|
Размещено на портале Архи.ру (www.archi.ru) |
|
| 25.05.2015 | |
|
Кирилл Асс: «Мы оказались в ситуации безъязыкости архитектуры» |
|
|
Елена Петухова |
|
|
Архитектор Кирилл Асс - о бессмысленности архитектурной критики при отсутствии в российской архитектуре сформулированных смыслов. Кирилл Асс – архитектор, сотрудник бюро Александра Бродского, автор интернет-изданий Colta.ru и OpenSpace.ru, журналов «Проект Россия» и «Проект Балтия», художник, куратор.  Кирилл Асс. Фотография: Е. ЦихонАрхи.ру: – На первый взгляд, дела с архитектурным информационным пространством в России не так уж плохи. Выходят журналы, издаются монографии, ряд интернет-ресурсов пополняется новыми названиями. Но если говорить о персоналиях, авторах, которые систематически бы писали про архитектуру, имели бы четко выраженное собственное мнение и манеру, то картина становится не столь оптимистической. Количество ярких и пользующихся авторитетом публицистов неуклонно уменьшается. Создается впечатление, что причина – в отсутствии потребности – как у общества в целом, так и в цеховой среде – в авторской архитектурной критике, вместо которой, с большим или меньшим успехом, культивируется архитектурная журналистика формата обезличенных информационных сообщений, не выходящих за границы констатации факта и минимально намеченных стилистических или методических связей с общем мировыми трендами или явлениями. Весьма показательно в этом плане то, что некоторые профильные интернет-ресурсы вообще не указывают имена авторов статей. Индивидуальная точка зрения и полноценный анализ событий становится редкостью в российском информационном пространстве. Даже те всем хорошо знакомые имена, которые, собственно, и приходят на ум при словосочетании «архитектурная критика», все реже встречаешь под текстами об актуальных архитектурных событиях. И вы в этом плане не исключение: последняя публикация у вас вышла год назад. Так что происходит сейчас с архитектурной критикой в России? Или лучше использовать термин «архитектурная публицистика»? Кирилл Асс: – Архитектурной критикой я назвал бы тексты, ориентированные преимущественно на профессионалов, а публицистикой – тексты для широкой публики. То, чем я занимался на OpenSpace и других ресурсах, скорее, относилось к последней. Проблемы с архитектурной критикой в России связаны с отсутствием ее потребителя. Благодаря событиям конца 20-х – начала 30-х годов прошлого века, после разгрома архитектурного теоретизирования, критика как таковая вообще исчезла. Формально она изображала свое существование в виде текстов абсолютно мистического толка, оперирующих невероятными понятиями, пронизанными неприкасаемой концепцией соцреализма. Для примера достаточно почитать журнал «Архитектура СССР». Но как жанр и процесс осмысления, как составная часть архитектурной практики, критика просто перестала существовать. С содержательной точки зрения, почти все, что проектируется сейчас в России, является лишь красивой картиной, смыслы которой остаются невербализованными – как на этапе проектирования, так и на этапе оценки результата. В итоге, даже та архитектурная критика, которая есть, адресуется людям, которые свою работу выполняют без осмысления и вербализации, т.е. она уходит в никуда. А те немногочисленные архитекторы и исследователи, которые ищут смыслы, скорее получат их не из чтения текстов, а из непосредственного общения между собой.  НЕГЛИНКА, ИЛИ ОБСКУРАНТИЗМ. Инсталляция в Московском Центре Искусств, Неглинка, 14. 2006. Фотография предоставлена К. Ассом– Как, в таком случае, вы оцениваете свой опыт в архитектурной публицистике? Почему вы писали раньше и почему перестали сейчас? – Свою критическую позицию я не могу четко сформулировать. Есть какие-то взгляды, которые сосуществуют достаточно изолировано друг от друга, и я пока их едва ли могу составить в замкнутую, герметическую конструкцию и предъявить как законченную идею. Что касается публицистики, моя мотивация состояла и состоит не в том, чтобы в очередной раз написать, что русская архитектура – плохая потому-то и потому-то, а дома, которые проектируются, ужасны, потому что это делается из рук вон плохо, а старые дома сносить не надо, потому что они были спроектированы хоть как-то и это