|
Размещено на портале Архи.ру (www.archi.ru) |
|
| 16.10.2014 | |
|
Сергей Курдюков и Дмитрий Онищенко: «Для нас участие в конкурсах – вопрос престижа» |
|
|
Наталия Алексеева |
|
| Объект: | |
| Музейно-выставочный комплекс ГЦСИ. Конкурсный проект бюро «Мел» | |
| Адрес: | |
| Россия, Москва. | |
|
Художественный руководитель ландшафтного бюро «Артеза» Сергей Курдюков и генеральный директор ландшафтного бюро «Артеза» Дмитрий Онищенко рассказали о своих конкурсных проектах, моде на злаки, климатических ограничениях и пересадке 300-летних деревьев.  Триумфальная площадь. Buromoscow совместно с Мастерской ландшафтного дизайна Arteza– Недавно в Москве прошло сразу несколько крупных конкурсов, связанных с созданием парков и других ландшафтных объектов. Еще несколько находятся в активной стадии. Вы участвовали почти во всех. Что дает вам такое участие? – Для Москвы ландшафтные конкурсы – достаточно новая практика. При Лужкове практиковалось озеленение по советским принципам, ситуация поменялась с приходом Собянина и главного архитектора Сергея Кузнецова. Как только у Москвы появился на это бюджет, началась работа. Для нас это, как и участие в выставках, вопрос престижа, возможность пообщаться с партнерами и заказчиками. Участие в конкурсе практически никогда не окупается, гонорар несравним с объемом работ и задачей. Зато это возможность заявить о себе, повращаться в определенных кругах. К тому же если вы выиграете, то участие окупится с лихвой. Существующая конкурсная система часто отсекает молодые, не очень крупные бюро, которые могут себе позволить максимум 1-2 конкурса в год. Но сейчас ситуация меняется, например, по конкурсу на парк на Ходынском поле мы почти покрыли расходы, и конкурс в Митино, где мы тоже участвуем, будет оплачиваемым. Но это минимум, чтобы не работать себе в убыток. – Как вы выбираете себе партнеров-архитекторов? Или они выбирают вас? – Бывает и так и так, зависит от условий конкурса. Если участвует иностранная команда, им нужен местный специалист, который может адаптировать проект для российских реалий. Если конкурс преимущественно архитектурный, как было, например, с Триумфальной площадью, нас приглашают, чтобы профессионально закрыть тему озеленения. Иногда мы сами приглашаем партнеров, когда в ландшафтном проекте есть архитектурная составляющая. Как было с бюро MEL, с которым мы сотрудничали по парку на Ходынском поле.  Музейно-выставочный комплекс ГЦСИ. Конкурсный проект ООО «Мел». Материалы предоставлены пресс-службой ГЦСИ.– Каковы перспективы реализации выигравших ландшафтных проектов? – По Зарядью очень сложная организация и проблемы согласования, и именно на этом этапе обычно все затягивается. Чтобы не было неожиданностей в процессе реализации, особенно на таких ответственных участках, лучше больше времени потратить на подготовку. Это касается даже первого этапа: технического задания на конкурс. Парк Зарядье – амбициозный проект, даже по мировым меркам. Думаю, все будет реализовано, но в немалые сроки. По Триумфальной площади реализация ближе, но исполнитель пока не определен. И, хотя мы команда полного цикла и могли бы полностью закрыть весь процесс, Триумфальная площадь – очень специфическое место с точки зрения согласований, там очень много ограничений. Возможно, городу проще будет работать со своей командой, уже вовлеченной в ситуацию. Проект не успели сдать ко Дню города, потому что площадка оказалась технически сложнее, чем думали. – В чем принципиальная разница между двумя площадками – Триумфальной площадью и парком на Ходынском поле? – В центре гораздо больше ограничений. Что под нами – неизвестно, клубок подземных коммуникаций. Именно поэтому в одном ряду у нас липы, а в другом клен Гиннала, который по номенклатуре куст с компактной корневой системой и меньше заглубляется в землю. И игра с рельефом, например, на этой площадке невозможна. К тому же это территория сложившейся застройки, а значит проект необходимо вписать в историко-архитектурный контекст. Здесь главными были архитекторы, а мы к этой базе добавляли детали ландшафта. На Ходынке проектируется чисто рекреационная зона с минимальными ограничениями. Надо было учесть проходы к метро и другим точкам, а в целом свободная территория. Из построек – входы в метро, административное здание, храм. Мы хотели скрыть все постройки под холм, чтобы компенсировать заложенные в задание широкие мощеные площадки и добавить больше зелени. Шестнадцатиметровые зеленые холмы были одной из фишек нашего проекта.  