ЗАВЕРШЕНИЕ СТРОИТЕЛЬСТВА.
   Древнейший из сохранившихся на Руси христианских храмов – Спасо-Преображенский собор в Чернигове – назван "епископией"1, поскольку является центральным на территории учрежденной в 992 г. Черниговской епархии.
   Статья Лаврентьевского летописного списка под 1036 г. (Ипатьевского – под 1034) сообщает о смерти черниговского князя Мстислава Владимировича и о погребении его в Спасском соборе, когда стены храма были выведены несколько выше всадника, стоящего на лошади с поднятой рукой 2. Так это летописное сообщение воспринималось всегда и всеми, но вот парадокс, замеченный М.Алешковским: недостроенный храм невозможно освятить, как невозможно положить тело христианского князя в неосвященную землю3. Значит в 1036 (или в 1034) г. собор уже был завершен, что и следует из внимательного прочтения летописного текста:
      "Мстислав изыде на ловы     разболеся и умре и положиша и [его, - Ю.Ш., Т.Б.] в церкви у Святого Спаса юже бе сам заложил  б е   б о   в з д а н о   е я   при нем взвыше яко на кони стояще рукою досящи". "Мстислав отправился на охоту, разболелся и умер, и положили его в церкви у св.Спаса, ее же (он) сам заложил, к о г д а   б ы л а   в о з в е д е н а   о н а   при нем выше, чем стоя на коне [можно] рукой достать".
   Оборот "бе бо" относит сообщение о недостроенном храме к предыдущей фразе, – т.е. к моменту его закладки, а не к моменту погребения Мстислава в завершенном храме.
   Подобные упоминания о закладке на готовом основании уже возведенных стен не редкость: Успенский собор Киево-Печерского монастыря был заложен на стенах, возведенных уже в годы игуменства прп.Феодосия4. Аналогично на основании из плинфовой кладки была возведена Остерская (Михайловская) «божница» Владимира Мономаха, а «верх нарублен деревом», пока эта церковка Архистратига Михаила не была достроена в «кирпичном варианте» при Юрии Долгоруком.
   Дата завершения Спасского собора в Чернигове к 1036 (1034) г. подтверждается косвенными фактами. Архитектурный анализ позволил П.А.Раппопорту придти к выводу, что в строительной артели, возводившей Софию Киевскую, участвовали черниговские мастера – строители Св.Спаса5. Это подкрепляется и наличием незначительного количества фигурных орнаментальных кладок в экстерьере Софии Киевской, таких же, как в чрезвычайно богато декорированных фасадах Черниговского Спаса (отметим, что подобные орнаментальные кладки распространяются на территории самой Византии только с XIV в.). Софиевский собор в Киеве был заложен на месте победы над печенегами, последними пришедшими на Русскую землю в 1036 г. – в год смерти Мстислава Черниговского. И, хотя время закладки Софии Киевской может оказаться более ранним, как следует из данных известных в нач. XVII в. митрополиту Киевскому Петру (Могиле)6, не исключено, что печенеги 1036 г. были частью войск покойного Мстислава, чьи дружины были укомплектованы из восточных народов, а причина их похода на Киев – нежелание переходить под руку Ярослава и юрисдикцию Киева.
   Время закладки Черниговского собора при Мстиславе Владимировиче на высоко возведенных (ок.4-х м) стенах дополняется анализом "Повести временных лет" А.А.Шахматова в "Разысканиях о древнейших русских летописных сводах" (СПб, 1908 г.). Статья летописи 1036 г. являлась завершающей статьей  монотематического цикла о Мстиславе в "Древнейшем своде"(1037) и "Начальной летописи", приписываемой Никону Великому. В цикл входили известия о подчинении ясов и касогов, строительстве церкви Богородицы в Тмутаракани, борьбе с братом Ярославом (когда киевляне Мстислава с его "хазарами и касогами" в Киев не пустили, а черниговцы приняли охотно). Апогей цикла – разгром войск Ярослава Мудрого у Листвена (1024 г.) и заключение договора между братьями, разделившего Русь "по Днепр" (1026 г.). К этому сообщению непосредственно примыкает статья о смерти Мстислава с известием о возведенном "на высоту всадника" соборе, которое таким образом относится ко времени между вокняжением Мстислава в Чернигове (1024) и разделом Руси по Днепру (1026)7.
