|
Размещено на портале Архи.ру (www.archi.ru) |
|
| 09.09.2013 | |
|
Сергей Кузнецов: «В «Моспроекте-2» ждут молодых архитекторов» |
|
|
Нина Фролова |
|
|
Колонка главного архитектора: о новых московских конкурсах, изменении нормативов, квартальной застройке, дебаркадерах и «инкубаторе» для молодых архитекторов. Продолжаем проект «колонка главного архитектора», начатый месяц назад разговором о конкурсе «Царев сад». На этот раз главный архитектор ответил на вопросы, заданные не только редакцией, но и нашими читателями: при подготовке интервью мы обратились к темам, предложенным Виталием FVV, Олегом Кручининым, Дмитрием Протасевичем, Jhon Moore. Мы намерены продолжать практику сбора вопросов и надеемся на ваше участие. Итак, ответы главного архитектора:  Фотография предоставлена PR МоскомархитектурыАрхи.ру: – Вы занимаете пост главного архитектора Москвы с августа 2012: как Вы оцениваете итоги прошедшего года? Сергей Кузнецов: – Могу сказать так: все планы, что были намечены на этот год – так или иначе, с разной скоростью – но реализуются. Собирались запустить конкурсную программу – запустили, конкурсов теперь много, они, как мне кажется, очень хорошие, с большим охватом участников и отличными жюри. Архсовет тоже собрали – из интересных независимых экспертов, и качество принятых ими решений очень высокое: у меня лично сомнений пока не вызвало ни одно, хотелось бы верить, что так будет и дальше. Режим общения с архитекторами – тоже отлажен, причем я могу сравнивать, так как я был практикующим архитектором и имел дело с московским стройкомплексом раньше. Это подтверждает и статистика: у нас 5-кратный рост по рассмотрению обращений практикующих в Москве архитекторов, а также инвесторов и девелоперов. У нас есть прогресс по всем стратегическим – и очень крупным – проектам, которыми нам было поручено заняться: их более 20-ти, в их числе – Зарядье, Лужники, Мневниковская пойма, Тушино, ЗИЛ. Провели закон об : теперь в Москве будет узаконена сама процедура рассмотрения архитектурных проектов – то, что федеральным градкодексом не предусмотрено, но мы сделали Москву исключением из правил. По работе с городской средой – оформлена регламентация размещения вывесок, запущена очень большая работа по стандартам дизайна пешеходной части городских улиц и магистралей. Также у нас была насыщенная программа мероприятий – как участников и организаторов круглых столов, выставок и т.д. – от MIPIM в марте 2013 до нашему августовскому семинару по базовым принципам застройки. У нас есть издательский проект: мы занимаемся переводами актуальных текстов, и уже скоро первые из этих книг выйдут в свет. – А какой будет дальнейшая судьба проекта реконструкции ГМИИ? – Мы сейчас выходим на алгоритм сотрудничества с администрацией музея: рекомендации, которые мы дали на архсовете, они выполняют. На данный момент идут переговоры по вопросу участия Нормана Фостера в проекте, но вероятность, что он продолжит работу, не высока.. Однако к нему никаких претензий ни у города, ни у музея нет: в имевшихся условиях он сделал то, что мог. Но жизнь продолжается: скорее всего, мы будем составлять новую команду. Как это будет сделано – через конкурс или иначе – мы сейчас обсуждаем с музеем. Думаю, в течение месяца будет понятно, как проект будет развиваться дальше, но реализовываться он будет, вне всяких сомнений. По крайней мере – первая очередь, площадка по Колымажному переулку от угла с Волхонкой: там уже многое сделано, и ГПЗУ мы выдали. Сейчас вместе с музеем мы проведем мозговой штурм: как это проектировать дальше, и до конца года, я полагаю, проектирование начнется. – Какие новые конкурсы появились в планах Москомархитектуры за лето? – Надеюсь, что мы сможем осенью объявить конкурсы по первым двум станциям метрополитена, которые мы очень долго, к сожалению, не могли запустить. Совершенно точно в ближайшем будущем мы дадим старт конкурсу на площадку завода «Серп и Молот». Однозначно мы сделаем большой международный конкурс по Москва-реке – Moscow Waterfront, «Водный фасад Москвы». Вопрос его объема, наполнения, что в него войдет, будет определяться концепцией развития Москва-реки, которую надо подготовить; она же станет ТЗ для конкурса. По Рублево-Архангельскому сегодня объявлен очень крупный международный