I. ВВОДНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ

Крепость Ивангород («Ивангород», «Иван город», «Иванград», «Иван град», «Ивань-град» — русских летописей) принадлежит к числу ценнейших памятников древнерусского военно-инженерного и архитектурно-строительного искусства.

Несмотря на то, что упоминание об этой крепости все чаще и чаще встречается в нашей научной и популярной литературе, она до сих пор не стала объектом изучения. Об этом интереснейшем сооружении нет ни одной специальной работы. Выпущенный пятьдесят лет назад труд А. В. Петрова 1), посвященный прошлому и достопримечательностям города Нарвы, является единственной работой, в которой наиболее полно собран фактический материал, относящийся к Ивангороду. Однако, уделив внимание истории военных событий, связанных с крепостью, автор мало интересовался самим памятником 2). Другие же авторы, упоминавшие об Ивангороде, нередко искажали факты. В связи с этим сложный процесс исторического формирования Ивангорода в единый крепостной ансамбль и первоначальный облик отдельных его частей не был раскрыт.

Документы XVIII—XIX вв., хранящиеся в ЦГВИА, дают возможность восстановить вид памятника и его историю только с третьего десятилетия XVIII в. Благодаря им становится известно, что через два года после заключения Ништадского мира (1721 г.), которым завершилась Северная война, Ивангород предполагалось по старым «линиям вновь исправить без малейшей перемены» 3). Затем в марте 1728 г., согласно указу военной коллегии, был произведен осмотр всех «остзейских крепостей». В результате этого осмотра было установлено, что Нарвская и Ивангородская крепости «строением и починкою весьма упущены» 4). Ввиду того, что их оборонительные сооружения «требуют не малыя починки», которые «в немедленном времени и надлежит исправить», крепость Ивангород было приказано «строением и починкою особливо паче других содержать» 5). В том же году инженерной конторой было составлено «определение» относительно исправления Ивангородской крепости, изготовлены публикуемые ниже чертежи 6), послужившие, очевидно, основой для ремонтных работ, и послан полковник Горскин для их «исправления» 7). В работах предусматривалось исправление крепости по тому же принципу, что и пятью годами раньше, т. е. «по старым линиям» 8).

Через три года (30 марта 1731 г.) было приказано крепостные сооружения Ивангорода снова «осмотреть и учинить планы и

__________________

1) А. В. Петров. Город Нарва, его прошлое и достопримечательности в связи с историей упрочения русского господства на Балтийском побережье. СПб., 1901.

2) В этом труде А. В. Петров стремился исчерпать весь исторический материал, имеющий прямое или косвенное отношение к родной ему Нарве». П. О. Бобровский. Отзыв на книгу Петрова. СПб., 1904, стр. 6.

3) ЦГВИА ф. 349, оп. 2, № 1240, л. 11.

4) Там же, оп. 1, № 108, л. 1.

5) Там же.

6) Там же, ф. 3, оп. 19, № 4435—4438, 4460— 4473.

7) Там же, ф. 349, оп. l, № 108, л. 1.

8) Там же, ф. 349, оп. 2, № 1240. л. 11 об.

стр. 225

профили», а также уточнить, что в крепости «надлежит починить или вновь зделать» 1). Примерно в это же время были составлены и описания крепости. Из них видно, что в начале XVIII в. Ивангород был «разделен» на четыре части, «то есть Большой город, который находится при береге реки Наровы в юго-западной стороне, с коим к северо-западу соединен Замок, остальная часть к северо-востоку Передней или Малый город, за коим в туже сторону находится каменной Гонверк»2). Все эти части были укреплены «восьмью круглыми и двумя четвероугольными башнями», соединенными «высокою каменною стеною с бойницами» (надо понимать — с зубцами, так как бойниц у ивангородских стен не было) 3). Кроме десяти башен, которые имели «высоты от основания своего до 112, а от горизонта воды до 155 англ. футов»4), Ивангород был снабжен еще одной низкой отводной граненой башней и воротами. В других документах эти два объекта упоминаются как одиннадцатая и двенадцатая башни.

В общем ансамбле крепости башни занимали определенные места и четко определяли плановую структуру Ивангорода; они группировались в определенном порядке: «в юго-западной стороне по берегу реки Наровы четыре, из коих три круглые и одна четвероугольная, в самом севере одна круглая на углу, в северо-восточной стороне три, в средине оной находится четвероугольная, прочие круглые, в юго-восточной стороне в средине одна восьмиугольная башня, пред северо-восточной стороной от средней башни под прямым углом оной стороне к северо-восточной проведена прямая каменная стена от четвероугольной башни в 35 сажен длиною, у коей при окончании находится круглая башня, которая находится в самом востоке, от оной башни к западу проведена таковая же каменная стена с уклонением к сказанной стене под острый угол, которая в 50 сажен, при оконечности оной имеется круглая башня, от оной к помянутой северо-восточной стороне под тупым углом таковая же каменная стена в 22 сажени, которая соединяется с таковою же круглою башнею, в оной стороне находятся проезжие ворота» 5).

В 1738 г., после установления непригодности «ко обороне», крепостные сооружения Ивангорода, находившиеся уже в «ветхом и весьма неисправном состоянии», было приказано исправить «как возможно» в то же лето6). В 1740 г. инженер-капитаном Дельдиным был составлен проект, по которому Ивангород предполагалось «обнести земляным небольшим укреплением о трех полигонах, с бастионным укреплением»7). Однако по прошествии нескольких лет инженер-порутчик Василий Мягкий сообщал, что «Иван городская крепость существует в одинаком виде без малейших перемен» и «прожект, положенный на оную в 1740 году», остался без применения и по нему «работ никаких до сего времени еще не проводилось» 8).

Таким образом, несмотря на неоднократные обследования, распоряжения и составления «прожектов», в Ивангороде проводились только мелкие ремонтные работы. Они не внесли существенных изменений в общий облик крепости, которая к концу второй четверти XVIII в. продолжала существовать «без всяких поправок», в «одинаком состоянии без малейшей перемены» 9).

То же самое, примерно, было и во второй половине XVIII в. В 1762 г., согласно специальной «конфирмации». Ивангород было предложено «взять к содержанию»10), а в 1764 г. была составлена обстоятельная ведомость о всех крепостях Лифляндского департамента, в которой указывалось, что «Иван город исправить починкою по окончании Нарвской крепости, а где нужда требует, то и теперь сколько будет возможно» 11). В 1765 г. «за гласисом Ивангородского укрепления» полагали провести водяной ров12). В том же году был составлен новый проект реконструкции Ивангорода, который и был «высочайше конфирмован»13). Но этот проект пролежал без применения 16 лет.

__________________

1) ЦГВИД, ф. 349, оп. 1, № 109, л. 1.

2) Там же, оп. 2, № 1240, л. 19.

3) Там же, л. 1.

4) П. Козакевич. Город Нарва с морским ето рейдом и рекою Наровою. СПб., 1878, стр. 7, прим. 1.

5) ЦГВИА, ф. 349, оп. 2, № 1240, л. 13 об.

6) Там же, оп. 1, № 110, л. 1—2.

7) Там же, оп. 2, № 1240, л. 13 об.

8) Там же, л. 19.

9) Там же, л. 13 об., 19.

10) Там же, оп. 1, № 125.

11) Там же.

12) Там же, оп. 2, № 1240, л. 26.

13) Там же, оп. 1, № 125.

стр. 226

В 1777 г. специальным ордером были затребованы от генерал-майора И. М. Голенищева-Кутузова сведения об Ивангородской крепости. Высказывая свои соображения на «командное объяснение», Кутузов писал, что каменные стены и башни Ивангорода «от долговременного стояния во многих местах, обрушились» и крепость «против ныне употребляемых атак защищаться не может» 1).

16 марта 1781 г. Екатерина II приказала произвести новое «обозрение крепостей по Ляфляндской и Естляндской губерниям лежащих»2). Через два с половиной месяца генерал-инженер Боур в обстоятельном докладе о лифляндских крепостях сообщал Екатерине, что Ивангородская крепость «не без недостатков», в связи с чем для исправления ее надо «употребить некоторые издержки» 3). Ознакомившись с проектом 1765г., Боур писал далее, что «Ивангородской прожект есть еще гораздо неисправнее» и «кажется, что сочинивший его инженер не смотрел на лежащую тут ситуацию»4). Со своей стороны Боур предлагал:

«к стенам же Ивангородской крепости присыпать земляной вал, отломать до потребной профили высокие башни и прорезать сквозь твердыи ея стены потребные оборонительные линеи» 5). 15 февраля 1782 г. Екатерина приказала выполнить это предложение 6). Однако работы по нему почти не проводились7) и крепость продолжала стоять без существенных изменений до 1786 г., когда ее снова предполагалось «поправить по старым линиям» 8).

Крупные работы в Ивангороде начались только в XIX в. В 1830 г. черепицу шатровых крыш башен заменили листовым железом 9), у ворот выложили фронтон, сделали покрытие над сводами и восстановили обитые углы проезда 10), «в лучшее состояние» привели так называемый Боярский вал (Гонверк), примыкающий к шоссейной дороге 11). Затем был произведен ряд других работ.

В 1845 г, были изготовлены цветные чертежи плана, фасадов и разрезов крепости, зафиксировавшие ее состояние 12). В 1846 г. коллежский советник Модест Резвый написал ряд акварелей с памятника и сделал «предположительный вид первобытного состояния Ивангородской крепости» 13). На другой год им был разработан подробный проект восстановления Ивангорода 14). На основе этого проекта в 1849 г. в крепости начались строительные работы. Представление о них дают чертежи и сметы 15). К 1863 г. были восстановлены плоскости стен Гонверка, произведена их надстройка, починены разрушенные части отводной граненой башни и облицованы ее внешние и внутренние стены, выложены отсутствовавшие зубцы и верхние части стен крепости, сделано покрытие над спусками к воде, сменена кровля на некоторых башнях, в стенах со стороны нарвского замка пробиты бойницы и т. п.

Характер всех этих работ показывает, что вопреки проекту, предусматривавшему восстановительно-реставрационные работы, памятник в основном только лишь ремонтировался. В связи с этим некоторые его части утратили свой древний вид.

Но Ивангородскую крепость чинили только в начале XVIII — середине XIX в. До этого она пережила ряд реконструкций и расширений, в результате которых и сложился ее ансамбль (рис. 1). В XVII в. крепость служила предметом внимания для многих иностранцев, которые в своих записях о путешествиях в Москву с завистью и тревогой отмечали высокие боевые качества Ивангородской твердыни. Ивангород был и прекрасным архитектурным ансамблем, созданным как бы руками одного мастера, и иностранцев изумляла дерзкая смелость русского народа, поставившего величественную крепость в непосредственной близости от враждебного ливонского города Нарвы (рис. 2) 16).

__________________

1) ЦГВИА, ф. 349, оп. 1, № 138, л. 1—2.

2) Там же, № 141.

3) Там же, № 142, л. 12 об.

4) Там же, л. 13 об.

5) Там же.

6) Там же, № 144, л. 3.

7) В это время была, очевидно, сделана только земляная насыпь у внутренней стороны юго-восточного прясла северо-восточной стены.

8) ЦГВИА, ф. 349, оп. 2, № 1240, л. 28.

9) А. В. Петров. Ук. соч., стр. 439.

10) См. чертеж 1831 г. ЦГВИА, ф. 3, оп 19, № 4912.

11) А. В. Петров. Ук. соч., стр. 439.

12) ЦГВИА, ф. 3, оп. 19, № 5046—5048.

13) Там же, № 5606. лл. 4—6, 8, 10.

14) Там же, № 5076—5082.

15) Там же, № 5122—5444, и отд. крепостное. № 4312, 4957, 5137, 5237.

16) W S. Stavenhagen. Album Ehstlandischer Ansichten. Митава, 1867, табл. 26.

стр. 227

Рис. 2. Крепость Ивангород (слева) и город Нарва (справа). Гравюра на стали по рисунку В. Ставенхагена, 1867 г.

стр. 228

Стремление иностранцев познакомиться с русской крепостью и узнать все ее особенности было вполне понятно. Созданный по последнему слову фортификационной техники своего времени, с учетом природных военно-стратегических особенностей местности, Ивангородский крепостной ансамбль являлся первоклассным образцом русского оборонного зодчества. Не превышавший по своим размерам Довмонтова города в Пскове, детинца в Новгороде и тем более Кремля в Москве, а достигавший приблизительно лишь габаритов Изборской крепости, этот ансамбль, противопоставленный Нарве и ее замку, воплощал в себе силу и уверенную решительность русского народа, который, став на путь создания централизованного национального государства, справедливо предъявил свои исторические права на возвращение исконных русских земель на балтийском побережье и остро поставил вопрос о выходе к морю.

К сожалению, Ивангородская крепость не сохранилась полностью до наших дней; в период Великой Отечественной войны 1941—1945 гг. она была до неузнаваемости искалечена фашистскими варварами, пытавшимися ее уничтожить. Тупые и жестокие захватчики с презрением относились ко всему тому, что было дорого русскому народу. Их циничные признания рисуют картину разрушения Ивангорода, как подготовленное, продуманное и осуществленное злодеяние.

29 июля 1944 г. некий Венрих, ротенфюрер войск СС, пойманный за два дня до этого в лесу юго-западнее города Нарвы, дал советскому командованию письменное показание, в котором указал, что, подготовляя уничтожение моста через Нарову, они «сначала подорвали крепость Ивангород» 1).

Более подробно рассказал об этом унтершарфюрер 3-го танкового корпуса Лангевич, захваченный нашими разведчиками во время решающего наступления в сентябре—октябре 1944 г. В своем показании 4 ноября 1944 г. Лангевич написал: «Еще зимой, когда мы находились в Нарве, пришел приказ от командующего 32-м саперным подразделением, подчиненным армейской группе «Нарва», подполковника Шойнемана, взорвать крепость Ивангород. Ответственным за это был командир саперной части корпуса СС оберштурмбанфюрер (подполковник) Шоффер. Разрушения производились в течение нескольких дней, и при этом было использовано несколько тонн динамита (для каждой башни около 3000 кг) » 2).

В результате этих разрушений памятник лишился шести башен, одного тайника, больших участков крепостных стен, некоторых деталей и фрагментов. Он лишился и своих внутренних построек, которые были также разрушены. Все это в значительной степени затрудняет исследование Ивангородской крепости, а подчас и совсем лишает возможности установить правильность архивных данных, а в связи с этим — с полной достоверностью охарактеризовать те или иные архитектурно-конструктивные качества памятника.

Однако, несмотря на уничтожение его многих частей, сохранившиеся четыре башни, ворота, тайник, отводная башня и прясла крепостных стен остаются стоять нерушимо против средневекового рыцарского замка, как символ силы и могущества Русского государства, выросшего и окрепшего в борьбе с иностранными захватчиками.

Летом 1945 г. по заданию Главного управления по охране памятников архитектуры Комитета по делам архитектуры при СНК СССР мы произвели обследование Ивангородской крепости и составили акты, зафиксировавшие техническое состояние всех частей памятника и его внутренних построек 3). Материалы обследования 4) послужили основанием для включения Ивангородской крепости в список охраняемых государством памятников архитектуры, утвержденный затем Постановлением Совета Министров РСФСР от 22 мая 1947 г. за № 389 5). Эти материалы и легли в основу предлагаемой работы.

__________________

1) И. Курчавов. Освобождение Советской Эстонии, Таллин, 1945, стр. 42.

2) И. Курчавов. Ук. соч., стр. 41—42.

3) В работе по обследованию памятника принимал участие студент Московского Архитектурного института Ю. Корнев.

4) Хранятся в Академии архитектуры СССР. Вторые экземпляры — у автора.

5) Собрание постановлений и распоряжений Правительства РСФСР, 1947, № 8, стр. 113 и 127.

 

II. СТРАТЕГИЧЕСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ ПОСТРОЙКИ ИВАНГОРОДА И ПОДГОТОВКА К СТРОИТЕЛЬСТВУ.

В конце XV в. объединение русских земель в единое государство в основном было закончено. Новгородская боярская республика и великое княжество Тверское, являвшиеся последними крупными силами периода феодальной раздробленности, вошли в его состав, Псков же и Рязань) были приведены в полное повиновение Ивану III. Московское княжество, долго спорившее с соседними русскими землями за политическое преобладание в «Великой Руси», стало основой единого могучего централизованного государства.

Одной из важнейших задач, ставших перед московским правительством, было укрепление государственных границ, реконструкция старых и сооружение новых крепостей на важнейших стратегических направлениях. К этому толкала сложность международной обстановки и необходимость привести русские крепости в соответствие с крупными изменениями в военно-инженерном деле, связанными с развитием артиллерии. Проникший в Европу порох «...произвел полный переворот во всем военном деле... Распространение огнестрельного оружия повлияло революционизирующим образом не только на самое ведение войны, но и на политические отношения господства и угнетения» 1).

Различные нововведения в военной технике вызвали изменения внешнего вида и конструкций оборонительных сооружений.

На северо-западе страны, где русская граница непосредственно соприкасалась с границами Ливонии и Швеции, в конце XV и начале XVI в. развернулись энергичные работы по реконструкции старой и созданию новой каменной фортификации. Создав в Москве Успенский собор (1475— 1479) — центральную святыню объединенной Руси — и возводя новые величавые стены и башни Кремля (1485—1495), московское правительство перестраивает новгородский кремль (1490—1500); производит строительные работы в крепости Копорье (конец XV—начало XVI в.); реконструирует военно-оборонительные сооружения Пскова, Ям, Старой Ладоги и, наконец, строит в 1492 г. новую русскую твердыню — крепость Ивангород: «В лето 7000 заложи князь великий град на неметцком рубежи, на реце на Норове, и нарече Иваньгород» 2).

Строительство новой пограничной крепости в период грандиозных работ в сердце страны диктовалось неотложными государственными интересами. «История вообще не делает чего-либо существенного без особой на то необходимости» 3). Необходимость же в создании этого «города», одновременно с реконструкцией устаревших военно-оборонительных сооружений северо-западных городов Руси, при Иване III была особенно острой.

С середины XV в. все чаще и чаще происходят нападения ливонских немцев на русские владения. Совершая разбойничьи налеты на новгородско-псковские земли, ливонские «рыцари» стремились захватить русское побережье Финского залива. Истребляя и закабаляя местное население, «рыцари» пытались осуществить колонизацию северных районов Московского государства и лишить его водных путей, связывающих страну с Балтийским морем.

В связи с агрессией ливонцев, Шелонская пятина, в особенности ее приморская часть, располагавшаяся между реками Наровой и Лугой, к началу 80-х годов XV в. становится районом активных военных действий. Московское войско, посылаемое в этот район для борьбы с захватчиками, совместно с новгородцами и псковичами наносило немцам поражения, отбрасывая их за пределы Руси. После ряда неудачных для Ордена сражений, в 1482 г. «приехаша немци в Новгород», где обе стороны «мир подтвердиша на 10 лет, в Данильев мир и грамоты пописаше»4). Грамотами устанавливался и временный «рубеж с Чучского озера стержнем Норовы, реки в Солоное море» (Финский залив); при этом новгородцы должны были «через стержень Норовы реки не

__________________

1) Ф. Энгельс. Анти-Дюринг. Госполитиздаг, 1950, стр. 156.

2) ПСРЛ, т. XXII, ч. 1, стр. 534; А. А. Зимин. Краткие летописцы XV—XVI вв. «Исторический архив», вып. V, 1950, стр. 35.

3) И. Сталин. Марксизм и вопросы языкознания. М., 1951, стр. 10.

4) Псковские летописи, вып. I. M.—Л., 1941, стр. 79.

стр. 231

вступатися... в левую [левобережную] сторону», а ливонцы обязывались «через рубеж, стержень Норовы реки не вступатися... в Новгородскую... в правую сторону Норовы реки» 1). Обещая «знати комуждо своя половина» 2), подписывавшиеся обязались условия договорных грамот «с обею стороны издержати крепко» 3).

В том же 1482 г. с Москвой заключила четырехлетнее перемирие и Швеция 4). Однако еще до окончания срока перемирия «начаша погании тии свейстии немцы [т. е. шведы] клятву свою нарушивати, и приходити на новгородскую землю, и крестьян пленити» 5). Затем, прикрывшись посылкой в Новгород в 1487 г. своего посольства, якобы для продления срока перемирия, шведы начали вести переговоры с Ливонским орденом о союзе против Москвы и усиленно готовить шестидесятитысячное войско для широкого вторжения на русскую территорию 6). Нарушил условия договора и Ливонский орден. Совместно с враждебной Москве Литвой, которая также готовила войска для вторжения на русскую землю, орден рыцарей стал осуществлять блокаду Московского государства, не допуская русских торговых людей в города Балтики.

Сближение Ливонии со Швецией создавало угрозу объединенного вражеского вторжения в русские пределы и ставило под удар тылы русских войск, действовавших в южной Финляндии, где пограничные столкновения со шведами приняли очень широкие размеры 7).

При таком положении Московское государство вынуждено было принимать меры как против шведов, так и против ливонцев. Поэтому, одновременно с коренной ломкой старых социально-политических порядков в новоприсоединенной Новгородской земле и с созданием в ней крепких кадров военно-служилых людей, московское правительство повышало боевые качества военно-оборонительных сооружений Пскова и Новгорода, увеличивало обороноспособность Карелы, Орешка и Старой Ладоги, приводило в соответствие с требованиями новой фортификационной техники укрепления Гдова, Яма и Копорья.

Кроме того, зная «беспокойной нрав» ливонцев, Иван III «предпринял еще границы своих областей противу их укрепить построением града в таком месте, чтобы он их во всегдашней опасности содержал» 8).

Но не только враждебные действия северо-западных соседей вызвали постройку Ивангорода. Для экономического развития Русского государства было необходимо владеть балтийским побережьем. Поэтому основной целью борьбы на северо-западе было не только пресечение агрессивных устремлений ливонцев и шведов, но и законное стремление Москвы возвратить древние русские земли Прибалтики, ранее захваченные Ливонским орденом и Швецией, и открыть тем самым Руси выход к морю.

Для осуществления этой задачи политическая обстановка конца XV в., сложившаяся непосредственно в районе Балтики, была благоприятна. В это время Дания владела Сконией — южной оконечностью Скандинавского полуострова и, вместе с другими проливами, держала в своих руках Зунд — «морские ворота» Балтики. В связи с этим она была «владычицей» Балтийского моря. Швеция, Ливония и Ганза, стремившиеся к господству на Балтийском море, соперничали с нею. Прямая выгода побуждала Данию действовать против своих врагов в Прибалтике совместно с Москвой. Поэтому, борясь со Швецией и ганзейскими городами, Дания фактически выступала на стороне Московского государства, косвенным образом помогая ему в его борьбе за Балтийское побережье.

В этой борьбе Псков, хотя и имевший первоклассные укрепления, но удаленный от побережья, играл лишь роль тыловой базы, где, как и раньше, формировалась русская армия 9). Русским же войскам, совер-

__________________

1) Договорная Новгородская грамота с Ливонским магистром и орденскими сановниками. АЗР, т. I, № 75. СПб., 1846, стр. 96. Курсив здесь и далее — автора.

2) АЗР, т. I, № 75, стр. 96.

3) ПСРЛ, т. V, стр. 41.

4) Г. В. Фоpстен. Борьба из-за господства на Балтийском море в XV и XVI столетиях. СПб., 1884, стр. 151.

5) Псковские лет., вып. 1, стр. 118.

6) Г. В. Форстен. Ук. соч., стр. 151—152.

7) Там же.

8) М. Щербатов. История Российская с древнейших времен, т. IV, ч. 2. СПб., 1783, стр. 248; H. J. Hansen. Geschichte dar Stadt Narva. Дерпт, 1858, стр. 21.

9) Во время похода 1481 г. Псков служил сборным пунктом для московских и новгородских войск, которые соединялись в нем с псковскими силами. Псковские лет., вып. 1, стр. 78—79.

стр. 232

шавшим длительные, истощающие марши во время походов как «за Норову реку» и «за Ругодив» (Нарву), так и вообще «в немецкую землю» 1), был нужен опорный пункт, расположенный непосредственно в районе военных действий. Этот пункт должен был стать исходной стратегической базой, на которую смогла бы опереться русская армия, действовавшая за рубежом Русского государства.

Конечно, древний псковский пригород Изборск, лежавший близ ливонской границы, мог, как и раньше, служить промежуточной базой при походах в Ливонию. Однако, лишенный естественной связи с морем и весьма удаленный от него, он также не мог быть основным пунктом в новой обстановке борьбы за балтийское побережье. Не могли быть полностью использованы для этого и такие города, как Ям и Гдов, находившиеся за пределами Шелонской пятины.

Только город на реке Нарове мог быть необходимой стратегической базой. Находясь в центре театра военных действий, такой город преградил бы проход через «перешеек» между Чудским озером и Финским заливом, дал бы возможность русскому войску опереться на свои укрепления во время ливонских походов и укрепил бы положение на Нарове, имевшей издавна громадное значение как для обороны, так и для торговых связей древнерусского Севера — новгородских земель — со странами Западной Европы 2).

Поэтому: «В лето 7000-ное. Велел князь великыи Иван Васильевичь Иваньгород ставить» 3). Это решение было ускорено окончанием срока перемирия по «Данильевой грамоте» и возникновением союза Ливонского ордена, Швеции и Литвы, направленного против России.

Постройка Ивангорода вдали от центральных районов Руси была сложным и ответственным делом. Чтобы осуществить ее, нужно было выбрать подходящее место для крепости, набрать необходимую, достаточно квалифицированную рабочую силу, произвести заготовку строительных материалов, организовать все работы и провести их быстро, с соблюдением полной тайны.

Прекрасно понимая трудности этой задачи, Иван III принял соответствующие меры для успешного ее выполнения. Он указал, что место для новой русской крепости должно быть «на Нарове реке, на супроти-ву града Нарвы на высоком месте называемом Девичья гора» 4), приказал ставить крепость «во свое имя» и прислал для этого «воеводы своя» 5).

К сожалению, имя этого воеводы не названо в источниках. И. Д. Годовиков предполагал, что это был псковский наместник князь Семион Романович, который якобы в 1490 г. и основал Ивангород на устье реки Наровы 6). Однако никаких данных о деятельности Симеона Романовича в Пскове и тем более о постройке им Иванго-

__________________

1) В конце XV в. такие походы происходили ежегодно. В 1478 г. «воеводы великого князя... ходиша за Роугодив и немец побита»; в 1479 г. «ходиша псковичи мстить в немецкую землю»; в 1480 г., когда «приидоша немцы ратью ко Гдовоу... князь великий Иван Васильевичь прислал воеводу своего Андрея Микитьевича своими людьми войском, по псковскому челобитью, в помощ псковичам на немец». Крупный победоносный поход «в немецкие земли», явившийся ответом на набеги немецкой рати на Изборск, Кобылу, Псков и Псковскую волость, состоялся и в 1481 г. Псковские лет., вып. 1, стр. 75—78.

2) Движение товаров по Нарове происходило в те времена с перегрузкой или волоком у порогов, выше которых, близ деревни Костинской, на правом берегу реки, существовала для этого специальная пристань и, как показывают писцовые книги 1618—1623 гг., была деревня Пристань (А. М. Андpияшев. Материалы по исторической географии Новгородской земли. М., 1914, стр. 446, прим. 5). В конце XVII в. пристань имелась выше Наровских порогов и на левом берегу реки; ее место отмечено на карте 1700 г. (ЦГВИА. ф. 3, оп. 19, № 4429). Такая же пристань была и на р. Луге, ниже города Ям, у деревни Извоз.

3) ПСРЛ, т. IV. вып. 3. Л., 1929, стр. 610; т. XXI, стр. 570—571.

4) M. Щербатов. Ук. соч., т. IV, ч. 2, стр. 248.

5) Псковские лет., вып. 1, стр. 118.

6) И. Д. Годовиков. Описание и изображение древностей Псковской губернии, вып. 1. Псков, 1880, стр. 129. Примерно так же думал Е. Болховитинов («История княжества Псковского», ч. IV. Киев, 1831, стр. 98). Указание же об основании Ивангорода в 1422 г., является, очевидно, ошибкой технического порядка («Россия. Полное географическое описание, нашего отечества», т. III, СПб., 1900, стр 86). К разряду таких же ошибок надо отнести и сообщения, в которых постройка крепости датируется сперва 1492 г., а затем 1473 г. (А. 3. Муравьева. Нарва и ее достопримечательности. «Живописная Россия», т. I, 1901, стр.401, 404). Так же ошибочна датировка основания Иван-города 1493 г. (И Чистович. История православной церкви в Финляндии и Эстляндии. СПб., 1856, стр. 139).

стр. 233

рода в 1490 г. в летописях нет. Не связывается его имя и со строительством 1492 г. Вероятнее, что подготовку к нему проводил князь Василий Федорович Шуйский, назначенный в 1491 г. новым наместником Пскова, повидимому, в связи с каким-то особым государственным заданием 1). Может быть, этим заданием и было создание Ивангорода, подготовку к строительству которого В. Ф. Шуйский мог осуществить легко, так как он становился главным административным лицом в Пскове, был его старым (если не коренным) жителем и хорошо знал псковские районы 2). Псков же являлся ближайшим к месту строительства крупным укрепленным городом и располагал к тому же квалифицированной рабочей силой, необходимой для осуществления строительства. В связи с этим он с успехом мог служить делу подготовки создания Ивангорода, набора строителей и заготовки материалов. Поэтому приезд В. Ф. Шуйского в Псков в феврале 1491 г. был, очевидно, началом подготовки строительства крепости.