   Примерно на высоте, указанной в летописи, видно резкое изменение цвета скрепляющего раствора - цемянки. Вместо толченой темно-красной плинфы в раствор стали больше добавлять светлую, палевую и желтую. Это изменение в составе отощителей скрепляющего раствора может свидетельствовать о перерыве в строительстве храма, когда стали использовать для приготовления плинфы иные месторождения глины. Выстроенный до 4-х м от древней дневной поверхности, остов собора какое-то время простоял до "закладки" Мстиславом Владимировичем между 1024-1026 гг. А "закладка" осуществлялась на готовом кирпичном основании, когда и было завершено кирпичное строительство (к 1034/1036 г.). Не исключен вариант завершения строительства к 1033 г., когда в соборе был погребен сын Мстислава – Евстафий8. Видимо он умер в очень раннем возрасте, поскольку известно исключительно его крестильное, а не светское имя.
   При Мстиславе строители использовали прием декорирования фасадов фигурными кладками. В основу взята входившая в моду в столице Византии кладка "утопленного ряда":  каждый второй ряд кирпичей закладывался на несколько сантиметров глубже поверхности стены, а образовавшийся промежуток между соседними рядами кирпичей-плинф заполнялся раствором в виде очень широкого цемяночного шва. Тимпаны трансепта Черниговского Спаса украшены кладками из тройных блоков плинф, составляющих специфические "квадры": три плинфы поставленных вертикально на ребро перемежаются с тремя плинфами, расположенными горизонтально - друг над другом. Аналогий этому в византийском строительстве нет. Зато подобным образом построен мавзолей Саманидов в Бухаре (Х в.), а позднее - в конце Х - начале XI в. - мавзолеи Аламбердара и Мир Сейд Бахре. В центральной апсиде, фасадах и северо-западной башне (рис.1) Спасского собора использованы "елочные" кладки (типа римской кладки "в колос"). Они характерны для архитектуры VIII-IX вв. Крыма и Тамани, IX-XI вв.Волжской Болгарии, а также известны в это и более позднее время в среднеазиатской архитектуре. Меандровый пояс той же соборной башни (рис.2) - еще более ранний элемент, состоящий из "У"-образных двойных компонент (второй знак вертикально перевернут). Подобные композиции встречаются на исходе раннего средневековья в Индии (храм в Эллуре, VIII в.), в Средней Азии (Киргизия): минарет в Буране близ Токамака (Х - нач.XI в.), минареты в Термезе (1032 г.) и Узгене (нач.XI в.)9. Описанный комплекс орнаментальных кладок, имеющий среднеазиатские аналогии, использованный при завершении строительства Черниговского Спаса, локализован во времени не позднее I трети XI в. Вполне вероятно привлечение Мстиславом Владимировичем восточных каменщиков, завершавших собор вместе с константинопольскими мастерами. В среде алан Подонья, покоренных Мстиславом к 1022 г., на территории бывшего Хазарского каганата, жили следнеазиатские лариссии (не терявшие контакта со своей бывшей митрополией), составлявшие в Х в. мусульманскую гвардию хазарского кагана. Орнаментальные кладки не только указывают на завершение строительства в первой трети XI в., к 1036 г.10, но и несут определенную семантическую нагрузку.
СОБОР И КОСМОС.
   Многие годы художником Черниговского исторического музея (основанного еще В.В.Тарновским в 1896 г.) работал чех Георгий Йосифович Петраш. Немало лет он провел в заключении только потому, что его отец имел несчастье быть личным другом президента Чехословацкой республики Эдварда Бенеша. А сын сидел без суда и следствия (кстати сказать, вместе с известным российским генералом Горбатовым, автором мемуаров "Годы и войны"). Каждые полгода, по словам самого Г.Й.Петраша, приносили "бумажечку с подписью Калинина" о продлении предварительного (!) заключения. Одна из страниц пребывания Г.Й.Петраша в ГУЛАГе - мрачные казематы Соловецкого монастыря, где начался туберкулез, сопровождавший художника до последнего вздоха. Там сидели лидеры успешной защиты Покровского собора (Василия Блаженного) в Москве (за счет его сноса правительство собиралось расширить Красную площадь) и защиты неудавшейся – Михайловского Златоверхого монастыря в Киеве. Г.Й.Петраш оказался сокамерником известного украинского (добавим: и русского - тоже известного) археолога Николая Емельяновича Макаренко (как Г.Й.Петрашу казалось, там, в Соловках умершего и похороненного). Именно Н.Е.Макаренко был (и остается по сей день) автором наиболее масштабных архитектурно-археологических исследований Черниговского Спаса11. Так произошло знакомство будущего художника Черниговского исторического музея с древнейшим сохранившимся архитектурным памятником Руси - вначале не по литературе, а в живом общении с автором исследований, знавшим и ощущавшим значимость этого христианского храма более, чем кто-либо еще.
