|
Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата архитектуры
МОСКОВСКИЙ АРХИТЕКТУРНЫЙ ИНСТИТУТ
(государственная академия)
СТАРОСТЕНКО Юлия Дмитриевна
Метаморфозы архитектурно-градостроительной концепции развития
центра (центрального ядра) Москвы в 1920-е – 1930-е гг.
18.00.01 – Теория и история архитектуры, реставрация и реконструкция историко-архитектурного наследия
Автореферат
диссертации на соискание ученой степени
кандидата архитектуры
Москва 2009
Актуальность исследования. Многие принципы, в соответствии с которыми сегодня развивается Москва, сформировались еще в первые десятилетия советской власти. Некоторые из них возникли стихийно, под влиянием разного рода факторов и обстоятельств, другие – под влиянием еще дореволюционных трудов по теории городского благоустройства, третьи были результатом политики, проводимой руководством страны и направленной на создание образа столицы первого в мире социалистического государства. Именно тогда утвердилось представление о необходимости сохранения радиально-кольцевой планировочной структуры города, было начато строительство московского метрополитена, определены направления реконструкции железнодорожного узла города, оформились основные принципы реконструкции центрального ядра Москвы и отношение к исторической застройке. За два десятилетия Москва (преимущественно ее центр) кардинальным образом изменилась. На смену «первопрестольной» столице Российской Империи пришла иная Москва – столица СССР. Были безвозвратно утрачены многие памятники московской старины. Изменился масштаб городской застройки. Улицы города изменили облик, став привычными сегодня широкими магистралями, залитыми асфальтом.
Однако, несмотря на популярность как архитектуры советского авангарда 1920-х гг., так и мероприятий по реконструкции Москвы 1930-х гг., этот ключевой этап развития города (1920-е – 1930-е гг.) изучен мало. Ставшее уже традиционным противопоставление этих двух десятилетий заслоняет собой эволюционные процессы в развитии города. Архитектура и градостроительство советской Москвы, начиная с 1918 г., рассматриваются в специализированной литературе преимущественно как перечень знаковых проектов и зданий только в контексте советской архитектуры в целом. Такое изучение мероприятий по реконструкции города вне общих тенденций его развития, вне связи с проблемами развития города до 1918 г. не дает ответа на многие вопросы. Недостаточная изученность причин реконструкции Москвы в 1920-е – 1930-е гг. и факторов, определивших методы этой реконструкции, приводит к тому, что сформировавшиеся под влиянием той эпохи и ставшие с течением времени догмой представления о путях развития Москвы часто повторяются сегодня без критического переосмысления, столь необходимого в новых условиях. Все это заставляет обратиться к изучению реконструкции Москвы 1920-х – 1930-х гг., в частности к изучению изменений, которым на протяжении этого периода подверглись представления об облике Москвы как столицы страны Советов и взгляды на развитие как города в целом, так и его центрального ядра. Степень изученности вопроса. О реконструкции Москвы 1920-х гг. при видимом большом количестве книг, посвященных архитектуре этого периода, написано не очень много. В трудах В.Э. Хазановой и С.О. Хан-Магомедова лишь отдельные главы посвящены Москве 1920-х гг., некоторым крупным проектам, вопросам планировки города. Публикаций по истории реконструкции Москвы 1930-х гг., как и публикаций по советской архитектуре того времени, крайне мало.
Отечественная архитектура 1930-х гг. долго находилась в забвении. Причина того – противоречивость и неоднозначность первых десятилетий советской власти, многократные отказы (в 1917, 1932 и 1955 гг.) от предшествующих этапов развития архитектуры. Если всестороннее исследование советского архитектурного авангарда началось в 1960-е – 1970-е гг., то изучение архитектуры сталинской эпохи началось лишь спустя два десятилетия, когда появлись первые публикации М.И. Астафьевой-Длугач, Ю.П. Волчка и др. До этого времени едва ли не единственным источником информации об архитектуре 1930-х гг. была серия монографий 1970-х – 1980-х гг. о творчестве наиболее известных архитекторов, где их работы 1930-х гг. рассматривались наравне с работами 1920-х гг. и работами дореволюционного периода. Современные публикации об архитектуре 1930-х гг., как правило, отличаются узкой направленностью. В них реконструкция Москвы 1930-х гг. упоминается лишь в связи с Дворцом Советом и другими знаковыми событиями той эпохи.
В книгах об истории Москвы ХХ в. как правило представлены только наиболее известные здания города первых двух десятилетий советской власти с кратким описанием. Исключением можно считать двухтомник «Москва. 850 лет», выпущенный к юбилею столицы, где второй том был посвящен социалистической реконструкции Москвы 1917-1992 гг. Авторами отдельных разделов в этом издании были Н.Н. Броновицкая, Ю.П. Бочаров, и др. специалисты, занимающиеся вопросами реконструкции Москвы 1920-х – 1930-х гг. Освещаются отдельные моменты реконструкции города в сборниках НИИТАГа («Архитектурное наследство», «Архитектура в русской культуре»). В них, кроме уже названных исследователей, можно найти работы А.В. Иконникова, В.Л. Хайта, И.А. Казуся, Э.А. Сиренко и др. Однако всестороннего исследования, подобного работам Е.И. Кириченко о Москве рубежа XIX-ХХ вв., исследования, в котором рассматривались бы все аспекты жизни города (архитектура, градостроительство, транспорт и т.п.) 1920-х – 1930-х гг., а также их взаимосвязь и влияние на дальнейшее развитие Москвы, до сих пор нет.
Данное исследование не претендует на охват всех аспектов развития города 1920-х – 1930-х гг. В нем рассматриваются вопросы реконструкции центрального ядра города в контексте общих тенденций его развития и мероприятий по реконструкции городского хозяйства и железнодорожного узла, и прежде всего природа изменений, происходивших на протяжении исследуемого периода с представлениями о путях развития города и о его облике.
Цель исследования – охарактеризовать изменения принципов, установок и представлений, лежавших в основе концепции развития центрального ядра Москвы на протяжении 1918-1941 гг., в связи с изменениями задач реконструкции под влиянием преобразований в политической и общественной сферах жизни страны. Задачи исследования:
– анализ предыстории реконструкции Москвы 1920-х – 1930-х гг., в том числе: анализ проблем Москвы середины XIX – начала XX вв., предлагавшихся путей решения этих проблем, а также сопоставление проблем и путей их решения в Москве и Петербурге в этот период с целью выделения представлений и принципов, зародившихся в то время и оказавших влияние на формирование архитектурно-градостроительной концепции развития центрального ядра Москвы в 1920-е – 1930-е гг.;
– определение ключевых составляющих концепции развития центрального ядра Москвы в 1920-е – 1930-е гг. на основе анализа проектов планировки города, разрабатывавшихся на протяжении исследуемого периода, в том числе проектных предложений по реконструкции Москвы времени градостроительной дискуссии рубежа 1920-х – 1930-х гг., на основе анализа знаковых событий и проектных предложений (проектов отдельных зданий, больших комплексов, проектов реконструкции основных магистралей), связанных с реконструкцией центрального ядра Москвы, в том числе предложений по увековечиванию памяти Ленина;
– выявление, анализ и характеризация изменений, происходивших на протяжении исследуемого периода с каждой из составляющих концепции и с архитектурно-градостроительной концепцией развития центрального ядра Москвы в целом;
– определение степени влияния концепции и воплощения ее принципов при реконструкции центрального ядра Москвы на протяжении исследуемого периода, а также влияние концепции на последующие этапы развития Москвы.
Объектом исследования являются принципы, установки и представления, лежавшие в основе концепции развития центрального ядра Москвы, выявленные на основе анализа проектов и предложений по перепланировке и реконструкции Москвы в целом, осуществленных и неосуществленных проектов реконструкции центральных улиц города, проектов больших архитектурных комплексов, проектов отдельных зданий, разрабатывавшихся для центра города в исследуемый период, а также на основе анализа материалов архитектурных конкурсов и публикаций в специализированных периодических изданиях того времени.
Предметом исследования являются преобразования, которым на протяжении исследуемого периода под влиянием различных факторов подвергались принципы, установки и представления, составлявшие архитектурно-градостроительную концепцию развития центрального ядра Москвы, которая была основой реконструкции центра города на протяжении 1920-х – 1930-х гг.
Границы исследования. Хронологические границы – 1918-1941 гг. – определены следующими факторами: в 1918 г. после получения Москвой столичного статуса началась разработка первого плана развития города, в 1941 г. реконструкция города была прервана началом Великой Отечественной войны. Территориально исследование охватывает центр Москвы в понимании того времени, т.е. исторический центр города в пределах Садового кольца и территорию предполагавшегося развития центра на юго-запад. Метод исследования основывается на систематизации и обобщении материалов, опубликованных ранее в различных изданиях, на анализе новых материалов, выявленных в ходе изучения специализированных периодических изданий («Строительство Москвы», «Коммунальное хозяйство», «Современная архитектура», «Советская архитектура», «Архитектура СССР» и других) и книг, вышедших в 1920-е – 1930-е гг., и проведении натурных обследований.
