Археологи, которые ведут раскопки древнерусских городов, наталкиваются на слой, переполненный обломками глиняных голландских курительных трубок. Этот слой, датируемый временем около 1700 года, изумляет: кажется, что горожане все скопом предались пороку табакокурения и при этом безоглядно колотили трубками по столам. Это период необычной связи с Голландией. Ни до, ни после "слоя голландских трубок" ничего подобного мы не встретим.
Архитектура классических европейских стилей началась в России со времени Петра I. Говоря об этом, обычно вспоминают Летний дворец, Кунсткамеру, здание Двенадцати коллегий - Петербург. Между тем, в Москве еще до основания Санкт-Петербурга сложился первый в России ордерный, классический стиль, основанный на прямых контактах с Голландией. Этот стиль еще ни разу не был описан, он столь же загадочен и насыщен заимствованиями, как "слой голландских трубок". И археологический слой и московские постройки, в сущности, говорят об одном и том же: об увлеченности чужой культурой и немного наивном пафосе ее открытия.
В конце XVII в. изменения в архитектуре России происходили с удивительной быстротой. Поздняя версия стиля "узорочья" времени царя Федора Алексеевича (1676-1682) сменилась архитектурой нарышкинского стиля, развивавшейся в 1680-1690-е гг. Ничто, кажется, не предвещало начала нового стиля, но длительная поездка царя Петра I в Европу вместе с Великим посольством (1697-1698) резко изменила все направление русской архитектуры.
Кажется, что, возвращаясь, Великое посольство везло с собой несколько возов немного устаревших архитектурных книг, которые могли послужить учебниками для имевших силы изменить своему стилю мастеров "нарышкинского барокко". Но что они привезли - история темная, происхождение нового стиля окутано тайной.
1. Александр Паскуалини (Pasqualini). Башня церкви в Айзелстейне. 1532. Самый ранний пример голландского маньеризма, в котором впервые применено сочетание кирпичной кладки и деталей из светлого камня
2. Юст Янц (Joost Jansz). Восточная церковь в Амстердаме. 1565-1566. Балюстрады, обелиски и люкарны станут приметными формами стиля Великого посольства
3. Церковь Николая в Троекурове. 1699-1706. Центрический план, крупные пилястры и овальные окна - все из Голландии
Еще таинственнее то, что новый стиль, который мы предлагаем назвать стилем Великого посольства, развивался не в постройках самого царя и его правительства, а появился сразу в законченных формах в подмосковных усадьбах московской аристократии. Ближайшие сподвижники Петра и более далекие от трона бояре и дворяне были более чувствительны к "ветру перемен", а государственная администрация дольше действовала по инерции и оставалась с прежним стилем (пример чему - Сухарева башня, еще совсем нарышкинская). Так или иначе, в центре, в подмосковных усадьбах, а чуть позже - в самой столице ненадолго устанавливается голландский архитектурный вкус.
Первой появилась церковь Николая в усадьбе Троекурово, сооруженная в 1699-1706 гг. по заказу князя И.Б.Троекурова. За ней в подмосковных усадьбах последовали: церковь Рождества Богородицы (1701-1707) в усадьбе Марфино, принадлежавшей воспитателю Петра, князю Б.А.Голицыну, и церковь Николая (1706-1707) в усадьбе Полтево, которой владел адмирал Ф.М.Апраксин. В своей ярославской вотчине - Красном - будущий сенатор Г.А.Племянников строит еще очень нарышкинскую церковь Воскресения (1707), но ее порталы оказываются голландскими. В 1709 г. в усадьбе Ф.М.Ртищева Старо-Никольское возводится церковь Святого Духа. Тот же Ф.М.Апраксин, что строил церковь в Полтеве, возвел в Златоустовском монастыре над гробами предков церковь Благовещения (1710). Несколько позже усадебных храмов строятся церкви в Москве: Ивана Воина на Якиманке (1708-1713), соборы Заиконоспасского (1703-1709) и Варсонофьевского монастырей (1709-1730). Заказчики этих храмов неизвестны, хотя относительно церкви Иоанна Воина существует легенда о царском участии в постройке. Царю приписывают и чертеж церкви Петра и Павла на Новой Басманной (1705-1717), что очень сомнительно.
Царская семья также представлена среди московских заказчиков. Царевич Алексей строит в голландском духе (в угоду отцу?) величественный храм Вознесения за Серпуховскими воротами (1709-1718), а вдова соправителя молодого Петра, царя Ивана Алексеевича, царица Прасковья Федоровна возводит надвратную Тихвинскую церковь Донского монастыря (1713-1714). Некоторые постройки не имеют точной даты: где-то на рубеже XVII-XVIII вв. сооружены верхушка Утичьей башни в Троице-Сергиевом монастыре (вероятно, по заказу самого Петра), новый фасад палат Кирилловых на Берсеневке в Москве и очень близкий к палатам Кирилловых Суконный двор.
