Деревня Николо-Ленивец – место концептуальное. В начале 2000-х годов здесь появились объекты художника Николая Полисского, который с помощью местных жителей построил там зиккурат сначала из сена, а потом – из дров, сплел из веток «медиа-башню» и заселил целое поле снеговиками. Затем объекты «Никола-Лениецких промыслов» стали гастролировать, то в Нижний, а то – во Францию, и наконец, прошедшим летом рамки «промыслов» расширились, к ним присоединились архитекторы, и получился фестиваль «АрхСтояние», унаследовавший свое имя от исторического стояния на Угре, когда в 1480 г. хан Ахмат пришел, постоял и ушел, на чем официально закончилось татаро-монгольское иго.

Летом в Никола-Ленивце построили целых 16 объектов, некоторые из которых сохранились для разных утилитарных целей, а некоторые просто так. Зимнее АрхСтояние приурочили к Масленице и его героями стали три проекта.

По словам кураторов, Юлии Бычковой и Антона Кочуркина, зимой вся природа покрыта снегом, отчего отчуждение между ней и человеком достигает максимума. Зимой «мы вынуждены ходить, закутавшись с головы до ног как космонавты в скафандре и пить водку, чтоб не замёрзнуть». Цель фестиваля – сократить эту дистанцию и «сделать зиму коммуникативной».

Собственно, масленица такой праздник, который всегда имел целью как-то выстроить коммуникацию между человеком и природой, преимущественно с целью воздействовать на природу – сжечь зиму, чтобы наступила весна. А коммуникация между людьми в таких случаях налаживается сама собой. Нет ничего коммуникативнее масленицы. В наше время, правда, этот праздник, многократно убитый и возрожденный, превратился в формально-народное отчасти костюмированное гуляние с профессиональными артистами в роли скоморохов. Масленица в Николо-Ленивце не такая, точнее, не совсем такая. Костюмы, угощение и «гуляние» здесь тоже были, но среди эфемерных декораций из длинных деревянных кольев. Оставшееся от летнего стояния «Николино ухо» Савинкина и Кузьмина дети использовали, чтоб прыгать в снег, а висящий над берегом реки Угры «Полумост надежды» мастерской Башкаева собрал большую очередь из желающих почувствовать состояние полёта. Общее внимание привлек колодец-«журавль», с помощью хитрого механизма опускающий и поднимающий «голову» с ведром.

Ближе к вечеру авторы зимнего «АрхСтояния» представляли свои объекты. Архитекторы бюро «Moscow» в проекте «Зимние коммуникации» набили сеном длинную полиэтиленовую трубу, и назвав ее «теплотрассой», предложили всем желающим посидеть у костра. Получилось просто и практично – на сене сидели, сено же подбрасывали в огонь. То, что на сене можно сидеть даже зимой – безусловно, приближает к природе, однако зимние коммуникации надо признать посвященными скорее общению между людьми и вообще это оказался самый «человечный» проект. Два других проекта получились отвлеченнее.

Особенно органичной красивая, но прохладная природа зимнего Никола-Ленивца оказалась для «Обледенение архитекторов», которые обледенели вплоть до превращения в крупных пингвинов. Тема коммуникации тут предстала в виде телепорта: авторы выстроили из снега кубический домик, откуда в назначенное время вышли пингвины, перенесенные, видимо, с южного полюса. Несмотря на то, что они были несколько крупнее обычных, пингвины вели они себя очень естественно – позировали фотографам, бродили по поляне, не боясь людей, и время от времени совершали брачные игры.

Самым сложным и глубокомысленным оказался объект «В огне» журнала «Проект Россия», где в виде макета были выстроены целых три варианта коммуникации. С одной стороны горел небольшой деревянный домик в масштабе 1:7, и все присутствовавшие могли посочувствовать звавшим на помощь игрушечным голосам, с другой – перспективная рамка с точкой схода где-то над горизонтом, «окно в небо», путь к общению с высшими силами. Зрители, становясь на круглый помост перед рамками, признавались в ощущении, «что кто-то сверху смотрит».

Получился целый узел взаимодействий: один зритель сопереживает тем, кто горит в игрушечном домике, другой взывает к небесам, а между небом и домиком возникают собственные связи – небо через схематическую камеру-обскуру смотрит на инсценированную житейскую трагедию, и то ли поможет, то ли нет.
По замыслу авторов, здесь совместились два вида пограничной ситуации – мифологически-цикличная, масленичная, когда на переломе от зимы к лету надо что-то сжечь, и театрально-драматическая.