Несмотря на точность летописных определений места постройки Ивангорода, в литературе много неправильных утверждений по этому вопросу. Так, некоторые из авторов говорят об основании Ивангорода на «устье реки Наровы» 3) или же «ниже Нарвы» 4), а также утверждают что Ивангород, выстроенный якобы в 1490 г. на устье Наровы реки, был в 1492 г. «перенесен... противу Нарвы города» 5), или что построенный будто бы «первоначально... ниже Нарвы» Ивангород «потом, вскоре перенесен был на настоящее свое место, более возвышенное» 6), и, наконец, о том, что построение его в 1492 г. произошло «заново» 7), подразумевая под этим, очевидно, создание новых укреплений на месте старых.

Летописи совершенно не упоминают о каком-либо строительстве в 1492 г. у устья Наровы. Подобных сведений нет в них и ранее этого года. Первое известие в русских летописях о постройке «города» на «усть Неровы реки, на Розсеке у моря», «ниже Иваня-города» и Нарвы, относится лишь к 1557 г. 8), а первое свидетельство ливонских документов о создании русских укреплений в этом месте — только к 1536 г.9) Правда, в «сказании», помещен-

__________________

1) Псковские лет., вып. 1, стр. 81.

2) До назначения в псковские наместники князь Василий Федорович в 1468 г. «имал жеребей», когда в Пскове «к старым пригородам новые жеребьем делили» (ПСРЛ, т. IV. стр. 231); в 1471 г. он вместе со своим отцом ездил на съезд на Березину (Там же, стр. 235), а затем вместе с ним ходил «на Новгородскую землю» (Там же, стр. 240); в том же 1471 г. он с воинской силой ходил за рубеж и осадил «Вышегород» (Там же, т. V, стр. 36), принимал челобитье от вышегородцев (Там же, т. IV, стр. 241) и вместе с псковскими посадниками выезжал навстречу Ивану III к Коростеню (Там же, стр. 242); наконец, в 1482 г. он, будучи уже новгородским наместником, участвовал в походе на немецкую землю и был в числе воевод, гнавшихся «за местером» города Велиада, бежавшим до его осады русскими войсками (Там же, т. XIII, стр. 214).

3) E. Болховитинов. Ук. соч., ч. IV, стр. 98; И. Д. Годовиков. Ук. соч., вып. 1, стр. 129; В. А. Богусевич. Уничтожение Александром Невским немецко-рыцарского войска в Копорье («Новгородский исторический сборник», вып. III— IV. Новгород, 1938, стр. 38); Его же. Военно-оборонительные сооружения Новгорода, Старой Ладоги, Порхова и Копорья. Новгород, 1940, стр. 48; А. Строков и В. Богусевич. Новгород Великий. Л., 1939, стр. 183.

4) А. Щекатов. Словарь географический Российского государства, ч. 2, M., 1804, стр. 686; Жуковский. Военно-статистическое обозрение СПб. губернии. СПб., 1851, стр. 406, прим.

5) E. Болховитинов.Ук. соч., ч. IV, стр. 99.

6) Жуковский. Ук. соч., стр. 406, прим. См. также: А. Щекатов, Ук. соч., ч. 2, стр. 686.

7)А. В. Бунин и М. Г. Круглова. Архитектурная композиция городов. М., 1940, стр. 18, прим. 1.

8) «Того же [1557] году, апреля, послал царь и великий князь околничаго своего князя Дмитрея Ивановича Шастунова, да Петра Петровича Головина, да Ивана Выродкова на Ивань-город, а велел на Нерове, ниже Иваня-города. на устье на морском, город поставити для корабленого пристанища» и был «того же году, июля, поставлен город от немец усть Неровы, реки, на Розсеке, у моря, для пристанища морскаго корабленаго, а ставил его Петр Петров да Иван Выродков». (Летописец русский. Московская летопись, изд. А. Н. Лебедевым. М., 1895, стр. 71, 76). Сведения о пребывании в Ивангороде в это время Д. Шастунова, П. Головина и И. Выродкова имеются и в документах Таллинского архива (См. G. Hansen. Alte Russische Urkunden die im Revaler Stadtarchiv aufbewahrt werden. Ревель, 1890, № 35, стр. 24—27).

9) Г. Гильдебранд, производивший изыскания в Рижских и Таллинском архивах, в своих «отчетах» приводит краткое содержание древних ливонских документов, дающих материал по русской истории. Два из них, хранящиеся в архиве города Таллина, дают сведения и о Усть-Наровских укреплениях начала XVI в. Первый из них датирован 9 апреля 1536 г.; в нем «Нарва сообщает Ревелю, что на самом узком месте реки великий князь хочет поручить итальянскому строителю устроить укрепление, которое командовало бы въездом» в Нарову. Второй — от 19 августа 1536 г; в нем «Дерпт сообщает Ревелю, что он приглашен епископом высказаться относительно того, следует ли отослать письмо, написанное Любеком великому князю относительно постройки, предпринятой при устье Наровы» (Г. Гильдебранд. Отчеты о розысканиях, произведенных в Рижских и Ревельском архивах по части русской истории. «Зап. Академии Наук», т. XXIX, приложение, СПб., 1877, № 590 и 592, стр. 81). Эти укрепления, а также укрепления 1557 г., строились, очевидно, на месте более древнего русского населенного пункта — села «Но-ровское», которое, по данным оброчной книги Шелонской пятины 1498 г., принадлежало великому князю и находилось в Ивангородском уезде, «на усть Норовы и Росоны у моря» (НПК, т. IV. СПб., 1886, стр. 20).

стр. 234

ном А. Н. Насоновым в прибавлениях к Псковским летописям, устье Наровы упоминается одновременно с приказом Ивана III о построении Ивангородской крепости.

Однако упоминание об «устье Норовы реки» под 1580 и 1588 годами в сочетании с названием Ивангорода, который к тому времени почти сто лет простоял на Девичьей горе, показывает, что автор «сказания» называет «устьем» все течение реки Наровы — от финского залива до города Нарвы 1).

Что же касается «перенесения» Ивангорода или создания его «заново», то для этого надо было бы допустить существование крепости ранее 1492 г. либо на Девичьей горе, либо где-то ниже по течению Наровы. Летописи же впервые упоминают об Ивангороде только под 1492 г.; при этом они определенно говорят о строительстве совершенно новой крепости, а не о переносе ее с одного места на другое, и не о постройке ее заново; скажем, по предшествовавшему «окладу», как это было в том же 1492 г. со стенами города Владимира 2), или же «по старой основе», как это было в 1484 г. с детинцем Великого Новгорода 3) и в 1493 г. с укреплениями Великих Лук 4).

Следовательно, сведения о «перенесении» Ивангорода и о постройке его «заново» — плод досужих домыслов.

Летописцы подчеркнули, что Ивангород вырос «на реце на Нарове, на Девичье горе на слуде» 5), т. е. на крутом и обрывистом берегу реки. Река в жизни любой крепости того времени играла важнейшую роль; она являлась первой линией обороны, которая преграждала подступы к городу и служила одновременно основной транспортной магистралью, связывающей его с жизненными центрами страны. Ни одно место на Нарове не было столь выгодным, как Девичья гора:

против нее на противоположном берегу реки возвышалась ливонская Нарва, и русская крепость становилась лицом к лицу с вражеской крепостью. Преимущества этого решения в условиях конца XV в. были неоспоримы. Из русской крепости можно было следить за всеми действиями неприятеля на северном участке русско-ливонской границы и предупреждать его агрессивные устремления. Под контроль крепостной артиллерии попадал крупнейший торговый порт Прибалтики и наиболее судоходная часть нижнего течения Наровы, вместе с самым узким местом у города Нарвы. Кроме того, здесь скрещивались торговые пути: один проходил по Нарове на Псков, а другой, сухопутный, на Новгород, — и крепость могла наблюдать за районом речных порогов, где перегружались крупные и перетаскивались волоком мелкие торговые суда, направлявшиеся вниз и вверх по Нарове. Таких преимуществ не имело ни одно место на Нарове, в том числе и ее устье.

Кроме этого участок, выбранный под постройку Ивангорода, отвечал и военно-стратегическим требованиям. Расположенный внутри водной петли Наровы, он, хотя и не был «островным», однако обладал всеми положительными качествами островного расположения и в то же время не ограничивал роста посада при крепости. Наро-ва, окружавшая «город» с трех сторон, служила ему надежной защитой как от прямого, так и от фланговых ударов. Быстрота же течения воды (в среднем 3 м в секунду) между ливонским замком и Девичьей горой, не давала реке замерзнуть даже в самые морозные месяцы: «понеже

__________________

1) Псковские лет., вып. 1, стр. 118.

2) В I486 г. был «срублен град Володимерь, а рубил его диак Василей Мамырев». Через шесть лет, в 1491 г., «згоре град Володимерь весь», и весной 1492 г. «послал князь великий диака своего Василия Кулешина рубити города Владимеря древяна по Васильеву окладу Мамырева и срубиша его в два месяца». ПСРЛ, т. XII, стр. 218, 229 и 233.

3) В 1484 г. «повелением великого князя Ивана Васильевича, начаша здати в Великом Новегороде град камен детинец, по старой основе на Софийской стороне». ПСРЛ, т. VIII, стр. 215.

4 В 1493 г. «повелением великого князя Ивана Васильевича, поставиша град древян на Луках на Великих, по старой основе». ПСРЛ, т. IV, стр. 163.

5) ПСРЛ, т. VIII, стр. 224.

Генеральный план крепости Ивангород.стр. 235

 

 

 

Рис. 3. Генеральный план крепости Ивангород.

1- Большой Боярший город; 2- Замок; 3 - Передний (Малый) город; 4 - Главный вал (Боярский вал, Гонверк).

 

та Нарова река в зиме не мерзнет, и весною лед не ходит» 1). Это было особенно важно, так как неприятельские позиции были в непосредственной близости.

Большую роль в обороне крепости играла и сама Девичья гора, возвышающаяся в южной части наровской петли (рис. 3). Водная стремнина защищала ее с юга и запада; с двух других сторон к ней прилегала низменная полоса 2). Овладеть Иван-городом, расположенным на вершине горы, можно было только тем же путем, что и крепостью на острове, т. е. посредством лобового удара; обходы с флангов были исключены. Скалистая гора, спускающаяся

__________________

1) "Описание трех путешествий из России в Швецию, составленное в 1701 г.". ЖМВД, 1838, т. 29, № 9, стр. 275. (Далее сокращ.: «Описание путешествий...»)

2) Указание о том, что "прежде Нарова обтекала крепость со всех сторон, образуя остров", ошибочно. («Иллюстрированная справочная книжка гор. Нарвы, курорта Гунгербурга и Шмецке и окрестностей». Нарва, 1907, стр. 7. Далее сокращ.: «Иллюстрир. книжка»). Гидрогеологические изыскания, проводившиеся в 1947 г. в низине севернее и северо-восточнее Иваигорода и связанные с проведением канала от верхнего течения Наровы, показали, что островом Девичья гора не была уже задолго до основания как Ивангорода, так и Нарвы.

стр. 236

обрывом к Нарове, не позволяла противнику организовать высадку и вести штурм крепости с юго-западной стороны. Крутизна горного склона лишала неприятеля возможности с успехом осаждать крепость и с северо-запада; здесь была невозможна и переправа, так как суда противника, не успев отчалить от западного берега, были бы унесены быстрым течением далеко за пределы расположения ивангородских укреплений. Правда, с этой стороны крепость могла быть в любую минуту обстреляна из нарвского замка и без форсирования реки, ибо здесь ее русло суживается до 150 м 1) и расстояние между цитаделью Нарвы и русской крепостью определялось Францем Ниенштедтом всего лишь в кинутый камень 2), Рейнгольдом Гейденштейном — в пущеную стрелу 3), а Антоном Гоэтерисом — в хороший мушкетный выстрел 4). Но это нисколько не смущало ивангородских строителей: они прекрасно знали все достоинства отечественной артиллерии и были уверены, что огню противника Ивангородская крепость сможет противопоставить свой более мощный огонь и не только подавить вражеский обстрел, но и поставить нарвские твердыни в тяжелые условия. Боевая история Ивангорода показала, что в этом отношении его строители не просчитались.

Только переправившись через Нарову значительно выше Ивангорода, вражеские войска могли подойти к крепости с юго-восточной стороны и напасть на нее с тыла. Но тут расположение ивангородских укреплений на горе ставило неприятеля в очень невыгодные условия открытой низины: штурм Ивангорода ему приходилось бы вести, во-первых, снизу вверх, а, во-вторых, под угрозой удара в свой собственный тыл со стороны крепости Ям, стоявшей в 10 верстах от Ивангорода 5).

То же самое примерно было и с северо-востока. Чтобы подойти к крепости и штурмовать ее от подошвы горы, с этой стороны неприятель вынужден был на виду у обороняющихся форсировать реку и пересечь хотя и небольшое, но все же открытое и ровное пространство между рекой и крепостью. При этом, пока противник производил высадку и продвигался по этому пространству, гарнизон Ивангорода мог легко поражать его живую силу.

Помимо охарактеризованных стратегических преимуществ, Девичья гора обладала и другими положительными качествами. С ее вершины хорошо просматривалась прилегающая местность и были видны действия неприятеля в ливонском замке и городе. С юго-восточной стороны горы где русло реки делает крутой поворот, огибая затем каменную гору, находилась небольшая заводь, удобная для причала ладей и барок. С юга заводь прикрывалась скалистым выступом обрывистого берега, который в XVII—XVIII вв. носил название Железного Носа.

Эти качества места расположения Ивангорода увеличивали обороноспособность его укреплений, выстроенных по последнему слову фортификационной техники того времени, и делали их почти неприступными. Захватить крепость можно было только врасплох или же при помощи предательства, но никак не открытой силой. На это в конце XVI в. обратил внимание англичанин Джильс Флетчер, когда писал, что Иван III Ивангородскую «крепость велел... сделать так прочно и так оградить, что ее считали неприступной» 6). И действительно, за полтора столетия, с конца XV в. и до середины XVII в., Ивангород подвергался вражеским нападениям более десяти раз и

__________________

1) «Книга Большому чертежу» указывает, что «протоку Неровы реки [т. е. длина ее от истока до устья] 70 верст» («Книга Большому чертежу». М.—Л., I960, стр. 153). На всем протяжении ширина реки колеблется от 128 до 533 м, и только у Нарвских и Омутских порогов она суживается до таких же размеров, как между Ивангородом и Нарвой.

2) «Ливонская летопись Франца Ниенштедта». Сборник материалов и статей по истории Прибалтийского края, т. III, Рига, 1860, стр. 362. (Далее сокращ.: Ниенштедт.)

3) Р. Гейденштейн. Записки о Московской войне (1578—1582). Спб., 1889, стр. 217.

4) H. Коmpus. Picturesque Estonia. Таллин, 1937, стр. 41. А. Гоэтерис — счетовод голландской торговой компании, находившийся в составе дипломатической миссии, направленной в 1615 г. из Гааги в Россию (Р. Jоhansen. Acht Bilder aus Estand 1615. Ревель, 1927, стр. 20).

5) «Книга Большому чертежу», стр. 154.

6) Д. Флетчер О государстве русском. СПб., 1905, стр. 72.

стр. 237

ни разу при этом не был взят прямым штурмом.

Хотя все древнерусские крепости ставились чрезвычайно продуманно, с точным учетом стратегических выгод их места, все же то на редкость удачное сочетание естественных стратегических условий, какими располагала Ивангородская крепость, было исключением и для древней Руси. «Редкие находятся такие места, которыя неприступныя от натуры имели укрепления», — заметил в 1777 г. И. М. Голенищев-Кутузов, ознакомившись с местом расположения Ивангорода 1). Подобными «от натуры» укреплениями обладали в древней Руси, пожалуй, только Киев и Нижний-Новгород.

Сложнейшей задачей подготовительного периода к строительству Ивангорода была заготовка строительных материалов.

Источники не оставляют сомнений в том, что с момента основания крепость Ивангород была каменной. Они или прямо говорят о том, что в 1492 г. на Девичьей горе был построен «град камен» 2), или применяют вполне определенный термин «заложиша», всегда связанный с каменной постройкой 3). Сигизмунд Герберштейн, видевший крепость в 1517 и 1526 гг., также пишет, что она «выстроена из камня» 4). Однако в литературе этот вопрос оказался запутанным. Некоторые авторы правильно освещают его 5). Другие же говорят о деревянных укреплениях крепости 6) или утверждают, что Ивангород «был окружен деревянною рубленою стеною с башнями», которая «впоследствии» была заменена «каменною оградою с башнями» 7). В одной из статей сообщается даже сперва о постройке в 1492 г. каменной Ивангородской крепости, а затем говорится о сожжении ее укреплений8).

Сообщение IV Новгородской летописи под 1496 годом о сожжении Ивангорода 9) не может служить основанием для таких утверждений, так как оно разъясняется другими летописями, свидетельствующими о поджоге, а затем и сожжении в 1496 г. не самих укреплений Ивангорода, а лишь его внутренних построек 10). Правда, не исключена возможность, что в 1496 г. сгорели и некоторые деревянные части крепости.

Заготовка больших количеств камня, требовавшая значительных транспортных средств, скорее всего производилась где-то в районе самой стройки. У истока реки Наровы не имеется еще обнажений коренных плитняковых пород, но уже ниже по течению, близ деревни Перескюль, видны «лежащие под водою пласты плотного известняка, светлого цвета» 11). Пространство же между Наровой и Лугой «покрыто болотами и лесами... и почва большею частию из наносной земли, под которой, почти везде, находится известняк» 12). Материалы конца XVIII в. свидетельствуют, что «от самого Финского залива чрез Нарву в Новгородское и Псковское наместничества распространяется толстый слой известкового камня ... местами выходит он на самую поверхность, а местами покрыт бывает только тонким иловатым или песчаным слоем» 13). Большое количество подобного строительного материала находилось и прямо на поверхности. И. М. Ку-' тузов отмечал, что дикого «полевого камня вокруг сей крепости на полях в не дальнем разстоянии достаточное число получать можно» 14).

Известковый камень, называемый «псковской плитой», или просто плитняком, издавна и широко употреблялся в

__________________

1) ЦГВИА, ф. 349, оп. 1, № 138.

2) ПСРЛ, т. IV, стр. 161; т. XX, ч. 1, стр. 357.

3) Там же, т. VIII, стр. 224 и ряд других летописей (см. выше).

4) С. Герберштейн. Записки о Московитских делах. СПб., 1908, стр. 120.

5) Лутковский. Исторический обзор построения в России крепостей и укреплений с древних времен до 1800 г. «Инженерные записки», ч. XXIV, 1841, стр. 139; С. Соловьев. История России с древнейших времен, т. V. М., 1855, стр. 174; П.Козакевич, Ук. соч., стр. 7.

6) Археологические сведения о старинных русских крепостях, «Русский инвалид», 14 января 1845 г., № 10.

7) Ф. Ласковский. Материалы для истории инженерного искусства в России, ч. 1. СПб., 1858, стр. 50—51, прим. 10.

8) И. Ш[аскольский]. Нарва. «Военно-исторический журнал», 1941, № 1, стр. 128.

9) ПСРЛ, т. IV, вып. 2. Л., 1925, стр. 459, 468 и 534.

10) Там же, т. VIII, стр. 233; т. XII, стр. 244; т. XX, ч. 1, стр. 365.

11) Г. П. Гельмерсен. Чудокое озеро и верховье реки Наровы. «Зап. Академии Наук», т. VII. СПб., 1865, стр. 19.

12) А. Де-ла Гарде. Статистическое описание Ямбургского уезда. СПб., 1840, стр. 6.

13) ЦГВИА, ф. 349, оп. 1, № 138, л. 8.

14) Там же.

стр. 238

строительстве русскими мастерами. Из него сложены укрепления Изборска, Порхова, Копорья, из него были возведены не дошедшие до нас псковские каменные стены XIV в.1) Крепость и город Нарва. Копия 1751 г. с чертежа 1649 г.Слоистый по своей структуре и легко поддающийся разработке, плитняк служил материалом для многих древних сооружений Новгорода, Пскова и всей Новгородско-Псковской области, в том числе и для церковных построек XV—XVI вв., разбросанных по восточному побережью Чудского озера и реке Нарове. Обилие этого материала и большой опыт в его применении обусловили его использование также для стен и башен Ивангорода. «Самородный плитной камень» самой скалы Девичьей горы мог быть хорошим строительным материалом. Однако строители крепости разработку и заготовку его организовали в другом месте.

«Книги Иванегородского окологородья» 1571 г. упоминают о мельнице Федьки Чуткина, которая находилась «возле старые мельницы наместничи в старом плитноломище»2). Не были ли это те самые каменоломни, в которых строители Ивангорода вели заготовку строительного материала?

Свидетельствуя, что «плитноломище» находилось около города, книги 1571 г. не указывают точно места его расположения. Однако ивангородские мельницы существовали и в начале XVII в. — сохранилась доходная книга 1627—1628 гг. «по сбору с мельниц в Ивангороде»3). Эти мельницы находились у Наровских порогов; места их расположения отмечены на плане 1700 г.4) и на «карте» 1751 г. (рис. 4), в углу которой имеется надпись, указывающая, что она «во всех деталях точно» воспроизводит чертеж 1649 г.5) Очевидно, тут же пятьюдесятью с лишним годами раньше стояла и мельница Ф. Чуткина. Следовательно, ломка камня для крепости велась в 1,5 км от Девичьей горы, выше по течению Наровы. В XV в. эта местность изобиловала выходами естественного плитнякового камня на

 

 

Рис. 4. Крепость Ивангород и город Нарва. Копия 1751 г. с чертежа 1649 г. (ЦГВИА, ф.3, оп. 19, № 4427).

__________________

1) С. А. Тараканова. К вопросу о крепостных стенах Пскова. КСИИМК, вып. XIII. 1946, стр. 79.

2) НПК, т. V. СПб., 1905, стр. 569.

3) Каталог «Шведского архива» в Риге, Рига, 1911. № 711, стр. 69.

4) ЦГВИА, ф. 3, оп. 19, № 4429, и ВУА, № 1451.

5) Далее этот документ условно называется «чертеж 1649 г.».

стр. 239

поверхность земли и была покрыта лесом, дававшим дополнительный строительный материал.

Удаление от Девичьей горы хотя и создало некоторые неудобства при доставке строительного материала к месту строительства, однако было выгодно потому, что густой лес, покрывавший местность, скрывал от взоров ливонцев ведущиеся работы, а шум от них заглушался рокотом падающей воды. Наличие подобных маскирующих условий давало возможность держать в секрете как готовящуюся стройку, так и характер подготовительных работ.

Место расположения древних каменоломен еще более уточняется экспликацией «чертежа 1649 г.», поясняющей, что мельница, находящаяся на восточном берегу реки, есть «разрушенная мельница». Эта разрушенная мельница является, очевидно, той самой «старой мельницей» наместника, которая упомянута в книгах 1571 г., как стоявшая «в старом плитноломище». Живописность всех этих мельниц, находившихся близ мощных речных порогов, привлекла в 1615 г. внимание Антона Гоэтериса, а затем и иллюстратора путешествий Адама Олеария, которые и запечатлели одну из них на своих рисунках 1).

Надо думать, что каменоломни у речных порогов, будучи «старыми» уже во второй половине XVI в., давали строительный материал и для Ивангородской крепости конца XV в. Карьер, в котором древние строители вели заготовку камня, был, как видно, весьма удобен для разработки, ибо уже в XVIII в. ломка плиты была в нем возобновлена 2) и велась, очевидно, до тех пор, пока на этом месте не выросли первые здания суконной мануфактуры. Может быть, план каменного карьера на реке Нарове, хранящийся в ЦГВИА и датированный 1729 г., имеет непосредственное отношение к этим каменоломням 3).

Возможно, что одновременно с ломкой камня для ивангородских укреплений неподалеку от плитноломен выжигалась для крепости и строительная известь. Химический анализ связующего раствора, взятого из стен Ивангородской крепости XV в., показал, что известковое сырье для обжига было одинаково почти во всех образцах. Известь добывалась в обнажениях речных берегов и обжигалась на месте. Связующий раствор был приготовлен с очень незначительным количеством песчаного наполнителя (примерно 1 весовая часть речного песку на 9 частей извести) и содержал значительную примесь глины. Он характерен невысокой прочностью (в среднем 13,5 кг на кв. сантиметр) и значительной гидравличностью. Напряжения для раствора показали его возрастную кальцинацию, т. е. кристаллизацию внутри его массы. Основываясь на данных химического анализа, В. Н. Юнг пришел к заключению, что известь ивангородского раствора XV в. принадлежит к числу тощих (маломагнезиальных) и отличается от извести ивангородских растворов XVII в.4) В отличие от раствора плитняк (кремнистый известняк), взятый из стен и башен крепости, дал более высокие показатели прочности. Образцы его, испытанные на раздавливание, выдержали нагрузку в 95—130 кг на кв. сантиметр.

Заготовленный заранее в карьере камень к моменту закладки крепости был, возможно, быстро доставлен гужевым или водным путем. Строительный лес к началу строительства был также подвезен сухим путем или же сплавлен по воде.

Доставка камня водным путем практиковалась русскими строителями и в более раннее время. Так, например, Троицкая церковь XIV—XV вв. в Доможирке5) была построена «каким-то жителем Пскова», который «плиту для храма... привозил из Пскова по Чудскому озеру»6). Чудским

__________________

1) См. Р. Johansen. Ук. соч., стр. 27. рис. 8; «Viel vermehrte Moscowitische und Persianische Reisebeschreibung wie auch Mandelslo u. Anderssen nebst anderen von Adam Olearius ausgegebene Schriften». Гамбург, 1696, стр. 68. (Далее сокращ.: Olearius.)

2) В документе 1777 г. говорится, что «плитного камня ломка производится от горы в 11/2 верстах» в дачах Штакельберга (ЦГВИА, ф. 349, оп. 1, № 138, л. 8). Дачи же Штакельберга находились на восточном берегу Наровы, неподалеку от порогов.

3) ЦГВИА, ф. 3, оп. 19, № 4488.

4) В. Н. Юнг. О древнерусских строительных растворах. В «Сб. научных работ по вяжущим материалам». М., 1949, стр. 242, 244.

5) Доможирка лежит в 23 км к северу от Гдова, на берегу Чудского озера, близ места, откуда берет начало р. Нарова.

6) «Историко-статистические сведения о СПб. епархии», вып. 10. СПб., 1885, стр. 164.

стр. 240

озером и рекой Наровой доставлялось из Пскова и Гдова в Ивангород и все военное снаряжение. Об этом пути могут свидетельствовать две деревянные барки (ладьи) XIV—XV вв. с грузом каменных пушечных ядер, обнаруженные на дне Чудского озера, неподалеку от истока из него реки Наровы 1). Хорошее знание этого пути и частые рейсы по нему облегчали быстроту переброски строительных материалов от места заготовки до места постройки Ивангорода. Возможно, что переброска материалов по этому полуторакилометровому пути началась именно в тот момент, когда был получен приказ о возведении крепости.

К весне 1492 г. все подготовительные работы были закончены, и «князь великий Иван велел город ставити противу Ругодива, и начаша» 2).

Развернувшееся во всю ширь на глазах у неприятеля строительство перестало быть тайной как для Западной Европы, так и для всей Руси. Летописцы могли уже сообщить некоторые подробности: «Тоя же весны, — указали они, — повелением великого князя Ивана Василиевича всея Русии, заложиша град на немецком рубежи противо Ругодива города немецкого, на реце на Нарове, на Девичье горе на Слуде, четвероуголен; и нарече ему имя Ивангород»3). Об этом событии был уведомлен и магистр Ливонского ордена; 11 марта 1492 г. ему сообщили из Нарвы, что русские на другом берегу реки сооружают город и крепость и что строительство должно быть осуществлено в течение лета 4).

Некоторые авторы указывают, что строители Ивангорода «действовали необыкновенно успешно» и «должность свою изрядно исполнили», проведя строительство «с необыкновенною быстротою». Начатая постройкой «в день святыя Троицы», Ивангородская крепость «была совершенно окончена того ж года в день Успения пресвятой богородицы» 5). Эти сведения взяты, очевидно, из хроники Бальтазара Рюссова. Ревельский пастор, озлобленный смелостью возведения русской крепости в непосредственной близости к ливонскому замку и городу, отметил чрезвычайную быстроту ее сооружения — с момента закладки в день праздника «тела гооподня» 1492 г. до полного окончания основных строительных работ «в то же лето к Успению богородицы» 6). Таким образом, строительство Ивангорода было проведено менее чем в три месяца — с 25 мая по 22 августа 1492 г. Однако наряду с этим существует указание и на более быстрое создание Ивангорода. А. Сювалеп, ссылаясь на древние источники, указывает, что первые камни будущей крепости были положены 21 июня 1492 г., а через семь недель, в августе того же года, работы по ее возведению были закончены7). Если же учесть, что уведомление ливонского магистра о строительных работах на восточном берегу Наровы произошло в марте 1492 г., то срок сооружения Ивангородской крепости надо увеличить до пяти месяцев. Во всяком случае несомненно то, что постройка ее была закончена в основном в августе 1492 г. Об этом говорят и сообщение Рюссова, и письмо нарвского бургомистра от 12 августа 1492 г. В этом письме он извещал своего магистра о том, что строители уже ушли из русской крепости, оставив в ней лишь некоторых каменоломщиков и обжигателей извести, а также сообщал, что новая крепость пока не имеет гарнизона и немцы с западного берега часто ходят ее осматривать8).

Понятно, что для создания такой крупной постройки, как крепость, срок в пять, а тем более в три месяца является временем весьма незначительным в условиях XV в. Поэтому естественно, что быстрота работ, проведенных в напряженных военных условиях,

__________________

1) В. Н. Глазов. Лодья с каменными ядрами, затонувшая в Чудском озере. «Записки разряда военной археологии и археографии Русского военно-исторического общества», т. I. СПб., 1911, стр. 30—34.