Памятников данного стиля немного, всего около двух десятков построек. Но в них русская архитектура впервые пытается освоить ордерные формы комплексно, а не отрывочно, как это было в нарышкинском стиле, еще очень наивном и "самодельном". Это освоение в архитектуре Великого посольства перешло в усвоение, что явствует из наблюдаемого в храмах и палатах этого времени стилистического единства. Впрочем, это единство не абсолютно: внутри очерченной группы можно выделить два способа воспроизведения голландской и, шире, северноевропейской архитектуры.
В большинстве памятников мы имеем дело с ориентацией на архитектуру маньеризма, развивавшуюся как в провинции Голландия, так и в других провинциях Нидерландов в конце XVI - начале XVII в. Эту причудливую архитектуру, послужившую образцом для объемной композиции декора фасадов храмов петровской Москвы, создали два крупных голландских архитектора: Ливен де Кей (Lieven de Key)из Гарлема и Хендрик де Кейзер (Hendrick de Keyser)из Амстердама, работавшие в основном в первые два десятилетия XVII столетия. На их постройки и, прежде всего, на завершения церковных башен ориентировались создатели большинства московских храмов в стиле Великого посольства.
Другой вариант описываемого стиля обращен не к сооруженным минимум на семьдесят лет раньше маньеристическим образцам, а к почти современному стилю, бытовавшему в церковных постройках самой Голландии в середине XVII в. и распространившемуся в Дании, Швеции и даже Польше благодаря культурному влиянию Голландии и визитам голландских мастеров. К этому "современному" направлению, оперирующему формами "северного барокко" принадлежат всего четыре храма: в Троекурове (но он и самый ранний), в Марфине, в Старо-Никольском и Вознесения за Серпуховскими воротами. Впрямую маньеристическую верхушку голландской церковной или ратушной башни воспроизвели в России всего один раз, в Утичьей башне, где дробные детали и сама объемная композиция с балюстрадами на убывающих восьмериках прямо взяты из башен ратуш во Франекере (1594) или Болсварде (1616).
1. Ливен де Кей. Мясные ряды в Нарлеме. 1602-1603. Фигурный франтон и дробная деталировка фасадов спустя почти сто лет появятся в России
2. Церковь Николая в Полтеве. 1706-1707. Вытянутый восьмигранник плана и более легкая венчающая часть пришли из протестанских храмов Северной Европы
3. Церковь Николая в Полтеве. Портал. Хотя здесь украинское граненое завершение дверного проема, само обрамление выполнено в стиле северного маньеризма
Но в формах завершений большинства московских церквей влияние башенных шпилей и их оснований очень ощутимо: в церкви Иоанна Воина и соборе Заиконоспасского монастыря балюстрады с вазонами или обелисками, люкарны и волюты, а также декор восьмериков взяты, кажется, прямо из гарлемских башен де Кея или амстердамских башен де Кейзера. Корона на Троекуровской церкви - оттуда же.
При этом в большинстве храмов в духе "северного маньеризма" в композиции чувствуется преемственность по отношению к предыдущему нарышкинскому стилю. Это видно из повсеместного использования композиции "восьмерик на четверике", которая, впрочем, была несколько изменена: на смену широкому восьмерику пришел узкий, венчающий купольную кровлю четверика. Вырабатывается основанная на нарышкинских прототипах прямоугольная с примыкающей полукруглой абсидой форма алтаря, а в некоторых случаях сохраняется традиционная композиция с нанизыванием на одну ось колокольни, трапезной и самого храма. В церкви Петра и Павла из нарышкинских форм присутствует трехчастное построение плана с притворами, которые здесь не прямоугольные, а трапециевидные; в этом храме и в надвратной церкви Донского монастыре сохранена нарышкинская композиция "под колоколы", когда в одном из верхних восьмериков расположен ярус звона. Многолепестковый план Тихвинской церкви также находит многочисленные образцы в постройках конца XVII века.
С другой стороны, в некоторых зданиях мы видим попытки приспособить рациональные протестанские планы голландских, датских и немецких церквей к нуждам православного богослужения. В "маньеристической" версии примеры подобных композиций дают храмы в Полтеве (вытянутый восьмигранник, имеющий аналогии в Голландии, Норвегии и Саксонии), Марфине (ротонда с обходом и четырьмя ризалитами) и собор Заиконоспасского монастыря (четверик с крестообразными выступами ризалитов). Церкви второй группы, в духе "северного барокко", всегда имеют рациональный центрический план: в Старо-Никольском и московской церкви Вознесения это крест, а в Троекурове это ротонда, вписанная во вторую ротонду с крестообразно выделенными ризалитами.
