где вклад студента соразмерен по значимости моей собственной работе. Подобное сотрудничество или его отсутствие не означает, что в перспективе студент не сможет найти свой путь. И единственное, что меня разочаровывает, когда студент не является полноценным участником процесса. К счастью, это случается довольно редко. Он должен быть мотивирован. Но в то же время мы говорим о молодых людях девятнадцати, двадцати лет, находящихся в самом начале пути. И если кто-то уже в процессе учёбы понимает, что архитектура – это не его, я с большим уважением принимаю его позицию, в жизни есть ещё много всего поинтереснее (смеется). Я от чистого сердца заявляю, что не каждому суждено стать архитектором. Каждый год я сталкиваюсь с двадцатью разочарованиями, говорю это в самом позитивном смысле. Потому что никто, будь то самый талантливый, лучший ученик на курсе, не доводит свой проект до точки, которую можно признать финалом. И пожалуй, именно эту незавершенность, которая является неотъемлемой частью нашей профессии, я воспринимаю очень болезненно, иногда даже острее, чем те, кто делал эти проекты. Ни одна школа не может гарантировать вам успешную карьеру после её завершения. Жизнь сложная штука. Кому-то удастся перевернуть мир, кто-то будет среднестатистическим проектировщиком, кто-то и вовсе бросит это гиблое дело. Когда я был молод, я бы убил всех и каждого, кто не горит профессией так как я, но повзрослев, я осознал, что необходимо быть толерантнее в своей системе оценки чужого таланта и способностей. Возможно, что так на меня повлиял опыт отцовства, ведь мой собственный сын – обычный ребенок, он не обладает незаурядным умом, с трудом сдает тесты, но для меня он талант каких только поискать, в свои 14 он лучший собеседник. Я с большим уважением отношусь к тому, что в нашей школе мы не составляем рейтинг, есть только зачет / незачет, что позволяет нам дать максимально объективную оценку, при которой среднестатистический студент приравнивается к лучшим на курсе ученикам. Каждый, кто прошел нашу программу, независимо от результата, заслуживает уважения. – Не могли бы Вы рассказать о программе Visiting school? В чём заключается основная идея этой программы? Это своего рода популяризация АА? – Visiting school начала свою работу лет 10 назад, на тот момент она представляла собой всего несколько интернациональных воркшопов, и честно говоря, программы тогда носили слишком колониальный характер, что не соответствовало политике школы и плохо влияло на её репутацию. Таким образом, первая цель данной программы – учиться у наших коллег со всего мира, перенимать их опыт, все время переосмысляя и дополняя собственную работу. Потому что невозможно быть либеральной и открытой всему новому институцией, находясь в четырёх стенах на Бэдфорд-сквер. Фигурально выражаясь, мы открываем двери не только на себя, но и от себя, позволяя, всем желающим ознакомиться с нашей методикой преподавания.  Воркшоп АА в Стамбуле, 2015. Предоставлено Кристофером Пирсом– Как Вы выбираете директора программы Visiting school? – Ну, карты с флажками у меня точно нет (смеется). Мы не следуем какой-либо стратегии – мы выбираем программу. У меня есть определенные идеи, которые я пытаюсь реализовать, к примеру, я уже давно пытаюсь освоить новые территории и выйти на Африку, даже связывался с Дэвидом Аджайе, хотел встретиться с ним и другими выдающимися деятелями континента, обсудить возможность проведения воркшопа. Однако в большинстве случаев предложения поступают извне, по моим подсчетам, за последний год мы получили более 300 заявок со всего мира. В мои обязанности входит отсортировать все увиденное, отобрать лучшее, соответствующее не только уровню, но и духу школы. При этом необходимо отдавать себе отчёт в том, том как будет устроен весь процесс, ведь Visiting school – краткосрочная, эффективная программа, это не учебный год или семестр. – По каким критериям вы выбираете темы? Как и почему вы остановили свой выбор на предложении Александры Чечёткиной? – Директором программы может стать только сотрудник или бывший студент АА, знакомый с нашей методикой образования. Это скорее вопрос доверия, чем статуса, но не только. Требуется множество личных качеств, в первую очередь мы говорим о человеке заинтересованном, разностороннем, так как эта работа подразумевает не только интеллектуальную вовлеченность и погруженность в контекст, но и наличие недюжинных организаторских способностей. Visiting School работает на своей собственной материальной базе, независимой от школы, в связи с этим мы подбираем темы не только на соответствие методике школы и актуальности, но и исходя из материальной безопасности, окупаемости наших затрат, – финансовых и интеллектуальных. Мы не ставим перед собой задачи заработать, речь не идёт о прибыли, но и в минус мы уходить не намерены. Этот вопрос требует тщательной аналитики и проработки с нашей стороны. Предложение Александры заинтересовало меня, во-первых, потому, что у нас ещё не было успешной программы в Москве, да и тема показалась мне привлекательной, так как поднимаются вопросы культурного и исторического переосмысления архитектуры на практике, преобразования территории, немаловажной для контекста города. Во-вторых, я отметил уникальность данного предложения в сравнении с другими. В то же время я высказал ряд замечаний, попросил внести правки и прислать мне всё в письменном виде, так как говорить могут многие, но, будем откровенны, не все могут перейти от