На защиту выносятся следующие положения:
– выявленные в ходе исследования дореволюционные истоки концепции развития центрального ядра Москвы 1920-х – 1930-х гг., в числе которых были принципы благоустройства городов, описанные в трудах теоретиков, предложения по решению проблем двух столиц Империи – Петербурга и Москвы, представления об облике этих двух городов, в том числе представление о Петербурге как об идеале столичного города, перенесенное в Москву после 1918 г. архитекторами петербургской архитектурной школы;
– архитектурно-градостроительная концепция развития центрального ядра Москвы в 1920-е – 1930-е гг., определившая пути реконструкции центра города в те годы и сформулированная на основе анализа как общеизвестных, так и выявленных в ходе исследования, малоизученных проектов планировки города, проектов отдельных зданий, сооружений и комплексов, а также анализа мероприятий по реконструкции Москвы;
– предложенный в исследовании подход к изучению реконструкции Москвы 1920-х – 1930-х гг. через выявление природы и механизмов реконструкции на основе сопоставления и анализа отдельных планов, проектов и мероприятий в свете изменений в политической и общественной сферах жизни страны, и позволяющий рассматривать реконструкцию Москвы 1920-х – 1930-х гг. как единый поступательный процесс развития города на основании единой концепции, претерпевшей на протяжении исследуемого периода ряд метаморфоз.
Научная новизна. В исследовании впервые мероприятия по реконструкции Москвы исследуемого периода представлены как развитие идей, зародившихся в начале ХХ в., в том числе и в столице Империи – Петербурге. Впервые на примере центрального ядра Москвы предложен подход к изучению вопросов реконструкции города 1920-х – 1930-х гг., который, вопреки устоявшимся представлениям, предполагает рассмотрение этой реконструкции как единого поступательного процесса его развития на основании единой концепции, претерпевшей на протяжении исследуемого периода ряд метаморфоз. Под метаморфозами понимается универсальный механизм изменения представлений о планировке города, об его облике и т.п. в связи с изменения тех задач и целей, которые они призваны обеспечивать. В научный обиход вводятся проекты и мероприятия, расширяющие и уточняющие сложившееся представление о реконструкции Москвы в исследуемый период. Практическая ценность и апробация работы. Материалы и результаты исследования могут быть использованы в соответствующих разделах работ по истории советской архитектуры, по истории архитектурно-планировочного развития Москвы, в том числе в учебных пособиях и лекционных курсах. Основные положения диссертации опубликованы в периодической печати и научных сборниках, а также доложены на научных конференциях в Московском архитектурном институте, на конференции «Города новых людей. Архитектурное и урбанистическое наследие коммунизма: антропологический и социологический подход» (Поронин, Польша), на Летней школе по истории (Рощино, Ленинградская область), организованной Франко-Российским центром гуманитарных и общественных наук.
Объем и структура работы. Работа представлена в двух томах и содержит введение, три главы, заключение и библиографию (1 том, 196 с.), а также графическое и текстовое приложения (2 том, 218 с.). Содержание работы.
Во ВВЕДЕНИИ проводится анализ состояния изучения истории реконструкции Москвы 1920-х – 1930-х гг., причин формирования современного взгляда на этот ключевой этап развития города, обосновывается актуальность избранной темы, определяются цель, задачи и методы исследования. Отдельное внимание уделяется обоснованию понятия «концепция» как одного из ключевых для данного исследования. В рамках исследования под концепцией понимается не некий документально закрепленный и неизменный свод правил, а совокупность принципов, установок и представлений, изменявшихся с течением времени и являвшихся основой проектов, разрабатывавшихся для центра города на протяжении 1920-х – 1930-х гг.
В ПЕРВОЙ ГЛАВЕ «Истоки концепции. 1851 – 1917 гг.» в качестве истоков концепции рассматриваются события в жизни Петербурга и Москвы в период от открытия первой магистральной железной дороги между городами до октябрьских событий 1917 г. Именно в этот период проблемы двух крупнейших городов Российской Империи, появившиеся в связи с развитием железных дорог и промышленности, привели к появлению предложений по разрешению этих проблем и первых теоретических работ по благоустройству и планированию городов, которые в свою очередь положили начало формированию принципов и представлений, позднее составивших концепцию развития центрального ядра Москвы. В начале ХХ в. в результате поиска путей оптимального решения всех городских проблем, который рассматривается в первом разделе, и среди архитекторов, и в трудах первых отечественных теоретиков городского благоустройства утвердилось представление о том, что решение всех проблем и дальнейшее развитие города возможно лишь при наличии единовременно разработанного плана города. Понятие «план» подразумевало не только предложения по планировке, но и целый комплекс таких мер, как реконструкция центра (с целью обеспечения нормального функционирования исторического ядра города в новых условиях), регламентация застройки, устройство зеленых насаждений, устройство метрополитена, благоустройство прилегающих к городу территорий. Эти мероприятия, собранные в едином проекте и согласованные между собой, должны были разрешить все проблемы городов – транспортную, жилищную, санитарно-гигиеническую, художественно-эстетическую, с которыми столкнулись Петербург и Москва вслед за крупными городами Европы в середине XIX в. в результате развития железных дорог и промышленности.
Этот подход к решению городских проблем качественно отличался от всех, предлагавшихся ранее. Когда в 1870-х гг. началось усложнение пространственной структуры городов (появились новые локальные центры на окраинах, прежде компактный центр начал развиваться вдоль основных магистралей), началось стихийное разрастание городов в связи с притоком населения, изменился ритм городской жизни, прежние методы такие, как планы регулирования, не могли решить новые проблемы. Самой ощутимой и актуальной из проблем утилитарного порядка в переуплотненном центре города стала транспортная проблема.
Начиная с 1870-х гг., и в Петербурге, и в Москве эту проблему предлагали решить двумя способами: планировочным и путем устройства внеуличных железных дорог. Инженеры путей сообщения видели в устройстве железных дорог нового типа решение всех городских проблем сразу: они должны были связать вокзалы с центром, уменьшив тем самым транзитное движение внутри города, связать центр с окраинами, дать возможность городским жителям чаще бывать за городом или жить там в более благоприятных санитарно-гигиенических условиях. Этот вариант решения проблем не устраивал в первую очередь архитекторов, поскольку предполагал возведение эстакад на центральных улицах города, что неминуемо привело бы к искажению их облика. Первые предложения по решению проблем методами планировки, носившие локальный характер и предполагавшие устройство отдельных новых улиц, были предшественниками представления о необходимости разработки всестороннего плана преобразования города, куда и планировка, и внеуличные (обязательно подземные) железные дороги входили как составные части общего проекта. Значительную роль в формировании этого представления сыграл уже накопленный опыт реконструкции европейских столиц, привнесенный в Россию в трудах теоретиков (Г.Д. Дубелир, В.Н. Семенов, М.Г. Диканский). Идеалом реконструкции стала реконструкция Парижа бароном Османом, идеальной планировочной системой для большого города – радиальная система Москвы (при условии ее реконструкции). Первой попыткой реализации идеи преобразования российских городов с использованием уже накопленного опыта стал проект преобразования Петербурга, разработанный в 1909-1912 гг. инженером путей сообщения Ф.Е. Енакиевым и архитекторами Л.Н. Бенуа и М.М. Перетятковичем. Проект не получил реального воплощения, но благодаря ему в 1916 г. усилиями Л.Н. Бенуа (при участии Г.Д. Дубелира) уже при поддержке властей началась подготовка к разработке плана города (в том числе и к проведению конкурса на проект планировки Петрограда). И хотя идея составления проекта преобразования города получила в начале ХХ в. развитие не в Москве, а в столичном Петербурге, благодаря именно ей в 1918 г. началась разработка первого плана Москвы и появилась сама идея реконструкции города и его центрального ядра, в основу концепции развития которого легло представление об идеальности радиальной планировочной структуры Москвы. Одновременно с представлением о необходимости составления плана города в Петербурге сформировалось представление о ценности его исторического классицистического облика. Процесс формирования этого представления, рассматриваемый во втором разделе наряду с представлениями того времени об облике Москвы, был результатом сложного и неоднозначного взаимодействия двух этих городов. Становление исторического мышления в первой половине XIX в., появление интереса к отечественной истории стали причиной того, что регулярный Петербург, на протяжении полутора веков служивший эталоном для других городов Империи, в первую очередь для Москвы (примером чего была реконструкция города после пожара 1812 г.), стал слишком европейским и «нерусским». Возвышение культурной значимости Москвы, начало строительства храма Христа Спасителя по проекту К.А. Тона, последующее усиление значения города как торгово-промышленного центра Империи привело к формированию качественно нового отношения к памятникам московской старины, к появлению в 1870-х гг. «русского стиля», который стал основой нового облика Москвы. Через десятилетие, во время конкурса на проект храма-памятника на Екатерининском канале (храм «Спаса на крови») «русский стиль» в культовом строительстве появился и в Петербурге.