   Каждый день три с половиной десятилетия, к концу этого периода, уже почти ослепший и ушедший на пенсию старый художник продолжал изучать литературу в библиотеках и архивы местных музеев. Утром и вечером в солнечные дни он ходил вокруг древних храмов, поднося к самому носу часы, и упрашивал бывших поблизости случайных прохожих рассказать, как именно в этот момент храм освещен солнцем. Он что-то промерял, щелкал фотоаппаратом, настроенным очередным сердобольным прохожим, и, держа листки блокнота прямо перед глазами, что-то лихорадочно подсчитывал, радостно вскрикивая и спеша поделиться выясненным со всеми. Его помнит множество благодарных слушателей. Для меня совместные с Г.Й.Петрашем изыскания начались с интерпретации орнаментальных кладок Черниговского Спаса.
   Двойные "У"-образные компоненты меандрового пояса северо-западной башни собора являются начертанием знака созвездия Рака (рис.3). Вступление Солнца в этот зодиакальный дом соответствует летнему солнцестоянию. "Елочные" кладки, уходящие от двух вертикально размещенных рядов плинф (между 2-й и 3-й нижними нишами башни), передают знак созвездия Овна (рис.4,1), зодиакальное начало которого соответствует весеннему равноденствию. Присутствует и следующий зодиакальный знак (между двумя нижними - 3-й и 4-й нишами башни) в форме "W" с загнутой внутрь левой наклонной вертикалью - знак созвездия Тельца (рис.4,2).
   Эта астральная символика заставила Г.Й.Петраша присмотреться к хронометрии освещенности башни. В дни летнего солнцестояния в 10.00 солнечный луч попадал в нижний уголок первой ниши, и в течение получаса ее уплощенное дно полностью заливал солнечный свет, после чего освещался уголок следующей и так - каждый час. Угловое расстояние между нишами составляло около 150, то есть соответствовало градусному исчислению дуги, которую проходит Солнце за каждый час. Размещение "У"-образного меандра (каждая компонента составлена из трех равных плинф-кирпичей при вертикальном расчленении) над нишами, дно которых постепенно заливал солнечный свет, - по две компоненты над нишей, - давало возможность использовать меандр в качестве пятиминутной шкалы (рис.5). Крестами в меандре отмечено время обедни и вечерни12.
   Учитывая всю зодиакальную символику и хронометрию освещенности, можно было не сомневаться, что в фигурной кладке в виде креста (между 4-й и 5-й нижними нишами) вписан следующий за Раком знак созвездия Льва (внутри креста, выложенного плинфами, в виде перевернутой "т"). На этот временной интервал в Зодиаке приходится основной престольный праздник собора - Спас, и праздник пр.Илии (Малый Спас) - имя которого читается13 в сохранившихся фрагментах древней надписи (времен постройки храма) на южном фасаде собора (рис.6). Надпись была сделана до постройки юго-восточной крещальни, полностью её скрывшей; возведение  крещальни относится ко времени завершения строительства собора14 при Мстиславе или непосредственно после (до 1076-1078 гг.). Крещальни-усыпальницы (рис.7) были разобраны после разгрома Чернигова польскими войсками полковника Горностая в 1611 г., при реконструкции храма на средства В.Дунин-Борковского в архиепископство Лазаря (Барановича).
   Спроектированные и воплощенные в кирпичную кладку солнечные часы, регламентировавшие жизнь средневекового Чернигова! И еще деталь: Спасский собор имеет небольшой перекос в плане: стены северного и западного фасадов сомкнуты под острым углом (менее 900), а стены южного и западного - под тупым (более 900) углом. Это произошло в результате того, что западный фасад смещен так, чтобы не закрыть тенью первую 10-тичасовую нишу. В случае геометрически правильной планировки и размещения западной стены храма это непременно бы случилось (рис.8)15. А смещение центральной продольной оси собора сориентировало поперечную ось и южный фасад Черниговского Спаса на Назарет (куда направлены апсиды Софии Константинопольской).
   Календарь, без которого были бы немыслимы солнечные часы, также был расшифрован Г.Й.Петрашем в меандровом орнаменте на западном фасаде Спасского собора. Двенадцать волютов нижнего меандра (между полуциркульными завершениями уплощенных ниш нижнего ряда на западном фасаде храма) соответствуют двенадцати месяцам солнечного года (рис.9), а тридцать одно звено меандра под верхними оконными проемами в тимпане центрального нефа – соответствуют максимальному числу дней в месяце Юлианского календаря (рис.10). Отверстия в каждой такой компоненте меандра (в некоторых сохранились древние железные штыри) служили для отметок седьмиц и христианских праздников.