слов к делу. К счастью, рвению и самоотдаче Александры можно только позавидовать. Я ничуть не удивился, что ей удалось привлечь ARUP в качестве спонсора и интеллектуального партнера, вот таким должен быть директор программы! – Как и почему Вы решили сотрудничать со Школой МАРШ, дочкой LMU? Как вы, АА, отреагировали на происходящее в LMU, на все эти забастовки, уход Роберта Мала? Еще раз спасибо Александре, именно она предложила Школу МАРШ и собрала прекрасную команду. Наша работа основана на доверии, и она его всячески оправдывает, не было случая, когда я бы мог усомниться с своем выборе. Касательно Роберта Мала могу сказать одно: нам пошло это на руку, так как теперь он является членом Совета попечителей АА. О происходящем в Метрополитен я знаю совсем немного, я бы даже сказал, стараюсь не знать, как я уже говорил ранее, стараюсь держаться подальше от всех политических распрей, тем более если они не имеют ко мне прямого отношения.  Первокурсники и тьюторы студии. Фотография © Валери Бенедетт– AA – зонтичный бренд, включающий институт, бар, магазин, журналы: AA Files и AA house journals, вы даже занимаетесь оформлением книг для архитекторов... В этом нет ничего удивительного, многие современные институции пропагандируют схожую политику (Стрелка, МОМА). В чём причина? Нельзя быть просто хорошим институтом? – А мне кажется, что и этого недостаточно, если вы хотите конкурировать на мировом уровне. Невозможно представить хоть одну крупную институцию, выходящую на глобальный уровень и не пропагандирующую подобную политику, – думаю, что не только в Британии, но и во всём мире. Именно этот аспект является ключевым отличием АА от многих школ, пусть и с мировым именем, но локальных. На самом деле, это один из самых остро обсуждаемых вопросов последних лет. Но соглашусь, велик риск, что всё перечисленное Вами оттянет на себя больше внимания, чем основной род нашей деятельности, коим является образование. Я вообще очень болезненно отношусь ко всякого рода брендам в архитектуре, совсем недавно я проиграл в конкурсе, за отсутствием такового, уступив небезызвестному Бьярке Ингельсу. (Смеется) – Нужны ли глобальному контексту локальные школы? – Безусловно, существует множество выдающихся локальных школ, идентичность и политические воззрения которых заслуживают уважения, к примеру – Род-Айлендская Школа дизайна или удивительные школы Китая, чей продукт настолько самобытен, что не идёт ни в какое сравнение с тем, что делает весь остальной мир. Но в то же время концентрация на локальном лишает вас возможности в полной степени конкурировать в контексте повсеместной глобальности. Именно поэтому я работаю в АА – месте, обладающем огромными преимуществами, дающем представление о том, что происходит на мировой архитектурной арене.  Выпуск 2015. Предоставлено Кристофером Пирсом– Каждый год в стенах школы проходит AA project exhibition, вы позволяете красить, сооружать, почти перестраивать историческое здание. Является ли этот факт своего рода «профессиональной позицией»? – Мы вряд ли можем состязаться с тем, как делают ежегодную выставку в Бартлетт или Университетском колледже Лондона, – они вкладывают куда больше средств. Мы же делаем всё буквально на коленке, за 10 дней, почти бесплатно. Думаю, что именно в этот момент вы видите АА в её лучшем, пожалуй, самом искреннем свете, потому что все решения принимаются совместно. Истина заключается в том, что каждый раз мы пытаемся нащупать тонкую грань дозволенного, продиктованную историческим контекстом здания. Мы выжимаем из себя максимум. Так, к примеру, был сделан павильон на Бэдфорд-сквер, а одна из лестничных клеток была отдана под выставку известного художника-керамиста Тони Кумелла. За 3-4 недели работы выставки к нам приходит порядка двух тысяч посетителей, которым интересно посмотреть, как мы живем и что мы делаем. Возможно, весь год мы работаем именно на это мероприятие, с помощью которого можем адекватно оценить всю проделанную работу. – Совсем недавно архитектурное сообщество потрясла новость о смерти Захи Хадид. Я воспринимаю АА как семью, именно поэтому мне кажется очень важным донести вашу позицию, реакцию на эту прискорбную новость. – Я был в Париже, в магазине, когда мне написали о случившемся, думаю, никогда не забуду тот день. Заха была очень важной частью АА, горячим сторонником нашего подхода к образованию, имела своё особое влияние, более того, она была воплощением школы, в том смысле, что ей удалось реализовать себя, приумножив то, что ей дала Архитектурная Ассоциация. Она всегда возвращалась, чтобы поделиться накопленным опытом. Благодаря её вкладу в архитектурный дискурс школа приобрела известность, многие приезжают к нам в надежде повторить её успех. Не было ни одного человека в АА, кто остался бы равнодушным. Бретт написал своего рода реквием на сайте школы, это был наш долг. На днях мы обсуждали, что нужно что-то сделать в её честь, но как в любой семье, нам нужно немного времени, чтобы пережить случившееся. Школа должна найти собственный правильный путь, чтобы выказать свое уважение. Мы не хотим, чтобы наша реакция была воспринята как пиар-кампания. Пусть говорят, пусть каждый занимается своим делом, снимает фильмы про Заху, делает всё что угодно. Мы в свою очередь попытаемся найти правильный и осмысленный способ признать то грандиозное влияние, которое она оказала на школу, и прославить карьеру человека, который внес огромный вклад в то, что мы теперь называем архитектурой. |
|