В Москве с ее пестрой застройкой, стилевое многообразие времени эклектики и модерна воспринималось, как должное. В Петербурге стремление сделать город «русским» путем строительства храмов в «русском стиле» наряду с появлением новых «неклассицистических» зданий воспринималось негативно. Ответом на изменения, происходящие в его облике, стало формирование неоклассицизма – течения, в основе которого лежало осознание самобытности Петербурга. Идеалом неоклассицизма стал Петербург времени Екатерины II и Александра I, т.е. город парадных проспектов и площадей, застроенный грандиозными ансамблями по канонам ордерной архитектуры по единовременно созданным проектам.
Неоклассицисты выступали за возрождение обязательных «образцовых» фасадов (отменены в 1858 г.), разработанных специально для каждого города с учетом его исторических особенностей, но на деле стремились уподобить все города своему идеалу. В 1904 г. стараниями И.А. Фомина была «открыта» классицистическая Москва, с 1910-х гг. началась застройка города неоклассицистическими зданиями, но для петербургских неоклассицистов первопрестольная столица оставалась чуждым городом. В Москве, в отличие от Петербурга, не знавшей ограничений по высоте застройки [1], в начале XX в. появились первые «небоскребы» – здания больше десяти этажей. В центре города рядом с памятниками московской старины стали появляться большие конторские здания. Ярким выражением мечтаний о превращении деловой Москвы в один из передовых городов мира, прообразом которого служили американские города, стала серия открыток «Москва в будущем», выпущенная в 1914 г. товариществом Эйнем. Уже после 1918 г. и московский идеал передового города будущего – города небоскребов, и петербургский идеал имперской столицы оказались востребованы в новой столице – Москве. Взаимодействие московского идеала и петербургского, перенесенного в новую столицу архитекторами петербургской школы [2], стало одним из ключевых моментов в формировании концепции развития центрального ядра Москвы уже в 1920-е – 1930-е гг. Представление о центре города как о месте, где сосредоточены «памятники, свидетельствующие о великих событиях в жизни народа, о деяниях его правителей и подвигах его героев», утвердившееся в эпоху классицизма, продолжало развитие и в эпоху эклектики. Под обаянием «красоты созерцаемых художественных произведений скульптуры и зодчества» «масса населения, привлекаемая к центру города материальными интересами», должна была проникаться «патриотическими чувствами и любовью к родному городу» [3]. Воплощением этих идей и в Петербурге, и в Москве во второй половине XIX в. стали идея мемориального проспекта и идея главного здания города, освещаемые в третьем разделе.
Проекты новых проспектов были первыми попытками решения утилитарных проблем городов методами планировки, которые рассматривались в первом разделе. В Петербурге это был проспект Императора Александра II (1869 г.) по трассе Екатерининского канала, целью которого было оздоровление центра и отчасти решение транспортной проблемы; в Москве – Александровский проспект (1872 г.), соединяющий Каланчевскую площадь с центром по трассе Мясницкой улицы. Наименование проспектов в честь императора, т.е. превращение их в мемориальные, диктовалось несколькими факторами, среди которых были: дань традиции и стремление довести проекты до реализации. Громкое имя должно было способствовать уменьшению препятствий на пути их утверждения. И хотя ни один из этих проектов так и не был реализован, выработанный подход получил развитие, как в дореволюционных проектах (проект метрополитена для Москвы (1902 г.) инженеров П.И. Балинского и Е.К. Кнорре, предполагавший устройство двух проспектов по направлению самых оживленных улиц города: проспекта Николая II по направлению Тверской и Сергиевского – по направлению Мясницкой; проект преобразования Петербурга, где проспект Императора Николая II намечался по трассе Крюкова канала), призванных, кроме всего прочего, преобразить облик городов, так и после 1917 г., уже во время разработки предложений по увековечиванию памяти Ленина.
Идея главного здания города, его доминанты и идея здания-памятника, ставшие наряду с идеей мемориального проспекта одним из основных положений концепции развития центрального ядра Москвы в 1920-е – 1930-е гг., оформились задолго до рассматриваемого периода. Однако, именно во время проектирования и строительства храма Христа Спасителя – памятника героям войны 1812 г., идея главного здания города впервые соединилась с идеей здания-памятника и приобрела идеологическое наполнение. Новый храм не только оказал влияние на облик города, на изменение масштаба его застройки, но и стал воплощением триады «православие, самодержавие, народность». В 1930-е гг. идеологический подход к проектированию главного здания Москвы, ее новой доминанты – Дворца Советов на месте снесенного храма станет определяющим.
Таким образом, представление о необходимости разработки плана для решения всех проблем города (в том числе и проблем его облика); представления об идеальности радиальной структуры Москвы для нужд большого города; представления об облике столичного города, идеалом которого выступал Петербург; стремление превратить Москву в современный город путем застройки центра небоскребами; идея мемориального проспекта и идея главного здания города как здания-памятника сформировались под влиянием различных факторов еще до переноса столицы в Москву. На протяжении 1920-х – 1930х гг., в условиях новой идеологии эти положения, объединенные в концепцию с целью придания Москве облика, соответствующего столице первого в мире социалистического государства, претерпели ряд изменений и были закреплены в Генеральном плане 1935 г. Во ВТОРОЙ ГЛАВЕ «Формирование концепции. 1918-1936 гг.» рассматривается процесс становления архитектурно-градостроительной концепции развития центрального ядра Москвы, а именно преобразования лежавших в основе концепции принципов, установок и представлений от момента обретения городом столичного статуса и до официального завершения первого этапа детализации Генерального плана 1935 г. Эти преобразования происходили под влиянием разного рода факторов, но в большинстве случаев решающими оказывались изменения в политической и общественной сферах жизни страны, т.е. новые постановления, руководящие указаниями или наметившиеся тенденции. При этом преобразования принципов и представлений (принципов развития города, представлений о его планировочной структуре, его облике и т.п.), составлявших основу концепции, всегда были вызваны изменениями тех задач в жизни города, на решение которых эти составляющие были направлены. Поэтому происходившие в 1920-х – 1930-х гг. изменения основных положений концепции развития центрального ядра города можно охарактеризовать как метаморфозы [4]. Происходившим метаморфозам предшествовал ряд преобразований, предпосылок на более раннем этапе развития той или иной составляющей концепции. Преобразования принципов, установок и представлений, лежащих в основе концепции и приводивших к метаморфозам всей концепции в целом, не всегда происходили единовременно, что в ряде случаев было обусловлено влиянием разных факторов на разные составляющие концепции. Именно этот сложный процесс, характеризовавшийся как метаморфозами отдельных составляющих концепции, так и всей концепции в целом, определял на протяжении двух десятилетий пути развития и реконструкции центрального ядра Москвы.
В 1918 г., сразу же после переноса столицы в Москву в соответствии с утвердившимися к тому времени представлением о необходимости создания проекта преобразования города и в связи с усугубившимися проблемами городского хозяйства и существенным расширением городской территории[5] началась разработка плана Москвы. Метаморфозы именно этой составляющей концепции, рассматриваемые в первом разделе, были во многом определяющими для других ее элементов.
В ходе исследования, наряду с широко известными планами Москвы («Новая Москва», «Большая Москва», Генеральный план 1935 г.), были проанализированы:
- малоизученный план города, разрабатывавшийся в Планировочно-земельном отделе Московского коммунального хозяйства (МКХ) в 1926-1929 гг. [6];
- предложения по перепланировке Москвы, появившиеся во время дискуссии о соцрасселении на рубеже 1920-х – 1930-х гг.,
- схемы перепланировки города, разработанные В.Н. Семеновым и Куртом Майером в преддверии июньского Пленума ЦК ВКП(б) 1931 г.;
- конкурсные проекты перепланировки Москвы 1931-1932 гг.;
- схема планировки города, разрабатывавшаяся на протяжении 1931-1935 гг. в различных структурах при Моссовете, в целом принятая в 1934 г. и уже в частично переработанном варианте утвержденная как Генеральный план 1935 г.
Несмотря на провозглашенный после октября 1917 г. разрыв с прошлым, в основе первых «официальных» планов города – «Новая Москва», «Большая Москва», плане МКХ – лежало представление о радиальной планировочной структуре, как наилучшей для большого города, сформировавшееся еще в 1900-е гг. Это обстоятельство объяснялось тем, что специалисты по благоустройству городов не могли в одночасье отказаться от прежнего опыта и придумать новые теории, тем более, что проблемы города в общем оставались неизменны. Как и до 1918 г. это были жилищная, санитарно-гигиеническая и транспортная проблемы, только усугубленные войнами и революциями. Новой проблемой для Москвы стала проблема создания в городе необходимого столице административного центра.