2 ПСРЛ, т. III, стр. 144.

3 Там же, т. VIII, стр. 224, а также: т. XII, стр. 233; т. XVIII, стр. 276; т. XXII, ч. 1, стр. 508;

т- XXIV, стр. 209; т. XXV, стр. 333.

4 A. Suvalep. Narva Ajalucy, t. I. Нарва, 1936, стр. 99—100.

5) ЦГВИА, ф. 349, оп. 2, № 1240, л. 31 об.;

А. Глаголев. Краткое обозрение древних русских зданий и других отечественных памятников, ч. 1. СПб., 1838, стр. 36; «Материалы для статистики Российской империи», т. I. СПб., 1839, стр. 116; И. Пушкарев. Краткое историко-статистическое описание СПб. губернии. СПб., 1845, стр. 36—37; «Историко-статистические сведения о СПб. епархии», вып. 10, стр. 299.

6) В. Russow. Livlandische Hronik. Ревель, 1845, стр. 56.

7) a. Suvalep. Ук. соч., стр. 100—101, 233—235.

8) Там же.

стр. 241

да к тому же при близком расположении неприятеля, не могла не изумить ливонского хрониста, соотечественники которого не знали подобных темпов строительства. Для русских же горододельцев такие сроки и до постройки Ивангорода были обычными. Так, новый город Выбор, псковичи «начаша делати» 14 сентября 1431 г. «и до зимы сделаша» 1), а «половину стены камену, а иную половину древяну» города Гдова псковичи в 1431 г. «единого лета оучиниша»2). Столько же времени потребовалось и на постройку городка «во Обозерии, на обидном месте». Этот городок «заложиша псковичи» в 1462 г. «и до осени совершиша его, и церковь поставиша в нем» 3).

Что касается Ивангородской крепости, то мелкие строительные работы, позволившие полностью закончить постройку, проводились в ней и после 1492 г. На это указывают ливонские документы 1496 г., говорящие, что Ивангород «великий князь московский в течение четырех лет укреплял стенами, башнями и другими сооружениями»4). Однако непосредственная близость неприятеля, который каждую минуту мог принять меры к ликвидации строительства, производившегося у него на глазах, а также политические и стратегические соображения (истечение срока перемирия с Ливонским орденом по договору 1482 г. и возникновение союза Ливонского ордена, Швеции и Литвы, направленного против России) обуславливали быстроту возведения крепости и требовали проведения основных строительных работ в один летний период 1492 г. Блестящее решение этой задачи свидетельствует о мастерстве строителей, высоком уровне русской строительной техники и прекрасной организации строительных работ. Созданный в основном в один строительный сезон, Ивангород не только вызвал удивление у врага, но и оказал давление на всю политику ливонских правителей, посеяв растерянность в их рядах и дезорганизовав их действия. Вот почему ливонский хронист Ниенштедт и вынужден был отметить в своей летописи угрожающую и дерзкую близость Ивангорода к Нарве. «Московит и так, — с досадой записал он, — выстроил в 1492 г. крепкий замок на другой стороне реки Наровы на самом берегу, как раз против Нарвы, так что из Нарвского замка почти можно было перекинуть в город [Ивангород] камень» 5). Недаром и сами ливонцы Ивангородскую крепость прозвали грозой Нарвы — «eine Trutz Narva» 6).

Созданный в 1492 г. рядом с сильной военной базой Ливонского ордена и крупным торговым портом Прибалтики — городом Нарвой, Ивангород взял эту базу и порт под свой контроль и стал важным узлом обороны, укрепившим западную границу Руси в самом угрожаемом месте. На протяжении ста двадцати лет Ивангород имел большое военно-стратегическое значение для Московского государства; он служил исходной стратегической базой для русских войск на Западе, облегчал задачи снабжения и питания армии, избавлял ее от долгих изнурительных переходов к району активных военных действий и уничтожал зависимость развертывания ее операций от состояния погоды. Больше того, став на берегу водной артерии, по которой шло интенсивное торговое движение, Ивангород способствовал развитию внешней торговли Русского государства; он обеспечивал охрану русских купцов, направлявшихся к Финскому заливу, и одновременно осуществлял контроль над иностранными торговцами и путешественниками, стремившимися посетить Москву, успехи которой привлекали общее внимание и на Западе и на Востоке.

__________________

1 Псковские лет., вып. 1, стр. 39; ПСРЛ. т V, стр. 26

2 Псковские лет., вып. 1, стр. 39.

3 Там же, стр. 62.

4 «Liv-, Est- und Kurlandisches Urkundenbuch», ч 2, т. I. Рига—Москва, 1900 г., № 407, стр.291— 293; № 412, стр. 297—298. Приношу благодарность А. И. Бенедиктову, сделавшему перевод ливонских документов этого издания.

5)Ниенштедт, стр. 362.

6) Г. В. Фоpстен. Балтийский вопрос в XVI—XVII столетиях, т. I. СПб., 1893, стр. 63; А. В. Петров. Ук. соч., стр. 52.

 

III. ДРЕВНЕЙШИЕ УКРЕПЛЕНИЯ ИВАНГОРОДА.

Летописцы, обычно столь скупые на описания каких-либо построек, указали, что новый русский «город», воздвигнутый в 1492 г. на Девичьей горе, был «четвероуголен» («четвероуголен», «четвероуглено») 1). Это указание на общую структуру крепо-

__________________

1) См. прим. 3, на стр. 240.

стр. 242

сти — явление, впервые встречающееся на страницах древнерусских летописей; подобных сведений нет до того ни в одном другом летописном сообщении. Летописцы подчеркнули здесь коренное отличие Ивангорода от оборонительных сооружений, строившихся ранее на Руси. В отличие от их свободной планировки Ивангородская крепость получила «регулярный» план.

План и разрез укреплений Ивангорода 1492 г.

Рис. 5. План и разрез укреплений Ивангорода 1492 г.

1- сохранившиеся части; 2- четко видимые части; 3 - осыпи. Пунктир - реконструкция автора.

Эта необычная плановая композиция Ивангорода не осталась без изменения до наших дней. Существующая крепость имеет

стр. 243

большее число углов, чем это указано в летописях. Теперь она состоит из нескольких частей (рис. 3).

Планы 1728 и 1740 гг.1, а также описания первой половины XVIII в. свидетельствуют, что все части Ивангородской крепости в это время имели собственные названия, забытые в наши дни. Основной прямоугольник стен назывался Большим Бояршим городом. Примыкающая к нему с северо-западной стороны трапециевидная в плане часть носила название Замка. Третья, подобная Замку, часть, расположенная с северо-восточной стороны Большого Бояршего города, именовалась Передним городом 2). Четвертой же части крепости, лежащей за северо-восточной стеной Переднего города и имеющей неправильную структуру, план 1740 г названия не дает. Однако на плане 1728 г. эта часть Ивангородского крепостного ансамбля названа Каменным Гонверком, а на «чертеже 1649 г.» указано, что она именовалась Главным валом. О всех этих частях мы будем говорить специально. Пока же укажем, что каждая из трех основных частей Ивангородской крепости, рассматриваемая отдельно, представляет собой четырехугольник. В общей композиции крепостного ансамбля два меньших четырехугольника — Замок и Передний город, являются пристройками к большему четырехугольнику — Большому Бояршему городу

Рис. 6. Укрепления Ивангорода 1492 г. Остатки северной башни и северо-западной стены.

Трудно представить, что мощные стены и башни Большого Бояршего города, охватывающие пространство в 25 200 м2, могли быть построены в три — пять месяцев, да еще в суровых пограничных условиях. Очевидно, что в 1492 г. были сооружены какие-то другие, значительно меньшие, но также

__________________

1) ЦГВИА, ф. 3, оп. 19, № 4436, 4531.

2) В «Материалах для систематического описания Нарвской крепости» Передний город Ивангородской крепости назван Передним, или Малым, городом ЦГВИА, ф. 349, оп. 2, № 1240, л. 19.

стр. 244

Рис. 7. Укрепления Ивангорода 1492 г. Внешняя сторона восточной башни.

стр. 245

четырехугольные укрепления. Изучение Ивангородского крепостного комплекса дает возможность установить наличие его древнейшей четырехугольной части. Ее остатки существуют внутри Замка в виде небольшого квадратного отделения 1) (рис. 5) 2).

Участок юго-западной стены этого «отделения» входит в состав постройки XVII в., а его северо-западная стена существует в виде крупных фрагментов (рис. 6) 3). Северовосточная стена «отделения» достигает высоты 5 м. Она сложена из тонкой известковой плиты на известковом растворе. Эта плита служила заполнителем между внешними слоями осыпавшейся облицовки стены. Такую же структуру имеют и фрагменты северо-западной стены. Четвертая — юго-восточная — стена «отделения» сохранилась до высоты в 10—12 м. Она целиком вошла в состав стены Большого Бояршего города (рис. 5).

Рис. 8. Укрепления Ивангорода 1492 г. Внутренняя сторона восточной башни

От башен «отделения» остались только части. От южной — ее юго-восточная стена; от восточной, кроме юго-восточной стены,— вся нижняя часть (рис. 7, 8). Остатки этих двух башен, так же как и участок стены между ними, оказались встроенными в стену, отделяющую Большой город от Замка. От северной башни осталась только разрушенная нижняя часть (рис. 6). При ее частичной расчистке в 1950 г. удалось вскрыть углы башни. На месте же западной башни имеется лишь оплывший и заросший завал.

Наличие всех этих фрагментов и определяет общий план «отделения». Наглядное представление о нем дают графические

__________________

1) Ниже эту древнейшую часть крепости мы и будем называть «отделением».

2) Рис. 5, а также рис. 19, 26, 35 и 43 — схематические обмеры автора.

3) Рио. 6, а также рис. 7, 8, 10, 11, (1,2), 17, 21 ,22, 24, 28, 30, 39 [1, 2), 40, [1, 2), 42 (2), 44 и 47 — фото автора 1946—1951 гг.

стр. 246

материалы XVII в.1) — они фиксируют его внутри северо-западной трапециевидной части Ивангородского комплекса, передавая его план, определимый и в настоящее время в натуре (рис. 9). Планы более позднего времени также отмечают существование квадратного «отделения» внутри Ивангорода. В середине XVIII в. это «каменное отделение» имело «как башни, так и стены», которые «по большой части обветшали»2). Схематическое изображение разреза северо-западной стены «отделения» дает чертеж 1757г.3).

Рис. 9. Изображения Ивангорода 1492 r.

на планах: 1 — 1634 г. и 2 — 1650 г., на проектах реконструкции Нарвы, разработанных: 3 — Стегелигом в 1648 г., 4 — Зоуленбергом в 1659 г., 5 — Дальбергом в 1685 г.

Датировку этого «отделения» 1492 годом подтверждает изучение соотношения ее остатков с позднейшими пристройками.

Кладка башен состоит из крупных, неправильной формы квадров красноватого от содержания железа известняка, сложенных на розоватом растворе. Участки стены Большого Бояршего города, примыкающие к башням «отделения», сложены из красного известняка и серого плитняка на растворе менее розовом, чем раствор, скрепляющий кладку башен. При этом блоки железистого известняка участков стены Бояршего города имеют более мелкие размеры, чем блоки башен «отделения». Кроме того, в отличие от башен «отделения», кладка которых имеет свободную, неправильную структуру, блоки стены Большого Бояршего города сложены довольно правильными горизонтальными рядами.

Это различие структур двух расположенных рядом кладок, отличных и по характеру строительного материала, и по окраске связующего раствора, показывает, что строительство башен квадратного «отделения» и сооружение примыкающих к ним участков стены Большого Бояршего города произошло в разное время.

Отсутствие перевязи кладки в местах стыка стен Большого Бояршего города с башнями «отделения» и связанное с этим обнажение плоскости их соприкосновения (вследствие обвала куска юго-западной стены южной башни) свидетельствуют, что участки стены Большого города были пристроены к двум башням «отделения» (рис. 10). Следовательно, «отделение» в целом было построено раньше Большого Бояршего города.

Таким образом, квадратное «отделение», находящееся внутри так называемого Замка, и является той четырехугольной Ивангородской крепостью 1492 г., строительство которой отмечено в летописях.

__________________

1) S. Karling. Narva eine baugeschichte Untersuchung. Стокгольм, 1936, стр. 47—291, рис. 19, 41, 63, 65, 151; A. Tuulse. Die Burgen in Estland und Lettland. Тарту, 1942, стр. 173, рис. 104.

2) Реляции 1752 г. ЦГВИА, ф. 349, оп. l, № 119, л. 1; оп. 2, № 1240, л. 54, об.; ф. 3, отд. крепостное, № 48, л. 8.

3) ЦГВИА, ф. 3, оп. 19, № 4575.

стр. 247

Рис. 10. Соединение юго-западного прясла северо-западной стены Большого Бояршего города с южной башней крепости 1494 г.

стр. 248

Правда, в связи с постройкой Титмановичем в 1294 г. городка «на сей стороне Наровы»1) возникает вопрос: не является ли это «отделение» остатком тех укреплений, которые двумя столетиями раньше сооружения Ивангорода были возведены датчанами при вторичной попытке основать Нарву? 2) Однако известно, что датские укрепления, созданные на новгородской земле, вскоре после постройки были сожжены: «новогородци же шед пожгоша городок, и село его великое взяша и пожгоша»3). Этот факт дает основание считать, что военные сооружения датского городка были деревянными. Поэтому каменное квадратное «отделение» внутри существующей Ивангородской крепости не может быть датским сооружением конца XIII в. Это подтверждается и монетой, которая была обнаружена в юго-западной стене южной башни «отделения». Монета торчала в массе связующего раствора и до обрушения части стены находилась в толще ее кладки. Расположение ее на высоте 1,5—2 м от современного уровня земли дает возможность считать, что в раствор она попала случайно. Монета имеет форму неправильного овала; на ее лицевой стороне видно полустертое изображение поднимающей крылья птицы, на оборотной — четырехстрочная, без некоторых букв, надпись: «поу... омос... овск ое» (очевидно, «поуло московское»). Монеты подобной чеканки известны. По характеру рисунка и смыслу надписи найденный экземпляр очень близок к опубликованному московскому пуло времени Василия Васильевича Темного и Ивана III 4). Этим вполне доказывается русское происхождение «отделения», его принадлежность к XV в. и, следовательно, его непосредственное отношение к летописным сообщениям под 1492 годом о постройке Ивангорода.

Не следует думать, что сооружение четырехугольной Ивангородской крепости произошло на остатках городка Титмановича. Место постройки этого городка вообще не уточнено в летописях (за исключением указания о постановке его на правом берегу Наровы). Ивангород же строился рядом с древним русским поселением, которое еще в 70-х годах XV в. находилось если не на Девичьей горе, то во всяком случае около нее 5). О существовании этого поселения свидетельствует I Псковская летопись. Под 1473 годом она упоминает о псковских посадниках и боярах, которые были посланы в «Новое село на Нарову» к новгородским послам для встречи с ливонцами. При этом летопись указывает, что немцы «своих послов в Ругодив прислали»6). Следовательно, «Новое село» находилось против города Нарвы. На базе этого села и вырос затем Ивангород. Очевидно, в это же село приезжали в 1483 г. и новгородские бояре, посылавшиеся Иваном III «на съезд под Ругодив с немцы» 7). Может быть, они-то и выбрали место для построенной через девять лет крепости.

Повидимому, небольшая четырехугольная крепость, выросшая летом 1492 г. «на высокой плитнослойной горе» правого берега реки Наровы, была создана как первичный боевой форпост, как начальное ядро, на базе которого должен был затем формироваться крупный «город». Наглядное представление о ней дает уже упомянутое письмо от 12 августа 1492 г. В нем, наряду с указанием на окончание постройки, нарвский бургомистр сообщал и некоторые данные о русской крепости. Из его слов видно, что к моменту написания письма по прямоугольному плану были построены четыре стены, достигавшие 7 саж. высоты и имевшие периметр в 80 саж. По углам стены были укреплены башнями, высота которых доходила до 9 саж. Башни и стены были покрыты простыми досками, причем стеньг не имели ограждения, под прикрытием ко-

__________________

1) ПСРЛ, т. III, стр. 66.

2) Первая попытка основать Нарву была сделана в 1256 г. «В лето 6764. Приидоша Свей, и Емь и Сумь, и Дидман с своею волостью, и множьство рати, и начаша чинити город на Нарове» (ПСРЛ, т. III, стр. 56). Постройку этого городка шведы и датские крестоносцы предприняли для того, чтобы при его помощи держать в подчинении захваченную ими окружающую местность (В. Russow. Ук. соч.). Приближение новгородских войск заставило шведов и Дидмана бросить начатое строительство и бежать «за море» (ПСРЛ, т. III, стр. 56).

3) ПСРЛ, т III, стр. 66.

4) См. А. Орешников Русские монеты до 1547 года. «Российский Исторический музей», вып. l. M., 1896, № 644, стр. 119, табл. XI, рис 491.

5) Есть предположение, что поселение находилось в районе Псковской улицы (трасса древней дороги на Псков), проходящей юго-восточнее крепости (A. Suvalep. Ук. соч., стр. 99).

6) ПСРЛ, т. IV, стр. 247.

7) Там же, т. XXV, стр. 330.

стр. 249

торого можно было бы обстреливать врага. Одновременно с этим он указывал, что крепость не имеет ворот, а также каких-либо внутренних построек, но оставшиеся в ней каменщики и обжигатели извести ведут заготовку материалов для строительства следующего года 1).

Насколько верно это описание, говорят сохранившиеся остатки стен и башен четырехугольника. Совместно с описанием они позволяют восстановить общий первоначальный облик Ивангорода 1492 г.

Два яруса помещений, оставшиеся от восточной башни, вместе с частями южной башни дают представление о конструктивной структуре и двух других башен (северной и западной). Подобно башням древнейшей Порховской крепости, которых, кстати, было также четыре2), Ивангородские башни 1492 г. были квадратными в плане, со стороной в 11,5 м, и были снабжены бойницами. Их стены, в отличие от стен порховских башен XIV в., достигали ширины 3 м. В толще стен южной и северной башен видны концы деревянных связей, заведенных для увеличения прочности каменной кладки (рис. 10).

Внутреннее пространство башен было разделено на ярусы. Два таких яруса, перекрытые цилиндрическими сводами, сохранились в восточной башне. Правда, свод второго яруса появился не одновременно с башней. Сложенный из плитняка на темносером растворе, он по характеру строительного материала и по качеству связующего вещества совершенно отличен от стен башни. О его позднем появлении говорит и отсутствие перевязи между кладкой пят свода и кладкой стены башни.

Внутреннее пространство башен было разделено вместо сводов плоскими перекрытиями, от которых сохранились в стене южной башни гнезда от деревянных балок. О существовании плоских перекрытий свидетельствует и конструкция стен башен. Над гнездами от деревянных балок стена южной башни имеет небольшой (14 см) уступ, выше которого толщина стены несколько уменьшается. Этот выступ определяет уровень древнего дощатого пола, лаги которого и лежали на бревенчатых балках перекрытия. Деревянными же помостами было разделено и внутреннее пространство башен Изборска, Порхова, Псково-Печерского монастыря.

Удается восстановить и конструкцию первоначальных ивангородских стен. Каждая из них достигала длины в 36 м и толщины в 3 м. Все они с внутренней стороны не имели арок и были несколько ниже башен. По их верху шла боевая площадка (боевой ход), прикрытая с внешней стороны зубцами. Эти зубцы хорошо видны в кладке юго-восточной стены первоначальной квадратной крепости. Они имеют прямоугольную форму. Верхние части многих из них утрачены. Однако зубцы, расположенные ближе к восточной башне, завершаются ласточкиными хвостами, рогатая часть которых находится в одной плоскости с их стволом (рис. 11, 1). Такое завершение, сложенное из однородного со стеной и зубцами камня, позволяет утверждать, что все четыре стены крепости 1492 г. были увенчаны зубцами с двумя полукруглыми камнями наверху и седловиной между ними. Поскольку же письмо нарвского бургомистра говорит об отсутствии боевого ограждения на стенах крепости в августе 1492 г., надо полагать, что зубцы, впоследствии заложенные, были выложены несколько позже стен.

Исследование зубцов показало, что не все они одинаковы. Стволы некоторых из них сплошные, стволы же других имеют в нижней центральной части заложенные бойницы (рис. 11, 1). Расположены эти зубцы в чередующемся порядке: за каждым глухим зубцом следует зубец с бойницей и т. д. Полукруглые завершения многих из этих зубцов сохранили остатки лещади, покрывавшей их выпуклые поверхности.

С внутренней стороны юго-восточной стены сохранились остатки квадратных водосливов, поставленных на расстоянии примерно 3,5 м один от другого. Поскольку описание 1492 г. упоминает о дощатой кровле на стенах, надо считать, что боевой ход по стене имел деревянное покрытие, как и в других крепостях древней Руси. Деревянные кровли имелись, несомненно, и на башнях.

Как можно судить по сохранившимся остаткам, стены квадратной крепости ограничивали небольшое пространство, площадью около 1600 м2 (рис. 12). Если. вначале на этом пространстве не было ни одной

__________________

1) A. S u v а 1 е р. Ук. соч., стр. 99—101, 233—235.

2) А. Строков и В, Богусевич. Ук. соч., стр. 169.

стр. 250

Рис. 11. Детали укреплений 1492 г.

1 - зубцы юго-восточной стены

2 - арка у основания южной башни

стр. 251

постройки, то через четыре года после окончания строительства крепости за ее стенами скрывались уже «дворы» и «хоромы», упоминание о которых имеется в летописях под 1496 годом 1). Быть может, небольшие размеры этого пространства и послужили причиной появления легенды о конской шкуре, разрезанной на узкие ремни, которые, будучи связанными вместе, определили периметр стен крепости и ее размеры 2).

Рис. 12. Укрепления Ивангорода 1492 г. (схема реконструкции автора)

Пока нет достаточных данных для того, чтобы точно установить место расположения крепостных ворот. Правда, нарвский бургомистр указывал, что их вообще не существовало в 1492 г. Однако, говоря о воротах, он имел в виду, очевидно, определенный крепостной объем. Повидимому, такого объема крепость вначале не имела. Между тем ворота упоминаются уже в документах 1496 г. 3) Первоначально же крепость была снабжена проездом, который вел во внутрь ее. Возможно что этот проезд находился в центре юго-восточной стены, там, где в настоящее время находится широкая арка, соединяющая внутреннее пространство первоначальной крепости с Большим Бояршим городом (о нем ниже) и сохранившая следы неоднократных переделок (рис. 5). С правой — наружной — стороны этой арки имеется продолговатое арочное отверстие, в котором сохранилось несколько каменных ступеней лестницы, проходившей в толще стены и соединявшей когда-то отверстие с аркой. Сильно измененное последующими переделками, это отверстие служило проходом в крепость в то время, когда были закрыты

__________________

1) ПСРД т. IV, стр. 270; т. VIII, стр. 233; т. XII, стр. 244; т. XX, ч. 1, стр. 365.

2) А. В. Петров. Ук. соч., стр. 47.

3) «Liv-, Est- und Kurlandisches Urkundenbuch.», ч. 2, т. 1, № 410, стр. 294—295; № 413, стр. 298—300.

стр. 252

ворота и опущена герса широкой въездной арки. Наличие большого культурного слоя земли в крепости и расположение отверстия примерно на одном уровне с верхней частью арки позволяют предполагать, что арочное отверстие было снабжено дополнительным, может быть деревянным, устройством, при помощи которого осуществлялся подход к нему. Не исключена возможность, что проезд в этой стене крепости 1492 г. появился позже ее постройки, так как подобное устройство проездов непосредственно в стенах было в некоторых крепостях, созданных в середине XVI в. вокруг Полоцка. Вместо него крепость 1492 г. могла иметь проезд в одной из башен. Может быть, верхняя часть широкой заложенной кирпичом арки, виднеющейся у основания южной башни с юго-восточной ее стороны, и является его остатком (рис. 11, 2).

Имен зодчих, создавших крепость, источники не сохранили.

Французский путешественник Де Ла Мотрэ, посетивший Ивангород в начале XVIII в., сообщает, что его строителем был польский архитектор 1). Так якобы гласило предание, слышанное им более чем через 240 лет после возведения крепости! Конечно, нет никаких оснований принимать это сообщение всерьез. «Летописцы замечают», безапелляционно заявляет полковник гвардейского генерального штаба Жуковский, что работы вели — «иностранные мастера, выписанные для постройки Ивангорода» 2). На каких «летописцев» ссылается ученый полковник — неизвестно. Русские летописи и ливонские хроники совершенно не упоминают ни о выписке иностранных мастеров, ни об их участии в создании Ивангорода.

Наиболее вероятным было бы предположение об участии в постройке Ивангорода появившихся в Москве итальянцев. Поэтому П. Иоханзен, а за ним и А. Сювалеп и говорят о «итальянском архитекторе», якобы построившем Ивангород 3). Но итальянцы, приехавшие в Москву в конце XV в., были полностью заняты на московских стройках, и если бы в числе ивангородских строителей был хотя бы один из них, то его участие было бы отмечено в древнерусских документах наряду с деятельностью Марко Руффо, Пиетро Антонио Солярио, Алевиза Нового, Аристотеля Фиораванти, Фрязина Бона в Москве, Ивана Фрязина в Пскове, Петра Фрязина в Нижнем-Новгороде и другого Петра Фрязина на Себеже 4).

Участие иностранцев в строительстве Ивангорода было бы прежде всего отмечено в записках иноземцев, которые видели крепость в XVI и в первой половине XVII в. Однако ни Сигизмунд Герберштейн 5), ни Бальтазар Рюссов 6), ни Франц Ниенштедт 7), ни Петр Петрей де Эрлезунда 8), ни Антон Гоэтерис 9), ни Адам Олеарий 10), говоря об Ивангороде, не упоминали об участии иноземцев в его строительстве, несмотря на то, что многие из этих авторов были заклятыми врагами растущей «Московии» и, несомнен-

__________________

1) «Voyages en Anglois et en Frarcois d'A. De La Motraye en diverses provinces et places de la Prusse Ducale et Royale, de la Russie, de la Pologne etc.», т. III, 1732, стр. 284.

2) Жуковский. Ук. соч., стр. 406.

3) Р. Johansen. Ук. cоч., стр 20; A. Suvalер. Ук. соч., стр. 234.

4) «Деятельность» последнего была авантюрной. В 1539 г., несмотря на «крестные целованья», Петр Фрязин изменил Ивану IV и принятой им русской вере: после трехнедельного пребывания на Себеже он через Изборск и Печеры сбежал за русскую границу, «покрадучи» перед этим «казну великую» и бросив в Москве жену. Случайно задержанный местными немецкими властями в Новом ливонском городке, он ночью «чемоданы свои взрезал», золото и другие ценные вещи «за пазуху положил», двух немецких сторожей «ножом поколол» и бежал. Через несколько дней он был пойман и отправлен в город Юрьев, где и давал показания, клевеща на своего «толмача». Отрывок розыскного дела о побеге за границу Петра Фрязина. АИ, т. I, № 140, стр. 202—204.

5) С. Герберштейн. Указ. соч., стр. 120. Посольства С. Герберштейна в Московию были в 1517 и 1526 гг. Впервые опубликовал свои записки в Вене в 1549 г.

6) В. Russow. Ук. соч., стр. об. Первое издание своей хроники Б. Рюссов выпустил в Ростоке в 1578 г.

7) Ниенштедт, стр. 362.

8) П. П. де Эрлезунда. История о великом княжестве Московском. М., 1867, стр. 50. Петрей ездил в Москву в 1608 и 1611 г. До этого он четыре года служил в России. Впервые опубликовал свою историю в Лейпциге в 1620 г.

9) «Des hollandischen Gefandten Freiberrn von Brederode, und seiner Mitgefandten, Reisen durch Esthland in den Jahren 1615 und 1616». См. F. G. Bunge. Archiv fur die Geschichte Liv-, Esthund Curlands, т. IV, Дерит, 1845, стр. 300—324 А. Гоэтерис прибыл в Нарву 22 сентября 1615 г. Впервые его дневник был напечатан в Гааге в 1619 г.

10) А. Олеарий, Путешествие в Московию и Персию в 1633, 1636 и 1639 гг. М., 1870, стр. 69. Олеарий (ок. 1599—1671) впервые опубликовал свои путешествия в Шлезвиге в 1647 г.

стр. 253

но, с удовольствием отметили бы подобный факт для умаления достоинства чуждого и ненавистного им русского народа. Лишь Джильс Флетчер упомянул об архитекторе Ивангорода, который был будто бы «родом поляк», что совпадает с указанием Де Ла Мотрэ, и которого Иван III якобы приказал ослепить, «чтобы он не мог выстроить другой подобной крепости» 1). Характерно что соотечественник и современник Д. Флетчера Еремей Горсей, побывавший в «Московии» в одно время с Флетчером и проживший в ней восемнадцать лет, рассказывая легенду об ослеплении строителя «в награду за редкую архитектуру» Ивангорода, не назвал ни национальности, ни имени этого строителя 2). Флетчер и Горсей были в «Московии» в конце XVI в., когда уже были изданы и записки Герберштейна, и хроника Рюссова;

хотя эти авторы были почти современниками сооружения Ивангорода, но они еще не слышали версии Флетчера об ослепленном зодчем-иноземце. Очевидно, что строительство Ивангорода, произведенное с необычайной быстротой и организованностью, во второй половине XVI в. стало принимать легендарный характер, обрастая различными фантастическими домыслами. Таков мотив о выколотых глазах строителя или версия о разрезанной лошадиной шкуре, послужившей якобы мерилом для определения пространства, охваченного стенами крепости. Подобные легенды были широко распространены. Первая из них, например, рассказывалась в России в связи с постройкой собора Василия Блаженного 3). Одну из таких легенд, связанную уже с Ивангородом, услышали приехавшие первый раз в Россию англичане, повторившие ее затем в своих записках. Эта легенда почти через полтораста лет была снова повторена Де Ла Мотрэ, а в начале XX в. упомянута и А. 3. Муравьевой 4). Да и не так давно (в XIX в.) некоторые местные жители еще вспоминали одну из этих легенд и называли Ивангород «городом лошадиной шкуры» 5).

