|
Размещено на портале Архи.ру (www.archi.ru) |
|
| 30.09.2014 | |
|
Вульф Прикс: «Люди слишком привязаны к правилам» |
|
|
Елизавета Эбнер, Петер Эбнер |
|
| Мастерская: | |
| Coop Himmelb(l)au | |
|
Основатель бюро Coop Himmelb(l)au – о том, почему Заха Хадид часто побеждает в конкурсах, о зарплате австрийских архитекторов и городе-живом организме.  Вульф Прикс © Manfred Klimek. Предоставлено Coop Himmelb(l)auВульф Прикс побеседовал с постоянным автором Архи.ру, российским архитектором Елизаветой Клепановой и австрийским архитектором Петером Эбнером. Петер Эбнер: Вы работаете в разных странах. Где возникает больше сложностей? Вульф Прикс: Я думал, что работать в Китае сложно, но нет – есть много более неприятных для работы стран. К примеру, Германия. У немцев нет культуры строительства, у них есть культура выставления претензий.  Киноцентр UFA в Дрездене. Фото: Rory Hyde via Wikimedia Commons. Лицензия CC BY-SA 2.0П.Э.: Но работа там также принесла вам известность, достаточно вспомнить Ваш замечательный проект кинотеатра в Дрездене. Елизавета Клепанова: Если бы сейчас вам предложили разработать планировку нового города, как бы вы подошли к этому вопросу? В.П.: Я никогда не получу подобный заказ, так как единственная страна в мире, где сейчас возможно подобное – это Китай. Но там на архитектурном рынке прочно закрепились крупные американские компании, и никакого шанса получить работу такого уровня просто нет. Какая-нибудь американская компания со штатом в тысячу человек согласится сделать проект за 1% от нашей цены. Соревноваться с этим просто невозможно. Они достают из карманов готовые чертежи на основе планировок американских городов и продают их китайцам. И те счастливы. П.Э.: Я понимаю эту ситуацию. Меня однажды пригласили сделать проект планировки нового города в Саудовской Аравии, и разговор дошел до обсуждения цены. И, в результате, заказ получили французские архитекторы, которые согласились сделать проект за 10% от той суммы, которую предлагал я. Заказчики сказали мне, что, если бы я согласился сделать проект за те же деньги, что и французы, то они бы наняли меня. Позже выяснилось, что эти архитекторы получили финансовую поддержку от Министерства культуры Франции.  Вульф Прикс © Елизавета КлепановаВ.П.: Когда мы участвовали в конкурсе в Пекине, один молодой китайский архитектор, входивший в состав жюри, рассказал мне, что мы вошли в пятерку лучших, но при этом заявил, что я – как австриец – такой престижный конкурс никогда не выиграю. Я, естественно, очень разозлился и ответил, что это не архитектурный аргумент. Он возразил мне, что к ним на конкурс приехало пять комиссий из Франции, три из Англии и одна из Соединенных Штатов. И предложил мне попробовать угадать, кто займет первое, второе и третье место. Французские участники получили огромную поддержку от своего правительства. Я никогда не смог бы ожидать чего-то подобного от Австрии. Французы понимают, что такие проекты – это престижно. А австрийцы бы сказали: «А где это – Пекин? Как это произносится? Это что-то съедобное?» П.Э.: Да, действительно, только у французов я встречал подобную поддержку соотечественников. В.П.: Почему же? У американцев то же самое. Е.К.: Значит ли это, что вы стараетесь работать в тех странах, где не столкнетесь с подобной нечестной ситуацией? В.П.: Нет, иногда нам везет, и мы просто выигрываем потому, что у нас хороший проект. Или в состав жюри входит человек, который может объяснить остальным наш архитектурный язык и идею потому, что сам ее понимает. В этом, кстати, причина того, почему так часто в конкурсах побеждает Заха Хадид. В составе жюри обычно есть бывшие студенты лондонской школы Архитектурной Ассоциации, которые могут объяснить остальным то, что она хотела сказать своим проектом. Вот почему я всегда повторяю, что хорошая школа является таковой, только если она может создать систему связей.  Киноцентр Пусана © Duccio MalagambaП.Э.: Вы долгие годы преподавали. Что, с вашей точки зрения, следовало бы изменить в архитектурном образовании? В.П.: Самое главное в образовании – чтобы студенты, заканчивая учебу, могли дальше пользоваться связями института. Также учить студентов нужно поступательно. Они должны понимать, что их ждет в профессии, быть готовыми к преодолению трудностей, так как только так смогут выжить. Студенты обязательно должны поработать в архитектурных бюро, чтобы узнать, что происходит в реальности, а потом вернуться к учебе, обдумать свои следующие шаги в архитектуре, не поддаваясь тренду «немедленного достижения успеха». И никогда не забывать, что бороться придется с самого начала, в противном случае ты проиграешь. В Австрии, например, более 50% архитекторов работают за зарплату ниже 1000 евро. Архитектура – слияние многих вещей. И только вам выбирать, будете ли вы архитектором или предателем или останетесь в стороне. Я никогда никого ни в чем не обвиняю, так как, возможно, этому человеку нужно кормить свою семью. Я не обвиняю, но, если возникает конфликтная ситуацию, то реагирую. Самое смешное, что в архитектуре все, в конце концов, сводится к обидам на личном уровне. Я, к примеру, раскритиковал биеннале-2012 Дэвида Чипперфильда. И его реакция была на личном уровне. Он заявил, что, если я езжу на Porsche, то не могу ни о чем судить из окна этой машины. Е.К.: А что вы думаете о биеннале в этом году? В.П.: Я не могу слишком критиковать Рема. Он один из умнейших людей, которых я знаю. Но я критикую отношение к биеннале критиков – что они верят тому, что им говорит Рем. Он умен и всегда старается ими манипулировать. В данном случае, эту выставку я называю «трехмерный Нойферт». Для меня это невыносимо скучно. Е.К.: Это очень интересно, так как биеннале в этом году, в основном, очень понравилось людям из околоархитектурного мира и было раскритиковано архитекторами. В.П.: Конечно. Биеннале, например, понравилось студентам – потому что у них пока недостаточно знаний, или девелоперам, у которых вообще слабое понимание того, что такое архитектура. П.Э.: Франческо Даль’Ко мне рассказывал, что, когда Рем Колхас ушел из школы Архитектурной Ассоциации, они решили пригласить его профессором в Италию [в 1980-е – примечание Архи.ру]. И Рем тогда хотел преподавать «основы» – именно то, что он сделал на биеннале. Е.К.: И все-таки, возвращаясь к тому, с чего мы начали разговор: каким бы вы сделали новый город? В.П.: Я сравниваю город с растущими возможностями нашего мозга. Если бы мы могли трансформировать эти возможности в реальность, то смогли бы создать город, моментально реагирующий на нужды жителей. Мы к этому стремимся в проектировании – не просто разработать мастерплан, а создать город-организм, меняющийся и развивающийся самостоятельно. Люди слишком привязаны к правилам вместо того, чтобы нарушить их и сделать лучше.  Петер Эбнер, Вульф Прикс, Елизавета Клепанова © Елизавета Клепанова |
|