   Столь же поразительными оказались наблюдения Г.Й.Петраша внутри храмов. Как выяснилось, существовала (и существует) строгая хронометрическая закономерность попадания солнечного луча на узловые архитектурные детали интерьера ("узловые", т.е. важные не только архитектурно, но и канонически, для хода литургии), сквозь строго определенный оконный проем (рис.11). Все это отражено в таблицах, составленных Г.Й.Петрашем по Спасскому и Борисоглебскому соборам Черниговского детинца, Успенскому собору Елецкого монастыря и Пятницкой церкви (рис.12) 16.
   Представляется очевидным, что в день престольного праздника храм "нацеливался" оконными проемами в полукружиях апсид на восходящее солнце, освещавшее храм в заутреню. Затем следовал поиск тех мест в пространстве (над планометрическими контурами храма), сквозь которые солнечный луч высветит узловые детали интерьера в обедню и вечерню. Эти места соответствовали будущим оконным проемам в стенах храма, и задача древнего зодчего состояла в том, чтобы "одеть" их в кирпичную кладку. Таким образом, солнечные лучи описывали внутри храма неполный круг – "посолонь". Этим и объясняется переход к совершению литургии "по солнцу" в старообрядческой церкви, - ошибка, ликвидированная в русском православии патриархом Никоном. Методика строительства храма на какое-то время сориентировала направление хода литургии.
   Все это означало, что храм "вписывался" не в координаты окружающего ландшафта, а в координаты Солнечной системы. Астрономическая привязка делала его скорее элементом космоса, нежели элементом природно-бытового мира, тем самым отличая храм от любых  зданий мирских учреждений, начиная с государственных.
   Туманные намеки о некой тайной информации, закодированной в композиции и декоре храмов, хорошо известны по собору Парижской Богоматери, и, видимо, уходят в те далекие времена, когда зодчий Хирам зашифровал в архитектурных формах Соломонова храма недоступные для непосвященных "египетские тайны". И в период Новой истории люди, посвятившие жизнь изучению "черного тока" и прочих таинственных умений древнеегипетских жрецов, величали себя "вольными   каменщиками", исследовавшими заветы архитектора древнеиудейского царя.
   Поразительная точность допусков и посадок (немыслимая и при современной технике) в кладках древнеегипетских пирамид, их астрономическая и планетарная привязка (к геомагнитному полю планеты); астрономический феномен Стоунхенджа; вписанные в космические координаты христианские храмы, - все это явления одного порядка, превращающие творение рук человеческих в объект поклонения.
   Благодаря наблюдениям, проведенным над освещенностью пяти храмов Чернигова XI-XIII вв. (а также по другим храмам XVII-XVIII вв.), была сформулирована абсолютно новая концепция древнерусского (как видно, и византийского) храмового строительства17.
   П.А.Раппопорт18, начавший специально заниматься проблемой ориентации древнерусских храмов, по представленным Г.Й.Петрашем материалам19, откликнулся краткой статьей (почему-то, даже не упомянув имени художника, которому принадлежала сама идея). Но в Географическом обществе при АН СССР работа Г.Й.Петраша получила высокую оценку в рецензиях Л.Н.Гумилева и А.А.Шенникова. А директор Музея Института истории естествознания и техники Академии наук СССР им. М.В.Ломоносова (ныне объединен с Кунсткамерой) В.Л.Ченакал выезжал в Чернигов. Он провел, вслед за Г.Й.Петрашем, непосредственные наблюдения, в результате чего появились первые научные публикации по солнечным часам Спасо-Преображенского собора в Чернигове20. Несколько подробнее концепция опубликована в научно-популярном издании21.
   Идея собора, посвященного Спасителю, также воплощена в кладке. При входе, в нише западного фасада плинфой выложено  начертание греческой буквы "альфа", а в центральной нише главной апсиды с восточной стороны, куда устремлялись взгляды и помыслы "миром молящихся", - знак греческой "омеги". Таково зримое воплощение Самоопределения Всевышнего, поведанное св.ап.Иоанну Богослову и открывшееся миру в "Откровении": "Я Есмь Альфа и Омега - Начало и Конец..." Это перекликается с идеей Боговоплощения в «Субботе Акафиста», в изображениях в Ферапонтовом монастыре 1502 г. (первые строки-икосы на северо-восточном столбе,3-я и 4-я строки – на юго-восточном), в Марковом монастыре 1370-1372 гг. (начало на северной стене, продолжение - на восточной, заключительные икосы иллюстрированы на южной стене).  Здесь развитие темы прописано «посолонь», как высвечивают  лучи солнца фресковую живопись при освещении храма22.