После переезда в новую столицу учреждения партийно-правительственного аппарата заняли крупные здания в центре города: гостиницы, конторы, доходные дома. Стихийно сложившимся административным центром стали Кремль, Китай-город, полукольцо площадей вокруг них и Тверская улица. Попытка переноса стихийно сложившегося административного центра на Ходынское поле была предпринята в плане «Новая Москва», разрабатывавшимся в 1918-1922 гг. Архитектурной мастерской при Моссовете под руководством И.В. Жолтовского и А.В. Щусева, при консультации Г.Д. Дубелира, В.Н. Семенова и др., а в 1922-1924 гг. в Особой ученой комиссии «Новая Москва» под руководством А.В. Щусева. По ряду причин (уже устоявшееся представление о Кремле как о центре власти, устройство Мавзолея на Красной площади в 1924 г. и т.п.) идея переноса административного центра не была использована при разработке следующего плана – плана МКХ, многие из положений которого были развитием положений плана «Новая Москва». В его основе также лежала исторически сложившаяся радиальная структура Москвы, которую намечалось исправлять путем спрямления и расширения улиц, однако план МКХ предусматривал проложение улиц-дублеров для наиболее перегруженных радиальных магистралей города – Мясницкой, Тверской, Арбата, проложения разгрузочного полукольцо через улицу Кузнецкий мост и дополнительного кольца между Бульварным кольцом и Садовым. Неизменной оставалась идея озеленения города путем устройства радиальных парков[7], идея устройства метрополитена и глубоких железнодорожных вводов. Получило развитие стремление к идеализации планировочной структуры города, выражавшееся в плане «Новая Москва» в замыкании Бульварного кольца в Замоскворечье, добавлении новых колец, которым стремились придать форму правильной окружности, выровнять их относительно центра. В плане «Новая Москва» стремление к идеализации планировочной структуры, к усилению ее центричности вступало в противоречие с идеей переноса административного центра, в плане МКХ это противоречие было устранено.
Официально разработка плана МКХ началась в конце 1927 г. с проекта перепланировки Китай-города, необходимость реконструкции которого объяснялась изменением его функции. Однако работы над планом города не прекращались и в 1925-1926 гг. С оживлением строительства прежние проблемы все ощутимее напоминали о себе; намечавшиеся мероприятия по реконструкции городского хозяйства, в том числе строительство метрополитена, требовали плана развития Москвы. Решающим моментом, приведшим в 1927 г. к провозглашению начала создания нового плана, судя по всему, стремление избежать связи плана города с именем смещенного в 1927 г. с руководящих постов Л.Б. Каменева, бывшего в 1918-1926 гг. председателем Моссовета. План МКХ стал первым планом Москвы, в соответствии с которым, начиная с 1928 г., велось все новое строительство в центре города. Установка на сохранение радиально-кольцевой планировочной структуры Москвы казалась незыблемой, но между тем появление новых представлений о путях развития Москвы относится именно ко времени разработки плана МКХ.
Накопившиеся в среде авангардистов недовольство методами планировки, используемых при разработке плана в МКХ, привело к созданию в 1928 г. Объединения архитекторов-урбанистов (АРУ). Утверждение в 1929 г. первого пятилетнего плана развития народного хозяйства СССР, в основе которого лежал курс на ускоренную индустриализацию, положило начало появлению новых градостроительных теорий, споры вокруг которых привели на рубеже 1929-1930 гг. к дискуссии о соцрасселении. Прежние представления о городском планировании, идеал османовской реконструкции Парижа были признаны чуждыми советскому обществу. Согласно многим из новых теорий большие города должны были исчезнуть, а на их месте появится поселения нового типа, устроенные в соответствии с идеей обобществления быта. Жилищную проблему предлагалось решать путем устройства домов-коммун, санитарно-гигиеническую – путем размещения этих домов в озелененных зонах, транспортную – путем размещения жилья в непосредственной близости от места работы. Промышленность стала главным фактором проектирования.
Москва стала мыслиться как крупнейший индустриальный центр страны, идея создания административного центра приобрела второстепенное, подчиненное значение. Необходимость переориентации развития города на его юго-восточное промышленное ядро привела к первой метаморфозе в деле планирования Москвы. Историческая планировочная структура города была признана непригодной для новых задач, т.е. не обеспечивающей новые функции города. Появившиеся предложения по развитию города предполагали следующие пути: урегулирование и приспособление существующей радиальной структуры в соответствии с новыми установками; кардинальные преобразования структуры с сохранением отдельных частей города и отдельных выдающихся зданий; строительство новой столицы рядом со старой Москвой. Практически все проекты развития города предполагали неограниченный рост Москвы. Административный центр до этого мыслившийся как статичное ядро, в ряде предложений представал в виде центральной магистрали города, вдоль которой располагаются административные и общественные здания. В этот период были разработаны: «город-ракета» Н.А. Ладовского; дезурбанистический проект развития Москвы М.Я. Гинзбурга (в рамках конкурса на проект «Зеленого города», 1929 г.), схема-предложение Ле Корбюзье, проект Г.Б. Красина и др.
План МКХ сохранялся как способ регламентации городского строительства на время разработки нового плана. Намечавшийся в свете происходивших изменений конкурс на проект планировки Москвы так и не был проведен. В конце 1930 г. – начале 1931 г. в МКХ были разработаны две новые схеме планировки города. Первая, предусматривавшая децентрализацию города, его развитие на восток, вокруг промышленного ядра, была разработана под руководством В.Н. Семенова, возглавлявшего тогда работы над планом МКХ, и вторая, акцент в которой был сделан на сохранении существующей структуры, ограничение дальнейшего роста города[8] и создание мощного административного центра, – под руководством Курта Маейра.
Это наметившееся преобразование взглядов на пути развития города было обусловлено многими факторами: бурное развитие промышленности привело к увеличению числа жителей Москвы и, следовательно, к обострению всех прежних проблем; подъем промышленности позволил СССР заявить о себе как об индустриальной развитой державе, и этой державе нужна была столица с представительным центром, но решающим фактором начала второй метаморфозы стало укрепление нового партийного руководства. Утилитарная задача реконструкции города была осознана как механизм создания определенного настроя в общественной жизни страны. Реконструкция Москвы, и в первую очередь ее центра, должна была олицетворять достижения СССР как мощной индустриальной державы. Прежняя установка на создание административного центра вновь обрела актуальность.
Сосуществование двух тенденций, двух взглядов на развитие Москвы продолжалось вплоть до 1932 г. Вопреки утвердившемуся представлению, в итоговом постановлении июньского Пленума ЦК ВКП(б) 1931 г., принятом по докладу Л.М. Кагановича, не было отдано предпочтения ни одному из предлагавшихся вариантов дальнейшего развития города. В постановлении назывались те же причины необходимости разработки плана города, которые стали отправной точкой и для разработки плана «Новая Москва», и для плана МКХ. Конкурс на проект планировки столицы был объявлен лишь после Пленума. Одновременно с его проведением началась разработка новой схемы планировки города под руководством В.Н. Семенова в специально созданном Архитектурно-планировочном управлении (АПУ).
Возвращение к прежним задачам реконструкции повлекло за собой возвращение к прежним принципам, которые лежали в основе плана «Новая Москва» и плана МКХ. В 1932 г. В.Н. Семенов повторил идею А.В. Щусева 1924 г., что реконструкция Парижа бароном Османом может быть взята как образец для реконструкции Москвы, поскольку в основе этой реконструкции лежали идеи, разработанные во время Великой революции. План МКХ, скорректированный в соответствии с изменениями, произошедшими в городе, лег в основу нового плана, разрабатываемого в АПУ. К прежним установкам добавились: установка на ограничение роста города, идея развития центра вдоль главной магистрали и идея тангенциальных магистралей из схемы Курта Маейра. Как и в 1927 г., факт преемственности нового плана по отношению к предыдущим разработкам замалчивался. Новому партийному руководству было необходимо, чтобы такие разработки предшествующих лет, как проект планировки города, метрополитен, глубокий ввод, канал Москва-Волга и т.п., связывались исключительно с их деятельностью[9]. Планы «Новой Москвы» и «Большой Москвы» были раскритикованы, вслед за ними критике подверглись и предложения по развитию города, появившиеся во время дискуссии о соцрасселении, и конкурсные схемы перепланировки Москвы (Н.А. Ладовского, В.В. Кратюка, бригады ВОПРА, Эрнста Мая, Ганнеса Майера, Г.Б. Красина и Курта Маейра), представленные в середине 1932 г. и являвшиеся развитием идей дискуссии. Вторая метаморфоза представления о планировке города завершилась еще до оглашения итогов конкурса, в начале 1932 г. на II московской областной и III городской конференциях ВКП(б), где Л.М. Каганович высказался и против идей разукрупнения Москвы, и против превращения города в «американский тип города с домами-небоскребами, заселенными десятками миллионов человек»[10]. Возвращение к прежним принципам разработки проекта планировки повлекло и возрождение прежних тенденций идеализации планировочной структуры. К 1934 г. исправленные кольца были дополнены тремя диаметральными магистралями. Следствием требования по ограничению роста города стала выдвинутая в АПУ идея размещения нового жилищного строительства на территориях, освобождаемых за счет вывода из Москвы товарных и сортировочных станций железных дорог. Эта идея была одной из основополагающих на всех этапах разработки плана, начиная с 1932 г. и вплоть до июля 1934 г., когда новая генеральная схема утверждена на заседании ЦК ВКП(б) и Совнаркома[11]. Нежелание Наркомата путей сообщения освобождать территории, занимаемые его хозяйством, стало причиной того, что обеспечить заданные параметры реконструкции было решено путем расширения территории города на юго-запад. Благодаря этому решению, планировочная структура Москвы обрела тот правильный идеализированный облик, о котором в начале ХХ в. писали теоретики городского благоустройства, и была закреплена в Генеральном плане 1935 г.
