|
Размещено на портале Архи.ру (www.archi.ru) |
|
| 16.06.2008 | |
|
Пристрастия публики |
|
|
Нина Фролова |
|
|
Памятники архитектуры модернизма в разных точках земного шара оказываются в опасной зависимости от отношения к ним общества.  Р. Нойтра. Дом Кауфмана в Палм-Спрингс. 1947 Р. Нойтра. Дом Кауфмана в Палм-Спрингс. 1947Казалось бы, одни эти имена должны обеспечить этим зданиям безоблачное будущее. Но реальность оказалась более мрачной. «Сигналом тревоги» стали неудачи на аукционах двух шедевров модернизма – дома Кауфмана Ричарда Нойтры в Палм-Спрингс (1947) и дом Маргарет Эшерик (1961) Луиса Кана в пригороде Филадельфии Чеснат-Хилл. Первый сначала с трудом был продан на торгах Christie's в Нью-Йорке (при стартовой цене в 15 млн за него дали 16,8 млн долларов), а затем сделка провалилась (как сообщается, по вине покупателя). Вторая вилла, выставленная на менее известном аукционе Wright в Чикаго за 2 млн долларов, не нашла покупателя вообще. После прежнего успеха на аукционах зданий Бройера, Кёнига и других мастеров интернационального стиля такой поворот оказался полной неожиданностью как для риэлторов-специалистов по домам «с историей», так и для охранителей наследия.  Л. Кан. Дом Маргарет Эшерик в Чеснат-Хилл. 1961Винят в этом кризис на рынке недвижимости в США, вызвавший резкое падение цен на недвижимость вообще. Но немалую роль сыграло и отношение к подобным памятникам в обществе. Во-первых, главное значение для абсолютного большинства американских покупателей – даже осознающих архитектурную и историческую ценность, например, здания Кана – имеет все же размер будущего дома. А все выставляемые на торги постройки невелики, тот же дом в Чеснат-Хилл имеет всего одну спальню. Их сдержанный облик также находит немного поклонников: большинство продаваемых и покупаемых за подобные суммы построек выдержано в специфическом неоколониальном стиле, георгианского или испанского извода, с огромным количеством деталей и большой площадью.  Л. Кан. Дом Маргарет Эшерик в Чеснат-Хилл. 1961От этой ситуации также пострадал уникальный дом Элис Болл (1953) Филипа Джонсона в Нью-Кейнен: это «жилой вариант» знаменитого «Стеклянного дома» того же автора, расположенный от него всего в трех милях. Он не только совсем не велик (общая площадь – 160 кв. м), но и очень скромен по облику: стекло, металл и розоватая штукатурка бетонных стен. Его нынешняя владелица, вдохновленная успехами на аукционах все тех же домов Кёнига, Даррела Стоуна и Пруве, решила продать его не менее чем за 3,1 млн, а если покупатель так и не найдется (а она его ищет уже год), то она планирует снести постройку. Джонсон называл эту работу «своей шкатулкой для драгоценностей», но сейчас она окружена трехэтажными «дворцами» в «тюдоровском» стиле и с площадью как минимум 1500 кв. м., и отношение к ней соответствующее.  Ф.Джонсон. Дом Элис Болл в Нью-Кейнен. 1953В то же время, далеко не всегда можно однозначно сказать, что «частник» хуже общественной организации в роли владельца памятника архитектуры. Конечно, в первом случае вилла Ле Корбюзье или Алвара Аалто оказывается в такой же зависимости от жизненных обстоятельств хозяев, как какая-нибудь бытовка: скажем, дом Кауфмана попал на аукцион, потому что чета его владельцев решила развестись (до этого момента они очень любили эту постройку и потратили на ее реставрацию астрономические суммы). Но пример обветшавшего до крайности и находящегося под угрозой разрушения «Экспериментального дома VDL II» Нойтры в Лос-Анджелесе, завещанного вдовой архитектора государственному вузу, заставляет задуматься о положительных сторонах частного финансирования.  Ф.Джонсон. Дом Элис Болл в Нью-Кейнен. 