|
Размещено на портале Архи.ру (www.archi.ru) |
|
| 02.04.2012 | |
|
Александр Скокан: «Архитектурное сооружение всегда вырастает из места» |
|
|
Анна Мартовицкая |
|
| Мастерская: | |
| АБ «Остоженка» | |
|
Бюро «Остоженка» – без преувеличения, одна из самых известных архитектурных мастерских современной России, пользующихся непререкаемым авторитетом в профессиональном сообществе. За более чем 20 лет своего существования она прошла путь от генпроектировщика района Остоженки до одного из разработчиков генплана Московской агломерации. О том, с чего начиналась мастерская, и о том, над чем ее коллектив работает сегодня, мы беседуем с главным архитектором «Остоженки» Александром Скоканом.  Александр СкоканАлександр Скокан: Заказчиком проекта планировки района Остоженка в конце 1980-х годов выступил Совет министров СССР. Как известно, эта территория не застраивалась с 1930-х годов – генплан 1937 года предусматривал, что по району Остоженки пройдет проспект от Дворца Советов до Лужников. Дворец в итоге не построили, а район так и остался нетронутым, зарос бурьяном и был, нужно сказать, очень живописным и по-настоящему московским. А Совмину нужно было где-то построить дома для своих шишек – к тому времени мода на проживание в самом центре города уже вовсю процветала, – поэтому выбор пал именно на Остоженку. План реконструкции этой территории был заказан МАрхИ, и в институте была создана для этого специальная бригада. В частности, в нее вошли Андрей Гнездилов и Раис Баишев, которые, в свою очередь, пригласили меня. Сначала это был НПЦ МАрхИ, а потом, когда проект был защищен и утвержден, мы решили существовать самостоятельно, и институт нас милостиво отпустил. Дальше случилось непредвиденное: Совмин был расформирован, политический строй поменялся, а мы остались со своим проектом на руках и вроде как стали главными специалистами по развитию Остоженки. В этот район сразу устремилось очень много инвесторов, и поначалу они все к нам прислушивались, а мы их консультировали, направляли и корректировали. Удивительное было время! Архи.ру: Разработанный вами проект реконструкции Остоженки имел огромный резонанс в профессиональном сообществе. В чем именно, на ваш взгляд, заключались причины такого успеха? А.С.: Мы поставили тогда перед собой очень конкретную, но не типичную для того времени задачу – восстановить историческую среду, причем в это понятие мы вкладывали не реставрацию особняков и не строительство новых объектов похожих габаритов, а восстановление именно градостроительной ткани района. В тогдашней Москве было принято мыслить или отдельными участками, или кварталами, а мы фактически ввели дополнительный масштаб, доказав, что каждый квартал состоит из землевладений с их уникальными границами и пропорциями. Правда, вместо буржуазного слова «землевладение» мы тогда говорили «композиционно-градостроительный модуль», но суть от этого не менялась – фактически мы попытались восстановить исконные градостроительные правила, по которым города всегда существовали. Мы не диктовали застройщикам, что именно можно строить на том или ином участке, а что нельзя, но мы, как бы сказали сейчас, определили градостроительный потенциал каждого участка. Учитывая инсоляцию, окружение и т.д. определили плотность, этажность и т.д. Дальше, конечно, у нас начались проблемы – постоянно приходили инвесторы и просили накинуть сотню-другую квадратных метров. Постепенно ситуация менялась, проекты согласовывались уже без нас, а мы стояли в стороне и наблюдали за тем, какая это страшная сила – деньги. И все же я убежден: если бы изначально не было проекта, который служил ограничивающим фактором застройки района, все было бы гораздо хуже. Архи.ру: А вы сами согласны с определением нынешней Остоженки как «золотой мили»? А.