конкурс. Причем везде у нас очень разные партнеры: «Дон-Строй» по заводу «Серп и Молот», по Архангельскому – «Сбербанк», по Москве-реке – правительство Москвы, по метрополитену – это сам метрополитен и тоже правительство Москвы. И это только самые крупные из планируемых конкурсов. – А что войдет в задание конкурса по Москва-реке? В первую очередь, набережные? – Не только набережные, но и сама Москва-река – ее транспорт, экологическая ситуация вплоть до программы ее очистки, чтобы можно было там купаться и рыбу ловить, как раньше. И прилегающая территория: это очень важно, потому что у нас сегодня из 220 км береговой линии Москва-реки в городе суммарно освоено и по-настоящему доступно для людей только порядка 60 км. В тех проектах, что сейчас уже находятся в значительной степени разработки – «ЗИЛ», «Зарядье», по Воробьевым горам, Лужники, Тушино, Мневники – это еще около 60 км. То есть в ближайшее время мы в 2 раза увеличим часть береговой линии, которая «обжита» человеком, а не занята предприятиями и коммунальными зонами. А в результате полной реализации этой программы предусмотрено развитие 100% прилегающей к реке территории. Мы сегодня четко понимаем, что вода в городе – это гигантская ценность, на нее нужно ориентироваться, надо капитализировать прибрежные территории, и, конечно, оставлять там опустевшие коммунальные зоны или промзоны – это непозволительная расточительность. Потому что Москва-река и прилегающая к ней территория – это 10%–20% территории нашего города в целом. – А дебаркадеры подпадают под юрисдикцию Москомархитектуры? Они так уродуют облик города, и получается, что можно их помещать даже в знаковых местах… – Это, к сожалению, большая проблема, потому что они не входят напрямую в нашу юрисдикцию. Поэтому, надеюсь, в ходе реализации этой программы мы решим и вопрос с дебаркадерами, потому что мы уже пытались с ними бороться самыми разными способами. Но из-за того, что у нас акватория Москва-реки входит в ведение федеральных властей, ячейка сетки законного поля здесь слишком крупна, и дебаркадеры в нее «проскакивают». – Что сейчас происходит на территории ЗИЛа? Когда там начнутся работы? – У нас стоит на очереди на согласование готовый план реализации. Как я уже не раз говорил, теперь все проекты планировки утверждаются только на основании плана реализации. Это нововведение – инициатива мэра, но и мы во многом к этому причастны и всячески ее поддерживаем: невозможен проект планировки без плана реализации. В чем проблема такой хаотичной застройки Москвы в последние два десятилетия: везде, где были нарисованы дороги и другие объекты инфраструктуры, они остались только на бумаге, а в итоге реализовывались только девелоперские объекты – то, что повкуснее. Теперь такого нет, так как мы без оценки необходимых инвестиций в инфраструктуру девелопера не отпускаем. Сейчас такой документ для ЗИЛа разработан и готовится к утверждению. А самой площадкой занимается Департамент имущества города Москвы, который готовит торги для привлечения инвесторов на конкретные объекты. Я надеюсь, что в течение года работы будут запущены. – А кем разработан проект планировки? – Он разработан НИиПИ Генплана, но одним из первых дел, совершенных мной на посту главного архитектора, было привлечение к этому проекту Юрия Григоряна как победителя конкурса на территорию завода ЗИЛ, который проводился Департаментом науки и промышленности. Но, к сожалению, из-за того, что конкурсная практика тогда не достигала того уровня, на какой мы сейчас ее подняли, то есть не было понятного механизма вовлечения победителей конкурса в реализацию проекта, все это носило факультативный характер и практически не пересекалось с реальной жизнью. По этому конкурсу были хорошие материалы, поэтому мы пригласили Юрия Григоряна к сотрудничеству с институтом Генплана, и они в итоге совместно выполнили эту работу. Так что мы активно вовлекаем институт Генплана в сотрудничество с разными архитекторами. Коммунарку, например, будем планировать совместно с американской компанией Urban Design Associates– также для того, чтобы результаты конкурса на московскую агломерацию не пропали, а пошли в дело. Поэтому идеи, которые они тогда предлагали по Коммунарке, будут использованы в реальной работе по ее планированию. – Получается, что, кроме