1953Однако остается еще один вопрос: как получается так, что за картину Люсьена Фрейда легко платят 33,6 млн долларов, а за дом Кана жалеют 2 миллиона? Конечно, архитектурный памятник нельзя увезти с собой, он требует значительных затрат на поддержание его в нормальном состоянии и т. д. Но, кажется, основная причина здесь в том, что публика не привыкла рассматривать архитектуру XX века наравне с современной живописью: триптих Френсиса Бэкона может стоит 86 млн, а ключевая постройка Нойтры с трудом добирается до 15 млн. В то же время, общество будет высоко ценить все то, за что платят большие деньги (далеко не всех привлекает творчество того же Бэкона или Поллака, но стоимость их работ повсеместно вызывает неизменное уважение, и их картины вполне могут появиться на стене чудовищного особняка в «испанском стиле» в том же калифорнийском Палм-Спрингс).  И.Николаев. Фабрика Sumerbank в Кайсери. 1935Но здания в частном владении могут показаться «счастливчиками» по сравнению с принадлежащими государству или коммерческим организациями. Турецкая секция DOCOMOMO обратилась к международной общественности с просьбой помочь хотя бы подписью под открытым письмом комиссии по охране памятников города Кайсери, где планируется снос комплекса текстильной фабрики Sümerbank (1934-35), построенной по проекту Ивана Николаева. По сути, это целый городок: с промышленными зданиями, жильем, рекреационным зонами и инфраструктурой.  И.Николаев. Фабрика Sumerbank в Кайсери. 1935В 1998 фабрика закрылась, и всю ее территорию передали местному университету Эрджияс, руководство которого, совместно с городскими властями, планирует создать на месте постройки Николаева новый кампус. Остается только надеяться, что обветшавшие корпуса значительного памятника конструктивизма покажутся турецким чиновникам, занимающимся охраной культурного наследия, достойным сохранения: хотя бы как памятник первым годам индустриализации страны.  И.Николаев. Фабрика Sumerbank в Кайсери. 1935Но не всегда вопрос о защите постройки от уничтожения можно решить однозначно. Яркий пример подобной ситуации – спорное положение комплекса доступного жилья «Робин Худ Гарденс» в Лондоне (1972) Питера и Элис Смитсонов. Это экспериментальный проект – как архитектурный, так и социальный. Его авторы, вдохновленные «Жилой единицей» Ле Корбюзье в Марселе, создали т. н. улицы – широкие линии балконов вдоль каждого третьего этажа. Эти галереи, а также озелененная территория вокруг двух корпусов комплекса должны были стать новым общественным пространством для жителей. Вместо этого «Робин Худ Гарденс» превратился в весьма опасное с точки зрения криминальной обстановки место, и на его «улицах» и в вестибюлях стали собираться совсем не жильцы. Определенную роль в принятии решения о сносе комплекса (кроме практически единодушного общественного мнения) сыграли как вышедший из моды бруталистский облик постройки, так и ее плохое состояние: ремонта там не было с момента ее сдачи в начале 1970-х.  П. и Э.Смитсоны. Комплекс «Робин Худ Гарденс» в Лондоне. 1972В результате, организация по охране наследия English Heritage отказалась вносить комплекс в государственный список памятников, а 80% проживающих в «Робин Худ Гарденс» лондонцев стремятся получить квартиру в другом месте (несмотря на его выгодное расположение рядом с новым районом Кэнери-Ворф). Однако организованную журналом Building Design компанию по сохранению ансамбля, считающегося центральным в творческом наследии Смитсонов, возглавили Норман Фостер, Ричард Роджерс и Заха Хадид, которые видят в этом комплексе важный памятник британской архитектуры, повлиявший на последующее развитие типологии жилого многоквартирного дома.  П. и Э.Смитсоны. Комплекс «Робин Худ Гарденс» в Лондоне. 1972Решение этого вопроса, где вновь – и в несколько непривычном ракурсе – столкнулись интересы и пристрастия специалистов и публики, ожидается в ближайшее время…  П. и Э.Смитсоны. Комплекс «Робин Худ Гарденс» в Лондоне. 1972 |
|