   Выбор места для такой постройки на земной поверхности требовал качественно иного подхода, нежели сооружения бытовых, подсобных, или даже жилых помещений. Здесь и прилагались усилия суперсенсетивов и лозоходцев, или выбиралось место, почитаемое с древности (некогда уже избранное подобным образом) и предназначенное для поклонения по заветами предков. Такое место было избрано для Спасского собора.
ВВЕДЕНИЕ ХРИСТИАНСТВА В ЧЕРНИГОВЕ.
   При постройке кафедральной колокольни, в насыпи древнерусского оборонного вала Черниговского детинца были найдены две серебряных головы - навершия языческих идолов. В 1702 г. они были отправлены в германский г. Аугсбург, где Якоб Филипп Дрентвет (имя ювелира по клеймам на вратах установлено О.И.Травкиной – гл. хранителем НАИЗУ) изготовил из них цельносеребряные царские врата (рис.13) для иконостаса Борисоглебского собора (рис.14) в 1702 г. Заказчиком выступил гетман Украины Иоанн Стефан Мазепа (его родовой герб украсил нижнее основание створки врат, от которого начинался портретный ряд ветхозаветных праведных царей и пророков).
   Во времена Крещения Руси, при подходе войск св.равноап.князя Владимира, Чернигов, как видно, сопротивлялся, поскольку изваяния древних кумиров успели спрятать. События этого круга сведены в историческую последовательность Патриаршей (Никоновской) летописью23. Процесс начался по возвращении крестившегося князя из Корсуня в 989 г. крещением его 12-ти сыновей, в том числе, и Мстислава, поставленного в Тмутаракань. Города Левобережья Днепра - Чернигов и Переяслав этим процессом еще не затронуты: их Владимир не передает сыновьям, что было особо отмечено еще С.М.Соловьевым. Факты свидетельствуют: ни Чернигов, ни Переяслав в это время Владимиру не принадлежат и Киеву не подчиняются. В 991 г. митрополит Михаил совершает крещение народа по Днепро-Волжскому пути, описанному в летописи24, поскольку доходит до Ростова. Видимо здесь начинается сопротивление христианизации, так как в следующем, 992 г. крещением той же Суздальской земли занимается сам Владимир с двумя епископами "от Фотия-Патриарха" и с дружиной, только-только закаленной в боях с хорватами. В этом же году происходит решающая битва с печенегами на р.Суле, после которой новоназначенный митрополит Леон (по смерти Михаила) рукоположил Чернигову епископа Неофита, а киевский князь получил возможность отстраивать оборонные крепости по Десне, Остру, Суле. Победа над печенегами на Левобережье Днепра на какое-то время (война с ними продолжалась до 997 и позже), открыла войскам Владимира оперативный простор для христианской миссии25. В это время и произошло крещение черниговцев, как следует из по сохраненных традицией упоминаний, -  30 августа 992 г. по Юлианскому календарю. А владения Чернигова так и не попали под юрисдикцию Киева26, поскольку их фланкировала от Киевской земли линия оборонных крепостей по Десне и Остру, основанная, согласно летописи, самим Владимиром.
   В кратком летописце Кирилло-Белозерского монастыря, связанного исихастской традицией с Киево-Печерским и Черниговскими монастырями, упомянуто, что с митрополитом Леоном пришли четыре епископа (в том числе - Неофит Черниговский), именуемые "первонастольниками"27.
ДОХРИСТИАНСКИЙ ХРАМ ЧЕРНИГОВА.
   Место, где черниговцы успели спрятать драгоценные головы-навершия языческих кумиров, соответствовало храмовой территории размещенного здесь капища28. Треугольная планировка Черниговского детинца с тремя вратами-въездами напоминает описанный Титмаром Мерзебургским “треугольный и троевратный град Радогощ”, расположенный где-то в бассейне р.Доленицы у Прильвицкого озера в землях ободритов (редариев) и лютичей. В центре треугольной крепости располагался храм, посвященный Сварожичу – Радогощу, восседавшему в его центре на белом коне. Германцы называли этот храм святилищем Ретры. В подобном храме-крепости на излучине р.Раны хранились идолы Кореницы, а местность храма называли “гарцем” (градом). Аналогичные города-храмы в Поморье, например,  знаменитая Аркона на острове Рюген, имели собственную гвардию: в Арконе, по описанию Саксона Грамматика, было 300 всадников. Почитание Радогоща, причисленного к детям Сварога=бога небесного света, не являлось локальным: ему поклонялись бодричи Мекленбурга, где изваяние Радогоща носило наименование ободритского29. Еще академик Д.Багалей отметил связь территорий северы (северян) Днепровского Левобережья с именем Радогоща30, в том числе, по топонимическим параллелям (Оргощь, Радост, др.). Очень заманчиво отождествить Сварожича=Радогоща с предводителем рода северитов Радогощем, сражавшемся на Дунае около 584 г. и обожествленным потомками, северой – населением левого берега Днепра31.