случая с Коммунаркой, результаты конкурса на концепцию развития московской агломерации нигде не пригодятся? – Проблема в том, что конкурсная задача была сформулирована на таком уровне, что эти результаты можно использовать только как базу и банк идей, а их практическое применение затруднено. Конечно, там поработали серьезные люди, там масса интересных градостроительных идей, по итогам была сделана книга хорошего качества. Результаты конкурса подтвердили идеи о полицентризме, развитии общественного транспорта, его участники подтвердили устремления властей, но нельзя сказать, что их проекты можно реализовать. – По каким критериям происходит отбор членов жюри для конкурсов, которые проводит Москомархитектура? – Мы ищем людей либо из правительства Москвы, либо компетентных в выбранной тематике. Так, в Зарядье это Департамент культуры, который будет этим парком управлять, Департамент природопользования, который отвечает за зеленую территорию города, Департамент имущества, в ведении которого находится площадка и т. д. То есть наши коллеги, которые курируют данную тему по разным направлениям. Плюс обязательно – российские и зарубежные специалисты по данной тематике: по ландшафтной архитектуре, по градостроительству, вообще по урбанистике. Это должны быть люди с серьезным авторитетом и максимально независимым суждением. Задача номер один в организации любого конкурса – провести его без всякого лоббирования. И лучшим камертоном, позволяющим оценить, удалось ли это, является состав участников конкурса. То, что на «Зарядье» у нас 420 компаний подало заявки, в том числе – все ведущие офисы, показывает, что конкурс наивысшего качества. Кстати говоря, такие же показатели у нас – практически по всем открытым конкурсам, хотя их было не так много, я знаю. Но открытый конкурс организовать и дороже, и дольше по времени, и не в наших силах решить всё. То, что мы делаем – это агитационно-разъяснительная работа среди владельцев площадок, чтобы они вообще соглашались на проведение конкурса, и дойти хотя бы до закрытого конкурса – это уже огромный труд. Открытые конкурсы – это вообще сверхзадача. Количество участников конкурса на проект Музейно-просветительского центра Политехнического музея и МГУ им. Ломоносова, который проводился в начале моей работы главным архитектором, показывает, что качество жюри и уровень подготовки конкурса были высоки. Или можно сравнить нынешний конкурс на территорию Зарядья с конкурсом, который проходил до того – просто по составу участников: налицо разница в подготовке. И это не случайность, это все абсолютно просчитываемые вещи. Какие критерии для отбора членов жюри? Эти критерии витают в воздухе, хотя они нигде не прописаны, что, допустим, это должны быть обладатели определенных наград, у нас как раз обладателей наград в России – сколько хочешь. То, что мы выпали из мировой оценки архитектуры (то, что мы пытаемся сейчас наверстать) привело к тому, что наши награды, премии и звания в мире никому ни о чем не говорят. Одновременно нельзя не признать, что мировая оценка качества – это лучшая оценка, ни на каком уровне конкуренции в этом сомнения нет. Это справедливо для производителей машин, самолетов, вооружения – чего угодно, и в сфере спорта тоже никто не спорит с тем, что международная оценка необычайно важна: ты можешь считаться по-настоящему лучшим, только если ты лучший в мире. Только архитектура у нас пока шла особняком, и считалось, что мы сами себя лучшими признали, а что думают про нас в мире, никого не беспокоит. Мы сейчас это будем менять, потому что и здесь мы хотим быть лучшими в мире. – Наши читатели жалуются на краткость времени, которое дается на разработку конкурсного проекта: называют как примеры конкурсы на объект в Москва-Сити, на фасады нового здания ГТГ, текущий конкурс на проект ГЦСИ… – Сроки – это, конечно, следующая серьезная проблема. Надо понимать, что любой конкурс раздвигает временные рамки реализации. Но лучше потратить время на подготовку, получив потом классный объект, чем пытаться заниматься проектом впопыхах: это подтверждается практикой. Сколько времени разрабатывалась Третьяковка, пока мы не пришли туда с конкурсом, сколько времени разрабатывался музей имени Пушкина, сколько Зарядье разрабатывалось! И результаты нулевые. Мы