Представления об облике новой социалистической Москвы, которые рассматриваются во втором разделе, оформились далеко не сразу. Старая Москва с ее хаотической и разностилевой застройкой не устраивала как представителей петербургской академической школы, которые начали работать в городе в 1918 г., в том числе и над составлением плана «Новая Москва», так и сторонников «современной» архитектуры, развитие которой началось в это же время в московской архитектурной школе. Попытка изменить облик города путем снятия старых памятников и установки новых революционных, вошедшая в историю как План монументальной пропаганды, видимых результатов не принесла. Для разработчиков плана «Новой Москвы» Петербург оставался идеалом столичного города. Прежний московский идеал города небоскребов, одним из первых воплощений которого в новой Москве стал проект небоскреба ВСНХ на Лубянской площади (арх. В.Ф. Кринский, 1921-1923 гг.), оказался востребован сторонниками «современной» архитектуры.
Усиление позиций рационалистов и конструктивистов началось в 1923 г. с первого крупного конкурса в советской Москве – конкурса на проект Дворца Труда в Охотном ряду. И хотя рационалисты от участия в конкурсе отказались, а проект братьев Весниных, ставший впоследствии манифестом конструктивистов, получил лишь третью премию, уступив проекту петроградского архитектора Н.А. Троцкого, этот конкурс можно считать началом первой метаморфозы в представлениях об облике города. На смену стремлению уподобить Москву Петербургу как идеалу столичного города, которое прослеживалось в описании А.В. Щусевым Москвы будущего[12], пришло стремление превратить Москву в современный город из стекла и бетона, в котором сторонники «современной» архитектуры видели реализацию провозглашенного отказа от наследия предшествующих эпох. Определяющей стала установка на создание облика Москвы не просто как столицы, а как столицы первого в мире социалистического государства, и связывалась эта установка, в первую очередь, с установкой на создание нового административного центра. В этой новой Москве уже не было места памятникам старины, которые в продолжение прежних традиций предлагалось сохранять по плану «Новая Москва». Первая метаморфоза представлений об облике центра Москвы произошла в период от создания первой официальной организации архитекторов-авангардистов – Ассоциации новых архитекторов (АСНОВА) в середине 1923 г. до официального завершения формирования второй организации – Объединения современных архитекторов (ОСА) в конце 1925 г. Завершение первой метаморфозы представлений об облике города пришлось на начало активного конкурсного проектирования. Большая часть конкурсов была связана с проектированием новых конторских и административных зданий для стихийно сложившегося административного центра города[13]. Именно тогда небоскреб как символ передовых технологий, как символ достижений нового политического строя стал одним из ключевых элементов в представлении об облике Москвы и неотъемлемой частью большей части проектов вне зависимости от функционального назначения проектируемых зданий. К этому времени относятся проект «горизонтальных небоскребов» Л.М. Лисицкого (1923-1925 гг.), проект здания «Известий» Г.Б. Бархина (1925 г.), проект здания «Госторга» Б.М. Великовского (1925 г.), проекты здания Госбанка на Неглинной И.В. Жолтовского и А.В. Щусева (1926 г.), и др. Примером этих тенденций могут служить и проекты студентов ВХУТЕМАСа, в т.ч. дипломный проект здания Центрального вокзала А.К. Бурова (1925 г.), дипломный проект М. Барща и М. Синявского здания Центрального оптово-розничного рынка на Болотной площади (1926 г.),.
Вплоть до 1929 г. представление об облике Москвы как о городе небоскребов из стекла и бетона сосуществовало с устаревшим, по мнению авангардистов, представлением о преимуществах радиальной планировочной структуры Москвы. Внутреннее противоречие концепции разрешилось с началом индустриализации и первой метаморфозой представлений о планировке города. Однако в том же 1929 г. началось усиление позиций академической архитектуры, которая, несмотря на усилия авангардистов, продолжала свое развитие, появилась тенденция возвращения к прежнему эстетическому идеалу, в основе которого лежали каноны ордерной архитектуры, т.е. началась вторая метаморфоза представлений об облике центра города. Новая тенденция нашла выражение в следующих проявлениях: в конкурсе на проект библиотеки им. Ленина, по результатам которого к реализации был принят проект, разработанный ленинградским архитектором В.А. Щуко; в создании Всесоюзного объединения пролетарских архитекторов (ВОПРА), которое ставило целью освоение архитектуры прошлого и соединение ее достижений с новейшими достижениями науки и техники. На протяжении последующих лет практически ни один крупный конкурс не обходился без проектов, в основе которых не лежала бы наметившаяся тенденция «обращения к историческому наследию», закрепленная впоследствии в 1932 г. результатами открытого конкурса на проект Дворца Советов. Завершения метаморфозы представлений об облике города в 1932 г. не случайно совпало с окончанием второй метаморфозы представлений о планировке города. В обоих случаях возвращение к прежним идеалам было в первую очередь связано с изменениями задач реконструкции, а именно, с необходимостью создания облика Москвы как столицы крупной индустриальной державы. В этом отношении представление об облике Имперского Петербурга как об эталоне столичного города, понятное и близкое новому партийному руководству, было как нельзя кстати. Приведение установок и принципов, лежавших в основе разрабатывавшихся в то время проектов, в соответствие с новым идеалом продолжалось следующие несколько лет, вплоть до завершения первого этапа детализации Генерального плана в 1936 г. В начале 1932 г. на II московской областной и III городской конференция ВКП(б) было поддержано взятое в деле реконструкции города направление на преимущественную застройку основных магистралей. Однако и после объявления результатов открытого конкурса на проект Дворца Советов в феврале 1932 г. застройка магистралей связывалась в первую очередь с распространенной практикой второй половины 1920-х гг. по изменению облика зданий путем их надстройки и переоформления фасадов с растеской окон и уничтожением всех декоративных элементов, т.е. в соответствии с идеалами «современной» архитектуры. Представление о необходимости застройки улиц новыми зданиями, спроектированными по единовременному проекту в формах, близким к канонам ордерной архитектуры, с целью получения требуемого эффекта (уподобления Москвы Петербургу), утвердилось лишь в 1933 г. К этому времени все существовавшие ранее архитектурные объединения были упразднены, в июле 1932 г. организован Союз советских архитекторов. Эти изменения не только позволили контролировать архитектурную жизнь Москвы, определять общие стилистические предпочтения, но и позволили в 1933 г., после завершения первого этапа разработки схемы города в АПУ, провести реорганизацию проектного дела и привлечь к работе над реконструкцией города большую часть не только московских, но и ленинградских архитекторов. Вместо АПУ и Моспроекта при Моссовете были сформированы: Отдел проектирования с 10 проектными мастерскими, Отдел планирования с 10 планировочными мастерскими, между которыми для детальной разработки были распределены основные магистрали города, и Отдел городских земель и отвода участков. Контролировать их деятельность была призвана Комиссия Моссовета и МГК ВКП(б) по вопросам архитектуры и планировке Москвы (Арплан) под руководством Л.М. Кагановича.
В 1934 г. свод принципов и установок, на основании которых разрабатывались схема планировки города и проекты отдельных зданий, был дополнен установкой, согласно которой Москва-река рассматривалась как одна из главных магистралей города. Разработка проектов застройки набережных стала важнейшей задачей. В монументальных формах новых зданий все явственнее проступали черты, свидетельствовавшие об обращении к традиции неоклассицизма, который с его стремлением к созданию регулярных грандиозных ансамблей, стремлением раз и навсегда создать идеальный город, оказался очень востребован в новых условиях. Самым существенным отличием проектов 1930-х гг. от проектов 1910-х гг. было увеличение масштаба проектируемых зданий вслед за возрастанием высоты проекта Дворца Советов. Стремление к превращению Москвы в город небоскребов сохранялась вплоть до 1934 г. Новые небоскребы, получавшие архитектурное оформление в соответствии с установкой на «освоение исторического наследия», проектировались уже не столь часто и только в особо выдающихся зданиях. Началом борьбы с ними стали конкурсные проекты здания Наркомата тяжелой промышленности на Красной площади, раскритикованные за гигантоманию. Активная борьба с гигантоманией началась в 1936 г., и именно Дворец Советов стал не только главной, но и единственной крупной доминантой Москвы, воплотив тем самым стремление к созданию единого ансамбля города. В этой новой идеальной Москве не было места прошлому города: уничтожение памятников культовой и гражданской архитектуры ради создания новых парадных пространств стало нормой времени. В середине 1936 г., через год после утверждения Генерального плана и через полгода после второй организации проектного дела (вместо планировочных мастерских было создано 6 магистральных архитектурно-планировочных, для общего руководства в составе отдела планировки было выделено Бюро общей планировки), были опубликованы перспективные виды Москвы, во всей полноте отражавшие идеал города как единого ансамбля с доминантой в виде Дворца Советов и главной магистралью – Аллеей Ильича, которым должна была стать Москва после реализации концепции.