   Укрепленная территория, ставшая после введения христианства Черниговским детинцем, являлась в дохристианские времена храмовым градом, посвященным Радогощу, как явствует из специфической треугольной планировки и находки дохристианских реликвий огромной культовой значимости, к тому же выполненных из драгоценного метала - серебра. Не исключена принадлежность одной из найденных голов-наверший изваянию обожествленного воина и северитского вождя Радогоща, которого в западнославянском мире изображали всадником. Вторая могла принадлежать Перуну, которого прп.Нестор упомянул с серебряной главою32, или “луноликому Хорсу”. Подобные головы-навершия венчали тела изваяний, сработанные из дубовых стволов, куда вбивались 4-9 челюстей диких вепрей33.  Остатки подобных стволов священного дуба были найдены в р.Десне в 1909 и 1975 гг., видимо свергнутые с деснянских круч в проточную воду, как это было при свержении идола Перуна в Днепр при введении христианства в Киеве.
   Дубовые тела с серебряными головами-навершиями прикрывала от дождей и зимней непогоды сень на  ч е т ы р е х  мраморных столбах-колоннах. Вокруг этого капища, - как, собственно, и назывался  четырехстолбовой навес, - располагались постоянно поддерживаемые костры; огни окружали святилище,
как лепестки центр цветка, а огонь поддерживался только поленьями из священного дуба, являвшегося жертвой богу.  Все это было окружено треугольником крепостных оборонных сооружений: рвов и валов, представляющих “священный град”, бывший центром не только округи, но, видимо, и всей территории племени (подобно Чернигову, являвшемуся племенным центром северян). Внутренней доминантой служили неугасимые костры кумирни вокруг четырех колонн капища. Этой доминанте было подчинено размещение жилой и хозяйственной застройки.
УНИКАЛЬНАЯ БАЗИЛИКАЛЬНОСТЬ ЧЕРНИГОВСКОГО СПАСА.
   В христианское время архитектурной доминантой в застройке города стал Спасский собор. Решение компоновки его основных объемов, видимо, существенно отличалось от всех предлагавшихся реконструкций (рис.15)34, поскольку исследователи выпускали из вида упоминание об одном результате пожара в храме и городе 1750 г.: северо-западная башня “о б в а л и л а с ь   н а п о л о в и н у ” (разрядка наша, -Ю.Ш., Т.Б.)35.  В предлагаемой реконструкции общей композиции храма (рис.16)  это учтено по опубликованным проектам реконструкции башни Черниговского Спаса 1782 г., выполненным Иоганном фон Дитерихштейном36. Тогда юго-западная пристройка-крещальня, уравновешивая, в силу законов симметрии всю композицию, должна быть более высокой. В этом случае юго-западная пристройка Черниговского Спаса является прототипом соответствующей ей юго-западной башни Софии Киевской: она также выстроена на четырехугольном в плане основании и лишь на уровне второго яруса приобретает характерную для башни округлую плановую основу.
   Общая композиция Спасского собора (рис.16) в древности (вид с запада) близка к современной (рис.17), являясь “константинопольско-романским” прототипом известных позднероманских и готических храмов с двумя угловыми западными башнями. Именно такая композиция представлена на миниатюре (рис.18) “Изборника Святослава” 1073 г. (лист 3). Многие миниатюры этой рукописи имеют элементы сходства в протографах Преславской школы: одна композиция храма, особенно в решении купола, напоминает о Софии Константинопольской (лист 3, об.).  Но и она, как миниатюра на листе 3, была выполнена не в Болгарии. Изображенная в книге семья Святослава Ярославича Черниговского, как и особенности данного изображения, заставляют говорить об авторе-русиче37. Одно остроумное наблюдение исследователя из Чернигова позволяет утверждать, что «Изборник» 1073 г. переписывался с аналогичного протографа царя Симеона даже не в Киеве, а в Чернигове, поскольку окончание переписки в самой рукописи датировано 1 марта, а Святослав Ярославич, для которого она переписывалась, принял Великий стол Руси и прибыл в Киев только 22 марта38.  Принадлежность “Изборника” Святославу Черниговскому и исполнение рукописи в Чернигове делает очень вероятным изображение на листе 3 (условно и схематически) Черниговского Спасского собора с возвышающимися над фасадами двумя угловыми башнями, вписанными миниатюристом в основной объем самого храма (рис.18).