всем предлагаем простую «дорожную карту»: как составить программу, задание, привлечь мировых и наших звезд, получить проект и его реализовать. При этом существует гарантия отличного результата, хотя и затрачиваются время и деньги. Тот же ГЦСИ – сколько он делался... И в итоге все опять пришло к этой же «дорожной карте». Со временем люди, ответственные за эти площадки, с нами соглашаются. Но мы становимся заложниками предыдущей истории: уже столько потрачено усилий и денег, что решиться все начать сначала нелегко. Но все же многие на это идут, в частности, моя благодарность за ГЦСИ – министру культуры РФ Владимиру Мединскому: без его поддержки этот конкурс бы не состоялся. Но, с другой стороны, есть простая и понятная логика: мы хотим при нашем управлении процессом видеть результат, поэтому надо торопиться, устанавливать краткие сроки – это компромисс. Даже на такой площадке национального масштаба, как Зарядье, нам стоило огромного труда дать участникам три месяца на разработку проекта – причем за это нас еще и критиковали. – Планируются ли какие-то реальные шаги по переходу от микрорайонной застройки к квартальной? – Это очень важный вопрос, которым мы сейчас и занимаемся: как раз 28 августа мы проводили семинар на эту тему, который показал, что мы хотим делать, но пока не определил – как. Однако там было выступление Сергея Мельниченко, который по заказу Москомархитектуры делает новые нормы градостроительного проектирования, где все это уже будет заложено. Вопрос, как это реализовывать, безусловно, стоит, и мы над этим активно трудимся. Предполагаю, что будет много противоречий с градкодексом, который тоже надо будет менять. К примеру, по нынешнему принципу расчета количества машиномест их создается очень много, они не востребованы и только увеличивают нагрузку. Также все знают, что нигде в мире нет вопросов с инсоляцией, а у нас продолжается борьба с туберкулезом. Что нам мешает сегодня, как и во всем мире, работать не с инсоляцией, а с освещенностью? Все понимают, что свет важен в помещении, но это необязательно должны быть прямые солнечные лучи: это очень жесткое условие, и оно сильно мешает нормальному планированию. Не может планировка улицы, общественного пространства подчинятся ходу солнца, вместе с тем, общественная жизнь, общение людей друг с другом, как ни крути, важнее «общения с солнцем» в своей квартире. Если нужно солнце, можно выйти во двор. Этот анахронизм нам предстоит преодолевать сегодня всем профессиональным сообществом. Но, к сожалению, есть ряд политических спекулянтов, по-другому их не назовешь, которые заявляют, что мы у людей отбираем солнце. – Есть ли уже проекты с квартальной застройкой? – Таким серьезным экспериментом – не только с точки зрения подхода к застройке – уже был ЗИЛ: там есть квартальная сетка, хотя там еще соблюдены существующие правила инсоляции. Следующим экспериментом будет Рублево-Архангельское: там по-новому подойдем и к машиноместам, и к инсоляции. К этому же ряду относятся Коммунарка и Тушинский аэродром. – В одном из недавних интервью Вы упомянули об инкубаторе для молодых архитекторов, который Михаил Посохин организовал в «Моспроекте-2»: хотелось бы узнать подробности. – Это наша совместная идея с Михаилом Михайловичем: он с большим энтузиазмом воспринял идею развития молодежной практики и сам предложил у себя в институте «взять под крыло» желающих молодых архитекторов – не как сотрудников института, а понимая, что они рано или поздно уйдут из «Моспроекта-2» и откроют собственную мастерскую. Он дал им помещение, возможность работать – сотрудничать с институтом, быть соавторами проектов, то есть заниматься практикой. Это по сути образовательная программа, хотя участники получают реальный контракт на творческую работу над настоящим объектом, после чего они могут уже выйти на свободный рынок. И сегодня ребята там уже работают, и можно брать еще. Я хочу через Архи.ру обратиться к командам молодых архитекторов, из тех, кто чувствует себя способным стать архитектурным старт-апом в «Моспроекте-2»: можно придти к нам в Москомархитектуру или напрямую к Михаилу Михайловичу Посохину, рассказать, кто вы такие, что вы можете, почему думаете, что у вас что-то получится (то есть нужна какая-то база) – и вашу кандидатуру рассмотрят. |
|