В формуляре крепости города Нарвы указано, что построение Ивангорода «начато выписанными из лучших краев мастерами» 6). Повидимому, А. Глаголев на основании этого и сообщает, что использовались «мастера, выписанные для сооружения» крепости 7). Кто эти мастера и какие это «края» — ни нарвский формуляр, ни А. Глаголев не разъясняют.

А. Н. Сперанский указывает, что для постройки городов в XV и начале XVI в. чернорабочая сила привлекалась к строительству в принудительном порядке; «квалифицированные же рабочие всегда нанимались, причем они приходили на работы иногда издалека» 8). Многие русские города славились своими «каменных дел мастерами». Это прежде всего мастера Великого Новгорода, затем псковские мастера, мастера Тверской земли, ростовчане и другие. Из этих районов и черпала кадры рабочих-строителей «царственная Москва» 9). Поэтому под «лучшими краями» мы с полным правом можем подразумевать никак не зарубежные страны, а именно земли Новгорода и Пскова.

Мы знаем, что псковичи возводили постройки не только в своем родном городе;

они создали и ряд крепостей в районе русско-ливонской границы. Так, в 1431 г. «на весну, наяша псковичи 300 мужей, а заложиша город нов на Гдове на берегу, каменну стену» 10), а в 1462 г. «заложиша псковичи новый городец на обидном месте, над Великим озером... того же лета и свершиша его, и церковь поставиша в городке». Летописцы особо отмечают, что «делаша его мастеры псковские и с волощаны 60 человек псковских мастеров» 11). Таким образом, псковские мастера к концу XV в. имели уже большой опыт строительства в пограничных условиях. Странно было бы думать,

__________________

1) Д. Флетчер. Ук. соч., стр. 72. Флетчер был отправлен к царю Федору Ивановичу в 1588 г. Впервые издал свое сочинение в Англии в 1591 г.

2) «Путешествие в Московию Еремея Горсея». М., 1907, стр. 4. Англичанин Горсей приехал в Россию в 1573 г. в качестве приказчика русского общества купцов и возвратился в Англию лишь в 1591 г.

3) H. H. Воронин. Очерки по истории русского зодчества XVI—XVII вв. Л., 1934, стр. 29, прим. 1.

4) А. 3. Муравьева. Ук. соч., стр. 401—407.

5) А. В. Петров. Ук. соч., стр. 48. Существуют и другие легенды, связанные с Иаангородом. См.:

П. Р. Фурман. Нарва, Нарвская легенда. СПб., 1891.

6) «Историко-статистические сведения о СПб. епархии», вып. 10, стр. 294.

7) А. Глаголев. Ук. соч., ч. 1, стр. 36.

8) А. Н. Сперанский. Очерки по истории Приказа каменных дел Московского государства. М., 1930, стр. 16.

9) Н. Н. Воронин. Ук. соч, стр. 8—30.

10) ПСРЛ, т. IV, стр. 206.

11) Там же, стр. 221.

стр. 254

что, обладая таким опытом, псковские мастера не были участниками строительства Ивангорода. И действительно, кладка сохранившихся стен и башен Ивангородской крепости 1492 г., подобная кладке псковских и новгородских церковных построек XV—XVI вв., а также кладке укреплений Пскова и Новгорода 1), совместно со строительным материалом Ивангорода 1492 г.— железистым известняком, вышедшим из употребления в новгородском строительстве XV в., но еще изредка применявшимся на стройках Пскова, — показывают, что Ивангородская крепость строилась в 1492 г. при активном участии псковских зодчих. Возможно, что псковичи участвовали также в подготовке ивангородского строительства, в его организации и в выборе места для крепости.

Возможно, также, что окончание строительства укреплений новгородского каменного детинца осенью 1492 г. 2), освободившее новгородских мастеров-строителей, дало московскому правительству возможность перебросить и их на работы в Ивангород и тем ускорить их завершение.

Постройка первых стен и башен Ивангорода в 1492 г. вместе с реконструкцией военно-оборонительных сооружений других городов северо-западной Руси создала прочную основу для борьбы за Балтику. Заключив в 1493 г. формальный договор с Данией о взаимной помощи и закрыв в 1494 г. ганзейский двор в Новгороде, Иван III двинул московские, новгородские и псковские силы на запад «Выборскую землю воевати» 3). Во время военных действий, развернувшихся в начале 1496 г., Ивангородская крепость, вступившая в могучий строй русских «градов», обезопасила тыл русской армии от ударов со стороны союзника Швеции — Ливонского ордена, который снова нарушил в 1494 г. продленное за год до этого перемирие 1482 г., и тем самым способствовала успешному развертыванию операций в районе Выборга, основанного в 1293 г. на месте древнерусского торгового поселения, носившего название «Урочище, что у карел» 4). Столь же важную роль сыграл Ивангород и четырьмя месяцами позже, когда состоялась «посылка другая на Свейские немцы» 5).

__________________

1) Например, древние части стен новгородского детинца (М. Каргер. Новгород Великий. M, 1946, стр. 54) и стена острога 1335 г. на Торговой стороне Новгорода (А. В. Арциховский. Раскопки на Славне в Новгороде. МИА, № 11, 1949, стр. 133).

2) ПСРЛ, т. IV, стр. 160; т. XXIV, стр. 209.

3) ПСРЛ, т. III, стр. 146.

4) В. В. Косточкин. Выборг. Архитектура и строительство. 1947 г. № 4, стр. 22.

5) ПСРЛ, т. VI, стр. 231.

IV. БОЛЬШОЙ БОЯРШИЙ ГОРОД.

Для Русского государства конца XV в. Ивангород, лежавший «от Москвы к полуночной стороне» 1), имел громадное значение. Являясь опорным пунктом Москвы у границы Ливонии, он контролировал поведение своих строптивых соседей на балтийском побережье и был «бельмом на глазу» у немцев и шведов.

19 августа 1496 г. шведский десант в «седмдесят бус», приплывший «из замория, из Стеколна [Стокгольма] Свейскаго государьства... разбоем... в Нарову реку под Иваньгород», начал «к граду вскоре приступати с пушками и с пищалми, и дворы в граде зажгоша огнем стреляа»2). Принявший на себя в первый раз натиск противника, численность которого ливонцы определили в 6 тысяч человек 3), и прекрасно отражавший в течение нескольких дней все его атаки, Ивангород в это время не имел еще достаточно военного оснащения: в нем «и людей бе мало, и запасу ратнаго не бысть в граде». Кроме того, «воевода и наместник Иванегородскый, именемь князь Юрий Бабичь, наплънився духа ратна и храбра нимала супротивится супостатом, ни гражан скрепив, но вскоре устрашився и побеже из града» 4). Измена воеводы в корне подорвала систему обороны крепости, и 26 августа, после семичасового штурма, шведы «взяше Ивангород», а его «людей, моужей и жен и детей мечю предаша» 5). Погиб и неизвестный герой, взявший на себя командование обо-

__________________

1) «Записка о царском дворе, церковном чиноначалии, придворных чинах, приказах, войске, городах и пр.». аи, т. II, № 355, стр. 425.

2) ПСРЛ, т. VIII, стр. 233.

3) «Liv-, Est- und Kurlandisches Urkundenbuch», ч. 2, т. 1, № 407, стр. 292; № 412, стр. 297—298.

4) ПСРЛ, т. VIII, стр. 233.

5) Псковские лет., вып. 1, стр. 82.

стр. 255

роной крепости; его труп и труп его жены, вместе с тремястами убитыми русскими воинами, были выброшены шведами за стены крепости 1). Эта жестокая расправа свидетельствует, что, несмотря на свою малочисленность, защитники Ивангорода сопротивлялись упорно и тем вызвали озлобление захватчиков. И только предательство наместника, который «из города выбежал, город покинул» 2), дало шведам возможность захватить Ивангородскую крепость. «Крепости легче всего берутся изнутри» 3).

Падению Ивангорода способствовали и остатки феодальной розни князей, возглавлявших двухтысячное русское войско, стоявшее неподалеку от крепости 4); они не оказали помощи осажденному Ивангороду:

«князь Иван Брюхо и князь Иван Гундор стояху с людми близ града, и видяще граду пленену... к граду в помощь не поидоша» 5). Захват шведами русской крепости был на руку правителям Нарвы. Однако, втайне надеясь, что в результате этого Московское государство вообще лишится Ивангорода, онй вместе с тем прекрасно понимали, что шведы не смогут удержать этот «град» за собой, ибо русские примут все меры для его освобождения. Поэтому, извещая 31 августа 1496 г. Ревель о захвате Ивангорода шведами, Нарва просила его «побудить немецких купцов оказать ей помощь», мотивируя это тем, что «по уходе шведов ей [т. е. Нарве] угрожает величайшая опасность со стороны русских» 6). Несколько позже и ливонский магистр просил ревельцев послать тайком в Нарву для ее усиления 60—80 человек 7).

Получив весть о захвате крепости, которую принес «князю псковьскому Александру Володимеровичу» в Псков «гонец из Ыванягорода», «князь псковской выеха изо Пскова на третей день в день недельный, а посадники псковский выехаша со воем войском своим и со псковичи, месяца сентября в 1 день, ко Гдовоу городку» 8), расположенному в 70 верстах от Ивангорода 9). Зная, что им не устоять перед русской силой, которая будет двинута к Ивангороду, шведы 29 августа, т. е. еще до того момента, когда русское войско вышло из Пскова, «погра-биша животы и товар бесчислено, а людей изсекоша, а иных с собою в плен ведоша... побегоша из града в море» 10). Бегству шведов предшествовали не удавшаяся им авантюрная попытка продать крепость ливонцам 11) и «раззорение» ивангородских укреплений 12).

Нет никаких данных, которые позволили бы установить степень и характер повреждений Ивангорода. Известно лишь, что шведы «во граде хоромы и животы огневи предаша» 13). Но мы ничего не знаем о судьбе самой крепости. В литературе по этому вопросу существуют два мнения: одни авторы утверждают, что шведы разрушили ее почти полностью 14), другие говорят, что она была разрушена только частично 15). Вероятнее последнее мнение, ибо шведскому десанту, обремененному награбленным добром и пленниками, было не под силу полное уничтожение каменного Ивангорода. Стремясь поскорее убраться из русских пределов, шведы могли только повредить его укрепления.

Для восстановления крепости и приведения ее в надлежащее боевое состояние «посла великий князь во Иван град князя Ивана Гундора и Михаила Кляпина», которые «и люди собраша и град укрепиша» 16).

Интересные сведения о восстановлении ивангородских укреплений имеются в ливонских документах того времени. В двух

__________________

1) "Liv-, Est- und Kurlandisches Urkundenbuch", ч. 2, т. 1, № 407, стр. 291—293; №412, стр. 297—298

2) "Книга глаголемая летописец Федора Кирилловича Нормантского". «Временник Московского общества истории и древностей российских», кн. V. М., 1850, стр. 9.

3) История ВКП(б). Краткий курс. Госполитиздат, 1950, стр. 344.

4) «Liv-, Est- und Kurlandisches Urkundenbuch», ч. 2, т. 1, № 407, стр. 292; № 412, стр. 297—298.

5) ПСРЛ, т. VIII, стр. 233.

6) Г. Гильдебрандт. Ук. соч., № 400, стр.63.

7) Там же, № 401, стр. 63—64.

8) Псковские лет., вып. 1, стр. 82.

9) «Книга Большому чертежу», стр. 154.

10) ПСРЛ, т. VIII, стр. 233.

11) H. M. Карамзин. История государства Российского, т. VI, СПб., 1842, стр. 167; А. В. Экземплярский. Великие и удельные князья северной Руси в татарский период, т. I, СПб., 1889, стр. 268.

12) П. Козакевич. Ук. соч., стр. 7; А. В. Петров. Ук. соч., стр. 52.

13) Псковские лет., вып. 1, стр. 82.

14) Г. В. Фоpстен. Борьба из-за господства на Балтийском море в XV и XVI столетиях, стр. 158.

15) H. M. Карамзин. Ук. соч., т. VI, стр 167;

Е. Болховитинов. Ук. соч., ч. IV, стр. 99. 16) ПСРЛ. т. XXI, ч. 2, стр. 571.

стр. 256

письмах, посланных из Туккума в Ревель в сентябре 1496 г., говорится, что вечером 13 сентября в Ивангород прибыли «два русских военачальника из Москвы с 2000 или 3000 воинов и с многочисленными крестьянами; повидимому, они собираются русскую крепость снова занять и восстановить, так как они привезли с собой материал, очевидно, для восстановления ворот, башен и жилых помещений». Кроме того, в письмах еще указывается, что, «с каждым днем» в Ивангород «прибывает все больше народу и между прочим 150 лодок с новгородцами» и лодки с псковичами 1).

Таким образом, восстановительные работы в Ивангороде были заранее предрешены. Начались они вскоре после бегства шведского десанта и осуществлялись, очевидно, прибывшими новгородскими и псковскими строителями. Эти работы велись очень быстро; уже 22 сентября, т. е. менее чем через десять дней после прибытия русского войска в крепость, ревельский бургомистр и ратманы извещались о том, что «шведы, вопреки ожиданию, оставили Иван-город, а русские уже принялись изо всех, сил снова отстраивать его» 2), и ставились в известность о том, что русские «со дня на день укрепляются все большее 3).

Можно установить и время окончания восстановительных работ. Летопись сообщает, что «князь псковской» Александр Владимирович вместе «с посадники псковскими, и з бояры, и со всею силою своею» вернулись «от Ивангорода... вси здорови, месяца декабря в 6 день», пробыв «тамо 12 недель на великого князя слоужбе» 4). Следовательно, восстановление «града» было произведено под прикрытием крупных русских сил именно за эти двенадцать недель 5). Возвращение войска в Псков свидетельствует, что необходимость концентрации военной силы в районе крепости отпала и что к 6 декабря Ивангород был полностью восстановлен и снова вступил в строй. Крепость стала «еще крепче и сильнее, нежели она была прежде»,— со злобой записал вражеский хронист 6).

Сопоставление документальных данных дает возможность утверждать, что князь Иван Гундор, стоявший с людьми «близ града» в 1496 г. и прибывший в том же году по приказу Ивана III на восстановление крепости, был лишь военным руководителем, возглавлявшим русское войско, которое, повидимому, также участвовало в восстановительных работах.

Иную роль в деле восстановления Ивангорода играл Михаил Кляпин. Подобно царскому дьяку Василию Кулешину, ездившему с посольством к римскому королю и отправленному по возвращении на восстановление сгоревших укреплений города Владимира 7), дьяк Михаил Степанович Кляпин-Яропкин 8) ездил к тому же римскому королю и по возвращении «на Москву» 9) был послан в Ивангород, каменные укрепления которого были разрушены. Повидимому, это свидетельствует о сходстве «второй специальности» как Кляпина, так и Кулешйна. Если царский дьяк Василий Кулешин, его Предшественник Василий Мамырев 10) были организаторами строительства деревянных городовых укреплений и в какой-то мере «горододельцами», то Михаил Кляпин, прошедший такой же жизненный путь, что и Кулешин, был, очевидно, знатоком каменного фортификационного строительства. Обладавший не только дипломатическими способностями, но и знавший технику «каменного дела» дьяк Михаил Степанович Кляпин-Яропкин и был, повидимому, руководителем строительства 1496 г. в Ивангороде.

Ряд фактов и изучение самой крепости дают возможность утверждать, что после августовской катастрофы 1492 г. Ивангород

__________________

1) "Liv-, Est- und Kurlandisches Urkundenbuch", ч. 2, т. 1, № 410, стр.294—295 и №413, стр. 298—300.

2) Г. Гильденбранд.Ук. соч., № 401, стр. 63—64.

3) "Liv-, Est- und Kurlandisches Urkundenbuch", ч. 2, т. l, № 410, стр. 294.

4) Псковские лет, вып. 1, стр. 82.

5) В. В. Косточкин. Строительные традиции древнерусских зодчих. Архитектура и строительство 1949 г. № 1, стр. 22. V. V. Kostockin Stavebni tiadice staroruskych architektu. Sovetska Architekturа № 1—2. Прага, 1951, стр. 113

6) В. Russow. Ук. соч., стр. 56.

7) В. Кулешин выехал с русским посольством к римскому королю в августе 1490 г. и возвратился в Москву в августе 1491 г. Во Владимир он был направлен через год после возвращения. ПСРЛ, т. IV, стр. 157, 160 и 161.

8) ПСРЛ, т. VIII, стр. 224, 250

9) M. Кляпин был послан Иваном III к римскому королю в апреле 1492 г. и возвратился от него в июле 1493 г. ПСРЛ, т. IV, стр. 161 и 163; т. XII, стр. 233 и 237.

10) Царский дьяк В. Мамырев (1432—1490) в 1485 г. возвел деревянные стены города Владимира, которые восстанавливал после пожара 1491 года В. Кулешин. ПСРЛ, т. XII, стр. 218, 229 и 233.

стр. 257

был не только восстановлен, но и значительно расширен.

 Рис. 13. План крепости Ивангород (составлен автором на основе геосъемки, архитектурных обмеров и архивных данных)

1 — Набатная башня; 2 — Воротная башня; 3 — Провиантская башня; 4 — Широкая башня; 5 — Новая (Водяная) башня; 6 — Верхняя башня; 7 — Отводная ("Восьмиугольная") башня, стоящая на месте Старой Воротной башни; 8— тайник и батарея ("Капонир"); 9 — Колодезная башня; 10 — Пороховая башня; 11 — башня Наместника; 12 — Длинношеяя башня; 13 — ворота ("Ивангородские");14 — Никольская церковь. Кружками отмечены башни, взорванные немецкими фашистами

В Ивангороде существует древняя маленькая двухабсидная церковь Николы 1). Ее дата источниками не определена, поэтому и мнения исследователей по этому вопросу расходятся. Некоторые авторы 2) говорят, что она была построена в 1492 г., т. е. в одно время с крепостью. В этом случае церковь должна была бы находиться внутри крепости 1492 г., но она стоит за ее пределами (рис. 13). Поэтому ясно, что Никольская церковь построена позже 1492 г. Однако она уже упомянута в переписных оброчных книгах Шелонской пятины 1498 г.: «внутри города церковь Никола святый...» 3). Следовательно, находящаяся за пределами стен постройки 1492 г. Никольская церковь в 1498 г. была внутри крепости. Таким образом, ясно, что в 1496 г. укрепления Ивангорода были расширены. Это расширение произошло путем создания стен и башен,

__________________

1) Указание А. И. Некрасова о наличии у Никольской церкви в Ивангороде только одной абсиды ошибочно. См. его статью «Проблема происхождения древнерусских столпообразных храмов» в «Тр. Кабинета истории материальной культуры I МГУ», вып. V. М., 1930, стр. 38.

2) А. Глаголев. Ук. соч., ч. I, стр.36; И.Пушкарев. Ук. соч., стр. 37; А. И. Некрасов. Ук. соч., стр. 38, и другие авторы.

3) НПК, т. IV, стр. 227.

стр. 258

примкнувших к квадратным укреплениям 1492 г. с юго-восточной стороны. Существование внутри Ивангорода в 1498 г. большого количества построек (церкви, двора наместника, двора попа и дворов купцов), о которых упоминают оброчные книги, также свидетельствует, что площадь крепости в 1498 г. была уже гораздо больше по сравнению с площадью крепости 1492 г., на которой никак не могли бы разместиться все упомянутые постройки.

Превышающая по своим абсолютным размерам укрепления Ивангорода 1492 г. более чем в восемь раз, эта пристройка помечена на планах 1728 и 1740 гг. под названием Большого Бояршего города.

В местах соприкосновения участков северо-западной стены Большого Бояршего города с башнями квадратной крепости есть швы, ясно говорящие о пристройке Бояршего города к первоначальным укреплениям Ивангорода (рис. 10). Об этом говорит и разница связующих растворов. По сравнению с раствором стен крепости 1492 г. раствор стен и башен Большого Бояршего города больше насыщен речным песком (примерно 1 весовая часть песка на 1 часть извести). Вполне правильная форма плана Большого Бояршего города,— вытянутый параллелограмм, составленный из двух меньших параллелограммов, близких к ромбовидной форме, — показывает, что, пристраивая к старой крепости новую часть, русские мастера не отошли от принятых вначале геометрических принципов планировки, а, наоборот, развили их (рис. 13).

Расширение Ивангорода именно в юго-восточную сторону, вдоль юго-западного склона Девичьей горы, было обусловлено как рельефом местности, так и военными соображениями. Три стены четырехугольной крепости 1492 г., возвышавшейся в северо-западной оконечности горы, стояли неподалеку от крутых обрывов, и только перед юго-восточной стеной простиралась ровная поверхность участка, имевшего Г-образную конфигурацию. Поэтому Большой Боярший город мог примкнуть лишь к юго-восточной стене крепости 1492 г. и при этом таким образом, чтобы его наибольшая ось проходила бы либо с юго-запада на северо-восток, либо с юго-востока на северо-запад. Последний вариант имел свои преимущества; он дал возможность поставить продольную ось Большого Бояршего города под углом к продольной оси Нарвской крепости, Благодаря этому перед противником оказывался лишь небольшой участок крепостных стен, прикрытых к тому же крепостью 1492 г.

Сам же Ивангород становился как бы тараном, направленным на ливонский замок — оплот немецких рыцарей Нарвы.

Мы не имеем источников, характеризующих облик крепости после создания Большого Бояршего города. Наиболее древнее изображение Ивангорода мы находим на барельефе, сделанном эстонским скульптором Арендтом Пассером в 1589 г .1) Он украшает боковую сторону мраморной гробницы известного шведского полководца П. Де ла Гарди, бесславно погибшего вместе со своим кораблем незадолго перед этим в водах реки Наровы 2). Барельеф дает некоторое представление об ивангородских укреплениях того времени (рис. 14) 3). Однако это изображение не полно: на нем представлена только главная часть Ивангородского ансамбля — Большой Боярший город и не показана другая, не менее существенная часть крепости, которая уже существовала в конце XVI в. Эта неполнота изображения заставляет нас с некоторой осторожностью использовать его при реконструкции архитектурного облика Большого Бояршего города. Однако сам памятник и графические материалы первой половины XVII в. показывают, что число башен, возвышающихся над стенами изображенного А. Пассером Ивангорода, совпадает с действительностью.

Судя по планам XVII в., Большой Боярший город имел в плане вид правильного прямоугольника с четырьмя круглыми башнями по углам и тремя прямоугольными ло осям крепостных стен. До Великой Отечественной войны 1941—1945 гг. шесть из этих башен еще существовали. Седьмая же — не сохранившаяся прямоугольная в плане — башня находилась в центре юго-

__________________

1) Ю. Генс. Старый Таллин и его достопримечательности. Таллин, 1947, стр. 16; J. Genss. Vana Tallin ajaloolistos Malestusmarkides. Таллин, 1948, стр. 17.

2) Гробница находится в Вышгородокой церкви города Таллина.

3) Публикуемая фотография любезно предоставлена автору профессором В. Я. Вага.

стр. 259

восточной стены Бояршего города; ее место отмечено на плане 1634 г.1) (рис. 15). Остатком башни являются крупные блоки железистого известняка неправильной формы, сохранившиеся с внутренней стороны стен небольшой прямоугольной камеры (размером 3,46 х 5,55 м), которая слегка возвышается над центральной частью юго-восточной стены Большого Бояршего города. Имеющие наибольшую высоту 33 и длину 57 см, эти блоки совершенно отличаются от окружающих их абсолютно правильных квадратов серого известняка, высотой в 20 и длиной в 47 см.

Рис. 14. Барельеф А. Пассера с изображением крепости Ивангород и города Нарвы, 1589 г.

До настоящего времени предполагалось, что ивангородские башни не имели наименований. Между тем есть источники, позволяющие установить, что в начале XVII в. каждая башня Ивангородской крепости еще имела собственное название; по-видимому, эти названия были утрачены еще в конце XVII в., ибо чертежи и описания XVIII в. помечают башни Ивангорода уже просто номерами, а анонимный автор «Материалов для систематического описания Нарвской крепости» прямо указывает, что имен у них «не имеется» 3).

Как известно, овладев в конце XVI в. Нарвой, шведы в начале XVII в. построили в ней новые укрепления, а во второй половине столетия приступили к их коренной перестройке и расширению 4). Это мероприятие должно было превратить Нарву в мощную крепость, при помощи которой шведские правители предполагали не только прочнее обосноваться на захваченной территории, но и расширить фронт агрессивных действий на Востоке.

В работе по проектированию нового расширенного пояса военных сооружений

__________________

1) S. Karlig. Ук. соч., стр. 75, рис. 41.

2) ЦГВИА, ф. 349, оп. 2, № 1240, л. 13 об

3) В. В. Косточкин. Нарва. М., 1948, стр. 18, 19 (чертеж II), 31 (чертеж V) и 36.

стр. 260

Рис. 15. Нарва и Ивангород. План 1634 г.

стр. 261

Нарвы, начавшейся еще в середине XVII в., приняли участие виднейшие шведские стратеги и инженеры того времени. По одному из созданных ими проектов и началось в 1682 г. строительство существующих нарв-ских каменных бастионов. Некоторые из этих проектов сохранились до нашего времени. Большая часть их опубликована'. Один же из них оставался неизвестным до настоящего времени. Это «чертеж 1649 г.», к копии с которого мы уже обращались (рис. 4). Давая свое предложение по реконструкции нарвских укреплений, автор этого чертежа показал на нем и Ивангородскую крепость, пометив при этом в экспликации существовавшие в его время названия всех иваногородских башен (рис. 13). Эти названия мы сохраняем в дальнейшем описании.

«Чертеж 1649 г.», так же как и план 1634 г., говорит о существовании у Большого Бояршего города седьмой башни, называя ее Старой Воротной башней. Это, бесспорно, изначальное наименование указывает, что башня имела проезд с воротами. Перед воротами были глубокий ров и вал, шедшие вдоль юго-восточной стены Большого Бояршего города. Оплывшие остатки этих сооружений, укреплявших тыловую сторону Ивангорода, видны и в настоящее время. Наличие их позволяет говорить о деревянном мосте, соединявшем проезд с гребнем вала, на котором в 1700 г. стоял деревянный частокол.

Старая Воротная башня изображена на одной из гравюр, иллюстрирующих путешествия А. Олеария 2). Ее верхняя прямоугольная часть, увенчанная четырехскатным шатровым покрытием, показана выступающей из-за юго-западной стены крепости в правой части рисунка (рис. 16, 1). На гравюре же М. Мериана 3), относящейся также к XVII в., верхняя часть этой башни не изображена (рис. 16, 2).

Можно предполагать, что Старая Воротная башня существовала вплоть до 1698 г., когда во время постройки артиллерийского арсенала у внутренней стороны юго-восточной стены Большого Бояршего города ее верхняя часть была, очевидно, разобрана. При перестройке арсенала в пороховой погреб в 1819 г., когда «древний вид арсенала изменился» 4), были, повидимому, заложены и оставшиеся фрагменты этой башни. Не исключена возможность, что нижняя часть Старой Воротной башни была застроена еще раньше, в период пристройки к ней низкой отводной башни, помеченной на плане 1634 г. и на «чертеже 1649 г.» в виде большого многогранника.

Проезд в Старой Воротной башне был не единственным въездом в крепость. В жалованной грамоте 1517 г. упоминаются стрельница и ворота, «которыми в город ездят» 5). В летописи под 1610 годом также говорится о городских воротах 6). Из текста грамоты видно, что ворота соединяли крепость с посадом, а по сообщению летописи ворота связывали крепость с острогом. Так как ивангородский посад в середине XVI в. был укреплен палисадом 7), то ясно, что летописец назвал острогом территорию посада. Следовательно, в обоих документах говорится об одних и тех же воротах. Это не были ворота Старой Воротной башни. Она находилась на юго-восточной стороне крепости, а с этой стороны ни в XVI, ни в XVII в. посада не существовало. Поэтому и грамота 1517 г., и летопись под 1610 годом говорят о вторых воротах Ивангорода. Определить их место можно, лишь установив район ивангородского посада в XVI в.

В первой половине XVII в. посад Ивангорода занимал всю долину на северо-восток и восток от крепости 8). Он находился за северо-восточной стеной Большого Бояршего

__________________

1) S. Karling. Ук. соч., стр. 47—293, рис. 19, 63, 65, 151, 152.

2) 01earius. Вклейка между стр. 58 и 59.

3) Zeiller, Martin M. Z. Topographia Electorat Brandenburgici et Ducatus Pomeraniae... das ist Beschreibung der Vornembsten und bekantisten Statte und Platz in dem Brandenburg und dem Hertzogtum Pommeren... In. Druck gegeben unndt verlegt durch Matthaer Merian Erlen. Topographia Livonie. Франкфурт, 1652, вклейка между стр. 18 и 19. Мериан (1593—1650) большую часть гравюр делал не с натуры. Приведенное изображение находится, повидимому, в их числе, ибо на ней Девичья гора показана в виде острова, а крепость не совсем реалистично.

4) ЦГВИА, ф. 349, оп. 2, № 1240, л. 34 об.

