Взгляд людей Храма обязан оставаться разверстым в том числе и на форму всех вещей, включая, естественно, также и сам Храм. Вот почему столь разнообразна форма даже авраамических храмов, хотя в их генезисе лежит скиния. Больше того, похоже, что становление формы храмов является следствием божественного откровения, как это было с Иерусалимским Храмом; и сугубо этнических пристрастий к символико-архитектурным формам.

Архитектуре храмов всегда недостает «новой вещественности» (Neue Sachlichkeit), что прекрасно понимал Бруно Таут, во-первых, предлагая обобщенную форму стеклянного храма-павильона и, во-вторых, отстраивая районы Берлина домами в храмовом стиле готики. «Новая вещественность», обустраивая новое, продолжает помнить и о старом, трансформированном прошлом.

Заговорив о форме, мы должны понимать, что есть форма. Отвечая на этот вопрос, важно не упустить из вида, как показал Бибихин во «Внутренней форме слова» то, что форма по своей сути «принимающая и образующая». Она миметична и одновременно креативна, она указует на прошлое, одновременно прозревая будущее.