С контекстом, который приходилось тщательно учитывать, авторам этого проекта вообще очень повезло. Вокруг что ни объект, то икона своего времени. Это в равной степени относится и к обеим олимпийским постройкам – символам 80-х, и к подкове гостиницы «Ренессанс», образцу роскоши 90-х, и к многоуровневому гаражу «Лукойл» – знаковому произведению 2000-х. Примечательно и то, что каждое из этих зданий обладает хотя бы одним подчеркнуто криволинейным фасадом. В Москве, как и в любом другом мегаполисе, почти безраздельно властвует жесткая ортогональная сетка, но именно на перекрестке Олимпийского и Самарской она почему-то всецело уступает место мягким и пластичным формам. Возможно, причиной тому стали плавные очертания здешнего холмистого ландшафта, а может, гипнотическим эффектом обладает эллипс главной спортивной арены Олимпиады-80 – с лаконичной самодостаточностью этого объема действительно трудно спорить… Так или иначе, но все более молодые постройки вокруг гнутся и искажаются, и Асадовы, оказавшись практически в эпицентре загадочного «магнитного поля», не стали исключением. Наоборот, они охотно приняли на себя вызов контекста.

Впрочем, даже столь нетривиальное окружение было принято во внимание лишь во вторую очередь. Первое, над чем пришлось ломать голову архитекторам, была функция проектируемого объема. Дело в том, что бизнес-центром этот объект стал далеко не сразу: задумывался он как спортивно-развлекательное сооружение, что, в общем-то, лучше соответствовало ближайшему окружению. Первоначально здесь предполагалось разместить боулинг – один из крупнейших в Москве. Втиснуть 50 дорожек на столь скромный по площади участок архитекторы смогли, лишь сделав 15-метровые консоли в обе стороны от границы застройки. А для того, чтобы здание в профиль не выглядело молотом Тора, Асадовы сначала придали выносам более скульптурную остроносую форму, а затем расщепили каждую консоль на две части. После этого кровлю немного согнули, а ее концы завели на консоли, скруглив места сгибов. Подобная форма сделала комплекс похожим на перевернутый катамаран: как вспоминают сами архитекторы, заказчик от подобного предложения был просто в восторге: яркий образ, запоминающийся силуэт, очевидное пластическое и тематическое родство с архитектурой ближайших соседей – олимпийских объектов. 

Расщепив каждый вынос полностью прозрачной вставкой, авторы не только придали зданию эффектную внешность и «подогнали» новый объем под масштаб окружающих строений, но и обеспечили внутренним помещениям избыток дневного света. Именно поэтому, когда спустя несколько лет боулинг съежился до размеров обычного клуба и переехал в цокольный этаж, заказчик решил полностью сохранить изначально предложенную структуру. Трудно спорить с тем, что для организации офисов она подошла идеально: выход площадей благодаря консолям максимальный, а многосветный атриум придает этим квадратным метрам комфорт и яркую индивидуальность. 

Строго говоря, катамараном здание выглядит лишь издалека: на главном фасаде, обращенном к Олимпийскому проспекту, перемычка лишь условно утоплена между двумя корпусами «судна», тогда как с обратной стороны «хвосты» и вовсе оказываются разными. То крыло, что выходит на Самарскую улицу, подсобралось и втянулось, а то, что нависает над лестницей, наоборот, стремится к развитию по горизонтали. И это стремление поддержано вторым и третьим этажами комплекса: фактически здание врезано в лестницу, распластавшись по ступеням несколькими стеклянными блоками, которые на полотне фасада и сами оформлены как ступени. Этот фасад, пожалуй, вообще самый сложный: больше соответствуя масштабу площади, чем соседних зданий, он состоит из нескольких камерных объемов, между которыми архитекторы делают надсечки, выемки, дополнительные мини-консоли. Соответствующим образом подобрана и облицовка: здесь преобладает стекло, зеленоватым металлом обернут лишь контур консолей, тогда как нижние этажи обшиты бежевым травертином, визуально делающим новый объем неотъемлемой частью светлой лестницы.

Совсем иное дело – фасад, обращенный к Самарской. Здесь витражи консолей расчерчены горизонталями межэтажных перекрытий, а центральная часть решена как довольно массивное каменное полотно, по которому словно сбегают ручейки тонких вертикальных окон. Осязаемость облицовке придает выбранный архитекторами темно-серый крупноразмерный керамогранит с металлическим отливом. Асадовы признаются, что изначально хотели облицевать кровлю и торцы «Олимпик-холла» патинированной медью, но уступили заказчику и согласились на зеленый металл, сочтя, что для данного места, богатого на пластичные, но абсолютно монохромные фасады, важен, в первую очередь, цвет. Ощущение легкой дисгармонии привносят мощные диагонали металлических балок несущего каркаса консолей, которые зачем-то выкрашены в белый цвет и потому прекрасно видны сквозь витражи, но такова правда отечественного строительства – конструкции, желающие быть честными, не всегда умеют говорить вполголоса. Уместно в этом контексте будет упомянуть и горизонтальные ламели на торцевом фасаде, выходящем на Олимпийский проспект: на рендерах они есть, и по этим рендерам очевидно, что «главная» консоль приобретает с ними законченный вид (например, исчезают вертикальные ребра довольно грубой подконструкции), но, увы, на ламели у заказчика денег не хватило. Впрочем, пока он обещает добавить их позже. Пространство центрального атриума, благодаря использованию деревянных панелей двух родственных оттенков, получилось одновременно и парадно-нарядным, и очень уютным. Эту атмосферу архитекторы постарались подчеркнуть также с помощью черного глянца напольных плит и живых деревьев в кадках. Преобразилось и пространство вокруг здания: на месте, где раньше был лишь стихийный паркинг, возникла камерная пешеходная площадь, благодаря консоли надежно защищенная от осадков и слишком яркого солнца, а лестница, которая прежде была лишь транзитной, превратилась в самодостаточную общественную зону.