Российским реформам всего чего-то недоставало. То ресурсов и времени, то соседи мешали, то не было опоры в обществе. Но пространственная организация России, всегда была для власти предметом серьезного осмысления и сферой целенаправленной деятельности, изменявшей естественный и направлявший искусственный ход расселения. Переселенческая политика Российской империи и советский способ освоения отдаленных регионов СССР сформировали специфические формы освоения территорий Сибири, Дальнего Востока, Юга, северных морских побережий, в которых соседствовали самосознание «хозяина новых территорий», «нового жителя», ответственного за гармоничность своего пребывания в обживаемом мире и менталитет «первопроходца», «временщика», выражавшийся в потребительском отношении к природному окружению, забвению необходимости рукотворного создания искусственной среды собственного обитания.

Современная Россия вплотную стоит перед необходимостью государственного решения глобальной задачи – определить способ «удержания» пространства страны в рамках разумного и рачительного использования ресурсов. Не только природных, но и технических, технологических, человеческих и т.д.

При этом заимствование и перенос в Россию западных образцов административно-управленческих, организационных, экономических и, в конечном счете, градостроительных решений всегда оказываются малоэффективными в силу целого спектра фундаментальных особенностей страны (социально-психологических, культурных, финансовых, религиозных, моральных, духовных, технических и пр.). Сегодняшняя ситуация характеризуется рядом черт, сильно отличающих Россию от других стран – иная, нежели на Западе «классовая» и образовательная структура общества; иной социальный статус основных «производителей» материальных и культурных ценностей; усиление территориальной изоляции города от деревни, сужение горизонтов социального общения; рост однообразия в труде и жизни; тенденции возвращения к общинным формам сосуществования для одних социальных слоев населения и стремление к предельной обособленности для других; неуправляемая миграция населения из отдаленных районов в места с благоприятными условиями жизни; сокращение официальной плотности населения в Сибири, на Дальнем Востоке и рост числа неофициальных мигрантов и т.п. И, что наиболее значимо – отсутствие общенациональных идей, способных обеспечивать поддержку общегосударственным программам и др.

Понимание причин подобного положения вещей, в какой-то мере, сокрыто в истории расселенческого освоения окраинных территорий России и способе «погружения» в глубь континента, осуществлявшегося государством и в дореволюционный, и послереволюционный периоды. Оно сокрыто и в истории градостроительного развития страны, тем более, что градостроительство в СССР рассматривалось и использовалось как средство решения социально-организационных, социально-управленческих, производственно-экономических задач и было всецело подчинено стратегическим планам власти.
Сегодняшнее территориально-административное деление страны корнями уходит в первые дни существования советской власти, когда был поставлен вопрос о формировании структуры управления территориями, соответствующей природе пролетарского государства. Он вызвал к жизни разработку концепции партийно-государственного управления административными единицами (концепцию соцрасселения) и сопутствующей концепции населенных мест нового типа («соцгородов», представляющих собой градообразующее промышленное предприятие и поселение работающих на нем). На новых территориях эти новые населенные места создавались как центры административно-территориальных образований, из которых «очерчивались» границы ареалов военно- и трудо-мобилизационного членения территории.

Концепция соцрасселения в своей основе содержала представление о структуре валового национального продукта в соответствии с которым рассматривала размещение промышленности по территории страны, как развертывание единого процесса производства и распределения продукции. Концепция соцрасселения основывалась на районировании промышленности, как главном моменте, определяющем направление и характер путей сообщения, объемы перемещения трудовых ресурсов и места сосредоточение их в строго определенных районах. Она предписывала производить территориальное деление так, чтобы формировать целостные хозяйственно-про¬изводственные единицы, включающие в себя: а) промыш¬ленное «ядро» с соответствующей партийно-хозяйственной управленческой надстройкой, обеспечивающей руководство производственным процессом, б) все «объекты», данный процесс обеспечивающие – сырьевые регионы; транспортные структуры; ареалы притяжения к индустриальному производству окружающего сельскохозяйственного населения; в) зону распределительной системы и т.п.

К середине 1920-х гг. стратегия административно-территориального деления страны окончательно основывается на требовании располагать административные центры в тех местах, где существует или искусственно создается максимальная концентрация пролетариата. Пролетарские центры, объединяемые производственно-хозяйственными связями в единые территориально-производственные системы, вместе с прилегающими к ним «непролетарскими» зонами, определяют ареалы мобилизационно-политического членения территории. Поскольку в ряде случаев размещение центров власти (губернских, уездных и проч.) не совпадает с местами наибольшей концентрации пролетарского населения, постольку начинает осуществляться перекраивание старого районирования и создание нового – в целях увязки административных фокусов власти с местами фактического сосредоточения пролетариата.