Декор "маньеристической" версии стиля включает устойчивые комбинации характерных мотивов. Фасады членятся плоскими тосканскими пилястрами на постаментах, которые в редких случаях заменяются ионическими или коринфскими, и завершаются профилированными антаблементами, в которых архитрав и карниз разделены плоской лентой фриза, создающей впечатление стенной плоскости между независимыми карнизами. Иногда мы видим досадные ошибки, демонстрирующие сложность освоения ордера: в церкви Петра и Павла пилястры не доходят до карниза и потому не образуют ордерного каркаса. В набор форм этой версии стиля входят овальные окна с четырьмя замковыми камнями, арочные проемы с замковыми камнями и раскрепованными над ними карнизами, прихотливо изогнутые волюты, а также вариации на тему метопо-триглифных фризов, где роль триглифов иногда играют маленькие волюты. Все это дополняют балюстрады нефункциональных гульбищ в нескольких уровнях, и большие, не отделенные от плоскости стены полукруглые фронтоны, которые в источниках того времени называются "полуглавиями". В редких случаях появляются волнистые маньеристические фронтоны и выступы-ризалиты с аркой на консолях.
Менее прихотливым, хотя и не менее плоскостным декором обладают сооружения в стиле "северного барокко". Очень часто и в них присутствуют маньеристические формы, например, в фасадах Троекуровской и Вознесенской церквей, где овальные окна или метопо-триглифный фриз перешли явно из памятников другого направления. Но основное в "барочных" храмах - ясный ритм обычно сдвоенных тосканских пилястр на постаментах и крупные полукруглые или треугольные фронтоны. В исключительных случаях (Марфино) появляются характерные для голландской архитектуры середины XVII в. коринфские пилястры с гирляндами.
Стиль Великого посольства хотя и доминировал в московской архитектуре первой четверти XVIII в., но не был единственным. Приезд западноевропейских архитекторов вызвал появление памятников заметно отличающихся по композиции и декору от описываемого направления. Саксонский архитектор Конрад в кремлевском Арсенале показывает гораздо более барочный вариант стиля. То же можно сказать о приписываемых итальянцам сооружениях: доме Гагарина, Лефортовском дворце и знаменитой Меньшиковой башне, в которой только шпиль указывал на общий "голландизм" эпохи. Мозаичность стилевой картины петровской Москвы только подчеркивает значительность описываемого направления: несмотря на присутствие крупных мастеров доминирует именно голландский стиль.
На фоне бесчисленных повторений в древнерусской архитектуре и не менее частых повторов и копий в архитектуре русского барокко середины XVIII в. стиль Великого посольства дает в основном уникальные, "штучные" памятники, которые полностью не воспроизводились в последующем строительстве, а копировались частями, на уровне узлов декора. Единичным случаем выглядит буквальное повторение композиции и декора Троекуровского храма в не имеющей точной даты Троицкой, вероятно, усадебной церкви в Любутском.
Но отсутствие повторений характерно для памятников с оригинальными объемными композициями, тогда как приспособленные к традиции типы все же воспроизводятся, хотя не так уж часто и нередко с большим опозданием. Тип церкви Ивана Воина, наиболее традиционный по общей композиции, был очень распространен в петровское время и даже в царствование Анны Иоанновны (1730-1740). Композиция московской церкви подготавливалась еще в Казанском соборе Малоярославца (1700-1708), построенном бригадиром А.П.Радищевым, а затем была повторена при перестройке московской церкви Никиты Мученика на Швивой горке (около 1740), а также в Никольской церкви в Козельске (1740). Особенности композиции Тихвинской церкви Донского монастыря с ее многолепестковым основанием были использованы при создании более поздних монастырских надвратных храмов: в Лаврентьеве монастыре в Калуге (1732) и в Ниловой пустыни (1751-1755). Как видим, стиль Великого посольства ждала та же судьба, что и "нарышкинский стиль": его формы и детали с приходом нового, более современного и "модного" варианта барокко уходят в провинцию, возможно, вместе с уже устаревшими мастерами.
Эта особая и очень ограниченная во времени актуальность стиля показывает тот путь, каким долгое время будет следовать русская архитектура на протяжении всего века, когда еще один наплыв мастеров или идей полностью сметает предыдущий стиль или выдавливает его из художественных центров на периферию. Концом стиля Великого посольства стал не приезд иностранных зодчих для строительства Санкт-Петербурга (в Москве развитие голландских форм продолжалось), стиль стал неактуальным и устаревшим -тогда, когда в 1730-е гг. в Москве появились вернувшиеся из Европы (и, прежде всего, - из той же Голландии) петровские зодчие-пенсионеры: Мичурин, Мордвинов и Устинов. Они привезли "настоящую" версию "северного барокко" и вытеснили мастеров маньеризма в подмосковные городки и монастыри Центральной России. Однако первый опыт конструирования европейского стиля показал пути создания декоративной системы и новых композиций при сохранявшейся традиционности и самобытности русской культуры.