С.: С тем, что этот район не похож на все остальные, согласен. Правда, непохожесть эта имеет как положительные стороны, так и отрицательные. Притчей во языцах стала пустынность Остоженки по вечерам и в выходные дни, и это, увы, результат, на который мы совсем не рассчитывали. Но как часть городской среды, мне кажется, это очень внятное и интересное место. Именно благодаря разработанным правилам, которые соблюдались и обеспечивали логичное развитие. Такая же попытка позже предпринимались на Цветном бульваре, но c меньшим успехом. Плюс мы в свое время делали аналогичное предложение для Замоскворечья, но там мы не стали генпроектировщиками района и опять же дальше концептуальных разработок дело не пошло. Так что, да, Остоженка – совершенно уникальное для Москвы место. Архи.ру: Ваше бюро построило в районе Остоженки около 10 зданий, а всего по Москве порядка 60, однако в последние годы вы больше работаете в области. С чем это связано? А.С.: Ну, я бы сказал, нас выжили из города. Стилистика, в которой мы работаем, как-то не очень соответствовала лужковской среде, мы всегда страдали плоскомордием, которое бывший мэр так сильно не любил. Правда, единичные проекты в столице еще делаем – сейчас, например, достраиваются дома на Смоленском бульваре и на Пречистенской набережной. Но основной полигон работы сейчас, действительно, в Подмосковье – мы проектируем в Видном, Одинцово, Балашихе, Мытищах, Люберцах. Архи.ру: Александр Андреевич, вы считаетесь одним из основателей средового подхода в архитектуре, и именно он лежал в основе большинства ваших проектов, выполненных для исторического центра Москвы. Но, очевидно, работа в Подмосковье требует каких-то совсем иных алгоритмов? А.С.: Алгоритм один – борьба с чрезмерными желаниями инвестора, который, овладев куском земли, пытается выжать из него максимум. К сожалению, существующие сегодня нормы настолько неконкретны, что запретить застройщику это делать невозможно. В результате мы постоянно проектируем больше, чем можем выдержать место, и гораздо больше, чем нужно для того, чтобы создать гуманную среду. Конечно, пытаемся изворачиваться и находить решения, которые хоть сколько-то компенсируют эту избыточную плотность. Вот, скажем, дом в Одинцово – более 180 тысяч квадратных метров. Как пластическая форма он интересен – гигантские проемы, консоли, игра с силуэтом и цветом. Но насколько в нем будет уютно и комфортно жить – это неизвестно? Конечно, при таких масштабах говорить о средовом подходе странно и глупо, но ключевым его качеством – уместностью – архитектор все-таки может и должен пользоваться, в этом я уверен. Этот дом, например, задуман как один из первых в городе, на въезде по Можайскому шоссе. Своего рода заглавная буква. А заглавная буква может быть эффектной, витиеватой, хотя мы следуем не только логике расположения объекта, но и самому участку застройки. Архитектурное сооружение всегда вырастает из места, из габаритов участка, из инсоляции. Даже если это монстр, то это монстр для конкретного места. Так что в основе своей мой подход к проектированию не изменился – учитываешь все обстоятельства, связанные с местом, временем, ситуацией, пространственным и временным контекстом. Архи.ру: А вообще, на ваш взгляд, средовой подход как творческий метод еще актуален? А.С.: Суть средового подхода заключалась в том, что среда – это больше, чем архитектура, фактически это и есть социальная жизнь. Мы никогда не проектировали изысканные штучки, которые бы вдохновляли архитектуроведов, – мы пытались создать пространство для жизни. Сейчас же, мне кажется, средовой подход во многом стал политическим лозунгом, удобным основанием для архитектурной бюрократии и используется как оправдание системы согласований. Плюс сейчас в отечественной архитектуре в моде больше дизайнерский подход, т.е. проектирование именно «штучек». Лично мне, повторюсь, кажется, что это не выход – можно сделать прекрасный автомобиль – и он будет броско смотреться на любом фоне, и на историческом, и на хайтечном, но здание всегда продиктовано местом, в котором строится. Архи.ру: Я так понимаю, дизайнерский подход вам не близок, но понятнее, чем, скажем, историзм? Я знаю, что однажды вы отказались спроектировать в начале Остоженки объект на месте сгоревшего диспансера, аргументировав свой отказ тем, что современной архитектуры там уже слишком много, а историческую вы делать не хотите и не будете. А.