Поскольку не пролетариат сам по себе является «организующим началом», а иерархически выстроенная система партийных организаций, постольку главной и первостепенной задачей власти является формирование партийно-государственной структуры, способной концентрировать финансовые, материальные, человеческие и прочие средства для достижения производственных целей сверхбыстрыми темпами. В итоге, объект партийного руководства оказывается первичен по отношению к экономическому и градостроительному объектам – осуществляющееся территориальное районирование хоть и называется «экономическим» (и осуществляется планировочными средствами), на деле является «управленческим».

В конце 1920-х гг. градостроительная политика проводится властью в контексте программы индустриализации и неразрывно связанной с ней коллективизации, осуществляющей отрыв масс крестьянства от земли и перемещение их в существующие города, используемые как базовые центры для принятия значительные массы «раскрестьяненного крестьянства» (трудовые ресурсы) и опролетаривания его благодаря включению в трудо-бытовые коллективы. Затем сформированные трудовые ресурсы организованно (и добровольно, и принудительно) направляются к местам расположения новых промышленных предприятий – в центры зон индустриального освоения территорий – соцгорода. Соцгорода целенаправленно создаются как элементы общегосударственной системы перераспределения рабочей силы, обеспечивающие ее прикрепление к месту работы (за счет привязки к распределительной системе, наделения жилищем из общественных фондов, прописки, выдачи продовольственных карточек, и т.п.).

Последовательность постановки и решения задач административно-территориального районирования СССР в 1920-1930-е гг. в контексте индустриального развития страны, была тесно связана с формированием военно-промышленного комплекса (ВПК) и привела к созданию единой технологической сети производств, способной оптимальным способом осваивать природные запасы сырья и быть предельно неуязвимой в случае возможных боевых действий[1].

Начиная с конца 1920-х гг. в рамках промышленных наркоматов[2], отвечающих за формирование ВПК, формируются не только специализированные военные кадровые научно-исследовательские институты, технические конструкторские бюро и лаборатории, но и архитектурные проектные организации, обеспечивающие разработку гражданской проектной документации для поселений при военных предприятиях. В соответствии с этим, происходит реструктурация всего архитектурно-градостроительного проектного комплекса страны – постановление правительства[3] законодательно переводит жилищное гражданское строительство, а также возведение объектов коммунального и бытового обслуживания в рабочих поселках-новостройках (а позднее, и в городах-новостройках) в разряд «промышленного строительства». Теперь гражданское строительство включается в производственно-финансовые планы промышленного строительства ВСНХ; проектируется силами организаций, занимающихся промышленным строительством; проходит экспертизу и утверждается  ВСНХ и т. д. Таким образом, власть законодательно ликвидирует самостоятельный статус и самоценность жилищного гражданского строительства и объектов коммунального и бытового обслуживания, законодательно закрепляя их в подчиненной, обслуживающей роли. В соответствии с этим постановлением, военно-промышленные ведомства становится, фактически, главными распорядителями нового жилищного строительства при новой промышленности[4].

В период 1929-1932 гг. градостроительство уже практически неразрывно смыкается с деятельностью военно-промышленного комплекса, так как основным «заказчиком» нового гражданского строительства выступают ведомства, ведущие строительство промышленных объектов ВПК. Включение промышленных предприятий гражданского профиля в систему военно-промышленного комплекса определяет градостроительную политику и, соответственно, государственную организацию архитектурно-градостроительной деятельности и, в результате, приводит к еще большему поглощению задач развития городов задачами развития производства, в результате чего город начинает рассматриваться как поселение при производстве, не обладающее самостоятельной финансово-экономической и социокультурной значимостью.

Как бы ни оценивались сегодня, сформированные и практически реализуемые с конца 1920-х - начала 1930-х гг.: а) концепция социалистического расселения, б) концепция соцпоселений в) концепция соцжилища; нельзя не признать одного – это были общегосударственные программы сначала умозрительно придуманные, а затем неуклонно и последовательно материально воплощенные. И, что особенно важно – теория размещения социалистической промышленности, концепция социалистического расселения, идея соцгорода существуют и сегодня. Конечно, сегодня они так уже не называются, но сознательной и целенаправленной альтернативы им до сих пор не выработано и, в результате, сегодняшний характер территориальной организации общества, стратегия освоения сырьевых районов, механизмы функционирования существующих городов, характер внутреннего административно-территориального членения поселений, а также сам тип размещения новых поселений на новых территориях – подле добывающих и перерабатывающих предприятий; концептуально, мало чем отличаются от постулатов, определявших практику территориального освоения 1930-х гг. и послевоенного периода. И сегодня, как следствие, эти постулаты продолжают определять характер формирования и существования городской  (и как следствие, производственной) культуры, межличностных и групповых отношений; степень проявления сознательности населения в отношении к среде своего обитания; состояние общественных инициатив по повышению качества жизни и уровня городской среды и, возможно, будут определять еще долгое время, так как поселения создают и сохраняют свою жизнетворную энергетику в гораздо большем масштабе времени, нежели человеческая жизнь.