      Такая композиционная близость крестовокупольного Черниговского Спаса(рис.19) к романским базиликам, видимо, не случайность. Исчерпывающий историко-архитектурный анализ памятника принадлежит А.И.Комечу39, поскольку включает, кроме собственно архитектурных, и теологические, и богословские аспекты в их хронологической динамике.  Резюмируя основные положения А.И.Комеча и других исследователей40, отметим ярко выраженные черты Черниговского Спаса, свойственные христианскому строительству Византии, но распространенные в значительно более ранее время.
   На северном и южном фасадах Черниговского Спаса отсутствуют расчленения, соответствующие поперечным нефам. Это  значит, что собор закладывался как базилика, и лишь завершение сводов (рис.19), выполненное при Мстиславе, характеризует строение как крестовокупольный храм. В отличие от других крестовокупольных  построек Черниговский Спас имеет массу базиликальных признаков не только в планиметрии, что давно отмечено Ю.С.Асеевым, и в экстерьере, на что обратил внимание П.А.Раппопорт, но и в организации внутреннего объема храма.
   Внутреннее стереометрическое решение собора Св.Спаса также базиликально. Вместо раскрытия внутреннего пространства центрального нефа в пересекающий его трансепт, - такой внутренний пространственный крест составлял, видимо, смысл крестовокупольных построек, - вместо этого, центральный неф в Спасском соборе отделен от боковых нефов двухъярусными колоннадами (трифориями). Этот элемент существенно отличает Черниговский Спас от “храмов вписанного креста” (так наиболее точно определил тип данных построек А.И.Комеч), таких, как София Киевская (где центральный неф раскрыт в трансепт двух боковых нефов, а колоннады отделяют дополнительные нефы, поскольку София, в отличие от Спаса, выстроена пятинефной).
   Колоннады, размежевавшие пространство трансепта Спасского собора, не являются конструктивной необходимостью: арки коробовых сводов центрального нефа и трансепта поддерживаются тяжелыми крестчатыми столбами без иных опорных конструкций, каковыми колоннады и не являются.
   Над боковыми нефами Черниговского Спаса располагались хоры – элемент архитектурной композиции храма, характерный для памятников VII-IX, но не X-XI вв. Хоры над боковыми нефами – гиникониты (как в базилике св.Николая в г.Миры малоазийской Ликии, возведенной к 832 г.) – помещения для женщин. Как точно подметил А.И.Комеч, гиникониты выстраивались из канонических требований разделения верующих по признаку пола и служили помещением для женского хора до принятия нового свода церковных правил – “Канона” патриарха Фотия в сер. IX в.  В базилике св.Николая они являются канонически необходимым элементом, а в эпоху Крещения Руси уже нет.
   Считается, что хоры занимали всю длину боковых нефов Спасского собора, но и этот вопрос следует считать открытым. В XVIII в., когда была выполнена роспись в соборе, хоры-балконы имелись только в трансепте (попадали туда, надо думать, по легким деревянным лестницам из боковых нефов). Они располагались  при втором ярусе колоннад, поскольку в апсидах и подкупольных пространствах боковых глав – живопись монументальная, воспринимаемая издали, снизу. На внутренних поверхностях тимпанов трансепта, напротив колоннад, масштабы росписи приближены к станковой живописи, как и должно для композиций, созерцаемых в непосредственной близости, с балконов хоров над этими участками боковых нефов. Таково размещение хоров в XVIII в. Их изначальное исполнение над боковыми нефами на перекрытиях из дубовых балок – свидетельство их вынужденного монтажа, непредусмотренного конструкцией стен храма: иначе был бы выполнен коробовый свод над нижним ярусом боковых нефов, как это имеет место в притворе-нартексе.
 КАФЕДРАЛЬНЫЙ СОБОР – ПРИЕМНИК ДОХРИСТИАНСКОГО СВЯТИЛИЩА.