память России. Весь этот веер привычных тем практически исчерпал себя в публицистическом плане. Невозможно повторять одно и то же без конца. Желание написать что-то возникает, когда тема или событие задевает за живое, но в последнее время это происходит все реже. Предмет моих интересов слишком метафизичен и отвлечен от повседневного опыта и сферы интересов читателя – даже того, на которого я ориентируюсь. Сейчас, когда одновременно с уничтожением огромной части соседнего государства происходит снос какого-то ценного здания в Москве, это трагическое для нашего наследия событие неизбежно выглядит чем-то второстепенным. Поэтому и писать рука не поднимается. Я могу отреагировать на какой-то вопрос, который мне задан, и написать что-то, но высказывать от себя какую-то внезапную реплику по поводу текущей русской архитектуры в этом контексте мне кажется странным.  DRAMATIS PERSONÆ, Инсталляция на выставке «Фантомные монументы», совместно с А.Ратафьевой, ЦСК Гараж. 2011. Фотография предоставлена К. Ассом– И, тем не менее, в архитектурной среде существует запрос на публичность и анализ. Архитекторы хотят, чтобы их постройки публиковались, а их творчество каким-то образом классифицировалось и оценивалось. Этот жанр можно было бы назвать прото-критика. Как вы относитесь к этому жанру? – Потребность в получении публичной реакции на свою работу вполне естественна. Для этого необходим внешний критик, которому, однако, приходится буквально выискивать содержание в произведении, чтобы объяснить, что сделал автор и почему. Какие-то архитекторы работают более осмысленно, какие-то – менее. Но практически никто не декларирует свое концептуальное видение, от которого можно было бы отталкиваться в оценке созданных проектов и построек. Отсутствует привычка формулировать, а потом реализовывать архитектурные идеи и наоборот, и причина ее отсутствия – в специфике нашего архитектурного образования. В результате, мы оказались в ситуации безъязыкости архитектуры, которая осталась без выраженного послания, с непроявленным смыслом. Это особенно заметно в нашем архитектурном образовании. Студенты проектируют, получают оценки, но обсуждение, критика их работы происходит за закрытыми дверями, между преподавателями. Архитектурный дискурс в традиционном образовательном процессе, как правило, основан на вкусовых оценках и вульгарном практицизме. В результате такого образования, мы имеем ту современную российскую архитектуру, которую имеем.  БИТВА ПРИ ГАСТИНГСЕ, Инсталляция для Гильдии 1064, совместно с А.Ратафьевой, в галерее Мел. Фотография: М. Ксута 2011– Среди тех, кто сейчас пишет про архитектуру, много выпускников искусствоведческих факультетов. Как вы это оцениваете? – Я не вижу здесь плюсов или минусов. Такова нынешняя ситуация. То, что об архитектуре говорят и пишут искусствоведы – это диагноз состояния архитектурного образования, в котором архитектурная критика не является предметом обсуждения. Искусствоведы по природе своего знания должны ведать. Архитектура – это тоже искусство, поэтому его тоже нужно ведать. Были в свое время архитектуроведы. Но что-то их теперь не видно. В результате, архитектурой никто и не ведает толком. Ею ведают какие-то заведующие – Возможно, ситуацию принципиально изменит реформа архитектурного образования? – Возможно, но это очень медленный процесс. Людям, которые сейчас выпускаются, по 20-25 лет. Состоявшимися архитекторами они станут к 40-50 годам. Тем более, никаких особенных перспектив реформирования пока не видно.  Архитектура выставки КУНСТКАМЕРА ЯНА ШВАНКМАЙЕРА Кирилл Асс и Надя Корбут ЦСК Гараж. Фотография: Ю. Пальмин. 