Подавляющая часть этих постулатов, а также обеспечивающих их воплощение градостроительных, планировочных, расселенческих мероприятий, никогда не являлась предметом обсуждения, анализа и критики, никогда даже не попадала на страницы каких-либо официальных профессиональных изданий, не выступала материалом научных исследований. Хотя знание об этом, в полной мере уникальном, организационно-управленческом опыте и осмысленное использование его при разработке перспективных программ развития регионов и планов деятельности государственных экстерриториальных промышленных отраслевых объединений, способно в немалой степени обеспечить безошибочность современных стратегических решений. Безусловно, не для того, чтобы воспроизводить принимавшиеся когда-то решения, но для того, чтобы сегодня не повторять пройденные пути и ошибки прошлых лет.

Также практически не используемым, но крайне актуальным для сегодняшнего стратегического планирования является опыт формирования общегосударственной системы архитектурно-градостроительного проектирования в СССР, специально создававшейся для реализации государственной жилищной и градостроительной политики. Он позволяет оценивать положительные и учитывать отрицательные результаты одного из самых загадочных (несмотря на, казалось бы, широкую освещенность) феноменов отечественной истории – государственную организацию массового проектного дела и, реализуемый через нее, комплекс мер градостроительно-архитектурного обеспечения государственных планов распределения промышленности и населения по территории СССР.

В советский период власть совершенно осмысленно и целенаправленно воздействовала на профессию архитектора, трансформируя ее содержание, способы самоопределения, цели и смыслы творчества, превращая ее в машинообразно устроенное «производство проектной документации» Целенаправленно изменяла не только содержательные основы градостроительной проектной деятельности, но и ее организационные структуры: 1) индивидуальное архитектурное творчество заменялось деятельностью в составе проектных коллективов; 2) идеология архитектора как частного предпринимателя замещалась положением государственного служащего; 3) проектный процесс лишался уникальности творческого отождествления с проектируемым объектом и превращался в поточно-конвейерный способ чертежно-сметного воспроизведения типологически дифференцированных объектов; 4) осуществлялось институциональное оформление архитектурно-градостроительного проектирования как деятельности преимущественно производственного типа; 5) формировалась система органов планирования и управления проектным производством; 6) отрабатывались процессы управления проектной деятельностью внутри проектных учреждений, а также состав проектных организаций и формы их кооперации; 7) укреплялась нормативная база проектирования, опирающаяся на постулаты концепций соцрасселения и соцгорода и, в неявной форме, побуждавшая архитекторов воплощать содержащиеся в ней принципы проектных решений и т.п.

Нормирование, базирующееся на поточно-конвейерном способе градостроительного проектирования, приводило к формированию такого подхода в градоформировании, который, основываясь на директивных показателях, вынужден был игнорировать учет ресурсов места, конкретику окружающей среды, потенциал культуры населения и иные особенности ситуации и независимо от желаний проектировщиков приводил к тому, что «поселковость», как тип организации жизни городского населения (и, соответственно, городской среды), возникала и сохранялась, как сущностная черта новых городов.

Не следует думать, что идея наличия государственной системы проектного дела осталась лишь в прошлом. Государство сегодня стоит перед необходимостью сформировать свое отношение к  проектному комплексу, хотя бы в той его части, которая выполняет (и будет исполнять во все более расширяющемся масштабе) государственные заказы. Ситуация сегодня такова, что вне зависимости от того нравится нам это или нет, формирование организационно-управленческой структуры, подобной по своим задачам советской общегосударственной системе проектного дела (т.е. способной, для воплощения общенациональных программ, координировать и объединять усилия проектных структур сегодняшних государственных экстерриториальных производственных «ведомств» между собой и с местными региональными проектными организациями) станет в ближайшем будущем неизбежным, так как без этого окажется невозможным осуществление практических мер государственного протекционизма определенным видам расселенческих структур, типам планировочной организации поселений, типологии жилищ, инфраструктуры и проч. Всего того проектного обеспечения, без которого невозможна реализация общенациональных программ.

21 октября 2005 г. согласно Указа Президента России, создан Совет по реализации приоритетных национальных проектов. В составе этого органа, призванного формировать общенациональные программы и разрабатывать стратегии их воплощения[5] , нет ни одного представителя архитектурной профессии. Если архитектурное сообщество не будет сегодня ставить и решать на государственном уровне вопросы о целесообразности формирования в современных условиях тех или иных типов пространственно-планировочных структур, видов жилищ и сооружений инфраструктуры, и, что самое главное, не будет само определять устройство общегосударственной системы проектного дела (или предлагать разумные ей альтернативы); то завтра оно рискует вновь оказаться лишь в роли послушного исполнителя, утратив возможность влияния на подобные организационные решения. Возможно, в этом случае, возникшая система вновь утеряет всякое гуманитарное содержание своих действий и дух созидательного творчества.