С.: Да, я убежден в том, что архитектура должна отражать свое время. Впрочем, один раз мы все же согрешили. Проектировали здание на Тургеневской площади и среди множества вариантов нарисовали в том числе и один а ля исторический, а главный архитектор города сказал, что именно этот вариант он может согласовать без вынесения на Общественный совет и инвестор тут же на него согласился. Мы отказались заниматься реализацией этого варианта и вышли из проекта, и по нашим эскизам проект довел до ума кто-то другой – получилась типичная такая псевдоисторическая постройка. Честно, лично я всегда стараюсь обойти ее стороной. Архи.ру: Если честно, историю про диспансер я вспомнила за тем, чтобы спросить у вас: то есть, ваш взгляд, современной архитектуры может быть много? А.С.: Конечно, может. Понятие меры никто не отменял. И потом, современная постройка должна быть безукоризненного качества, чтобы иметь право существовать в историческом окружении, а вопрос качества – не проектирования даже, а реализации, – для нашей отрасли едва ли не самый болезненный. В отличие от западных коллег, российские архитекторы не могу контролировать выбор подрядчика и материалов, а так называемый авторский надзор чаще всего сводится к пустой формальности. Фактически наша ответственность заканчивается на чертежах, а уж если рабочку не дали сделать, то все, считайте, на объекте можно поставить крест. Архи.ру: Построив 60 с лишним объектов, вы сколькими из них полностью довольны? А.С.: Одним! Безукоризненно построен банк на Пречистенской набережной, наша первая реализация. Ко всем остальным объектам есть претензии по качеству и немалые. Архи.ру: Ого! После такого признания мне даже страшно спрашивать вас о том, каковы, на ваш взгляд, перспективы профессии архитектора в России… А.С.: В смысле количества работы перспективы хорошие. Еще очень долго будет, что проектировать и строить. Но насколько при этом строительство будет качественным – большой вопрос, поскольку реальных механизмов заставить застройщика выдавать качественное сооружение у архитектора нет. И существующий ныне дефицит жилья этой ситуации только способствует. Так что для самой архитектуры я ничего хорошего не вижу. Конечно, есть еще частная архитектура – дорогая, изысканная, образцовая, но тут проблемой нередко становится вкус заказчика, который еще далек от идеала. Архи.ру: И в заключение хотелось бы спросить о работе над проектом планировки территории Московской агломерации. Договор на ее выполнение ведь уже заключен? А.С.: Да. И материалы получены. Теперь мы сформулировали основные проблемы нашего города и пытаемся понять, какие из них поддаются архитектурному «лечению». Кризис транспортной системы, плохая управляемость территории, экологическая ситуация – они все лежат на поверхности. В общем, ищем, с чем и как может помочь справиться архитектура. Пока еще очень рано говорить о каких-то конкретных предложениях – мы только начали совместную работу с нашими партнерами, Институтом географии РАН и французскими градостроителями, – но саму идею расширения Москвы я приветствую. Причем не в нынешнем ее виде, когда на юго-запад бросается огромный протуберанец, а в принципе – город наконец-то прорвал кольцо. Фактически создан прецедент, юридическая возможность рассматривать город и область как единый организм. И этот протуберанец – лишь первая очередь на пути соединения города и его окрестностей.  Программа комплексной реконструкции Микрорайона № 17 «Остоженка». © ostarch.ru Международный Московский Банк Офисные здания во 2-ом Обыденском переулке Офисное здание в 3-м Зачатьевском переулке Офисное здание на Трубной улице Жилой комплекс на улице Шаболовка Административное здание на 1-ой Брестской улице Жилой комплекс «Панорама» на улице Пресненский Вал Жилой комплекс на Ленинградском проспекте Офисное здание в Лесных переулках Жилой комплекс в Борисоглебском переулке Жилой дом на Ленинском проспекте Торгово-деловой комплекс «Тульский» с подземной автостоянкой Офисное здание на улице Щепкина, вл. 61/2 Офисное здание в Бутиковском переулке, 17-19 |
|