5) Ю. H. Щеpбачев. Русские акты копенгагенского государственного архива. РИБ, т. XVI. СПб., 1897, № 9, стр. 22. (Далее сокращ.: Русские акты).

6) Псковские лет., вып. 1, стр. 138.

7) A. Sооm. Ivangorod als selbstandige Stadt 1617—1649. Sitzungsberichte der Gelehrten Estnischen Gesellschaft 1835. Тарту, 1937, стр. 286.

8) Там же.

стр. 262

1.

2.

Рис. 16. Ивангород по гравюрам.

1 - Олеария (фрагмент), 2 - Мериана (фрагмент).

стр. 263

города. План 1681 г. 1) и чертежи начала XVIII в. 2) показывают, что против центральной части этой стены располагалась наиболее плотная застройка посада. Тут, несомненно, и находился в XVI в. ивангородский посад. Таким образом, ворота, соединявшие Ивангород с его посадом, находились на северо-восточной стороне крепости.

О расположении ворот именно с этой стороны говорит также и трасса Старой Псковской дороги, которая шла по правому берегу Наровы, спускалась в низину юго-восточнее крепости, поворачивала на северо-запад и, проходя сквозь ивангородский посад, брала направление на северо-восточную сторону Ивангорода 3).

При непосредственном ознакомлении с памятником можно убедиться, что высокая, прямоугольная в плане башня, возвышающаяся над юго-восточным пряслом северо-восточной стены Большого Бояршего города и выделяющаяся среди других башен своим призматическим массивом, имеет широкий сводчатый проезд (рис. 17). Следовательно, это и есть та самая «стрельница», о воротах которой говорится и в грамоте 1517 г., и в летописи под 1610 годом.

 

Рис. 17. Набатная башня. Общий вид с запада.

 

Очевидно, в XVI в. ворота этой башни были главными в Ивангороде, ибо давая в 1517 г. своим союзникам датчанам жалованную грамоту, Василий III указал в ней, что место под постройку датских дворов и церкви на ивангородском посаде должно быть отведено против этих функционировавших тогда ворот и их стрельницы 4).

Повидимому, в XVI в. на башне находился сторожевой пункт, гарнизон которого следил за воротами крепости и обслуживал одновременно механизм падающей решетки — герсы. Подобная охрана должна была существовать и в Старой Воротной башне. Она состояла из воротников, о домах которых упоминает писцовая книга 1498 г. 5). Воротники находились под командой у «начальников градских», существование которых отмечено в летописи. Кроме того, в ней упомянут один «диак, начальник именем Афонасеи Андронников», повелевший «затворити врата граду» (выше было установлено, что речь идет о воротах рассматриваемой нами башни), когда «уразуме злое ...коварство» поляков, попытавшихся в 1610 г. захватить Ивангород хитростью 6).

__________________

1) A Sооm, Ук. соч., стр. 287, рис. l; S. Karling. Ук. соч., стр. 135, рис. 65

2) ЦГВИА, ф. 3, оп. 19, № 4434, 4436.

3) См. чертеж 1757 г. ЦГВИА, ф. 3, оп. 19, № 4574.

4) Русские акты, № 9, стр. 22.

5) НПК, т. IV, стр. 228.

6) Псковские лет., вып. 1, стр. 138.

стр. 264

Несмотря на существование ворот, северо-восточная проезжая башня Большого Бояршего города не называлась Воротной. «Чертеж 1649 г.» указывает, что в XVII в. она именовалась Набатной. Это название было, повидимому, связано с висевшим на одном из ярусов башни колоколом, отбивавшим время и поднимавшим тревогу. Вестовые колокола, извещавшие население и гарнизон крепости о приближении врага или о пожаре, были неотъемлемой принадлежностью каждой крепости. Такие же колокола висели, например, на Спасской башне тульского кремля и на одной из башен города Торопца.

Мы не имеем графических документов, характеризующих первоначальный облик Набатной башни. Наиболее старым ее изображением является чертеж 1728 г. (рис. 18). Он фиксирует вид башни в конце XVII — начале XVIII в., который она сохранила в основном и до настоящего времени. Только в середине XIX в. искажавшая ее облик деревянная вышка была заменена четырёхскатным покрытием, а арка проезда, заложенная со стороны двора крепости, была раскрыта.

Исследование башни в натуре показало, что чертеж 1728 г. фиксирует состояние башни после тех изменений, которые произошли с ней в более раннее время. Эти изменения связаны, очевидно, с появлением в начале ХVП в. Переднего города (см. ниже), одна стена которого примкнула к Набатной башне с северо-востока. Поэтому ее первоначальное состояние можно выявить только в процессе изучения памятника.

Сильно выдвинутый вперед за линию стен Большого Бояршего города и высоко поднимающийся над ними призматический объем Набатной башни имеет четыре яруса и возвышается над современным уровнем земли внутреннего пространства крепости более чем на 18 м. По отношению к крепости он стоит так, что ось его проезда перпендикулярна к стене Большого города.

Проезд занимает сильно вросшую в землю нижнюю часть башни и состоит из двух параллельных стен, соединенных между собой системой сводов (рис. 19, 3). Один из сводов, перекрывающий пространство с двумя расположенными друг против друга бойницами, значительно ниже остальных (рис. 19, 1, 2).

Забитые пазы герсы, некоторое смещение низкого свода с оси проезда и заложенная центральная перемычка свидетельствуют, что проезд сохранился не в первоначальном виде. Швы в кладке показывают, что низкий полуциркульный свод, которым снабжена выступающая за линию крепостных стен часть башни, вместе с щипцовой стенкой над ним являются позднейшей переделкой. Первоначально же проезд был перекрыт двумя трехцентровыми сводами, разделенными полуциркульной перемычкой, внутренняя сторона которой служила упором для воротных полотнищ. С внешних сторон трехцентровые своды ограничивались толстыми полуциркульными арками; сквозь щель в толще наружной арки и падала решетка герсы (рис. 20). Примерно такую же конструкцию имеют Никольские ворота зарайского кремля, только там арка, через которую проходит щель герсы, прикрыта низкой отводной стрельницей.

Концы двух обгоревших досок, торчащие между первоначальным сводом проезда Набатной башни и забутовкой пространства между старым и позднейшим сводами, дают возможность предполагать, что переделка проезда могла произойти и после повреждения башни пожаром. Об одном из них упоминается в летописи под 1561 годом: "у Иванягорода погорел торг и посада часть".

В стенах проезда Набатной башни, рядом с внутренней плоскостью перемычки, были обнаружены обломок железной скобы от петли створчатых ворот и следы двух глубоких почти квадратных пазов, которые служили гнездами для балочного засова. Пазы расположены один против другого в нескольких сантиметрах от перемычки (рис. 19, 1, 2); левый из них значительно глубже и, в отличие от правого, уходит в толщу кладки не перпендикулярно, а под острым углом. Такое устройство давало возможность свободно заводить в пазы концы балки и быстро запирать ворота крепости. Подобным образом запираются и ворота в современных крестьянских дворах.

Исходя из высоты и ширины пазов (37 х 35 см), можно установить, что балка-засов имела довольно крупное сечение и значительную длину, ибо ширина проезда

__________________

1) ПСРЛ, т. IV, стр. 313.

стр. 265

Рис. 18. Набатная башня по чертежу 1728 г. (ЦГВИА, ф.3, оп. 19, № 4465)

1 - план I яруса; 2 - план II яруса; 3 - план III яруса; 4 - план IV яруса; 5 - план V яруса.

стр. 266

Рис. 19. Набатная башня.

1 - разрез по Б-Б; 2 - разрез по А-А; 3 - план I яруса; 4 - план II яруса; 5 - план III яруса.

стр. 267

равна 4,45 м. Несколько темных царапин внутри косого паза дают возможность предполагать, что для большей прочности концы засова (а может быть, и весь засов целиком) были окованы металлом. В таком виде засов был весьма тяжелым, а потому в лазы его вставлял не один человек. Довольно высокое расположение этих пазов по отношению к шелыге свода навело на мысль о существовании у проезда двухбалочного запора. Действительно, когда был снят слой наносной земли у юго-восточной стены внутренней половины проезда, был найден еще один такой же паз, выложенный в кладке отвесно под верхним.

Одновременно под юго-восточной бойницей была вскрыта цокольная часть проезда. На уровне верхней кромки цоколя, отступающего от плоскости стены на 6,5 см, были обнаружены куски сгнивших досок и лаг, оставшихся, очевидно, от вымостки проезда.

 

 

Рис. 20. Набатная башня. План проезда (реконструкция автора).

 

Некоторые изменения произошли и со II ярусом Набатной башни. Имеющий в плане вид прямоугольника и перекрытый сводом, II ярус снабжен пятью бойницами, направленными как вдоль прясел стен Большого Бояршего города, так и перпендикулярно к ним (рис. 19, 4). В толще северовосточной стены яруса проходит щель герсы, насквозь прорезающая ниши двух бойниц. Извне эти бойницы значительно сужены дополнительными вставками, которые появились, очевидно, в XVI в., ибо в это же время подобная переделка производилась и с окнами бойниц новгородского кремля 1). Хорошо видимые следы закладки (рис. 21) подтверждают слова В. А. Богусевича, указывающего, что проемы ивангородских башен конца XV в. были широкими и высокими и напоминали окна церквей XII в.2)

У внутренней стены II яруса имеется лестница. Выложенная на полусводе, она соединяет ярус с боевым ходом юго-восточного прясла северо-восточной стены Большого Бояршего города и с III ярусом башни. Все стены II яруса покрыты штукатуркой XIX в., затрудняющей его исследование. Однако можно установить, что изменения II яруса коснулись в основном только его юго-западной половины (если не говорить об уменьшении отверстий бойниц) и были связаны с устройством лестницы, полусвод которой закрыл верхнюю часть бойницы юго-западной стены. Зондаж, сделанный под сводом лестницы в южной части юго-восточной стены башни, обнаружил заложенный проем, расположенный симметрично проему в западном углу яруса (рис. 19, 4). Если последний связывал II ярус башни с северо-западным участком северо-восточной стены Большого Бояршего города, то первый соединял его с юго-восточным пряслом этой стены, а также с внутренним двором крепости через наружную лестницу, о существовании которой свидетельствуют ее незначительные остатки, сохранившиеся с внешней стороны башни, и чертеж 1728 г. (рис. 18).

Третий ярус Набатной башни отличается от II яруса большей высотой, наличием в центре северо-восточной стены двух расположенных на одной вертикали бойниц, существованием внутреннего прохода, соединяющего боевой ход северо-восточной стены Большого Бояршего города с таким же ходом юго-восточной стены Переднего города, и полукруглой формой западного угла, в котором начинается лестница, ведущая на IV ярус (рис. 19, 1, 5). Находящийся на половине высоты яруса свод, перекрывающий узкий переход, а также двойная высота яруса с первого же взгляда вызывают мысль

__________________

1) А. Строков и В. Богусевич. Ук. соч., стр. 183.

2) Там же, стр. 181.

стр. 268

 

 

Рис. 21. Набатная башня. Фрагмент северо-восточной стены.

 

о его надстройке. Действительно, если основной массив башни выложен из блоков железистого известняка, то ее верхняя часть сложена из сероватого постелистого плитняка. Кроме того, с внешней стороны стен Набатной башни сохранились заложенные зубцы. В отличие от прямых зубцов, венчающих IV ярус башни, заложенные зубцы имеют форму ласточкина хвоста. По короткой стороне таких зубцов имеется три (рис. 22), а по длинной — пять. При этом первые поставлены редко, с промежутками, почти равными ширине зубцов, вторые, наоборот, часто, с расстоянием чуть ли не в три раза меньшим, чем ширина зубцов. Выложенные в одной плоскости со стенами, эти зубцы начинаются немного выше уровня пола III яруса. При исследовании следов зубцов на юго-восточной стороне башни удалось установить, что их верхние полукруглые поверхности, так же как и полукруглые поверхности зубцов стен крепости 1492 г., были покрыты лещадью плоского, слегка выступающего профиля. Таким образом, ясно, что башня была надстроена. Первоначально же она имела три яруса и была увенчана двурогими зубцами (рис. 23). При этом, в отличие от зубцов стен Московского Кремля, состоящих из ствола и чуть более широкой рогатой головки 1), зубцы Набатной башни Большого Бояршего города, так же как и зубцы стен Ивангородской крепости 1492 г., были ровными, сплошными, без уширения рогатой части. Кроме того, зубцы Московского Кремля

__________________

1) С. П. Бартенев. Московский Кремль в старину и теперь, т. I. М., 1912, стр. 93.

стр. 269

и некоторые зубцы Ивангородской крепости 1492 г. имели в центре прорезные бойницы, а у двурогих зубцов Набатной башни Большого Бояршего города таких бойниц не существовало.

Рис. 22. Набатная башня. Зубцы в кладке юго-западной стены.

Куски известкового намета, сохранившиеся на стенах Набатной башни, говорят об их штукатурке. Она нанесена, повидимому, после надстройки башни, чтобы скрыть разницу в структуре кладки и в материале нижней и верхней ее частей. Заметим, что небольшие остатки известкового намета сохранились на Угольной башне Изборской крепости; лучше сохранился намет на стенах и башнях Псково-Печерского монастыря, выстроенных в XVI в.

У нас нет возможности судить о характере покрытия башни. Обнаруженные зубцы ограждали, очевидно, верхнюю обходную открытую галлерею этого крепостного массива. О возможном существовании галлереи говорит узкий внутренний переход, соединяющий боевые ходы стен Большого Бояршего города и Переднего города. Повидимому, галлерея шла вокруг смотрильной вышки, остатком которой является тонкая стенка, отделяющая, в настоящее время, пространство перехода от внутреннего пространства яруса башни.

Мы не имеем данных для характеристики общего вида смотрильной вышки. Однако если эта вышка существовала, то несомненно, что она имела в плане прямоугольную структуру и была покрыта четырехскатной (возможно досчатой) шатровой крышей (рис. 23).

Может быть, что именно в ней располагался сторожевой пункт крепости, висел вестовой колокол и стоял ворот, поднимавший герсу. Большая полуциркульная впадина, расположенная в нижней части стены, отделяющей ярус от перехода, есть, очевидно, след колеса этого древнего подъемного механизма (рис. 19, 1, 5).

Возможно, что смотрильная вышка была уничтожена в связи с надстройкой башни. В это же время часть галлереи была превращена в переход, а ярус получил

стр. 270

большую высоту и сводчатое покрытие. Однако несмотря на переделки этот ярус все же остался служить помещением, в котором стоял ворот герсы. Другая, менее глубокая и чуть меньшая по своим размерам, полукруглая впадина, находящаяся в нижней части внутренней плоскости северо-западной стены яруса, подобная впадине, имеющейся на стене, отделяющей пространство яруса от перехода и симметричная ей, говорит за это (рис. 19, 1, 5).

Гнезда в кладке северо-западной стены III яруса, расположенные на уровне свода внутреннего перехода, а также наличие проема, позволяющего попасть с лестницы на свод прохода, дают возможность предполагать существование балочного перекрытия, делившего огромную высоту яруса. Таким образом, после надстройки Набатная башня стала фактически пятиярусной.

Несомненно, что снабженная широким проездом и смотрильной вышкой Набатная башня являлась важным стратегическим звеном в общей системе оборонительных сооружений Ивангорода. С появлением Переднего города ее назначение изменилось: проезд стал внутренним проходом, соединяющим одну часть крепости с другой.

Рис. 23. Набатная башня. Общий вид (реконструкция автора).

Кроме северо-восточных и юго-восточных ворот, т. е. ворот в. Набатной и Старой Воротной башнях, Большой Боярший город не имел больше проездов. Правда, некоторые авторы, рассказывая о торжественном въезде в Ивангород в 1590 г. царя Федора Ивановича, указывают, что он въехал через «восточные» ворота, т. е. ворота, находившиеся на восточной стороне крепости 1). Это не были третьи ворота Большого Бояршего города, их в XVI в. не существовало 2). Тогда какие же ворота и какую сторону крепости называли авторы «восточными»? Ориентация Ивангорода по странам света такова, что у него нет абсолютно восточной стороны, а потому нет и «восточных» ворот. Следовательно, это могла быть либо юго-восточная сторона Большого Бояршего города, либо северо-восточная, т. е. проезд Старой Воротной или Набатной башни. Северо-восточные ворота (ворота Набатной башни) были в XVI в. основными — они связывали крепость с посадом и псковской дорогой. Поэтому свой торжественный въезд в крепость царь Федор должен был совершить именно через эти ворота. Ширина их проезда была такова, что через него могли проехать чуть ли не две повозки рядом, а высота позволяла проехать и всаднику. Другие во-

__________________

1) В. Владимирский и В. Майков. Виды города Нарвы и его окрестностей (фотоальбом). Нарва, 1886, табл. 13, текст; «Иллюстрир. книжка», стр. 8.

2) Если не считать проезда, соединяющего территорию Большого Бояршего города с пространством крепости 1492 г.

стр. 271

рота — ворота Старой Воротной башни для подобного въезда были непригодны. Они находились в стороне от центральной части посада и его главной улицы и подъезд к ним был весьма крут и неудобен. Кроме того, в начале XVI в. ими, очевидно, не въезжали в «город». Таким образом, «восточными» воротами названы ворота Набатной башни Большого Бояршего города: только через них могла в 1590 г. проехать царская карета.

 

Рис. 24. Воротная башня. Вид со стороны "Замка".

 

Остальные пять башен Большого Бояршего города были глухими. Правда, «чертеж 1649 г» указывает, что среди них была башня, которая в середине XVII в., как ни странно на первый взгляд, называлась Воротной. Эта башня сохранилась до наших дней. Она возвышается над северным углом Большого Бояршего города (рис. 24). Круглая форма башни, а также отсутствие каких-либо следов проезда говорят за то, что свое название она получила в связи с расширением Ивангорода, когда рядом с ней в северо-западном отрезке северо-восточной стены были сделаны ворота в виде широкого арочного проезда, который мы знаем по рисунку 1615 г. А. Гоэтериса (рис. 25, 2) и плану 1740 г. В связи с этим настоящая Воротная башня, стоявшая в центре юго-восточной стены Большого Бояршего города, стала называться уже Старой Воротной башней. Поскольку же прясло стены между Воротной (ввиду отсутствия ее старого названия сохраним за ней это позднее наименование) и Набатной башнями получило проезд, то и проезд в Набатной башне утратил свое прежнее значение.

Воротная башня Большого города имеет высоту около 24 м. Она сложена в основном из блоков железистого известняка довольно правильной формы. Средняя высота блоков 11 см, а средняя их длина 51 см. В горизонтальную кладку внутренней поверхности стен ее I яруса вкраплены крупные валуны — черта, характерная как для архитектурных памятников Новгорода, так и Пскова.

Всего башня имеет пять ярусов (рис. 26). Четыре из них покрыты сферическими сводами.

Прочность этих перекрытий привлекла внимание датского посланника Юста Юля, который после осмотра крепости в ноябре 1709 г. записал в своем дневнике, что своды ивангородских башен «сооружены

стр. 272

1

2

Рис. 25. Крепость Ивангород. Рисунки А.Гоэтериса, 1615 г.

1 - общий вид с севера; 2 - вид на внутреннюю северо-западную часть Большого Бояршего города со стороны Переднего города.

стр. 273

Рис. 26. Воротная башня.

1 - разрез по А-А; 2 - план I яруса; 3 - план II яруса; 4 - план III яруса; 5 - план IV яруса.

стр. 274

так прочно, что никакая бомба не может их пробить» 1).

Поверхность этих сводов сохранила слой розоватого связующего раствора со следами сплошной деревянной опалубки. Следы эти дают возможность сделать предположение о конструкции опалубки. Она состояла из досок, нижние концы которых были, очевидно, укреплены по внутреннему периметру стен, а верхние сведены вместе в центре и оттянуты книзу. Отсюда и форма перекрытий ярусов в разрезе не полукруглая, а несколько килевидная. Примеры сплошных опалубок можно встретить и в более ранних памятниках; например, в Спас-Нередицкой церкви, где опалубка продолговатого овода, перекрывающего узкую щелевидную камеру в северо-западном углу, сделана из досок, вплотную положенных на деревянном полукруге.

Каждый ярус Воротной бащни имеет систему из трех бойниц; при этом широкие раструбы бойниц средних ярусов снабжены с (правой стороны плоскими нишами (рис. 26, 3—5). Имеющие глубину всего лишь 10—14 см, эти ниши служили, возможно, местом, куда откидывались деревянные ставни, закрывавшие отверстия бойниц. При таком устройстве открытый ставень не мешал боевой «работе» бойницы. Деревянными ставнями с засовами, входившими в толщу стены, закрывались в мирное время и большие бойницы мерлонов стен московского Китай-города 2).

Ярусы Воротной башни соединены между собой лестницей, проходящей в толще стены. Марши лестницы находятся в той части башенного массива, которая обращена внутрь Большого Бояршего города. Расположение маршей именно в этой части башни объясняется условиями обороны крепости, которые требовали, чтобы стена с пустотой в кладке, ослабляющей ее прочность, не подвергалась ударам пушечных ядер и стенобитных орудий противника.

Со стороны длинной стены Большого Бояршего города у Воротной башни имеется дополнительный призматический объем, вплотную примыкающий короткой стороной к телу башни и составляющий с ней единое целое. Этот объем снабжен широким внутренним вертикальным каналом прямоугольного сечения. В нижней части канал оканчивается отверстием, имеющим полукруглое завершение. Отверстие расположено на широкой боковой стороне объема, обращенной в сторону двора крепости. В верхней части канал имеет прямоугольное отверстие, которое находится немного ниже уровня пола III яруса башни в небольшой специальной камере. Камера покрыта сводом и связана с ярусом башни через узкий арочный проем несколькими каменными ступенями. Чертеж 1728 г. показывает, что верхнее отверстие канала перекрывалось специальным щитом, имевшим подъемное устройство (рис. 27). Подъем этого щита давал возможность изолировать внутреннее пространство башни от боевого хода северо-восточной стены Большого Бояршего города и прерывать тем самым круговое сообщение по стенам крепости. В стене башни у верхнего отверстия канала сохранились кованое кольцо и узкий длинный пазух для заведения рычага, поднимавшего помост и закрывавшего одновременно проход в башню. Подобно Набатной башне Большого Бояршего города, внешняя поверхность стен Воротной башни сохранила следы известкового покрова.

Наличие заложенного проема на III ярусе башни (рис. 26, 4) свидетельствует, что, кроме выхода на северо-восточную стену Большого Бояршего города, башня имела непосредственное сообщение и с боевым ходом северо-западной стены крепости.

Сопоставляя современное состояние башни с ее изображениями на чертеже 1728 г. (рис. 27) и на рисунках 1615 г. (рис. 25, 1,2) и учитывая однородность ее кладки,. можно предполагать, что Воротная башня сохранилась в основном без существенных изменений.

Другая башня, возвышающаяся в западном углу Большого Бояршего города и названная на «чертеже 1649 г.» Провиантской, по своему внешнему облику и внутренней структуре мало отличается от Воротной башни (рис. 28). Она также имеет заложенный проем, через который ее III ярус был связан с боевым ходом северозападной стены Большого Бояршего города,. и также снабжена дополнительным

__________________

1) «3аписки Юста Юля, дацкого посланника при русском дворе» (1709—1711). «Русский архив», 1892, кн. 3, стр. 295. (Далее сокращ.: Юст Юль).

2) H. Д. Виноградов. Застройка и планировка от площади Революции до Старой площади. МИА, № 7, 1947, стр. 25.

 

стр. 275

Рис. 27. Воротная башня по чертежу 1728 г. (ЦГВИА, ф. 3, оп. 19, № 4473)

1 - план I яруса; 2 - план II яруса; 3 - план III яруса;4 - план IV яруса; 5 - план V яруса.

стр. 276

объемом с каналом, у верхнего отверстия которого имеется железное кольцо и пазух рычага, поднимавшего помост (рис. 29). Другие башни таких устройств не имели.

 

 

Рис. 28. Провиантская башня. Вид со стороны Большого Бояршего города

 

 

Кроме того широкие раструбы бойниц ярусов Провиантской башни имеют, как и в Воротной башне, неглубокие ниши для ставней. Но здесь наряду с бойницами, ниши которых наводятся с правой стороны, существует на III ярусе одна бойница, ниша которой выложена в левой плоскости раструба.

Однако Провиантская башня все же имеет свои особенности. Она разделена на четыре яруса. Ее нижняя часть лишена подошвенного боя и снабжена двумя проходами; восточный проход соединяет внутреннее пространство I яруса с территорией Большого Бояршего города, а западный, очевидно, более поздний, связывает его с территорией Замка. Кроме того, верхняя часть Провиантской башни имеет разнохарактерные слои кладки, свидетельствующие о ее надстройке, а возможно, и о частичной перестройке. Это произошло до 1615 г., так как на рисунке А. Гоэтериса Провиантская башня изображена чуть ли не в существующем виде (рис. 25, 2). Может быть, эта надстройка или перестройка была связана с увеличением высоты примыкающей к ней северо-западной стены Большого Бояршего города (о ней см. ниже).

Название этой башни на «чертеже 1649 г.» говорит об ее использовании уже после того, как к ней примкнула стена так называемого Замка (о нем см. ниже). С этого времени башня перестала играть важную боевую роль в обороне крепости; она стала складом продуктов питания, военного имущества и боеприпасов. Возможно, что именно эту башню имел в виду Юст Юль, когда писал: «В нижней части стен [надо понимать башен, так как стены не имеют внутренних помещений] изнутри устроены просторные сводчатые помещения для хлебных и других зерновых запасов» 1). Четвертая, сохранившаяся башня (рис. 30) подобно Набатной башне делит длинную юго-западную стену Большого Бояршего города на равные части, приравнивая ее пролеты к размерам других отрезков стен крепости. На «чертеже 1649 г.» эта башня названа Широкой. В отличие от Набатной башни, Широкая башня квадратная в плане,

__________________

1) Юст Юль, стр. 295.

стр. 277

Рис 29. Провиантская башня по чертежу 1728 г. (ЦГВИА, ф. 3, оп. 19, № 4470)

1 - план I яруса; 2 - план II яруса; 3 - план III яруса;4 - план IV яруса.

стр. 278

Рис. 30. Широкая башня. Вид со стороны Большого Бояршего города.

а ее массив значительно ниже и близок к кубу.

Башня разделена на четыре невысоких яруса, из которых три перекрыты сводами 1). Правда, на чертеже 1728 г. эта башня показана всего лишь трехъярусной (рис. 31). Между тем, это не значит, что ее верхний ярус был надстроен в XVIII в. Гравюры XVII в. (рис. 16, /, 2) изображают эту башню в почти современном состоянии. Поэтому отсутствие одного из ее ярусов на чертеже 1728 г. надо считать ошибкой чертежника. Однако несколько иной характер кладки верхней части башни дает возможность предполагать, что ее массив подвергался переделкам, которые произошли, очевидно, раньше XVII в. Крупный блок железистого известняка с закругленной верхней частью, имеющийся в кладке верхней части стены башни, наводит на мысль о существовании зубцов, подобных зубцам Набатной башни.

К Широкой башне примыкает, по-видимому, более поздний призматический объем с винтовой лестницей внутри. Лестница не связана с ярусами башни; она соединяет только внутреннее пространство крепости с боевым ходом юго-западной стены Большого Бояршего города.

Стоящая на обрыве крутого берега и защищенная водами реки Широкая башня служила в основном для упрочения устойчивости и усиления обороноспособности юго-западной стены Большого Бояршего города. Ее приземистый массив, слегка превышающий высоту прилегающих стен, почти незаметен в общем комплексе Ивангородских укреплений. Никогда не подвергавшаяся непосредственным атакам противника, эта башня не играла такой важной и самостоятельной роли в системе обороны кре-

__________________

1) От свода, перекрывавшего III ярус башни, сохранились только остатки.

стр. 279

пости, как другие башни. Однако она снабжена нижним подошвенным боем, две бойницы которого направлены вдоль прясел юго-западной стены 1). Через них производился обстрел, если неприятель пытался пройти по реке под стенами крепости. Особая роль этой башни в системе обороны крепости обусловила и форму ее плана. Эта форма в свою очередь оказала влияние и на ее внутреннюю структуру.

Рис. 31. Широкая башня по чертежу 1728 г. (ЦГВИА, ф. 3, оп. 19, № 4469)

l — план I яруса; 2 — план II яруса; 3 — план III яруса

Башни, стоявшие на концах юго-восточной стены Большого Бояршего города, не сохранились: они были взорваны фашистскими захватчиками в период Великой Отечественной войны. Поэтому судить о них можно только по оставшимся нижним частям, да старым чертежам и фотографиям.

На «чертеже 1649 г.» наиболее удаленная от реки башня названа Верхней, а ей противоположная — Новой 2) (рис. 32). Обе они имели по пять ярусов, каждый из которых был снабжен боем. При этом в отличие от Воротной башни, бой ярусов которой состоит из трех бойниц, бои этих двух башен имели от двух до пяти бойниц.

Чертежи 1728 г. свидетельствуют, что общая структура Верхней и Новой башен была подобна структуре других круглых башен Бояршего города (рис. 33 и 34). Однако внешний их облик был иным. Их облицовка состояла не из блоков железистого известняка, сложенных на лицевых поверхностях, а из правильных квадратов известняка, положенных горизонтальными рядами. При этом кладка Верхней и Новой башен была сходна с кладкой Гремячей башни Пскова 1525 r.3) Кроме того, сохранившиеся нижние части Верхней и Новой башен имеют уширяющийся книзу цоколь, отделенный профилем (полкой) от вышележащего массива (чертежи 1728 г. этих профилей не изображают).