Использование понимания постулатов и принципов, которыми полстолетия назад руководствовалась советская власть, позволяет уяснить причины современных тенденций уменьшения населения «окраинных» территорий, смещения его к крупным городам, основным транспортным узлам и базовым руслам расселения. Зависимость нынешнего состояния от предыдущего, проявляющегося в инерционности форм сознания, вялой самодеятельности, пассивности общественных инициатив и др. очевидна. Сопоставление естественных и искусственных компонент позволит определить меру совмещения «воли» и «естества», наметить цели и теоретическое основания разработки современных доктрин пространственного (градостроительного) освоения и «переосвоения» территории страны.

Позволит, в конечном счете, наметить новые фокусы узловой концентрации населения, стратегии распределения инвестиций, приоритетные действия по размещению транспортных коммуникаций и инженерной инфраструктуры; определить новые принципы расселения и создать механизмы придания осмысленности, самоидентификации и жизненной наполненности среде обитания не только в отдаленных и мелких поселениях, но и в крупных провинциальных городах, также нуждающихся в этом.

Знание о постулатах концепции соцгорода и соцжилища, а также понимание механизмов их формирования и функционирования способно увеличить точность построения программ сегодняшних действий по переустройству жизни и деятельности. Знание о государственной организации профессиональной архитектурно-градостроительной деятельности, призванной квалифицированно обеспечивать планирование, прогнозирование, проектирование в рамках государственных программ, позволяет ставить вопрос о целесообразности наличия или отказа от подобных образований, об оптимальных подходах к нормированию и к формам градорегулирования.

Понятно, что не только военно-промышленное развитие является сегодня приоритетным направлением развертывания стратегических программ государства. Но иные общегосударственные программы, способные превратить уникальные ресурсы и интеллектуальный потенциал страны в импульс ее развития, могущества и мирового господства, несмотря на их острую востребованность, пока отсутствуют[6]. Министерства, призванные разрабатывать общегосударственные программы, осуществляют это сегодня путем «сбора предложений с мест», от региональных управленческих структур[7] , не имеющих ни государственного масштаба мышления, ни должной степени ответственности за целое. Или от сферы научного знания, ориентированной, прежде всего, на теоретизирование и лишенной других компонент, необходимых для подобной работы –проблематизации, прогнозирования, организационно-управленческого проектирования, менеджмента, межведомственной кооперации, свободы в формировании междисциплинарных коллективов и др. Для формирования стратегических общегосударственных планов и общенациональных программ необходим совершенно иной способ «сборки» интеллектуального потенциала страны и использование инновационных организационных форм осуществления проектно-реализационных работ.

Среда обитания способна формировать тип личности человека, одинаково проявляющийся не только в отношении к состоянию естественного и рукотворного окружения, но также и в технологической культуре на производстве, и в типах повседневного поведения в быту. Старая градостроительная доктрина (и связанная с ней среда обитания), а также формы организации проектной деятельности не имеют права возрождаться, рядясь в новые одежды. Идея историчности требует не начинать в очередной раз все переделывать заново и, тем самым, откатываться назад, а использовать понимание и уникальный отечественный опыт общественного переустройства для осуществления будущих шагов в развитии России.

________________

[1] Стратегия создания зон военных предприятий, отнесенных вглубь страны, основывалась на идее расположения их в зонах, недоступных (на тот период) для воздушных ударов авиацией любого из вероятных противников, так как возможности самых дальних бомбардировщиков не позволяли осуществлять перелеты до места размещения объектов советского ВПК и возвращаться без дозаправки на аэродромы базирования.

[2]   Объединенных с 1932 г. в составе Наркомтяжпрома.

[3]   СЗ СССР. 1927. № 66. ст. 672.

[4]  В результате, безусловные приоритеты производства перед всеми прочими и реальная практика освоения территорий, осуществлявшаяся в соответствии с концепцией соцрасселения (принудительные миграции и, как следствие, временный, исключавший ответственность за место обитания, независимый от конкретного человека характер обустройства селитьбы и инфраструктуры), приводили к  тому, что «отчужденость», как тип организации городской среды возникает и сохраняется, как сущностная черта новых городов.

[5]   В частности, одной из первоочередных названа программа создания доступного жилища.

[6]   Имеется в наличии лишь одна – развития энергетики (до 2020 г.).

[7]   А те, в свою очередь, формируют свои предложения на основе таких же «пожеланий» с подчиненных им территорий.