Концепция парка на Ходынском поле. Артеза (Россия, Москва). Иллюстрации: park-khodynka.com– Есть ли сегодня в Москве проблемы с посадочным материалом? Отличается ли набор растений от европейского? – Россия уже не отстает от Европы, сейчас можно заказать все. Значительная часть идет из европейских питомников, часть покупаем в России, в основном сосну и плодовые. Здесь наши питомники незаменимы, так как предлагают районированные сорта. Ведь основные ограничения в нашем регионе идут по климатическим условиям. По номенклатуре видов, наверное, хватит двух страниц, чтобы перечислить все, что может расти у нас. Наш сад более сдержанный по своим выразительным средствам, но, с другой стороны, в Питере такие исторические парки – может позавидовать Европа. Для создания образа не обязательно использовать много видов. К тому же ассортимент по сортам одного вида огромен, и мы еще не исчерпали то, что есть. Мы склонны экспериментировать, вводить новые виды и сорта. Если не приживется – меняем по гарантии, но пока все получается. С появлением новых сортов мы иногда обнаруживаем, что то, что раньше было непригодными, можно выращивать. Например, сумах, считалось, что он у нас мерзнет, а он растет и прекрасно цветет. Или кустарник спирея – очень популярный. Мы нашли сорт спирея серая, он оказался лучше других сортов, лучше зимует, обильно цветет, и мы его теперь используем. – Существует ли мода в растения или определенные типы садов? – Новые типы садов появляются, но не исчезают, становятся лишь менее востребованными. Сегодня делают и регулярные, и английские парки, и японские. Но какие-то вещи действительно могут быть популярными. В девяностые все сажали туи, как живую изгородь и даже как защиту от киллеров. Сейчас ими наелись, хотя это по-прежнему прекрасное дерево, круглогодичная зелень. Или, например, пресловутые альпийские горки, модные лет десять назад. Сегодня бум спал, но горки как тема остались, хороший альпийский сад – это интересно. Сейчас есть определенная мода на злаки, но они будут хорошо смотреться не во всяком саду, в классический сад их не посадишь. Это только на выставках проходят экспериментальные проекты, а заказчик, он, как правило, консервативнее, чем архитектор. Кстати, город и его конкурсы, в этом плане могут быть более прогрессивны и давать больше простора для экспериментов. На однолетники тоже меняется мода. Например, незаслуженно забытая космея ассоциируется у многих с палисадниками, но если перенести ее в другую среду – смотрится ново и свежо. Или тещин язык – типичное советское наследие, но сейчас появились новые интересные сорта, которые вполне можно использовать. – А есть ли какие-то виды, характерные именно для нашего региона, существует ли вообще понятие русского сада? – Особого стиля, который бы зародился у нас, как зародились во Франции или Японии соответствующие парки, не существует. Как и в архитектуре, Россия принимала и адаптировала европейские стили, актуальные для определенной эпохи. Завозилась модная архитектура, а с ней завозились и ландшафтные приемы. Типично русское, это скорее практичный подход к растениям, плодовый сад и огород, и отсутствие декоративного сада. Можно еще сказать, что русский стиль – это простор, отсутствие четких границ, сад плавно переходящий в поля и перелески. А березы – это скорее штамп для иностранца, на самом деле в Европе берез не меньше. – Когда ландшафтный проект начинает жить естественной жизнью? – На третий год, даже при больших посадках, уже есть ощущение естественного сада. На второй сезон высаженные деревья и кусты формируются под стороны света и начинают выглядеть естественно, а на третий идет заметный рост, увеличение объема зеленой массы. Вообще технологии так продвинулись, что можно сажать крупные деревья. Например, на Триумфальной площади у нас каштаны и липы девятиметровой высоты и с кроной шесть метров в диаметре. Здесь применяется принцип готового сада: вы открыли утром глаза, у вас за окном сад. Сегодня пересаживать можно все. Известный нам максимальный возраст дерева, которое пересаживали – триста лет. Перевозилось оно на барже, диаметр земляного кома тридцать четыре метра. Такие экземпляры готовят к пересадке несколько лет, поднимают домкратами. Мы у частного заказчика сажали сорокалетний дуб высотой двенадцать метров c шириной кроны восемь. Привоз в Россию крупномеров сегодня ограничен только техническими требованиями транспортных средств. – Какие ограничения по экологии были на Триумфальной площади, расположенной на оживленной перекрестке, в самом центре Москвы? – Учет экологической ситуации на площадке – неотъемлемая часть проектирования. Это закладывается сразу и, конечно, никто не будет выбирать из тех сортов, что не растут в городских условиях. На Триумфальной Садовое кольцо будет влиять не так сильно – дорога расположена ниже, а выхлопные газы высоко не поднимаются, к тому же перекресток хорошо продувается. Здесь есть другой важный фактор – уход. Уровень квалификации специалистов сегодня очень низкий. А от подкормки, обработки растений многое зависит. Интересно, что через определенное время дерево наращивает такой объем зеленой массы, что создается собственный микроклимат. Группа растений может снаружи выглядеть больной, а внутри будет все хорошо и зелено.  Концепция благоустройства Триумфальной площади. Buromoscow совместно с Мастерской ландшафтного дизайна Arteza |
|