Верхняя и Новая башни отличались от других башен и своими размерами. Если внутренний диаметр I яруса Воротной башни равен 5 м, а Провиантской 5,5 м, то у Новой башни он достигает почти 6 м. Вместе с тем толщина стен цокольной части Новой башни составляет почти 4,5 м, что на целый метр превышает толщину стен I яруса Воротной и Провиантской башен. Обмер же рухнувших частей Верхней башни показал, что толщина стен средних ее ярусов была несколько более 3,5 м, в то время как толщина стены III яруса Воротной башни чуть превышает 3 м.

Такое отличие размеров стен и внутреннего пространства Новой башни, аналогичное

__________________

1) На чертеже 1726 г. этого боя в I ярусе башни нет.

2) На плане 1740 г. эта башня помечена под названием Водяной. ЦГВИА, ф. 3, оп. 19, № 4531.

3) В. Биркенберг. Изборск как памятник крепостного зодчества и Гремячья башня во Пскове. «Тр. Псковского археологического об-ва», вып. 12. Псков, 1916, рис. 15—17; В. Лавров и П. Максимов. Псков. М., 1950, рис. 13.

стр. 280

утолщению нижних частей башен и отделения их профилем в кремлях Тулы и Зарайска, выстроенных в первой половине XVI в., а также ее название, вызывают мысль о более позднем возведении Новой, а вместе с ней и Верхней башни. Может быть, постройку их надо отнести ко времени создания Замка или же Переднего города, башни которых также имели уширяющийся цоколь с профилем. Дальнейшее изучение памятника даст возможность более точно ответить на этот вопрос. Пока же можно предполагать, что если эти башни и были созданы позже остальных, то произошло это, по-видимому, в XVI в. и построены они были на местах старых башен, одновременных Воротной и Провиантской. При этом Верхняя башня, укрепляя восточный угол Большого Бояршего города, прикрывала тыловую сторону крепости и контролировала подход к Старой Воротной башне, а Новая башня держала под своим наблюдением пространство реки и осуществляла прикрытие судов, доставлявших в крепость военное снаряжение; одновременно с неё велось наблюдение и за небольшой заводью между подошвой холма и Железным Носом.

Рис. 32. Новая (Водяная) башня. Вид с юга в общем ансамбле крепости до разрушения ее немцами

Стоявшая на высоком обрыве речного берега Новая башня была чуть ли не самой высокой в Ивангороде. Фундаментом ей служила непосредственно плитняковая порода обрыва.

Линия стен Большого Бояршего города состоит из отдельных звеньев, заключенных между башнями. Размер звеньев таков, что с каждой башни хорошо видны две соседние. Это обеспечивало необходимую связь между гарнизонами башен и фланговый обстрел врага, штурмовавшего стены

В отличие от московского Кремля, где

стр. 281

Рис. 33. Верхняя башня по чертежу 1728 г. (ЦГВИА, ф. 3, оп. 19, № 4466).

1 - план I яруса; 2 - план II яруса; 3 - план III яруса;4 - план IV яруса; 5 - план V яруса.

стр. 282

Рис. 34. Новая (водяная) башня по чертежу 1728 г. (ЦГВИА, ф. 3, оп. 19, № 4468).

1 - план I яруса; 2 - план II яруса; 3 - план III яруса;4 - план IV яруса; 5 - план V яруса.

стр. 283

длина стен между башнями колеблется примерно в пределах от 50 до 200 м, или же нижегородского кремля, имеющего наименьший размер прясла 42, а наибольший 220 м, в Большом Бояршем городе Ивангородской крепости расстояние между основными башнями равно либо 93, либо 111 м. Подобная определенность длины прясел имеется и в кремлях Тулы и Зарайска. Имелась она и в крепостях Верхнего и Нижнего Ломова. Это обусловлено правильной структурой планов этих сооружений.

Что касается общей протяженности стен Большого Бояршего города, то еще в середине XVII в. она была равна 617 м, т. е. на 48 м больше, чем в зарайском кремле, и на 449 м меньше, чем в кремле Тулы. Теперь же длина стен Большого Бояршего города на 104 м короче, так как северо-западное прясло его северо-восточной стены не сохранилось. Однако об этом прясле рассказывают все изобразительные материалы XVII и XVIII вв., остатки кладок у Воротной и Набатной башен и их следы между этими башнями. Оборонное значение данного прясла было утрачено после пристройки Переднего города. В 1615 г. верхней части его уже не существовало. Поэтому А. Гоэтерис, обозревавший Ивангород с высоты крепостных стен и обративший внимание на это прясло, не только изобразил его на одном из своих рисунков значительно ниже других (рис. 25, 2), но и записал в своем дневнике, что «часть внутреннего двора» крепости «отделена низкой, но очень толстой стеной» 1). Полная же разборка прясла была произведена, очевидно, в 1778 г., когда, по словам Ганзена, была сломана часть старых ивангородских стен 2). Промер остатков северо-западного прясла северо-восточной стены Большого Бояршего города показал, что толщина стены в этом месте была больше 3 м.

Остальные прясла стен Большого Бояршего города сложены из плитняка с забутовкой на известковом растворе и местами скреплены металлическими связями. Раньше эти прясла имели, очевидно, такую же толщину, как и несуществующее прясло северо-восточной стены. Во всяком случае, еще в середине XVII в. ивангородские стены были весьма внушительными; их ширина поразила в 1667—1668 гг. Ганса-Морица Айрманна. Указав, что Ивангород «построен по обычаю московских крепостей», Айрманн отметил, что вокруг города «возведены высокие, равной высоты стены невероятной толщины, которые нелегко пробьет какое-либо орудие» 3). Теперь ивангородские стены стали тоньше, утратив свои внутренние и внешние поверхности, обращенные в северо-восточную сторону. Однако, несмотря на обрушение этих поверхностей, боевой ход стен и сейчас имеет большую ширину; в свое время по нему свободно передвигались защитники крепости и производилась необходимая переброска орудий и боеприпасов. Остатки каменной лестницы на своде, вплотную примыкающие к юго-западной стене, показывают, что ее боевой ход сообщался не только с башнями, но и непосредственно с двором крепости. Изображение этой лестницы, расположенной поблизости от Провиантской башни, дает чертеж 1728г. (рис.29). Остатки каменной лестницы, служившей для подъема на стену с внутренней стороны, имеются и в Порховской крепости 4). Интересно отметить, что и в Ивангороде, и в Порхове эти лестницы расположены у стен, стоящих на берегу реки. Это объясняется, очевидно, тем, что стена, защищенная водным пространством реки, не подвергалась прямому штурму противника. В противном случае неприятель, которому удалось бы попасть на стену, мог по такой лестнице быстро спуститься во двор крепости.

С внешней стороны боевой ход стен имеет

__________________

1) Р. Johansen. Ук. соч., стр. 20.

2) А. В. Петров. Ук. соч., стр. 404.

3) Н. Р. Левинсон. Записки Айрманна о Прибалтике и Московии 1666—1670 гг. «Исторические записки», вып. 17, 1945, стр. 384. (Далее сокращ.: «Записки Айрманна»). Г. Айрманну не удалось попасть внутрь Ивангорода, и обзор крепости он производил только снаружи. По-видимому, этот обзор был довольно поверхностным, ибо в своих записках он указал, что высота ивангородских стен была одинакова, в то время как рисунки А. Гоэтериса, сделанные на пятьдесят с лишним лет раньше прибытия Айрманна в Нарву, показывают, что одна из стен крепости была значительно выше остальных. Подобные неточности имеются у Айрманна и в дальнейшем описании Ивангорода; они, очевидно вызваны тем, что свои записки Айрманн составлял через несколько лет после посещения им Нарвы, когда все детали успели уже исчезнуть из его памяти, на ограниченность которой он и сам неоднократно ссылается.

4) А. Строков и В. Богусевич. Ук. соч.. стр. 170.

стр. 284

ограждение. На юго-западной стене Большого Бояршего города он прикрыт высокими прямыми зубцами. Зубцы покрыты сплошным настилом каменных плит и имеют толщину чуть более 1 м. Для увеличения угла поворота пушек и расширения поля обстрела, амбразуры между зубцами имеют расходящиеся внутрь крепости раструбы; но имеются амбразуры и с параллельными стенками, предназначенные, очевидно, для мушкетного боя 1). Размер амбразур колеблется между 40 и 47 см (рис. 35).

Небольшие участки юго-западной стены в местах примыкания прясел к Широкой и Новой башням имеют не прямые, а широкие полукруглые бойницы. С внешней стороны под бойницами стена имеет ясно видимые следы ремонта. Такие же бойницы имеются и в юго-восточной стене Большого Бояршего города. Отсутствие изображения этих бойниц на чертеже 1845 г. (рис. 36) и изображение их в проекте 1847 г. М. Резвого (рис. 37) позволяют считать их результатом восстановительных работ середины XIX в. Если судить по проекту М. Резвого, то можно утверждать, что полукруглые бойницы сделаны на основе старых, ранее существовавших бойниц. Данных для иного суждения нет. Также нет основания считать древнейшими высокие зубцы юго-западной стены Большого Бояршего города. Заложенный проем на II ярусе Набатной башни, находящийся значительно ниже уровня боевого хода стены, примыкающей к башне, говорит о том, что высота стен Большого Бояршего города была увеличена. По-видимому, это произошло в первой половине XVI в., ибо в это время в Ивангороде надстраивались стены 2). Однако их существующее завершение могло появиться и позже. Рисунок А. Гоэтериса показывает, что прямыми зубцами ивангородские стены были увенчаны уже в первой половине XVII в.

Рис. 35. Зубцы юго-западной стены Большого Бояршего города между Провиантской и Широкой башнями.

Судить о первоначальной высоте стен Большого Бояршего города и о их завершении дают возможность зубцы, сохранившиеся в кладке внешней плоскости северозападной стены. Находящиеся между Воротной башней Большого Бояршего города и восточной башней крепости 1492 г., эти зубцы расположены на одном уровне с заложенными зубцами первоначального квадратного Ивангорода и, подобно им и зубцам Набатной башни, имеют двурогое завершение, выложенное также в одной плоскости

__________________

1) В обороне крепости применялось и холодное оружие; еще до Великой Отечественной войны 1941— 1945 гг. в Нарвском музее хранился бердыш, найденный в земле близ Ивангорода.«Указатель Нарвского археологического общества». Нарва, 1897, стр. 18; «Указатель Нарвского археологического музея», Нарва, 1902 стр. 19.

2) Н. Крузенштерн. Город Нарва. Исторический очерк. СПб., 1890, стр. 8.

стр. 285

со стволами зубцов. Следовательно, первоначально стены Большого Бояршего города были одной высоты со (стенами крепости 1492 г. и оканчивались такими же зубцами с ласточкиными хвостами. При этом стволы зубцов стен Большого Бояршего города, так же как и стволы древнейших зубцов Набатной башни, не были снабжены сквозными бойницами.

Рис. 36. Фасады Ивангорода. Чертеж 1845 г. (ЦГВИА, ф.3, оп.19, № 5048)

Рис. 37. Проект восстановления Ивангорода, выполненный М.Резвым в 1847 г. (ЦГВИА, ф.3, оп.19, № 5081)

В некоторых местах поверхность стен Большого Бояршего города имеет по вертикали специальные изломы. Наружная плоскость юго-западной стены в своей нижней половине не вертикальна, а имеет уширяющийся к низу уклон, направленный в сторону крутого обрыва речного берега. Подобное устройство имеется в стенах кремля Нижнего Новгорода. Однако там наклонная плоскость отделена от вертикальной части стены специальным валиком, которого нет в стенах Ивангородской крепости. При этом ивангородские стены в некоторых местах стоят на фундаменте, который двумя ступенями выступает в сторону поля от наклонной плоскости нижней части стены на 50 см.

В 1911—1914 гг. внешние поверхности стен Большого Бояршего города, а также и других частей Ивангородской крепости, были ремонтированы. В результате этого стены, а вместе с ними, очевидно, и башни получили в некоторых местах новую облицовку и были побелены. Работы по «возобновлению» ивангородских стен производились также и раньше — в XIX в. 1)

 

 

 

 

Рис. 38. Северо-западная стена Большого Бояршего города Участок между восточной башней крепости 1492 г. и Воротной башней. Вид со стороны Большого Бояршего города (фото 1914 г. Архив ЛОИИМК, II. 38256)

 

 С внутренней стороны Большого Бояршего города стены, подобно стенам Изборской крепости были сплошными, без арок, характерных для кремлей Москвы, Тулы, Зарайска и стен многих русских монастырей. При этом они имеют примерно везде одинаковую высоту. Исключение составляет стена между Воротной и Провиантской башнями, которая достигает почти 22 м (рис. 38). Она отделяет территорию Замка от пространства Большого Бояршего города. А. В. Петров, а за ним и другие авторы указывают, что эта стена появилась «впоследствии», благодаря чему Ивангород

__________________

1) «Иллюстрир книжка», стр 8; П. Козакевич. Ук соч, стр 82.

стр. 286

был «перегорожен» поперек 1). Подобные утверждения ничем не обоснованы и ошибочны, так как формирование Ивангородской крепости шло путем пристройки новых участков стен, а не путем деления ее территории. К тому же в местах стыков этой стены с круглыми башнями нет швов, свидетельствующих о разных периодах их строительства. Впоследствии эта стена была несколько раз надстроена: включая в себя остатки двух башен и участок стены древнейшей квадратной крепости, она имеет три ряда заложенных зубцов и боев между ними. Самый нижний ряд, видимый на северо-западной стороне стены, сохранил несколько зубцов с двурогим завершением. Об этих зубцах мы уже упоминали. Они дают представление о первоначальной высоте стен Большого Бояршего города и о характере верхних частей их зубцов. Два других ряда видны в кладке юго-восточной плоскости стены. Зубцы этих рядов имеют прямоугольную форму. Подобно двурогим зубцам нижележащего на противоположной «стороне стены ряда и таким же зубцам Набатной башни, они не имеют прорезных бойниц. Ширина их в одном случае почти в четыре, а другом в пять раз превышает размер щелей между ними (рис. 39, 1, 2). Несоответствие структур кладки центра и краев в верхних частях некоторых зубцов того и другого ряда позволяет предполагать, что первоначально зубцы этих двух рядов также оканчивались ласточкиными хвостами. Впоследствии, во время последующих надстроек стены, эти хвосты, возможно, были разобраны.

Наличие трех рядов заложенных зубцов на северо-западной стене Большого Бояршего города говорит о том, что надстройка стены производилась трижды. Зубцы самого нижнего, первоначального ряда были заложены в начале XVI в., т. е. тогда, когда в Ивангороде надстраивались стены. Зубцы, венчавшие эту надстройку, определяют уровень боевого хода стен крепости после первого увеличения их высоты. Время появления двух других надстроек устанавливается сравнительно точно. Почти достигающая уровня зубцов своих башен и превышающая остальные стены крепости чуть ли не в два раза северо-западная стена Большого Бояршего города играла в жизни крепости не меньшую, чем башни, роль. Она не только давала возможность производить обзор неприятельских укреплений с высоты своего боевого хода, но скрывала территорию Большого Бояршего города от взоров немцев и не позволяла им обстреливать эту территорию с высоты «Длинного Германа» — донжона нарвского замка. Постройка же последнего была вызвана созданием русской крепости 2) при этом он и возводился только лишь для того, чтобы с его высоты можно было бы видеть, что делается за рекой, внутри Ивангорода 3). Следовательно, роль «ширмы» северо-западная стена Большого Бояршего города стала играть лишь после постройки высокой башни в ливонском замке, в противном же случае не понадобилось бы и увеличивать ее высоту. Поэтому вторую надстройку стены надо отнести ко времени создания «Длинного Германа», сооруженного в 1535 г. 4); она произошла одновременно или вскоре после этого. В третий раз стена надстраивалась, очевидно, в конце XVI в., ибо в 1593 г. была увеличена высота нарвского донжона 5). Рисунки А. Гоэте-

__________________

1) А. В. Петров. Ук. соч., стр. 57, прим. 2; А. 3. Муравьева. Ук. соч., стр. 402; И. Феоктистов. Город Нарва. Исторический очерк. СПб, 1904, стр. 24.

2) А. Тuulse. Ук. соч., стр. 178.

3) Ругодивцев. Город Нарва. Краткий очерк. СПб., 1873, стр. 5; В. Владимирский и В. Майков. Ук. соч., табл. 5, текст; К. К. Случевский. Нарва, ее былое и настоящее. СПб., 1890, стр. 19—20; Его же. По северо-западу России, т. II, СПб., 1897, стр. 218; А. В. Петров. Ук. соч., стр. 57; С. Sarap. Vana Narva. Таллин, 1939, стр. 18.

4) В. В. Косточкин. Ук. соч., стр. 9. В литературе время постройки башни «Длинный Герман» указывается по-разному. В некоторых случаях она датируется приблизительно — либо началом XVI в. (С. Sагар. Ук. соч., стр. 18), либо серединой XVI в. (К. К. Случевский. Нарва, ее былое и настоящее, стр. 19; Его же. По северо-западу России, т. II, стр. 218); в других случаях более определенно — либо 1503 г. (А. З. Муравьева. Ук. соч., стр. 402), либо между 1534 и 1549 гг. (В. Владимирский и В. Майков. Ук. соч., табл. 5, текст).

5) В. В. Косточкин. Ук. соч., стр. 9. Указание о том, что «Длинный Герман» получил окончательную высоту в конце XV в., ошибочно (А. Тuulsе. Ук. соч., стр. 178). Увеличение высоты нарвского донжона производилось в связи с восстановлением его верхней части после взрыва 1593 г. (H. M. Татлин. Краткое извлечение из хроники города Нарвы и главнейшие исторические события этого города с его основания. СПб., 1886, стр. 14). Следы этого восстановления видны и в настоящее время. Деревянная наблюдательная вышка на донжоне была построена в 1736 г., а в 1786 г. перестроена.

стр. 287

1.

2.

Рис. 39. Заложенные зубцы северо-западной стены Большого Бояршего города

1 - верхний ряд; 2 - средний ряд.

стр. 288

риса показывают, что к 1615 г. эта стена не только достигала современной нам высоты, но и имела сильные повреждения высокого парапета, который снабжен редко поставленными бойницами и ограждает боевой ход стены с северо-западной стороны и теперь (рис. 25, 1, 2). Маленькие квадратные гнезда в кладке стены с обеих ее сторон являются следами производства этих надстроек: в них были закреплены пальцы лесов, с настилов которых велись надстройки 1). Очевидно, эту стену имел в виду холмогорский архиепископ Афанасий, когда после осмотра крепости писал: «Со стен того Иваня-града, чрез реку, во граде Ругодеве все видеть» 2).

Кроме надстроек, стена претерпела несколько утолщений и потому имеет слоистое строение, хорошо видимое в месте примыкания стены к остаткам южной квадратной башни первоначальных укреплений Ивангорода (рис. 10). По видимому, эти утолщения были вызваны надстройками стены.

Боевая площадка этой стены, снабженная широкими бойницами, ныне не имеет непосредственной связи с башнями, между которыми она расположена. Однако заложенные проемы на III ярусах Воротной и Провиантской башен говорят о наличии подобной связи до надстройки стены. Следы заложенных проемов в южной и восточной башнях крепости 1492 г. (рис. 10), находящиеся на одном уровне с заложенными проемами на третьих ярусах Воротной и Провиантской башен, свидетельствуют, что сообщение между этими двумя башнями по северозападной стене Большого Бояршего города осуществлялось, до увеличения ее высоты, через верхние ярусы башен крепости 1492 г.

Остатки лестницы на своде, существующие с внешней стороны восточной башни первоначальной квадратной крепости 1492 г. (рис. 40, 1), и отсутствие каких-либо признаков проема как в башне квадратной крепости, так и в прилегающей к ней древнейшей части стены показывают, что до надстройки северо-западной стены ее боевой ход сообщался непосредственно и с внутренним пространством Большого Бояршего города. Лестница была выложена, несомненно, позже постройки Ивангорода 1492 г. и, возможно, одновременно с созданием стен и башен Большого Бояршего города, ибо ее кладка идет не в перевязь с кладкой стены и башни первоначальной крепости.

В настоящее время боевая площадка сообщается с внутренним пространством крепости посредством винтовой каменной лестницы, проходящей в толще надстроенной части стены. Свое начало эта лестница берет там, где кончается кладка стены первоначальных квадратных укреплений Ивангорода (рис. 40, 2). После надстройки стены эта лестница стала служить единственным средством сообщения между настенным боевым ходом и территорией квадратной крепости. Естественно, что для этого к остаткам первоначальной крепости пришлось пристроить другую наружную каменную лестницу, часть которой существует с противоположной стороны стены (рис. 40, 2). Нет сомнений, что в связи с надстройкой стены и появлением новой лестницы лестница у внешней стороны восточной башни первоначальной крепости утратила свое значение.

Рядом с остатками южной и восточной башен квадратной крепости северо-западная стена Большого Бояршего города имеет широкие отверстия с полукруглым верхом (рис. 5, 8). Это — выходы каналов, подобных каналам у Воротной и Провиантской башен. Разница состоит лишь в том, что последние проходят в специальных объемах, вплотную примыкающих к башням, а здесь — непосредственно в толще стен. Отсутствие отверстий этих каналов на боевом ходе стены показывает, что они перестали играть свою роль после ее надстройки, а до этого они изолировали стены Большого Бояршего города от стен первоначальной квадратной крепости 1492 г. Подобных изолирующих устройств другие крепости не имеют. Внутри каналов северо-западной стены Большого Бояршего порода, примерно на высоте 4—5 м от их выходных арочных отверстий, существует несколько редких рядов поперечно лежащих деревянных балок круглого сечения. Балки имеют небольшую толщину и своими концами уходят в толщу кладки. Появление этих балок было связано, очевидно, с одной из надстроек стены.

Интересной деталью этой стены является крупное дубовое бревно, торцовая часть которого выступает из кладки на 15—20см.

__________________

1) Указание о том, что эта стена существует «в реставрированном виде», ошибочно (А. В. Петров. Ук. соч., стр. 57, прим. 2).

2) «Описание путешествий», стр. 275.

стр. 289

1

2

Рис. 40. Детали Большого Бояршего города.

1 - лестница у восточной башни крепости 1492 г.; 2 - лестница у юго-восточной стены крепости 1492 г. и проход на винтовую лестницу северо-западной стены Большого Бояршего города.

стр. 290

Это бревно находится с внутренней стороны стены, т. е. со стороны двора Большого Бояршего города, на высоте менее 1 м от земли, почти рядом с Провиантской башней.

Рис. 41. Большой Боярший город Ивангородской крепости (схема реконструкции автора)

Рассмотрение всех составных элементов Большого Бояршего города Ивангородской крепости, поскольку это позволяют сделать сам памятник и имеющиеся источники, дает возможность не только с известной степенью достоверности реконструировать его облик (рис. 41), но и установить, что Большой Боярший город почти целиком сохранил свою первоначальную структуру. Не существует лишь прясла северо-восточной стены между Набатной и Воротной башнями, нет и Старой Воротной башни. Однако на месте последней стоит другая башня, которая, хотя и является отводной, но также снабжена проходом в крепость (рис. 42). В документах XVIII в. эта башня названа «восьмиугольной»1). Возведение ее надо отнести к началу XVII в., ибо уже на плане 1634 г. имеется ее изображение. Можно, правда далеко не бесспорно, предполагать, что отводная башня существовала и в первой половине XVI в. Это предположение может быть до некоторой степени обосновано текстом цитированной выше грамоты 1517 г., упоминающей о воротах, которыми в начале XVI в. ездили «в город». Следовательно, одновременно существовали другие ворота, которыми в это время не въезжали в крепость; как мы установили выше, это были ворота Старой Воротной башни. Но почему же воротами Старой Воротной башни не пользовались в XVI в. для въезда в

Ивангород? Как сказано выше, подъезд к ним был неудобен; кроме того, проезд через эти ворота в то время был либо закрыт, либо был очень узок и не давал возможности проехать в крепость. Узость же этого проезда и могла быть связана с пристройкой к Старой Воротной башне низкой «восмиугольной» отводной башни. Устройство же последней таково, что через ее внутренний коленчатый проход (рис. 43) могут пройти рядом только два человека. Сказанное и позволяет предполагать что отводная башня уже существовала в XVI в. Об узости коленчатого прохода отводной башни в третьей четверти XVII в. свидетельствует, повидимому, и Ганс Айрманн, который, дав беглое описание Ивангорода и указав на существование крепостных ворот,

__________________

1) ЦГВИА, ф. 349, оп. 2, № 1240, л. 13 об.

стр. 291

1

2

Рис. 42. Отводная (восьмиугольная) башня

1 - вид с северо-востока, акварель М. Резвого 1846 г. (ЦГВИА, ф. 3, оп. 19, № 5506, л. 5);

2 - вид с юго-запада.

стр. 292

расположенных со стороны моста через Нарову (о них будет сказано особо), назвал эти ворота «единственными» 1).

Отводная башня сохранилась до наших дней. Правда, в 1850 г. верхняя ее часть восстанавливалась по проекту М. Резвого, когда и грани башни с внешней и с внутренней стороны частично получили новую облицовку. Сопоставление современного вида башни с чертежом 1845 г., зафиксировавшим общее состояние крепости в первой половине XIX в. (рис. 36), а также с проектом М. Резвого (рис. 37) и его чертежом 1850 г.2) показывает, что произведенные работы не исказили ни формы, ни общего архитектурного облика отводной башни. Об этом свидетельствует и акварель М. Резвого, сделанная им с натуры до восстановления отводной башни (рис. 42, 1).

 

 

Рис. 43. Отводная («восьмиугольная») башня. План на уровне полки, отделяющей цокольную часть.

 

Прикрывающая коленчатый проход в крепость отводная башня не превышает высоту крепостной стены и всем своим массивом выступает за пределы крепости. В плане она имеет вид семигранника, одна сторона которого касается юго-восточной стены Бояршего города (рис. 43). Внутреннее пространство башни — квадратное. Северо-восточная грань снабжена широкой въездной аркой, рядом с которой имеется щелевидный арочный проход (рис. 44). Цокольная часть отводной башни отделена от основного массива слегка выступающей полкой. В южном углу башни имеется полузаложенный проем с лестницей, ведущей в большое, наполовину заваленное камнем сводчатое помещение под башней. Помещение находится в толще северо-восточной части земляного вала, а его продольная ось параллельна оси вала и юго-восточной стене Большого Бояршего города. Стены помещения выложены из крупных блоков серого плитняка. В двух глубоких бойницах башни, направленных вдоль прясел крепостной стены, имеются заложенные проемы. Чертеж 1728 г.3) показывает, что здесь начинались лестницы, ведшие на боевую площадку башни.

Поверхность стен отводной башни выложена из правильно отесанных квадров серого плитняка, имеющих в высоту 20, а в длину подчас более 46 см. Из таких же блоков выложена и вся внешняя плоскость юго-восточной стены Большого Бояршего города.

Пазы в толще внутренних стен отводной башни говорят о герсе, закрывавшей проем коленчатого прохода. Частично заложенная глубина пазов наводит на мысль о их принадлежности еще Старой Воротной башне. Плоская ниша на внешней стороне северовосточной грани, имеющей широкий арочный проезд, раскрытый в процессе восстановительных работ XIX в., свидетельствует о бывшем здесь цепном мосте, с подъемом которого прекращался доступ в отводную башню.

Устройство проезда именно с этой стороны обусловлено древнейшими традициями обороны. Противник, осаждавший башню, вынужден был поворачиваться правым боком в сторону стрелков стены крепости и спиной к гарнизону Верхней башни. При таком положении он вел бой в наиболее невыгодных для себя и выгодных для защитников

__________________

1) «Записки Айрманна», стр. 284.

2) ЦГВИА. ф. 3, оп. 19, № 5079.

3) ЦГВИА, ф. 3. оп. 19, № 4467.

стр. 293

крепости условиях. Подобный принцип устройства характерен для всех захабов ряда русских крепостей. Однако, в отличие от них, ивангородская отводная башня имеет многогранную форму и лишь касательно примыкает к плоскости стены. Она является как бы переходным типом от полукруглого захаба, вплотную примыкающего к стене (захаб Варлаамских ворот Пскова и захабная Изборская башня Псково-Печерского монастыря), к отводной башне, вынесенной из кольца оборонительной линии крепости на противоположную сторону рва и соединенной с крепостью лишь посредством узкого моста (например, «Кутафья» — отводная башня Троицких ворот Московского Кремля и отводная стрельница Дмитровских ворот нижегородского кремля, по данным писцовой книги XVI в.).

Башня не имела покрытия, поэтому ее внутренний квадрат был своего рода открытым двориком перед аркой коленчатого прохода и ее герсой. Противник, прорвавшийся в этот дворик, оказывался в замкнутом пространстве, со стен которого его поражали защитники крепости.

Рис. 44. Отводная («восьмиугольная») башня. Щелевидный проход, вид изнутри башни

В нескольких метрах от отводной башни, почти у самой подошвы Новой башни, находятся две входные арки каменного тайника. Через глубокий ров, заплывшие остатки которого идут параллельно юго-восточной стене крепости, тайник соединен с небольшим лазом, находящимся в цокольной части юго-западной грани «восьмиугольной» башни (рис. 42, 2). Тайник снабжен двумя тоннелями с лестницами. Идущие параллельно, эти лестницы имеют вид остановившихся эскалаторов метро. Тоннели, спускающиеся к полуовальному помещению, стены которого омываются снаружи водами реки, разделены каменной стенкой и перекрыты ступенчатыми наклонными сводами. Чертеж 1857 г. (рис. 45) свидетельствует, что полуовальное окончание тайника не является древнейшим: оно было создано в период восстановительных работ 1856 г. В это же время была сооружена также входная часть тайника с двумя арками, облицованы его наружные стены, заново выложена лестница в левом по спуску тоннеле и увеличен слой земли поверх его сводов.