Дворец Советов и Аллея Ильича стали результатом метаморфоз идеи главного здания города (здания-памятника) и идеи мемориального проспекта – основных составлявших архитектурно-градостроительной концепции развития центрального ядра Москвы, рассматриваемых в третьем разделе. Появление идеи главного здания города в советской Москве относится к 1922 г., т.е. к началу конкурса на проект Дворца Труда в Охотном ряду. Проектирование крупного административного здания в Охотном ряду противоречило идее смещения административного центра, но отвечало реальной ситуации в городе. Конкурсные проекты, многие из которых предусматривали возведение башен, были одними из первых воплощений идеала города небоскребов. Уже во время проведения конкурса, в декабре 1922 г. на I съезде Советов СССР, С.М. Киров выступил с идеей сооружения в центре Москвы грандиозного здания-памятника, призванного увековечить создание СССР. Позднее эти две идеи слились воедино, и в 1924 г. в плане «Новой Москвы» в Охотном ряду намечался уже Дворец СССР.
К этому же времени относится появление идеи мемориального проспекта в социалистической Москве. В феврале 1924 г. было опубликовано предложение Комиссии по увековечиванию памяти Ленина о проложении проспекта от Дворца Труда в Охотном ряду мимо храма Христа Спасителя и далее до Воробьевых гор. Председатель комиссии Л.Б. Красин предлагал снести все дома от Охотного ряда до храма Христа Спасителя (за исключением Манежа, как и намечалось в плане «Новой Москвы») и устроить сквер с памятником Ленину. Воробьевы горы должны были превратиться в «что-нибудь в роде так называемых «гимназий» Древней Греции» или по формулировке Щусева в «спортивный Акрополь»[14]. Развитием предложения Красина стало еще одно – рационалиста В.С. Балихина[15]. Он поддерживал и идею мемориального проспекта, и идею о недопустимости совмещения Мавзолея и здания-памятника Ленину в едином сооружении на Красной площади. Это здание Балихин предлагал разместить на месте храма Христа Спасителя, полагая, что этот новый центр, «как исполинский магнит, в поле своего влияния, повернет все формы домов, дорог, площадей, городов и устремит их к себе, как к полюсу»[16]. Тогда предложение Балихина было воспринято, как безумие.
На протяжении второй половины 1920-х гг. проекты главного здания Москвы, которое, как правило, размещалось на полукольце площадей вокруг Кремля и Китай-города, т.е. фактически на Аллее Ильича, продолжали разрабатывать студенты ВХУТЕМАСа-ВХУТЕИНа. Это были проекты Дворца Труда, здания Коминтерна, Дома Съездов, с неизменной высотной частью в виде башни. Однако вплоть до 1929 г. о замысле С.М. Кирова и предложениях по увековечиванию памяти Ленина официально не вспоминали. Поводом для обращения к этим идеям в 1929 г., когда летом началось сооружение постоянного Мавзолея на Красной площади, был утвержден проект библиотеки им. Ленина, стало, вероятней всего, пятилетие со смерти Ленина. Причиной же было начало окончательного закрепления образа Сталина как единственного наследника дела Ленина, ставшее возможным после высылки Троцкого из страны. Результатом этого процесса в 1931 г. было изменение задач реконструкции, замалчивание ее предшествующих этапов и введение новой точки отсчета для всех мероприятий по реконструкции – постановления июньского Пленума ЦК ВКП(б). Начиная с 1931 г., идея здания-памятника и идея Аллеи Ильича начали преподноситься как завоевания новой власти. Они не только наполнились качественно иным идеологическим содержанием как и вся реконструкция города, но соединенные вместе стали основой проектирования нового административного центра города. Таким образом, метаморфозы этих идей, начавшиеся в 1929 г. и завершившиеся в 1932 г., привели к их преобразованию в ключевые составляющие архитектурно-градостроительной концепции развития центра Москвы и к завершению в 1932 г. метаморфозы концепции в целом. В 1929 г. во ВХУТЕИНе студентка Л. Комарова представила проект здания Коминтерна на месте храма Христа Спасителя; в том же году основой проектов планировки Центрального Парка культуры и отдыха, созданного годом ранее на месте Всероссийской сельскохозяйственной и кустарно-промышленной выставки 1923 г. и расширяемого за счет Нескучного сада, Ленинских гор, Хамовников и Лужников, стала идея Аллеи Ильича. В 1931 г. идея Аллеи Ильича, ведущей от площади Дзержинского к Дворцу Советов и далее, через ЦПКиО на Ленинские горы, стала основой преобразования центра города не только в схеме АПУ, но в двух конкурсных проектах перепланировки Москвы: в проекте Кратюка главная магистраль города мыслилась как продолжение Аллеи на восток к новому Центральному Курскому вокзалу, конкурс на проект которого проводился в то время; в проекте бригады ВОПРА продолжением Аллеи должна была стать исправленная трасса Мясницкой, которые вместе трактовались как единая ось, как новый общественно-политический центр города[17]. Впоследствии эта ось стала одной из трех диаметральных магистралей генеральной схемы, утвержденной в июле 1934 г.
Окончательный проект Дворца Советов общей высотой 415 м с фигурой Ленина высотой 80 м был утвержден в феврале 1934 г. Этому предшествовали: открытый конкурс, по результатам которого была дана установка на дальнейшее проектирование Дворца как высотной композиции, как главного здания Москвы; два тура закрытого конкурса, по результатам которых было принято решение увенчать Дворец скульптурой Ленина, и год доработки проекта бригадой Б.М. Иофана. Длительная разработка Дворца Советов не мешала проектировать новые здания для Аллеи Ильича, которая как административный центр должна была стать сосредоточением наиболее значимых зданий города таких, как Институт Маркса-Энгельса-Ленина, Дворец Молодежи, Дворец Техники (как часть проектировавшегося ЦПКиО); здание Наркомтяжпрома, которое сначала намечалось на площади Дзержинского, но в 1934 г. во время конкурса его проектировали уже на Красной площади. Вынужденное расширение территории Москвы после 1934 г. привело к тому, что в Генеральном плане 1935 г. Аллея Ильича была продлена в сторону запроектированного на юго-западе нового жилого района, т.е. получила свое логическое завершение. К 1936 г. главная магистраль города обрела завершенный облик, когда в процессе детализации Генерального плана место прежних грандиозных проектов заняли гораздо более скромные, без явно выраженных высотных акцентов (конкурсные проекты 1936 г. здания Наркомтяжпрома в Зарядье и здания Большого Академического кинотеатра на площади Свердлова), подчиненные главной доминанте города Дворцу Советов. Таким образом, к 1936 г. архитектурно-градостроительная концепция развития центра Москвы обрела завершенный вид, отвечающий ее главной задаче – создания облика столицы мировой индустриальной державы.
В ТРЕТЬЕЙ ГЛАВЕ «Реализация концепции. 1925 – 1941 гг.» рассматриваются осуществленные в 1920-х – 1930-х гг. проекты и мероприятия по реконструкции центра, в основе которых лежали принципы, установки и представления, составлявшие архитектурно-градостроительную концепцию развития центрального ядра Москвы: представление о необходимости разработки плана города; представление об облике центрального ядра города; идея мемориального проспекта и идея главного здания города как здания-памятника, претерпевшие ряд метаморфоз на протяжении исследуемого периода. Реализация проекта планировки города, которая освещается в первом разделе, началась в 1928 г., со строительством новых зданий в центре Москвы в соответствии с красными линиями плана МКХ. Примером может служить здание Центросоюза, спроектированное с учетом того, что второй фасад здания в будущем выйдет на Ново-Мясницкую улицу, а торцевой фасад – на намеченное в плане МКХ еще одно кольцо. Также с учетом новых красных линий проектировалось здание библиотеки им. Ленина и др. Метаморфозы представлений о планировке города не отразились на реальном строительстве: город продолжал застраиваться в соответствии с планом МКХ. Новые здания были заметны благодаря сильному отступу от исторических красных линий улиц, но такое «точечное» строительство не могло решить транспортную проблему конкретной улицы.