  По мнению А.И.Комеча, устройство хоров над боковыми нефами – результат княжеского заказа. Но поскольку двухъярусность боковых нефов - деталь «не запроектированная», выполненная при помощи и посредством вспомогательных средств – дубовых балок, а не путем устройства коробовых сводов, этот элемент конструкции представляется не только вынужденным, но и опосредствованным неким иным архитектурным элементом. Этим элементом является колоннада, и нам представляется, что ее возведение в храме было обусловлено наличием специфической архитектурной детали. Применение этой архитектурной детали - в силу ли ее присутствия на данном месте в момент закладки собора, или по традиции, или, действительно, по заказу князя-храмоздателя, - все это вопросы с гипотетически равновероятными ответами. Но наличие специфической архитектурной детали устанавливается с полной определенностью. Это -  ч е т ы р е   беломраморные к о л о н ы (рис.20),  как  в   к а п и щ е, которые спровоцировали разбивку и обособление нефов в интерьере и базиликальную организацию внутреннего пространства Черниговского Спаса, и вынудили зодчего, начавшего строительство собора, спланировать его как базилику, а не крестовокупольный храм.
   Наличие беломраморных колонн Спасского собора обычно связывали с деятельностью Мстислава и Тмутараканью, на которую распространялся сюзеренат черниговских князей вплоть до княжения Олега Святославича41.  Мстислав княживший в Тмутаракани, мог привезти готовые колонны, поскольку ионические капители с массивными импостами, скрепленные свинцовой зачеканкой с беломраморными столбами, выглядят очень ранними, и аналогии им в зодчестве Крыма после VII в. вряд ли имеются. В просмотренной авторами серии (почти в 2000 экз.) позднеантичных и раннесредневековых капителей (и их фрагментов) Херсонесского заповедника Национальной АН Украины близкие экземпляры после рубежа VII-VIII вв. отсутствуют. Тем более на юго-восточной колонне высечены греческие «ji»(«фита» и «ита»), могущие обозначать цифры «610» (год от Р.Х.?). По распоряжению Екатерины II, увидевшей 27 января 1787 г. беломраморные колонны потрескавшимися после пожара (1750), их обложили кирпичом, в нач. XIX в., оформив стуколюстром под розовый мрамор (рис.20, см.рис.11).
   При археологических исследованиях Н.Е.Макаренко в 1923 г42 выяснено, что древний пол собора лежит на уровне 0,9 – 0,98  -  1,15 м. ниже современного, но на 1 – 1,5 м (и более) выше древней дневной поверхности начала XI в., обнаруженной вокруг собора при раскопках последних десятилетий. Древняя дневная поверхность на месте мощения пола была нивелирована подсыпкой, взятой поблизости и состоящей из древнего культурного слоя, аккумулировавшегося в предшествующее строительству собора время. С этой подсыпкой связана основная масса находок вышлифованных фрагментов колонн и большое количество мраморной изработки. Сколы белого мрамора встречены при раскопках и за пределами соборных стен43. Значит, мраморные столбы колонн обкалывали из блоков и шлифовали здесь, на месте, задолго до возведения стен храма, и не исключено, что для какого-то иного сооружения, предшествовавшего собору.
   Принадлежавшие этому сооружению колонны (по нашему мнению, дохристианскому святилищу) могли по распоряжению князя или по его заказу использовать в интерьере Спаса, что вынудило зодчих спланировать собор с рассеченным колоннадами внутренним пространством, но завершить его как крестовокупольное строение для канонического размещения глав: центральный купол, символизирующий Христа, и боковые,  олицетворяющие апостолов-евангелистов.  Высеченные в дохристианский храм (капище) мраморные столбы, впоследствии увенчали беломраморные капители, изъятые из какого-то разрушенного северопричерноморского храма VI-VIII вв. Учитывая, что территория детинеца являлась в прошлом, святилищным комплексом, логично предположить, что четыре беломраморных колонны принадлежали капищу. Капищем на Руси называли навес на  ч е т ы р е х   с т о л б а х  над изваяниями языческих богов. Именно такие  ч е т ы р е х с т о л б о в ы е  навесы – кивории – надпрестольные сени, имел в виду летописец, сообщая о двух  «к а п и щ а х»,  привезенных Владимиром из Корсуня в Киев при крещении Руси. В интерьере Черниговского Спаса использовано именно   ч е т ы р е   к о л о н н ы.
   Материалы раскопок Н.Е.Макаренко позволяют не только сформулировать версию о строительстве Св.Спаса на месте языческого святилища и использовании при постройке четырех колонн надкумирной сени, ставших колоннадой в интерьере собора. При исследованиях 1923 г были найдены участки прокаленного до 0,15 м. материкового суглинка44, видимо, окружавшие центральное каре колоннады над языческими изваяниями. Такой след длительно поддерживаемого огня подтверждает наличие на данном месте кумирни.
   Таким образом, центральный храм самого обширного княжества Древней Руси XI в. был выстроен на  т р а д и ц и о н н о    п о ч и т а е м о м    м е с т е, что включает собор в ряд объектов этнокультурной истории.