Пока нет данных для того, чтобы установить, на чем базировались «реставраторы», восстанавливая части тайника, в XIX в. уже не существовавшие. Чертеж 1845 г. и сделанный М. Резвым на основе его проект не дают на это ответа.

К тайнику примыкает полукруглая береговая батарея, помеченная на чертеже 1728 г. под названием «Капонир» (рис.34). Она снабжена двумя рядами амбразур, расположенными так, что через каждые три квадратные амбразуры для обстрела неприятеля из пищалей и аркебузов находятся, немного ниже, широкие пушечные бойницы (рис. 32 и 46). Батарея защищала тайник и подходы к нему. Она соединена с тайником небольшим проходом в стене левого тоннеля. В 1857 г. внутренняя поверхность

стр. 294

стен батареи и плоскости ее бойниц были заново облицованы. За год до этого была восстановлена и разрушенная часть батареи в месте примыкания ее к тайнику.

Судя по тому, что план 1634 г. (рис. 15) и гравюры XVII в. (рис. 16) не изображают ни тайника, ни батареи, можно предполагать, что они были созданы во второй половине XVII в. Однако не исключена возможность, что эти части, хотя и вынесенные за пределы крепости, но неразрывно связанные с Большим Бояршим городом, могли появиться еще и в середине XVI в., когда Иван Грозный, предвидя неизбежность войны с Ливонией и деятельно готовясь к ней, «укрепил Ивангород»1). Анализ же связующего раствора, взятого из стен тайника, показал, что речного песку в нем содержится столько же, сколько и в растворе, скрепляющем кладку Новой башни Большого Бояршего города.

Рис. 45. План тайника и батареи («Капонира») по чертежу 1857 г. Штриховка — работы, произведенные в 1856 г. (ЦГВИА, ф. 3, оп. 19, № 5329)

Нет сомнения, что расширенная в 1496 г. крепость потребовала значительного постоянного гарнизона, способного отразить внезапное нападение. Поэтому наряду с созданием Большого Бояршего города московское правительство занялось и обеспечением Ивангорода необходимым составом военно-служилых людей. В связи с этим почти целиком из послужильцев распущенных новгородских дворов «в 1498—1499 г. были набраны и испомещены те служилые люди ивангородцы, о которых упоминают новгородские писцовые книги письма 1498— 1501 гг.» 2) По писцовым книгам Вотской пятины этих «служилых людей ивангородцев» насчитывается 108 человек. Владея наделенной восточное крепости землей, являвшейся для них особым видом кормления, и получая определенный доход с крестьян, они состав-

__________________

1) И. Феоктистов. Ук. соч., стр. 27.

2) В. Н. Вернадский. Политика Ивана III в Новгороде. «Ученые записки Ленинградского педагогического института им. Герцена», т. 61, 1947, стр 109.

стр. 295

Рис. 46. Общий вид батареи («Капонира»). Акварель М. Резвого, 1846 г. (ЦГВИА, ф. 3, оп. 19, № 5506, л. 6)

ляли постоянный гарнизон Ивангорода, который обеспечивал боевую готовность крепости, стоявшей на страже московской границы. Наряду с созданием и расширением Ивангорода, а также наряду с реконструкцией старых северо-западных крепостей «широкое использование послужильцев для укрепления пограничных районов, наделение их землей и деревнями «в поместье» — одно из смелых и решительных мероприятий Ивана III по переустройству военной системы государства»1).

Как видно из последующих событий, заботы московского правительства не пропали даром. Получившая новую конфигурацию и гораздо большие размеры, а также снабженная сильным гарнизоном, Ивангородская крепость стала грозной силой, наводившей страх на ливонцев и шведов. Ее превосходные качества ярко проявились в тот момент, когда Ливонский орден, воспользовавшись вовлечением Русского государства в войну с Литвой, решился на открытое выступление. 13 сентября 1502 г., рассказывает русский летописец об этом событии, «внезапу приидоша немьцы безвестно под Иван град»2). Однако ливонцы не только не захватили крепость врасплох, но тут же у ее стен они были разбиты и понесли полное поражение, в результате которого «многие немьцы по-биены быша, овии же руками ухващены; и знамена немецькия взяти быша»3).

__________________

1) К. В. Базилевич. Новгородские помещики из послужильцев в конце XV века. «Исторические записки», вып. 14, АН СССР, 1945, стр. 77—80.

2) ПСРЛ, т. XXI, ч. 2, стр. 575.

3) Там же.

 

V. РАСШИРЕНИЕ БОЛЬШОГО БОЯРШЕГО ГОРОДА И ОКОНЧАТЕЛЬНОЕ ФОРМИРОВАНИЕ ИВАНГОРОДСКОЙ КРЕПОСТИ.

Победа 1502 г. дорого стоила ивангородцам. Ивангородский пригород был сожжен ливонцами; вместе с ним была сожжена и «вся округа» 1). В связи с этим жителям Ивангорода пришлось восстанавливать все посадские строения. Несомненно, что одновременно были ликвидированы и те повреждения, которые крепость получила во время осады.

Указание Архангелогородского летописца о том, что в 1503 г. «князь великий посылал ратью устюжан на двинян стеретчи Ивана-города от немец» 2), показывает, что эти работы проводились под охраной специальной военной силы. Но московское правительство не ограничивалось только ремонтом ивангородских укреплений. Стремясь превратить Ивангород в крупный торговый центр, оно развернуло в нем и работы по расширению его укреплений. Об этом расширении мы узнаем из письма бургомистра и советников города Нарвы. «Сообщаем вам, — писали они бургомистру и советникам города Ревеля, — что русские начали строить перед своей крепостью крепкую стену при помощи мастеров Володимера Торгкана (Vollendimer Torgkan) и Маркуса Грека (Markus de Greke). Они хотят выстроить эту стену над Девичьей горой, чтобы отграничиться от Нарвы и чтобы их нельзя было взять о воды. Стена эта будет с большими башнями, так что там смогут, вероятно, поместиться восемь тысяч человек. Что из этого может получиться — вы сами понимаете»3).

Датированное 19 марта 1507 г., это письмо, в котором ярко отразилась вся тревога нарвских городских правителей, связанная с расширением ивангородских укреплений, дает возможность установить время появления одной из пристроек Большого Бояршего города и определить причины ее строительства. Кроме того, раскрывая имена двух мастеров, создавших ее стены и башни, оно опровергает сообщение К. Сарапа о расширении Ивангорода только лишь «греческими» мастерами-строителями 4).

Если письмо нарвского бургомистра и называет имя Марка Грека, то, упоминая о нем вслед за, Владимиром Торканом, оно выделяет главенствующую роль русского мастера в деле расширения Ивангорода, подчеркивая, одновременно второстепенную роль иноземца 5).

__________________

1) «Liv-, Est- und Kurlandisches Urkundenbuch», ч. 2, т. 2, № 247, стр. 169.

2) Устюжский летописный cвод, Архангелогородский летописец. М.—Л., 1950, стр. 102.

3) «Liv-, Est- und Kurlandisches Urkundenbuch», ч. 2, т. 3, № 169, стр. 117. Очевидно, об этом же письме упоминает Г. Гильдебранд, указывая, что в таллинском архиве хранится документ, в котором Нарва 19 марта 1507 г. извещала Ревель о больших строительных работах, предпринятых русскими в Ивангороде. Г. Гильдебранд. Ук. соч., № 472, стр. 70.

4) С. Sarар. Ук. соч., стр. 14.

5) Очевидно, а ливонском документе 1507 г. имя русского строителя искажено. Его нужно читать либо как Володимер Торокан, либо, что еще более вероятно, как Володимер Тороканов. Обе эти фамилии были характерны как для Москвы, так и для Новгорода. Торокановы — сыны боярские, купеческие старосты, городовые и решеточные приказчики, дьяки, подъячие, стряпчие, дозорщики и т. п. — часто упоминаются в русских документах XVI— XVII вв. (см. А. А. Зимин. Тысячная книга 1550 г. и дворцовая тетрадь 50-х годов XVI в. M.— Л., 1950, стр. 115, 234, 236, 243; ПСРЛ, т. IV, вып. 3, Л, 1929, стр. 540, 579, 616, 617; АИ, т. II, стр. 249, 342; т. III, стр. 63, 85, 352; т. IV, стр. 84;. РИБ, т. IX, стр. 509; т. X, стр. 120, 391; т. XI,. стр. 232, 270, 283, 291, т. XXI, стр. 134, 175, 596, 840, 1026). Среди них имеются и такие, которые имели непосредственное отношение к тому или другому строительству. Так, например, известно, что купец «Тарокан» заложил для себя в 1471 г. кирпичные палаты у Фроловских ворот Московского Кремля (ПСРЛ, т. VI, стр. 191), а другой крупный московский купец — «гость» — Василий Никитич Тараканов возобновил в 1520 г. разрушившуюся за три года до того каменную церковь Климента на Торговой стороне Новгорода (А. Строков и В. Богусевич. Ук. соч., стр. 191; M. Kaprep. Ук. соч., стр. 84). Наконец, надо упомянуть еще об одном Тороканове, который, подобно ивангородскому, был Владимиром и за пять лет до него присутствовал при закладке новых укреплений вокруг Великого Новгорода: «В лето 7010 [1502]. Круг солнцу 10, индикт 5. Обложен бысть Великий Новгород болшии по обема странама Волхова, около, и пригон бысть крестианом Новгородцкои отчины, присуда. Заложено бысть основание мая в 12 день, по Пасце в седмыи четверток, на 1-м часе дни, повелением государя великого князя Ивана Васильевича, и сына его великого князя Василия Ивановича, и при архиепископе Новгородцком Генадии, и при старостах Новгородских Ивана Елизарова и Володимера Тараканова и Фоме Саларева» (ПСРЛ, т. IV, вып. 3, Л., 1929, стр. 610—611). Одно и то же время и одинаковые имена позволяют провести параллель между этими двумя Володимерами Торокановыми и предположить, что в обоих случаях это было одно лицо—новгородский староста Владимир Тороканов. Это станет еще более вероятным, если учесть, что Новгород должен был уделять внимание Ивангороду и заботиться о нем, так как, по свидетельству договорной грамоты 1562 г. Ивана Грозного с датским королем, таможенной новгородской грамоты 1571 г. и духовной грамоты 1572 г. Ивана IV, Ивангород являлся новгородским пригородом (Русские акты, № 20, стр. 70 и 80; «Акты, собранные в библиотеках и архивах Российской империи», т. I. Спб., 1836, № 282, стр. 321; «Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV—XVI вв.». М.—Л., 1950, № 104, стр. 438).

стр. 297

По-видимому, увеличение периметра стен Ивангорода и восстановление построек посада происходило очень быстро. Из письма от 10 марта 1508 г. можно видеть, что уже к этому времени в Ивангороде была произведена даже закладка нового склада «для снабжения многих городов и в особенности Лифляндии» 1). Очевидно, в это же время была построена и корабельная пристань, упоминание о которой имеется в челобитной 1646 г. торговых людей 2).

Большие строительные работы, проводившиеся в Ивангороде в первом десятилетии XVI в., привлекали внимание не только нарвских правителей. Находившийся в это время в Москве посланник датского короля в Ревеле в своем письме от 6 сентября 1508 г. писал: «...кроме того, прошу я вашу честь сообщить мне, какие новости имеете вы по поводу Ивангорода» 3).

Однако, о строительстве какой стены с башнями упоминается в письме нарвских правителей 1507 г.? Поскольку в нем говорится о постройке стены перед Ивангородской крепостью, то мы вправе считать, что речь идет либо о северо-западной пристройке, либо о северо-восточной, ибо обе они, если смотреть на них со стороны Нарвы, расположены перед Большим Бояршим городом. Но письмо нарвского бургомистра говорит еще и о том, что русские этой стеной хотят «отграничиться от Нарвы» для того, «чтобы их нельзя было взять с воды». Следовательно, эта стена должна принадлежать той пристройке, которая, находясь перед Большим Бояршим городом, расположена ближе всего к городу Нарве и, кроме того, со стороны реки. Только такое положение пристройки могло усилить крепость «с воды» и изолировать ее от Нарвы. При рассмотрении генерального плана Ивангородской крепости можно убедиться, что такой пристройкой является пристройка крепостных стен и башен, расположенная с северозападной стороны Большого Бояршего города (рис. 3). На планах 1728 и 1740 гг. эта пристройка, как указывалось выше, отмечена под названием Замка.

Благодаря созданию стен и башен этой части крепости была не только расширена территория Ивангорода, но и увеличена его обороноспособность. Со стороны неприятеля, там, где русские позиции были отделены от ливонского замка всего лишь небольшим пространством Наровы, образовалась мощная оборонительная линия, включившая в себя стену Большого Бояршего города, стену первоначальной квадратной крепости 1492 г. и стену выстроенного в 1507 г. Замка.

Очевидно, «три стены камены», отмеченные в Псковской летописи под. 1610 годом 4), и являются стенами этой оборонительной линии. На нее-то и обратил через несколько лет внимание А. Олеарий, указавший в своем сочинении на окружение Ивангорода «тремя каменными стенами»5). Именно о ней говорится и в формуляре Нарвской крепости, автор которого сообщил, что Ивангород построен «с тройною к реке стеною»6). Поэтому вызывающие на первый взгляд недоумение указания А. Глаголева и И. Пушкарева о том, что Ивангородская крепость «окружена тройной стеной» 7), надо рассматривать как неточное выражение этих авторов, базировавшихся на данных А. Олеария и не знакомых с самим памятником. Изображенные на плане 1634 г. эти три стены существовали еще в середине XVIII в., ибо они показаны на чертеже 1757 г.8) В настоящее время две из них существуют лишь фрагментарно.

Стены Замка охватывают территорию примерно в 6000 м2. В отличие от круглых

__________________

1) «Liv-, Est- und Kurlandisches urkundenbuch», ч. 2, т. 3, № 337, стр. 245.

2) «Акты, собранные в библиотеках и архивах Российской империи», т. IV, № 13, стр. 14.

3) «Liv-, Est- und Kurlandisches Urkundenbuch», ч. 2, т. 3, № 444, стр. 322.

4) Псковские лет., вып. 1, стр. 138.

5) О л е а р и и. Ук. соч., стр. 69.

6) «Историко-статистические сведения о СПб. епархии», вып. 10, стр. 299.

7) А. Глаголев. Ук. соч., ч. 1, стр. 36, И. Пушкарев. Ук. соч., стр. 36—37.

8) ЦГВИА, ф. 3, оп. 19, № 4575.

стр. 298

башен Большого Бояршего города, к которым эти стены примыкают, они сложены из плоских камней сероватого известняка довольно мелких размеров. Конструкция и устройство их настенного боя такие же, как и юго-западной стены Большого города (рис. 47). На сохранившейся части северо-западной стены Замка видны следы заложенных зубцов и надстройки над ними. Отмеченная на акварелях М. Резвого (рис. 48), эта надстройка дает возможность предполагать, что увеличение высоты стены произошло в одно время с подъемом уровня северо-западной стены Большого Бояршего города, и мотивировать это увеличение также стремлением ивангородцев закрыть территорию Замка от просмотра из нарвского донжона. К этому же времени надо, очевидно, отнести и появление контрфорсов у внешней плоскости этой стены, изображения которых имеются на рисунках А. Гоэтериса и М. Резвого.

Рис. 47. Внутренняя сторона северной стены Замка и остатки лестницы у Пороховой башни.

Замок был снабжен только двумя круглыми башнями 1). Хотя эти башни были в общих чертах подобны башням Большого Бояршего города, однако они имели и свои характерные особенности. Юго-западная из них, названная на «чертеже 1649 г.» Колодезной, слегка поднималась над примыкавшими к ней стенами и была разделена на три яруса. Она была снабжена тайником, который вплотную примыкал к ней с внешней стороны и спускался от ее основания к водам реки (рис. 49, /). Тайник, в отличие от тайника, расположенного с южной стороны Большого Бояршего города, имел три яруса, которые были связаны между собой двумя лестницами. Имевший самостоятельный вход тайник заканчивался полукруглым помещением с водяным колодцем. Узкие отверстия бойниц, прорезавшие толщу стен его ярусов, говорят о том, что,

__________________

1) Эти башни были также" взорваны немецкими фашистами

стр. 299

1

2

Рис. 48. Ивангород. Акварели М. Резвого. 1846 г.

1 - "Общий вид Ивангородской крепости с западной стороны"; 2 - "Предположительный вид первобытного состояния Ивангородской крепости" (ЦГВИА, ф.3, оп. 19, № 5506, лл. 8, 10).

стр. 300

1

2

Рис. 49.

1 - Колодезная башня и ее тайник до разрушения их немцами; 2 - Ивангород по литографии И. Селезнева, XIX в.

стр. 301

обеспечивая крепость водой, тайник имел одновременно и большое военное значение. В поле действия его огня находилась почти вся береговая полоса холма, на котором возвышается крепость. Очевидно, этим максимальным расширением боевой деятельности тайника и было обусловлено его создание на углу Девичьей горы.

На литографии И. Селезнева 1), сделанной в XIX в., этот угол горы показан без тайника (рис. 49, 2). Это, конечно, не означает, что в это время тайника еще не существовало. Чертеж 1728 г. не только свидетельствует о существовании этого тайника в первой половине XVIII в., но и дает представление о его структуре (рис. 50). Изображение небольшой круглой башенки с шатровым покрытием у самой воды Наровы в этом месте Девичьей горы на гравюре, приложенной к сочинению А. Олеария, доказывает, что тайник существовал в XVII ст. (рис. 16,1). Внешний облик тайника в XX в. характеризуют фотографии, сделанные до Великой Отечественной войны (рис. 49,1 ).

Датский посланник Юст Юль, осмотревший Ивангородскую крепость в ноябре 1709 г., уделил большое внимание этому тайнику. В своем дневнике он записал:

«В скале под стеною, с наружной стороны высечены один под другим три свода, из коих нижний приходится на одном уровне с рекою. С этого свода можно стрелять рикошетом по воде. Хотя стены весьма ветхи и в предохранение от падения обтянуты плотными железными полосами, тем не менее, в последнюю осаду 2) они оказались настолько крепкими, что до самого взятия Нарвы в них не удалось открыть брешь даже при помощи самых больших орудий» 3).

Свидетельство Юста Юля о трехъярусном строении этого дряхлого, но все же мощного тайника подтверждается чертежом 1728 г., который ясно характеризует его конструкцию.

В 1856 г. тайник подвергся ремонту. Была произведена зачинка камнем верхней части отвесной стены его полукруглого окончания, восстановленного незадолго перед этим, и устроено на деревянных брусьях железное покрытие 4).

Другая башня, возвышавшаяся над стенами Замка, такого тайника не имела, хотя она была ближе всего расположена к вражеским позициям. Названная на «чертеже 1649 г.» Пороховой, она имела, по-видимому, сообщение с берегом реки; на гуаши середины XIX в., изображающей общий вид Ивангородской крепости и нарвского замка с северной стороны 5), показан след какого-то подземного хода, идущего от основания башни по направлению к мосту через Нарову, и его арочное окончание. Правда, на других изображениях этого времени такого хода нет. Завал же, образовавшийся на склоне горы после разрушения башни фашистами, не позволяет проверить правильность гуаши. Пороховая башня имела и еще одну особенность: она была самой высокой в крепости. Превышавшая даже высокую Новую башню Большого Бояршего города, Пороховая башня была своего рода «глазом» Ивангорода. С ее цилиндрической смотрильной вышки, о существовании которой в XVII в. свидетельствуют рисунок А. Гоэтериса, гравюра М. Мериана и иллюстрация в книге А. Олеария 6), производились наблюдения за всей окружающей местностью, почти до самого устья обозревалось русло Наровы и просматривались неприятельские укрепления. Судя по старым изображениям, наблюдательная вышка имела меньший диаметр, чем диаметр башни, на которой она возвышалась (рис. 51). Изображение этой вышки на гравюре Р. де Гоге 7) позволяет предполагать ее существование даже на исходе XVII в. Разрез башни на чертеже 1728 г. показывает место вышки на своде III яруса башни (рис. 52) 8). Благодаря наличию вышки, Пороховая башня Замка имела уступчатое очертание, характерное для древнерусских высотных построек. Ее стены были облицованы крупными, довольно правильной формы блоками серого известняка; средняя высота блоков 20, средняя ширина 27 и

__________________

1) Атлас к материалам для статистики Российской империи». СПб, 1839.

2) Здесь Юст Юль подразумевает осаду Нарвы Петром I в 1704 г.

3) Юст Юль, стр. 295.

4) См. чертеж ЦГВИА, ф. 3, оп. 19, № 5320.

5) ГИМ, зал № 15, правая сторона. Война Ивана IV, разгром Ливонского ордена

6) Оlearius. Вклейка между стр. 58 и 59.

7) H. Чечулин. Голландская гравюра XVIII в., изображающая битву под Нарвой 9 ноября 1700 г. «Записки Разряда военной археологии...», т. II, табл. между стр. 58 и 59.

8) Изображение башни до уничтожения ее фашистами см. рис. 1, вторая справа.

стр. 302

Рис 50. Колодезная башня и ее тайник по чертежу 1728 г. (ЦГВИА, ф. 3, оп. 19, № 4471)

1 - план I яруса; 2 - план II яруса; 3 - план III яруса; 4, 5- план IV, V ярусов; 6 - план VI яруса; 7 - план VII яруса.

стр. 303

Рис. 51. Пороховая башня по гравюре А. Олеария (фрагмент).

 

Рис. 52. Пороховая башня по чертежу 1728 г. (ЦГВИА, ф. 3, оп. 19, № 4463)

1 — план I яруса, 2 — план II яруса 3 — план III яруса 4 — план IV яруса.

средняя длина 62 см. Внутреннее заполнение стен башни состояло из постелистых известковых плит неправильной формы. Кладка стен была скреплена деревянными связями. В отличие от других башен крепости, сообщение между ярусами Пороховой башни Замка производилось по винтовой лестнице, проходившей в смотрильную вышку. Остатки открытой каменной лестницы на своде, вплотную примыкающие как к остаткам башни, так и к стене Замка (рис. 47), показывают, что, сообщаясь с другими ярусами внутренней лестницей, II ярус Пороховой башни был связан непосредственно и с двором Замка. По-видимому, к концу XVIII в. эта лестница так обветшала, что в 1801 г. вместо нее была сделана уже деревянная 1). Играя роль главной вертикали Замка, Пороховая башня выделялась из среды других башен крепости, главенствовала над нею и обогащала силуэт всего Ивангорода. Высота этой башни в свое время удивила Г. Айрманна, ибо, ошибочно указав на

__________________

1) См. чертеж ЦГВИА, ф. 3, оп. 19, № 4706.

стр. 304

«четыре угла» в Ивангороде1), он отметил, что в этих углах «стоят широкие башни, встроенные в стену, которые возвышаются еще выше стен так, что когда на них смотришь вверх снаружи, то делается страшно» 2).

В период восстановительных работ середины XIX в. М. Резвый попытался реконструировать древний облик этой башни, изобразив ее на своей акварели с наблюдательной вышкой (рис. 48,2), однако эти реконструкция не была осуществлена, и башня до Великой Отечественной войны 1941—1945 гг. существовала без вышки.

Придвинутые почти вплотную к позициям противника Колодезная и Пороховая башни Замка были, очевидно, основными огневыми точками Ивангорода. Правда, мы не имеем сведений о вооружении этих башен даже в XVII в. Однако, сообщая, что в 1558 г. гарнизон нарвского ливонского замка, нарушив существовавшее перемирие, открыл огонь по ивангородскому посаду, летопись указывает, что в ответ на это ивангородцы «начаша с Ываня города стреляти изо всего наряду: и с прямого бою и из верхнего каменными ядрами и огненными» 3). Юст Юль также свидетельствует, что на башнях «орудия стоят в два яруса» 4). Что же касается Г. Айрманна, то он просто пишет, что «там и сям много бойниц, через которые можно палить из пушек и другого (снаряжения)» 5).

Возведением в 1507 г. стен и башен северо-западной пристройки — Замка — не закончилось строительство Ивангорода. Оно было продолжено и при Иване Грозном. Правда, мы не имеем документов, говорящих об этих строительных работах. Однако А. В. Петров указывает, что в середине XVI в. были произведены чинка и укрепление Ивангорода 6). Назначение же в 1555 г. в Ивангород нового воеводы, которому не только велели «дела нашего беречи», но и «наказ о береженье дали»7), совместно с предписанием того же года о пополнении пушкарями и пищальниками большого ивангородского наряда и аналогичным повторным предписанием 1556 г., последовавшим вслед за сообщением ивангородского наместника о недостаточном числе «гораздых стрелков» в крепости8), — все это свидетельствует о том, что Иван Грозный уделял большое внимание военному потенциалу Ивангорода.

Возможно, что, наряду с пополнением ивангородского гарнизона и созданием в 1557 г. новой крепости у устья реки Наровы, в середине XVI в. были проведены и специальные работы, увеличившие обороноспособность Ивангорода. В число этих работ могли войти увеличение ярусности Набатной башни, перекладка Верхней и Новой башен и надстройка стен Большого Бояршего города. Реконструкция этих частей крепости могла быть вызвана не только дальнейшим развитием и усовершенствованием военной техники, но и назреванием Ливонской войны, предварительным этапом которой была война со шведами, начавшаяся в 1555 г. «с целью высвободить — дорогу к Ливонии вдоль Финского залива»9).

Подобные работы могли производиться и в ходе Ливонской войны, особенно после Нарвской победы 1558 г., одновременно с выполнением приказа, по которому Иван Грозный велел «воздвигнути» церкви и «иные храмы ставити» не только «в Вышгороде» и «в Ругодиве»10), но и в Ивангороде11).

Не исключена, наконец, возможность, что усиление Ивангорода происходило и в конце XVI в . — либо после бомбардировки и сожжения шведами в 1577 г. трех деревянных крепостей у устья реки Наровы12), либо после того как шведы выжгли в 1579 г. Ивангородское предместье13), либо уже после захвата ими Нарвы в 1581 г. Во всяком случае, частое появление шведов в районе Ивангорода и Нарвы, принадлежавшей Москов-

__________________

1) Эта ошибочность выясняется более ранними, чем известие Г. Айрманна, изображениями, которые показывают, что в XVII в. Ивангород имел не четыре угла, а больше.

2) «Записки Айрманна», стр. 284.

3) ПСРЛ, т. XXI, ч. 2, стр. 657—658. Заметим, кстати, что огонь по ливонскому замку был не стихийным и не беспорядочным; он был открыт не сразу, ибо ивангородские «воеводы, не смеючи без царева ведома перемирья нарушати», дали сперва «до Москвы знати». «Сказание князя Курбского», ч. 1, СПб., 1898, стр. 70.

4) Юст Юль, стр. 295.

5) «Записки Айрманна», стр. 284.

6) А. В. Петров. Ук. соч., стр. 62.

7) ДАИ, т. I, СПб., 1846, № 67, стр. 127.

8) Там же, № 92, стр. 143—144.

9) Р. Ю. Виппер. Иван Грозный. М.— Л., 1944, стр. 44.

10) «Летописец Русский. Московская летопись», стр. 91.

11) H. Крузенштерн. Ук. соч., стр. 10.

12) Ниенштедт, т. IV, стр. 47; А. В. Петров. Ук. соч., стр. 102.

13) П. Козакевич. Ук. соч, стр. 8.

стр. 305

скому государству, а затем и утверждение их на западном берегу Наровы в «знаменитом торговом городе»1) и крупной русской гавани неминуемо должны были вызвать ряд работ по увеличению обороноспособности Ивангородской крепости, которую англичанин Еремей Горсей назвал вскоре после этого «крепким замком»2). Может быть, эти работы велись по специальному указу Грозного, который с 1571 г. находился в Новгороде и руководил военными действиями против шведов3).

Естественно, что, проводя эти работы, московское правительство должно было заботиться также о гарнизоне крепости и о ее военном оснащении. И действительно, если в 1555 г. в Ивангороде было «пушкарей, и пищалников сорок шесть человек, а наряду городового много», то уже в 1556 г. новгородским дьякам Федору Еремееву и Казарину Дубровскому было предписано, чтобы они «прибрали в Великом Новегороде и на Иванегороде пушкарей и пищалников, гораздых стрелков, к тем к старым пищальникам, и учинили б есте на Иванегороде всех пушкарей и пищалников, по болшому наряду, восмьдесят два человека»4). Кроме того, через два года, в 1558 г., Иван Грозный послал в Ивангород двух воевод с детьми боярскими, головами стрелецкими и пятьюстами стрельцами 5).

Очевидно, в это время Ивангород не знал голода в отношении пушек, снарядов и пороха, ибо в 1588 г. в нем было «множество много наряду и зелеи»6), а в 1612 г. «казны... пушек и зелья несметное множество»7).

О высоком военном потенциале Ивангорода в конце XVI в. свидетельствует еще и то, что во время переговоров 1594 г. шведы, хорошо понимавшие, какую роль будет играть русская крепость в деле возвращения захваченной ими в 1581 г. Нарвы, потребовали у русских послов разрушения ивангородских укреплений 8).

Но XVI в. также не был завершающим этапом в строительстве крепости. Расширение ее продолжалось и в дальнейшем. Результатом его явилось появление еще одной пристройки крепостных стен с башнями, примкнувшей к Большому Бояршему городу с северо-восточной стороны. План 1634 г. уже показывает эту пристройку, а рисунок А. Гоэтериса указывает, что она появилась раньше 1615 г. Действительно, уже Петр Петрей, «обнародовавший» свою «Историю» в 1620 г., отмечает в ней деление Ивангоро-да «на три части»9): Большой Боярший город, Замок и интересующую нас пристройку, так называемый Передний город. Дату появления Переднего города можно уточнить.