Начало разработки нового плана в 1931 г., как впоследствии и его утверждение в качестве Генерального плана в 1935 г., также не внесло в этот процесс заметных корректив. В новом плане была изменена трассировка отдельных улиц, но существовавшая с 1932 г. идея «помагистральной» застройки города в реальной Москве никак не воплощалась. Целью этой установки были сосредоточение всего нового строительства города на одной-двух магистралях с тем, чтобы придать им облик, соответствующий центральным улицам столицы СССР. Главным препятствием на пути этой идеи, ради воплощения которой отчасти и была произведена в 1933 г. реорганизация проектного дела, стали крупные ведомства. На смену частной собственности, в которой до 1917 г. специалисты по благоустройству городов видели главную причину невозможности реализации важных для города проектов, пришла собственность ведомственная. Каждое из ведомств стремилось занять лучшие участки в реальном административном центре. Застройка города продолжалась путем строительства отдельных зданий. Первой и самой последовательной попыткой воплощения идеи магистральной застройки и реализации отдельного фрагмента плана города стала застройка улицы Горького, начавшаяся в 1937 г. и продолжавшаяся вплоть до начала войны.
Воплощение представлений об облике города, которое рассматривается во втором разделе, началось в 1925 г. со строительством зданий «Известий» и «Госторга». Хотя в обоих случаях запроектированные башни не были осуществлены, сами здания стали воплощением нового представления о Москве как о городе из стекла и бетона. Построенные уже позднее, на рубеже 1920-х – 1930-х гг., здание Центросоюза и здание Наркомзема образовали едва ли не единственный в Москве ансамбль зданий в стилистике «современной» архитектуры. Между тем ставшая очень популярной к концу 1920-х гг. практика надстройки и перестройки зданий и строительство отдельных зданий в центре Москвы не могли кардинальным образом изменить облик города. Отдельные новые здания, выстроенные на улице в соответствии с новыми красными линиями плана МКХ, лишь усиливали и без того пеструю застройку города. Иногда здания, выстроенные в соответствии с новыми красными линиями, оказывались в глубине квартала, поскольку намеченная новая улица еще не была проложена. Строительство новых зданий и надстройка носили в этот период преимущественно утилитарный характер, т.е. были продиктованы необходимостью увеличения новых помещений какого-либо учреждения. «Современная» архитектура рассматривалась многими архитекторами, не входившими в ОСА или АСНОВА, как продолжение традиции проектирования «в стилях». Строительство здания библиотеки им. Ленина стало первым знаком начинавшейся метаморфозы представлений об облике Москвы. Между тем, завершившаяся к 1932 г. метаморфоза не могла оказать незамедлительное воздействие на реальное строительство. Прежние тенденции в архитектуре сохранялись еще довольно долго, хотя установка на «освоение исторического наследия» привела к полномасштабной кампании по переработке утвержденных фасадов уже строящихся зданий, ярким примером чего стали фасады гостиница Моссовета. Изменилось и представление о надстройке зданий: нормой стало сохранение исторического фасада и оформления верхних этажей в стиле, близком к первоначальному облику здания. Новые здания проектировались уже в русле новых тенденций, утвердившихся по результатам открытого конкурса на проект Дворца Советов, но строительство шло так же непоследовательно, как и прежде. Гостиница Моссовета и здание Дома Комитетов Совета Труда и Обороны в Охотном ряду, стали воплощением Москвы будущего в Москве современной, как некогда застройка Мясницкой. Ансамблевая застройка главных магистралей Москвы оставалась мечтой вплоть до 1937 г., когда началась реконструкция улицы им. Горького. В рамках этой реконструкции, разрабатывавшейся с 1932 г., часть зданий была передвинута, часть надстроена, часть отстроена заново. Самыми значимыми стали два корпуса по правой стороне улицы сразу за Домом Комитетов СТО. Это был первый в Москве пример застройки улицы по единовременному проекту, о чем в начале ХХ в. так мечтали неоклассицисты.
Реализация идеи главного здания-памятника, которая наряду с идеей мемориального проспекта рассматривается в третьем разделе, началась лишь в 1937 г., вместе с работами по закладке фундаментов Дворца Советов на месте снесенного шестью годами ранее храма Христа Спасителя. К началу войны кроме фундаментов были частично смонтированы только конструкции первого яруса Дворца. Реализация идеи мемориального проспекта – Аллеи Ильича началась со строительством здания библиотеки им. Ленина, т.е. еще до завершения ее метаморфозы. В соответствии с замыслом на Аллеи должны были сосредотачиваться крупнейшие здания города. Воплощением этой установки стало строительство гостиницы Моссовета, как здания открывающего Аллею Ильича, и здание Дома Комитетов СТО в Охотном ряду. Дальнейшее воплощение идеи Аллеи Ильича шло самым привычным для тех лет способом – путем сносов. В 1934 г. за счет сноса стены Китай-города был расширен Театральный проезд, была сломана часть квартала перед Манежем, в 1938 г. была сломана оставшаяся часть квартала.
Вопреки всем проектам новое строительство для центра города концентрировалось в его реальном административном центре, сложившимся в 1918 г., в новом административном центре сооружался только Дворец Советов.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ диссертации посвящено краткому анализу развития послевоенной Москвы. В нем прослеживается влияние концепции развития центра Москвы 1920-х – 1930-х гг. на дальнейшее планирование и развитие города. И хотя в силу многих изменений реализация концепции в целом после 1940-х гг. была невозможна, отдельные ее положения продолжали развиваться и воплощались в отдельных проектах, некоторые из которых были осуществлены. Особенно сильны были прежние идеи в генеральном планировании города, свидетельством чего являются предложения 1960-х гг. о прокладке магистралей, намеченных еще в Генеральном плане, осуществленные Новый Арбат, Новокировский (ныне им. Сахарова) проспект. Замыслы отдельных зданий и сооружений, в 1930-х гг. появившихся в рамках концепции, также возникали вновь в проектах грандиозного кинотеатра на Театральной площади 1960-х гг., в проекте международной выставки ЭКСПО-1967 (арх. Л.Н. Павлов), которая проектировалась на территории, в 1930-е гг. отводившейся под ЦПКиО, и др. В развитии представлений о планировке города и его облике даже и после 1940-х гг. можно выявить ряд метаморфоз, что является свидетельством универсальности предложенного подхода к изучению истории развития города.
ВЫВОДЫ ДИССЕРТАЦИИ:
1. В результате анализа проблем развития Москвы и Петербурга (жилищной, санитарно-гигиенической, транспортной и художественно-эстетической), с которыми оба города столкнулись на рубеже XIX-ХХ вв. в связи с развитием железных дорог и промышленности, было выявлено, что предлагавшиеся в то время пути решения этих проблем (в первую очередь транспортной и художественно-эстетической) положили начало формированию тех принципов и представлений, которые стали основой архитектурно-градостроительной концепции центрального ядра Москвы в 1920-е – 1930-е гг.
2. На основе анализа дореволюционных проектов по решению проблем Москвы и Петербурга, а также знаковых событий и проектных предложений (проектов отдельных зданий, больших комплексов, проектов реконструкции основных магистралей), связанных с реконструкцией центрального ядра Москвы 1920-х – 1930-х гг., были определены основные составляющие концепции: представление о необходимости составления плана города и представление о радиальной планировочной структуре Москвы как о наиболее соответствующей нуждам большого города; представление об облике города, связанное: в петербургской традиции – с идеей ансамблевой монументальной застройки, в московской традиции – с идеей передового города, города небоскребов; идея главного здания города как здания-памятника и идея мемориального проспекта.
3. В результате анализа преобразований, происходивших с основными составляющими концепции на протяжении исследуемого периода, было выявлено, что они происходили в связи с изменениями тех задач реконструкции города, на решение которых эти составляющие были направлены, что позволяет охарактеризовать происходившие преобразования составляющих концепции и концепции в целом, как метаморфозы. Метаморфозы разных составляющих концепции происходили под влиянием разных факторов и поэтому не всегда происходили одновременно. Так представление о необходимости составления проекта преобразования города, включающего в себя решение проблем города преимущественно методами планировки, а также путем устройства метрополитена и реконструкции железнодорожного узла, сформировавшееся в начале ХХ в. в трудах теоретиков городского благоустройства в противовес идее решения проблем города исключительно путем устройства внеуличных железных дорог, претерпело две метаморфозы: в 1929 г., когда с провозглашением индустриализации произошел отказ от прежнего дореволюционного представления о необходимости сохранения радиальной планировочной структуры Москвы, и в 1931-1932 гг., когда были отвергнуты предложения по развитию города вокруг его промышленного ядра на юго-востоке, и началось возвращение к прежним установкам на сохранение радиальной структуры и создание административного центра, соответствующего статусу Москвы как столицы СССР.