2013– Но у нас есть пример выпускников «Стрелки», которые являются носителями отнюдь не постсоциалистической ментальной традиции, но успешно сотрудничают с существующей системой, используя ее ресурсы и инструменты для реализации своих проектов. Многие выпускники «Стрелки» пробуют себя – достаточно результативно – в журналистском и даже писательском амплуа. Может быть, они заложат основы новой российской архитектурной критики? – «Стрелка» – это не часть реформы образования, а независимый проект, так же, как и МАРШ. Они существуют вне той системы образования, которую нужно реформировать. Невозможность инициировать реформы внутри системы заставляет людей деятельных искать альтернативные внесистемные формы. Но это – параллельная история, одна из многих, существующих внутри и около российской архитектуры, которые пересекаются между собой. То, что выпускники «Стрелки» пишут, можно только приветствовать, потому что вся задача «Стрелки» была в том, чтобы вырастить людей с иным складом мышления, способных к анализу и рефлексии. Однако для возникновения критического поля необходимо участие профессиональных архитекторов, выражающих свои мысли не только в камне, но и на бумаге. Важно еще и то, что архитектура близка к политической ситуации, она – самое близкое к политике искусство – особенно, когда включено в политику самым прямым способом, поскольку оно получает деньги от встроенных в политическую систему элементов. Когда критика властей является фактически подсудным делом, то архитектурная критика, которая распространяется, в том числе, и на проекты властей, может быть, и неподсудна, но оказывается абсолютно нерелевантной.  Архитектура выставки ВЗГЛЯНИ В ГЛАЗА ВОЙНЫ Кирилл Асс и Надя Корбут ЦВЗ Новый Манеж. Фотография: Ю. Пальмин. 2014– А какова роль архитектурного сообщества? Есть ли у него запрос на нонконформизм – если не в идейном и смысловом, то в хотя бы культурно-информационном плане? – Наше архитектурное сообщество представляет из себя достаточно жесткое конкурентное поле, где никто не готов пойти на действительно бескомпромиссные шаги. Нонконформизм в архитектуре – прямой путь к маргинальности, поскольку архитектура как род деятельности в огромной степени зависит от политической системы в самом широком смысле слова. Архитектура, с одной стороны, есть формальное проявление политии, то есть всей конституции общества, а с другой – в рамках действующей системы должна соответствовать гигантскому своду требований самого различного характера, то есть конформизм составляет в значительной степени ее сущностное основание. Вместе с тем, именно маргинальные явления со временем становятся определяющими. Правда, такие взгляды на архитектурную практику сейчас не очень популярны. Да и о чем можно говорить, если в 2015 году мы продолжаем наблюдать дискуссии, в том числе среди профессионалов, о ценности и значимости «Черного квадрата» и русского авангарда? Люди публично заявляют о своей невероятной бескультурности. Точнее, они определяют свою культурность через отказ от огромного пласта культурного наследия, в том числе русского, отрицая его, потому что оно как будто бы некрасивое или непонятное. Это одно из проявлений утраты связи и понимания источников и смыслов современного архитектурного языка. И то же самое происходит в сфере архитектурной теории и критики. Существует огромное количество базовых текстов для понимания того, что и как создается, откуда берутся эти объекты и формы, которые так красиво выглядят в журналах. Эти тексты неизвестны, не прочитаны, не поняты, не востребованы.  Архитектура выставки ВЗГЛЯНИ В ГЛАЗА ВОЙНЫ Кирилл Асс и Надя Корбут ЦВЗ Новый Манеж. Фотография: Ю. Пальмин. 2014– Возможно, на ситуацию окажут влияние архитектурные интернет-ресурсы с их возможностями по доступу к самой различной информации, в том числе и к теоретическим трудам и историческим материалам? – Наверняка это полезно. Возникновение электронных медиа стало вполне естественным и быстрым способом восполнить информационные лакуны. Но ключевое слово в вопросе – «самой различной»: отсутствие иерархий, характерное для интернета в целом, ведет к трудностям в выборе информации. Иными словами, доступность информации – несомненное благо, но отдельный человек едва ли способен самостоятельно найти, а тем более – выбрать из найденного действительно стоящее. Это не значит, что есть какая-то единственно верная система или компендум знаний. Как и прежде, наши знания и вкусы формируются не только формальным образованием, но и в не меньшей степени мириадами случайностей, приводящих к тем или иным интересам, углублениям и открытиям. Роль образования в этой ситуации становится сходна с ролью путеводителя, в котором намечены основные направления и изложены главные вехи истории города – с тем, чтобы путешественник не заблудился и мог определить, с чем он имеет дело. |
|