Юго-восточная стена Переднего города, примыкающая к Набатной башне Большого Бояршего города, частично закрывает бойницу второго яруса этой башни и ее проезжую арку (рис. 21). Постановка стены, таким образом, стеснила проезд; возможно даже, что он совсем прекратился. Однако, как выше было установлено, через ворота Набатной башни ездили еще в начале XVII в.: сообщение летописи под 1610 годом о дьяке-начальнике, который приказал затворить эти ворота, свидетельствует, что они функционировали в это время. Следовательно, до 1610 г. стены, примыкающей к Набатной башне с северо-востока, не существовало, т. е. не существовало и Переднего города. Не существовало его еще и потому, что в 1610 г. ворота Набатной башни связывали крепость с посадом, а не с Передним городом. Таким образом, строительство Переднего города произошло между 1610 и 1615 гг. Однако и эту датировку можно сузить.

Как известно, воспользовавшись тяжелым временем польской интервенции на Руси, шведы в начале XVII в. вторглись в пределы русского побережья Финского залива и осадили крепость Ивангород. Эта осада была заранее подготовленной операцией. Карл IX, стремившийся захватить земли Северной Руси и утвердить в них свое влияние, хотел превратить Ивангород в форпост шведской агрессии на Востоке. Поэтому в ноябре 1608 г. он дал предписание захватить Ивангород и двинуться в глубь России10).

__________________

1) А. И. Mалеин. Новое известие о России времени Ивана Грозного. «Сказание» Альберта Шлихтинга. Л., 1934, стр. 31.

2) «Путешествие в Московию Еремея Горсея», стр. 4.

З)A. Н. Сперанский. Ук. соч, стр. 11.

4) ДАИ, т. I, № 92, стр. 144.

5) «Летописец Русский, Московская летопись», стр. 88.

6) Псковские лет., вып. 1, стр. 119.

7) ПСРЛ, т. IV, стр. 330.

8) С. Соловьев. Ук. соч., т. VII, стр. 312—313.

9) П. П. де Эpлезунда. Ук. соч., стр. 50.

10) Г. В. Фоpстен. Балтийский вопрос в XVI— XVII столетиях, т. II, стр. 79—81.

стр. 306

Однако овладеть крепостью шведам удалось лишь в 1613 г., после того как они захватили бассейн Невы, оккупировали Новгородские земли, захватили города Ям, Копорье, Карелу, Орешек, Ладогу 1). Да и то произошло это только потому, что «На Иванегороде хлеба не стало, ели кожи всякие»2).

Значение захваченных территорий было хорошо понятно преемнику Карла IX — шведскому королю Густаву-Адольфу, стремившемуся к господству в Прибалтике. «Нева и Нарова, — писал он, — могут служить для шведской торговли воротами, которые легко во всякое время запереть для русских» 3). Но если Нева и Нарова были воротами в Прибалтику, а Нарва являлась замком для этих ворот, то ключом к замку служила крепость Ивангород. Возвращения этого ключа Московскому государству шведский король очень боялся. Давая в 1615 г. «окончательную инструкцию» своим комиссарам, назначенным для переговоров с Россией, он подчеркивал, что обратная уступка русским Ивангорода явилась бы для него крайне нежелательной, так как «никогда не может представиться лучшего, чем теперь, случая покончить с опасностью, почти всегда существовавшей у Нарвы». Для этого нужно было либо навсегда изолировать крепость от Русского государства, либо уничтожить ее; и шведский король отмечал, что он «ни в коем случае не намерен отдавать Ивангорода, если только он не будет срыт и никогда не возобновлен, а материал стен перенесен в другое место». Опасаясь, что при неудаче мирных переговоров уничтожение Ивангорода окажется ему невыгодным, Густав-Адольф указывал, что «до заключения мира... не нужно срывать его». Исконное право русского народа на захваченные шведами территории мешало главе Шведского государства дать окончательное распоряжение о разрушении Ивангородской крепости. Это право он прекрасно сознавал, когда в той же инструкции писал: «тогда русские всегда имели бы право и основание снова его выстроить и починить». Поэтому Густаву-Адольфу было «угодно, чтобы комиссары твердо стояли на сохранении за собой Ивангорода; но если этого никак нельзя будет», — указывал он, тогда необходимо «окончательно его срыть» 4). Однако, чтобы стереть с лица земли целую крепость, нужно было иметь достаточное количество рабочей силы, и королевский канцлер Аксель Оксеншерна предлагал комиссарам «уговаривать» простой люд «направляться на крепостные работы... в Ивангород»5).

Таким образом, готовя полное уничтожение Ивангорода и собирая для этой цели людей, шведы не могли вести в крепости какие-либо строительные работы и, тем более, работы по расширению ее боевой линии путем создания новых стен и башен. Следовательно, постройка Переднего города была произведена еще до захвата Ивангорода шведами, т. е. до 1613 г. Отсюда и время его создания определяется точнее: 1610—1613 гг. Если же учесть, что под Ивангородом шведы «три годы стояли»6), то можно считать, что строительство Переднего города произошло в 1610 г. — несколько раньше начала планомерной шведской осады, сразу же после попытки поляков захватить крепость хитростью 7).

Естественно, что Передний город еще более увеличил обороноспособность крепости. С его созданием была укреплена наиболее уязвимая часть Ивангорода — прясло северо-восточной стены Большого Бояршего города между Набатной и Воротной башнями. В отличие от других отрезков стен крепости, возвышающихся над скалистыми обрывами, перед этим пряслом до постройки Переднего города находился весьма пологий скат Девичьей горы, по которому противник мог довольно легко подобраться к городовой стене и воротам. Повидимому слабость этой стороны обнаружилась еще во время «нашествия» на Ивангород «немецкого войска» в 1609 г.8) и при осаде крепости 12-тысячной шведской армией весной 1610 г.9); хотя эти операции были безрезультатными, они вызвали усиление северо-восточной стены Большого Бояршего города и постройку Переднего города.

__________________

1) Псковские лет., вып. I, стр. 140.

2) ПСРЛ, т. IV, стр. 330.

3) Цитируется по М. С. Бунину. Стрелка Васильевского острова. М.—Л., 1948, стр 13.

4) «Наказ короля Густава-Адольфа шведским комиссарам». «Сб. Новгородского общества любителей древности», вып. V. Новгород, 1911, стр. 83-87.

5) «Лист канцлера Оксеншерны шведским комиссарам» Сборник Новгородского общества любителей древности, вып. V, стр. 87—91.

6) Псковские лет, вып. 1, стр. 140.

7) Там же, стр. 138.

8) ПСРЛ, т. IV, стр. 326.

9) Там же, стр. 328.

стр. 307

Но и без него крепость обладала довольно высокими боевыми качествами; иначе бы «Олисовский пан», пытавшийся Ивангород «лестию взята», не удивлялся бы «великой крепости граду, понеже стоит на горе высоце»1), а Петр Петрей не указывал бы, что она «чрезвычайно сильна» 2).

Стены Переднего города, охватывающие площадь примерно в 6400 м2, подобно стенам северо-западной пристройки, были также снабжены двумя круглыми башнями. На «чертеже 1649 г.» северная из них помечена как башня Наместника (рис. 53), а другая — как Длинношеяя (рис. 54). Обе эти башни хотя и были выстроены на сто лет позднее башен северо-западной пристройки, однако, как свидетельствуют чертежи 1728 г., они мало чем отличались от Колодезной и Пороховой башен Замка. Больше того, рисунок А. Гоэтериса показывает, что Длинношеяя башня по своему внешнему облику была подобна Пороховой башне, ибо, благодаря наличию смотрильной вышки, она также имела уступчатое очертание (рис. 25, 1). Правда, отсутствие этой вышки на других изображениях XVII в., а также плоская поверхность пола верхнего яруса этой башни на чертеже 1728 г. ставят под сомнение ее существование. Но тем не менее, рисунок А. Гоэтериса достоверен, ибо все детали изображенного на нем Ивангорода соответствовали памятнику до его разрушения немецкими фашистами — в 1944 г. Поэтому отсутствие смотрильной вышки Длинношеей башни на гравюрах, сделанных позднее 1615 г., и в частности на гравюре в книге А. Олеария, надо рассматривать не как ошибочное или неточное воспроизведение крепости, а как действительное отсутствие вышки в момент изготовления этих изображений.

Заметим, что соответствие названия этой башни, данного на «чертеже 1649 г.», изображению ее на рисунке А. Гоэтериса дает возможность предполагать, что названия всех остальных ивангородских башен также существовали в 1615 г.

Подобно Пороховой башне Замка, обе эти башни Переднего города3) были снабжены открытыми каменными лестницами на сводах, вплотную примыкавшими к стенам. Остатки этих лестниц сохранились до настоящего времени. Лестницы связывали двор Переднего города не только с третьим ярусом каждой башни, но и с боевыми ходами примыкавших к ним стен. Очевидно, лестницу у башни Наместника, изображенную на чертеже 1728 г. (рис. 53), имел в виду А. Гоэтерис, говоря в своем дневнике, что на крепостные стены он взобрался от дома наместника 4). Возможно, что к концу XVIII в. лестницы у башен Переднего города, так же как и лестница у Пороховой башни Замка, сильно обветшали, ибо еще в 1945 г. на остатках их сводов существовали некоторые детали, оставшиеся от деревянных настилов, сделанных, повидимому, в XIX в.

Кроме башен. Передний город снабжен еще воротами (рис. 55), название которых нам не известно. Однако в хороводной песне, относящейся не позже, чем к концу XVII в., упоминаются ивангородские «Колывански воротечки, Колывански широкия»5). Возможно, что речь идет именно об этих воротах, так как они действительно довольно широки и стоят невдалеке от моста через Нарову, за которым начиналась Германова улица Нарвы — бывшая дорога на Колывань (Ревель, Таллин) 6). На одном же из чертежей 1728 г. ворота названы просто «Иванегородцкими»7).

Примыкающие под углом к северо-западной стене Переднего города, ворота состоят из двух последовательно расположенных сводчатых помещений. Их фасадная сторона укреплена двумя контрфорсами, стоящими по сторонам широкой въездной арки. Существование швов между стеной и контрфорсами показывает, что последние появились не одновременно с постройкой ворот.

Чертеж 1728 г. свидетельствует, что к воротам примыкала деревянная эстакада, помост которой был укреплен на сваях (рис. 56) 8). Эстакада соединяла крепость с деревянным мостом через Нарову. По этому мосту, указывал Г. Айрманн, рассматривавший

__________________

1) Псковские лет., вып. 1, стр. 138;

2) П. П. де Эрлезунда: Ук. соч., стр. 50.

3) Изображения башен до разрушения их немецкими фашистами, см.: рис. 1, первая и третья слева.

4) Р. Johansen. Ук. соч., стр. 20.

5) П. Козакевич. Ук. соч., стр. 77.

6) См., к примеру план города Нарвы и окрестностей 1905 г. ЦГВИА, ВУА, № 75544.

7) ЦГВИА, ф. 3, оп. 19, № 4437.

8) См. также другой чертеж этого года. ЦГВИА, ф. 3, оп. 19, № 4461.

стр. 308

Рис. 53. Башня Наместника по чертежу 1728 г. (ЦГВИА, ф. 3, оп. 19 № 4464).

1 - план I яруса; 2 - план II яруса; 3 - план III яруса; 4 - план IV яруса; 5 - план V яруса.

стр. 309

Рис. 54. Длинношеяя башня по чертежу 1728 г. (ЦГВИА, ф. 3, оп. 19 № 4472).

1 - план I яруса; 2 - план II яруса; 3 - план III яруса; 4 - план IV яруса; 5 - план V яруса.

 

стр. 310

Ивангород в 1667—1668 гг. со стороны Нарвы, и подъезжали к воротам крепости 1. Мост стоял на бревенчатых срубах, наполненных камнем, и был снабжен одним разводным звеном, с подъемом которого Ивангород изолировался от Нарвы. «Середина того мосту,— свидетельствует холмогорский архиепископ Афанасий, посетивший крепость на рубеже XVII—XVIII вв., — на 10 сажень по вся нощи разводят, ради опасения» 2. Такие же подъемно-разводные звенья имелись в XVIII в. и у мостов крепости Великие Луки 3.

Судя по рисунку А. Гоэтериса, полотно эстакады в 1615 г. лежало на укрепленной земляной насыпи и состояло из поперечных, вплотную положенных круглых бревен. Моста же А. Гоэтерис не изобразил. Однако в XVII в. он все же существовал. Наличие его отмечено, например, в записках Г. Айрманна, на гравюре у А. Олеария и на плане 1634 г. Имелись эти сооружения, очевидно, и в XVI в. В начале же следующего столетия, когда шведы осадили Ивангород, они были сожжены. Уничтожение их было необходимо, ибо проезд ворот не имея подъемной решетки. Он был снабжен лишь воротными створами, о существовании которых напоминают сохранившиеся в стенах железные подставы.

Рис. 55. Ворота ("Ивангородские"). Общий вид. Фото 1914 г. Архив ЛОИИМК II. 38255.

В настоящее время над въездной аркой этих ворот, своды которых были разрушены, а боковые части растесаны фашистскими захватчиками в период Великой Отечествен ной войны 1941—1945 гг., находится небольшая каменная доска, слегка заглубленная в кладку стены и имеющая надпись:

«Anno 1613».Эта доска является единственным декоративным украшением крепости. В связи с выбитой на ней надписью некоторые авторы склонны были думать, что

__________________

1 "Записки Айрманна", стр 284

2 «Описание путешествий..», стр 275

3 См. ЦГАДА, Картографический отдел МГАМИД, Карты Псковской губернии, № 5 Профиль крепости Великие Луки

стр. 311

Рис. 56. Часть крепости Ивангород, Нарвский замок и мост через Нарову между ними.Чертеж 1728 г. (ЦГВИА, ф.3, оп. 19, № 4437)

постройка ворот относится именно к этому времени и что надпись означает время сооружения ворот1. Примерно такого же мнения придерживался и А. В. Петров, указавший, что ворота были сооружены в 1613 г.2, однако сразу же вслед за этим он ссылается на П. Козакевича, который, посетив крепость в 40-х годах XIX в., отметил, что «Местное инженерное ведомство, реставрируя это здание, не обратило внимания на год основания Ивангорода, а найдя где-то в мусоре плитняковый камень с вырубленным на нем годом, без дальних справок поместило этот камень над входом в Ивангород, так что теперь над этими воротами красуется надпись «Anno 1613», чего прежде не было»3.

Слова П. Козакевича подтверждает чертеж 1831 г., отмечающий устройство фронтона над воротами в 1830 г. На этом чертеже нет доски с датой над неглубокой прямоугольной нишей, обрамляющей въездную арку (рис. 57). Одновременно чертеж свидетельствует, что существующая часть фронтона выложена лишь в середине XIX в. Не изображена эта доска и на чертеже 1845 г. (рис. 36). Поэтому мы вправе утверждать, что каменная доска с датой появилась на фасаде ворот не во время их постройки, а, как указывает П. Козакевич, во время ремонта крепости в XIX в. Возможно, конечно, что, устанавливая доску, с датой «реставраторы» XIX в. хотели указать время сооружения ворот. У нас нет возможности точно определить это. Во всяком случае, ворота отмечены на плане 1634 г. (рис. 15) и на рисунке 1615 г. (рис. 25, 1 ). Что было до этого — неизвестно. Несомненно только одно: в этом месте северо-западной стены Переднего города в момент его постройки должен был существовать проезд, так как в других стенах пристройки нет и намека на его существование. Прав был П. Козакевич, когда писал: «Впоследствии, не один археолог призадумается над значением этой надписи»4. Однако есть некоторое основание считать, что ворота появились несколько позже стен Переднего

__________________

1 В. Владимирский и В. Майков. Ук. соч., табл. 13, текст; «Иллюстрир. книжка», стр. 8.

2 А. В. Петров. Ук. соч., стр. 150.

3 П. Козакевич. Ук. соч., стр. 82

4 П. Козакевич. Ук. соч., стр. 82.

стр. 312

Рис. 57. Ворота ("Ивангородские") по чертежу 1831 г. Штриховка - работы произведенные в 1830 г. (ЦГВИА, ф. 3, оп. 19, № 4912).

1 - фасад; 2 - разрез по А - А; 3 - разрез по Б - Б.

стр. 313

города, ибо кладка их идет не в перевязь с кладкой стены (нижняя часть ворот в местах примыкания их к стене закрыта земляной насыпью).

Что касается фронтона над воротами, то он существовал, очевидно, и в XVIII в. Его можно видеть на гравюре первой половины XVIII в., изображающей момент осады города Нарвы войсками Петра I. Может быть, повреждение ворот во время Северной войны и последующее их обветшание обусловили в 1830 г. ремонт этих ворот вообще и устройство нового фронтона, в частности.

Стена с воротами, о которых говорилось выше, самая короткая из всех стен как Переднего города, так и всей крепости. Надо полагать, что уменьшение ее длины, а следовательно, и «приближение» башни Наместника к Воротной башне Большого Бояршего города было обусловлено не только особенностями рельефа местности, но и потребностями защиты ворот. Благодаря сближению этих башен ворота находились под постоянным контролем. Так как они несколько повернуты в западную сторону, то на них концентрировался еще и огонь стены Замка, примыкающей к Воротной башне.

Подобные, но ярче выраженные примеры башен, фланкирующих проезд, хорошо известны в оборонном зодчестве (например, в крепостях Копорье и Ситна).

Передний город был снабжен еще одной «огневой точкой», существовавшей с внешней стороны его юго-восточной стены. О ней свидетельствуют незначительные остатки и заложенная арка. Хорошо видимая с той и другой стороны стены, она служила проходом со двора Переднего города внутрь этой «огневой точки». У нас нет данных для суждения о внешнем виде этого небольшого крепостного массива. М. Резвый на остатках его кладки спроектировал в 1847 г. так называемый Люнет, который он снабдил бойницами (рис. 37). Этот Люнет имеет треугольное строение с закругленным внешним углом 2.

Примерно такое же строение плана «точки» показывает и план 1634 г. Чертеж 1845 г., которым несомненно пользовался М. Резвый, и его акварель изображают лишь остатки этого объема (рис. 58).

К Переднему городу примыкает четвертая часть Ивангородского крепостного ансамбля, занимающая площадь примерно в 5900 м2, На «чертеже 1649 г.» она помечена под названием Главного вала 4, а у А. В. Петрова она именуется Боярским валом 3. Этот вал, расположенный уже не на площадке Девичьей горы, а у ее подошвы, значительно укреплял основную стену Переднего города, которую враг мог штурмовать со стороны ровной поверхности северо-восточной части участка, расположенного внутри водной петли. Его низкие каменные стены, поверхность которых сложена из правильных квадров известняка, не имеют башен. По существу, стена здесь является подпорной стенкой, которая поднимается и выше гребня вала. Очевидно, эту часть Ивангорода имел в виду Г. Айрманн, когда писал, что у крепости «есть ров и не очень высокий вал, при коих не заметно никаких внешних сооружений» 5. Что касается рва, то отсутствие его изображений на рисунках первой половины XVII в. и отсутствие его следов перед валом ставят под сомнение его существование, если только сообщение Г. Айрманна не относится ко рву, расположенному у юго-восточной стены крепости.

Стены вала могли появиться ранее 1615 г., так как их изображение имеется уже на рисунке А. Гоэтериса. Других данных для установления времени создания этих стен у нас нет, тем более, что за время своего существования они значительно изменились.

В 1828 г. в связи с постройкой нового моста через Нарову и прокладкой шоссейной дороги была разобрана ветхая северная выступавшая часть стены вала, имевшая «выпучины и трещины» и грозившая падением.

После разборки этой части стены вала были снова соединены между собой; но уже под прямым углом, без выступа 6. Кроме того,

__________________

1 Музей ВАА, раздел 12, № 732, л. 12.

2 См. также другой чертеж М. Резвого, ЦГВИА, ф. 3, оп. 19, № 5080.

3 В документах XVIII в. эта часть названа Гонверком. ЦГВИА, ф. 349, оп. 2, № 1240, л. 19.

4 А. В. Петров. Ук. соч., стр. 439.

5 «Записки Айрманна», стр. 284.

6 ЦГВИА, ф. 3, отд. крепостное, № 1107, л. 1—5.

стр. 314

закругленная северная часть стены вала в 1856 г. была надстроена, а через два года ее внешняя и внутренняя плоскости были заново облицованы 1 .

Поскольку эта часть ансамбля в середине XVII в, называлась Главным валом, можно думать, что был еще и другой вал, это был, очевидно, вал у северо-восточной стены Большого Бояршего города. Обследование окружающей местности показало, что других валов вокруг крепости не было.

Созданием стен Главного вала было завершено формирование Ивангородской крепости. В дальнейшем ее крепостные сооружения не расширялись.

Рис. 58. Юго-восточная стена Переднего города. Акварель М.Резвого, 1846 г. (ЦГВИА, ф.3, оп.19, № 5506, л.4).

Таким образом, за время в сто с небольшим лет — с конца XV и до начала XVII в. — Ивангород из маленького пограничного города-форпоста превратился в довольно крупный боевой ансамбль. Рассмотрение всех составных частей этого ансамбля в сочетании с изображениями XVII в. позволяет нам сделать его полную реконструкцию (рис. 59).

Если не учитывать смотрильных вышек на Набатной башне Большого Бояршего города, на Пороховой башне Замка и на Длинношеей башне Переднего города, а также участка стены, соединявшего между собой Воротную и Набатную башни, то изображенная нами Ивангородская крепость существовала бы почти в таком же виде и в настоящее время, если бы во время Великой Отечественной войны 1941—1945 гг. она не была безжалостно искалечена гитлеровскими захватчиками.

__________________

1 См чертежи 1855—1863 гг. ЦГВИА, ф 3, оп. 19, № 5256, 5370, 5443.

 

стр. 315

VI. ЗАКЛЮЧЕНИЕ.

Подведем краткие итоги. Проведенное исследование показало, что архитектурная история Ивангорода сложнее, чем казалось до сих пор.

Сообщение летописей под 1492 годом о постройке Ивангорода относится лишь к почти исчезнувшей части существующего крепостного комплекса. Полуразрушенное небольшое квадратное «отделение» внутри современной крепости и есть тот русский «город», который был выстроен очень быстро — за три — пять летних месяцев Его постройка была заранее продумана и тщательно подготовлена Строительство использовало местные материалы и было обеспечено лучшими русскими зодчими того времени — псковскими и новгородскими мастерами. Окончательное формирование существующего крепостного комплекса закончилось после трех основных достроек — Большого Бояршего города в 1496 г., так называемого Замка в 1507 г. и Переднего города в 1610 г., усиленного затем стенами Главного вала. Все эти работы были также проведены на базе местных строительных ресурсов и также своими, русскими строителями. При этом постройка Большого Бояршего города и создание Замка были, очевидно, заранее предрешенными этапами строительства. В результате их маленькая крепость 1492 г. превратилась к 1507 г. в крупный боевой комплекс.

Рис. 59. Общий вид Ивангородской крепости. Схема реконструкции автора.

Его основными боевыми элементами были башни, приспособленные к индивидуальной обороне и являвшиеся как бы самостоятельными крепостями С башен защитники крепости хорошо видели действия неприятеля в ливонском замке и могли производить свободный обстрел прилегающих прясел стен. Дистанции продольного обстрела определяли место постановки каждой башни.

Башни достигали значительной высоты и имели, в зависимости от своего боевого значения, определенное число ярусов. Река и крутой берег делали крепость недосягаемой с юго-западной стороны; в соответствии с этим береговые башни невысоки. Северо-восточные и юго-восточные башни были менее защищены естественными преградами и более доступны прямому штурму. Стоявшие перед относительно ровным пространством, на котором противнику было удобно развернуть свои силы, они являлись основными точками обороны и поэтому, в отличие от береговых башен, имели большее число ярусов. Пороховая же башня Замка и Длинношеяя башня Переднего города сочетали в себе особенности тех и других башен Иным было назначение Колодезной башни, снабженной тайником.

стр. 316

Ярусы башен были покрыты сводами и сообщались между собой посредством лестниц, находившихся в толще башенных стен. К некоторым башням примыкали открытые лестницы. Башни, выступавшие за черту стен крепости, были снабжены рядами бойниц, направленных в стороны возможного появления противника, и вдоль стен. Проходы соединяли башни с настенными боевыми ходами и обеспечивали круговое движение по стенам крепости без спуска на землю и возможность взаимодействия гарнизона башен с защитниками стен.

В двух башнях входы со стен были дополнены специальными каналами, преграждавшими доступ к ним. Занимая командное положение в системе обороны крепости, ивангородские башни служили, кроме того, складами продуктов питания, военного имущества и боеприпасов.

Возвышающиеся друг против друга остатки ливонского замка и русской крепости совершенно различны по своим архитектурным формам и композиционному построению. Соразмерные и лаконичные объемы Ивангородской крепости, свободно раскинувшейся на горе, кажутся легкими и стройными по сравнению с тесным и грузным комплексом Нарвского замка и его донжона.

Таким образом, комплекс Ивангородской крепости обладал высокими военно-инженерными и архитектурно-художественными качествами.

Своеобразной чертой крепости 1492 г. было «четвероугольное» строение ее плана. Однако подобная планировка существовала на Руси и ранее. Так, Пахомий Логофет в «Житии Сергия Родонежского», характеризуя облик Троице-Сергиева монастыря в XV в., указывает на геометричность его плана: «Егда же рассуднейший пастырь и премудрый в добродетелях мужь монастырь большой воздвиг, келии убо четверообразно сотворити повеле, посреде их церковь во имя живоначальныя Троица, отвсюду видима яко зерцало, трапезу же и ина елика на потребу братиямь» 1. Этот текст показывает зависимость размещения монастырских келий от центрального здания церкви и их группировку в более или менее правильное «четверообразное» каре. Поскольку житие как бы подчеркивает необычность такой планировки, М. А. Ильин предполагает, что она была известной новостью и в древнерусском военно-оборонительном строительстве 2. В этом смысле Ивангородская крепость 1492 г. с геометрически правильной структурой плана, была также новинкой, почему летописцы и отметили, что «город» был «четвероуголен».

Возведение подобных крепостей с «регулярным» планом получило широкое распространение как в каменном, так и в деревянном крепостном строительстве на Руси XVI—XVII вв. (Тула, Зарайск, Буй, Туровля, Суша, Верхний Ломов, Нижний Ломов, города Сибири). Вместе с тем появился и ряд оригинальных решений, где оборонительные сооружения получили геометризованный план в виде треугольника, трапеции, полукруга и т. п. (Красна, Козьян, Ситна, Сокол, Борисов городок и др.) 3.

Что послужило причиной появления и распространения крепостей «регулярного» типа, почему наряду с ними продолжали строиться крепости с традиционной свободной композицией плана, каковы были военно-оборонительные преимущества первых — эти и другие общие вопросы требуют специального изучения.

Можно, однако, предположительно высказать некоторые соображения по этому поводу. В связи с грандиозным размахом оборонительного строительства, которое велось Русским государством как на своих древних рубежах, так и на новых путях русской колонизации XVI в., а также в связи с развитием артиллерии вставал вопрос не только о реконструкции старых крепостей, но и о разработке новых, наиболее рациональных форм и типов крепостных сооружений. Необходимость «скоростного» строительства крепостей на важнейших стратегических направлениях, возможно, и привела к «регулярной», «типовой» планировке крепости, к простой геометрической, форме. При этом русские зодчие не повторяли механически один и тот же тип планировки в различных

__________________

1 Н.Тихонравов. Древнее житие преподобного Сергия Радонежского. Отдел. 2. М., 1862, стр. 15.

2 М.А.Ильин. Монастыри Московской Руси XVI в. как оборонительные сооружения. «Исторический журнал», 1944, № 7—8, стр. 78.

3 Рассмотрение этих памятников является темой отдельной работы автора.

стр. 317

условиях. Они прекрасно учитывали особенности данного места и применительно к ним избирали тот или иной тип сооружения. Существенно, что многие из этих крепостей' «регулярного» типа строились только как крепости, на новом месте, крепость не была стеной выросшего ранее поселения, и ее план не нужно было приспособлять к контурам границ поселка 1. В то же время многие из этих крепостей строились в условиях равнинного ландшафта, их площадкой было часто ровное поле, не требовавшее прихотливых форм свободной планировки, неизбежных в условиях сложного рельефа.

Необходимо затронуть и последний вопрос, связанный с «регулярной» планировкой древнего Ивангорода,— о сходстве этого русского приема с подобным приемом в западноевропейской фортификации, где мы часто встречаем геометрическое построение плана бурга или замка. Однако при сопоставлении подобных западных построек с русскими сразу же становится очевидным и их серьезное различие. Как правило, периметр бурга образуется из сочетания жилых и иных построек, внешние стены которых были одновременно и стенами самой крепости, сочетающими бойницы с обычными оконными отверстиями. Русские крепости никогда не дают подобного решения: их стены — только крепостные и никаких других функций не несут. Следовательно, перед нами оригинальная русская система постройки, повидимому, вызванная своими условиями и потребностями.

Задачей последующих исследований должны стать тщательное изучение важнейших русских крепостей «регулярного» типа и разрешение на основе нового, большого и критически проверенного материала затронутых общих вопросов истории русского крепостного зодчества.

__________________

1 М. Г. Рабинович. Археологическая разведка в Полоцкой земле. КСИИМК, вып. XXIII, стр. 87—88.