Представление об облике города также претерпело две метаморфозы: в 1923-1925 гг. в связи с утверждением нового эстетического идеала, согласно которому столица первого в мире социалистического государства должна была превратиться в город из стекла и бетона, застроенный небоскребами, и в 1929-1932 гг. в связи с возвращением к идеалу столичного города, образцом которого выступал имперский Петербург, что было вызвано изменением главной цели реконструкции, согласно которой Москва и ее центральное ядро должны были стать воплощением нового представления о СССР как о мощной мировой державе.
Идея главного здания города как здания-памятника и идея мемориального проспекта претерпели одну метаморфозу в 1929-1932 гг., когда из двух самостоятельных идей, появившихся в Москве 1920-х гг., превратились в основополагающую идею реконструкции центра: в главную смысловую и пространственную доминанту города – Дворец Советов и Аллею Ильича, ведущую к Дворцу через исторический центр мимо Красной площади на Ленинские горы. Таким образом, к 1932 г. вся архитектурно-градостроительная концепция развития центрального ядра Москвы претерпела ключевую метаморфозу, вызванную изменением главной цели реконструкции. Доработка концепции в соответствии с определенной целью продолжалась вплоть до 1936 г., до окончания первого этапа детализации Генплана 1935 г.
4. В результате анализа влияния концепции на реконструкцию Москвы исследуемого периода было установлено, что воплощение принципов концепции в большинстве случаев ограничивалось возведением отдельных зданий в соответствии с красными линиями новых планов города, в соответствии с новыми эстетическими идеалами. Комплексная реконструкция центрального ядра путем планомерной реконструкции отдельных улиц в соответствии со всеми составляющими концепции так и не была реализована до 1941 г. Впоследствии, в связи с изменениями, происходившими после войны, концепция утратила актуальность, но отдельные проекты, бывшие воплощением ее положений, продолжали и продолжают разрабатываться и воплощаться, определяя жизнь современной Москвы.
Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:
1. Разработка проекта реконструкции Москвы в 1930-е гг. // Вестник Московского Государственного строительного университета. – 2009. – № 2. – С. 18-21
2. Новый центр Москвы в 1920-е – 1930-е гг. // Известия Казанского государственного архитектурно-строительного университета. – 2009. – № 1. – С. 73-78
3. Ар-Деко московского метро 1930-1940-х годов // Проблемы дизайна-3. Сборник статей под ред. В.Л. Глазычева. – М.: «Архитектура-С». 2005. С. 122-140
4. Ар-Деко московского метрополитена. Станция «Аэропорт» // Архитектурная наука и образование: Научная конференция профессорско-преподавательского состава и молодых ученых, проведенная с 14 по 18 марта 2005 г., посвященная 60-летию Победы в Великой Отечественной войне. Тезисы докладов. М., 2005. С. 104
5. Реконструкция центральных площадей Москвы в 1930-е гг. Две реальности // Архитектурная наука и образование: Научная конференция профессорско-преподавательского состава и молодых ученых МАРХИ. 20–24 марта 2006 г. Тезисы докладов. М., 2006. С. 100-101
6. Тема мемориального проспекта в структуре столичного города. Петербург-Москва (от проспекта Александра II к проспекту Ильича) // Архитектурная наука и образование: Материалы научной конференции профессорско-преподавательского состава и молодых ученых МАРХИ. 23–27 апреля 2007 г. Тезисы докладов. М., 2007. С. 131-132
7. План перепланировки Китай-города 1927 года: забытая страница реконструкции Москвы // Наука, образование и экспериментальное проектирование в МАРХИ: Материалы научной конференции профессорско-преподавательского состава и молодых ученых. 28–30 апреля 2008 г. Тезисы докладов. М., 2008. С. 127-128
8. Московские «американизмы» 1920-х – 1930-х годов // Наука, образование и экспериментальное проектирование в МАРХИ: Тезисы докладов научно-практической конференции профессорско-преподавательского состава, молодых ученых и студентов. 13-17 апреля 2009 г. М., 2009. С. 181-183
9. Проектирование Центрального парка культуры и отдыха Москвы в 1920-е – 1930-е годы // Наука, образование и экспериментальное проектирование в МАРХИ: Тезисы докладов научно-практической конференции профессорско-преподавательского состава, молодых ученых и студентов. 13-17 апреля 2009 г. М., 2009. С. 183-184
10. Роль А.В. Щусева в создании Всероссийского союза зодчих. 1917 год // Наука, образование и экспериментальное проектирование в МАРХИ: Тезисы докладов научно-практической конференции профессорско-преподавательского состава, молодых ученых и студентов. 13-17 апреля 2009 г. М., 2009. С. 401-402
11. Проектирование Центрального парка культуры и отдыха Москвы в 1920-е – 1930-е годы // Наука, образование и экспериментальное проектирование. Труды МАРХИ: Материалы научно-практической конференции 13-17 апреля 2009 г. М., 2009. С. 123-132
[1] В Петербурге высота застройки не должна была превышать высоту карниза Зимнего дворца (11 саженей).
[2] В Академии художеств на рубеже веков учились И.В. Жолтовский, И.А. Фомин, А.В. Щусев, В.А. Щуко, А.М. Рухлядев, Л.А. Веснин, В.Г. Гельфрейх, (кроме Жолтовского – все ученики Л.Н. Бенуа) и др.
[3] Енакиев Ф.Е. Задачи преобразования Петербурга. – Санкт-Петербург, 1912. С. 21
[4] Метаморфоза – превращение, преобразование чего-либо. В биологии также используется термин «метаморфоз», введенный в 1755 г. К. Линнеем и в 1790 г. развитый И.В. Гете в учении о метаморфозе.
Метаморфоз – (от греч . metamorphosis – превращение). 1) У растений – видоизменения основных органов в связи с изменением функции. 2) У животных – глубокое преобразование организма в период постэмбрионального развития (например, превращение головастика в лягушку).
[5] Решение о присоединении к Москве новых территорий подготавливалось, начиная с 1914 г., но принято было уже Временным правительством в 1917 г.
[6] План 1926-1929 гг. в периодической печати называли планом «Большой Москвы», хотя в нем планирование велось в границах плана «Новая Москва». Установить его преемственность по отношению к работе С.С.Шестакова (план «Большая Москва» разрабатывался в МКХ) не удалось, как и не удалось установить точную дату начала работ. Можно лишь предположит, этот план был детальной разработкой центральной зоны плана «Большая Москва», который разрабатывался Шестаковым. Первые публикации об этом плане относятся к 1926 г.
[7] Результатом строительного бума рубежа XIX-XX вв. стало уплотнение застройки, уничтожение пустырей и садов, что привело к ухудшению санитарно-гигиенической ситуации и в Москве, и в Петербурге. Решение проблемы отечественные теоретики городского благоустройства вслед за германскими коллегами видели в создании вокруг города зеленого кольца и системы парков, соединяющих это кольцо с центром и доставляющего туда свежий воздух из пригородных лесов.
[8] Первой попыткой предотвратить бурный рост города стал введенный осенью 1930 г. запрет на строительство новых промышленных предприятий. Второй попыткой в начале 1931 г. стало выделение Москвы в самостоятельную административную единицу в пределах Московской области.
[9] Проект метрополитена, проект реконструкции железнодорожного узла, проект канала Москва-Волга являются одними из важнейших составляющих концепции развития города в целом. Их влияние на архитектурно-градостроительную концепцию развития центрального ядра Москвы и на его реконструкцию прослеживается лишь в отдельных случаях. Поэтому метаморфозы этих важных для Москвы проектов в рамках данного исследования подробно не рассматриваются и упоминаются лишь тогда, где без них невозможно объяснить изменения концепции развития центрального ядра города.
[10] Булганин Н.А. Строительство и реконструкция Москвы // Строительство Москвы. – 1932. – № 8-9. – С. 6
[11] В июне 1934 года место В.Н. Семенова, возглавлявшего разработку плана с 1930 г., занял С.Е. Чернышев.
[12] Щусев А.В. Москва будущего // Красная Нива. 1924. – №17.
[13] Конкурсы на проект Торгового дома Акционерного общества «Аркос» (1924 г.), на проект Дома Текстилей (1925 г.) и др.
[14] В марте 1924 г. был объявлен конкурс на проект Красного стадиона, заложенного на Воробьевых горах еще в 1920 г. К концу года разработка стадиона была закончена, но из-за слабых грунтов он так и не был построен, как и столетием ранее проект храма Христа Спасителя по проекту Витберга.
[15] Это предложение не было опубликовано, но, скорее всего, было известно в архитектурной среде Москвы.
[16] Цит. по: Хан-Магомедов С.О. К истории выбора места для Дворца Советов // Архитектура и строительство Москвы. 1988. – № 1. – С. 21
[17] В конце 1931 г. это идея бригады ВОПРА стала основой ее конкурсного проекта ЦПКиО. Парк, распланированный на той же территории, что и в студенческих проектах 1929 г., мыслился как часть одного из зеленых клиньев, идея которых возродилась вместе с установкой на сохранение существующей планировочной структуры Москвы.
|