Доклад, прочитанный на Федоро-Давыдовских чтениях 1999 года.

Церковь Покрова в Рубцове хорошо известна благодаря ее упоминаниям почти во всех учебниках и общих изданиях, посвященных истории древнерусской архитектуры, а также в статьях и монографиях, касающихся проблем развития московского зодчества после окончания Смуты. Однако по отношению к этому интересному и важному памятнику зодчества начала XVII века стало принято ограничиваться краткими характеристиками оценочно-информационного плана, и до настоящего момента архитектуре церкви Покрова не было посвящено ни одного специального исследования.

Задача данного сообщения - уточнить особенности конструктивного решения церкви, конкретизировать представления о возможных образцах, что в конечном счете позволяет составить более определенное представление о качественной стороне ее архитектуры.

Церковь села Рубцова известна в литературе прежде всего как обетный храм-памятник победе над войсками польского королевича Владислава и гетмана Сагайдачного, штурмовавшими стены Белого города в ночь на праздник Покрова, 1 октября 1618 года. О мемориальном значении церкви известно из "Нового летописца":

"... едва Бог сохранил царствующий град Москву помощию Пречистыя Богородицы. В той же день бяше праздник Пречистые Богородицы, славнаго ея Покрова ... Государь же постави храм каменной по обету своему во имя Покрова Пречистые Богородицы в дворцовом селе Рубцове" (1).

Дата окончания строительства церкви известна из сообщений о ее освящении 29 октября 1626 года в книгах патриаршего Казенного приказа (2), и Дворцовых разрядах (3).

Так как нам известно о связи строительства с победой над Владиславом, то осень 1618 года определяет раннюю границу возможного начала работ. Следовательно, вероятное время появления каменной церкви Покрова ограничено достаточно жесткими рамками осени 1618 года и октября 1626. Можно предположить, что строительство было растянуто на семь или восемь лет, однако в этом случае на некоторые сомнения нас может натолкнуть известный факт возведения церкви Николы Надеина за два строительных сезона (с 5 июня 1620 по 31 августа 1621) (4). Масштаб строительства в том и другом случае почти одинаков, можно даже сказать, что церковь Покрова немного уступает ярославскому храму в размерах. Следовательно, можно предположить, что возведение церкви в Рубцове также должно было занять два - три строительных сезона. Принимая во внимание бедственное состояние казны после Смуты и войны с Владиславом, можно считать более вероятным, что строительство каменной церкви Покрова пришлось на середину 1620-х гг. Кроме того, сообщения Дворцовых Разрядов позволяют предположить, что после кремлевского пожара 1626 года Михаил Федорович провел лето именно в Рубцове (5), когда он мог наблюдать за строительством и ускорить его. К сожалению, высказанное предположение носит гипотетический характер, т.к. не может быть подтверждено письменными источниками, однако нам представляется достаточно вероятным, что наиболее активные работы в Рубцове пришлись на строительный сезон 1625 и 1626 гг. Это не исключает существования в Рубцове уже с 1618 (или 1619) года деревянной обетной Покровской церкви, как предполагал И.М. Снегирев, возможно, обыденной, построенной вскоре после победы (6). Деревянная церковь могла быть закрыта или разобрана перед освящением нового храма (известие об освящении называет село Рубцовым).

Таким образом, на основании косвенных данных можно предположить, что церковь Покрова построена в середине 1620-х годов. Это была первая крупная храмовая постройка Романовых, возведение которой приблизительно совпало по времени с первыми серьезными работами по обустройству их резиденции в Кремле, связанными с деятельностью представителей европейской традиции, английских мастеров Христофора Галовея и Джона Талера. Архитектура церкви Покрова, напротив, целиком принадлежит русскому контексту и тесно связана с принципами построения художественной формы, сложившимися в конце XVI в., в "годуновский" период.

Победа 1618 года над Владиславом и Сагайдачным, отмеченная строительством церкви, в 1620-е гг. воспринималось как важнейшая веха, означавшая конец Смутного времени. Романовы имели основания праздновать победу над Владиславом и как общегосударственную (конец Смуты), и как родовую, романовскую (возвращение Филарета Никитича из польского плена и временное устранение соперника Михаила Федоровича - королевича Владислава). Это объясняет появление первого репрезентативного памятного храма в царской усадьбе, которая ко времени избрания Михаила Федоровича на царство была его единственной наследной родовой вотчиной в московском уезде. Кроме того, с Рубцовым связывалось воспоминание о причине возвышения рода Романовых, т.к. это село было пожаловано Иваном Грозным его шурину Никите Романовичу, отцу Филарета и деду Михаила Федоровича. Как известно, решение Собора Всея Земли во многом определило именно родство Романовых с Иоанном Васильевичем и Федором Иоанновичем, создававшее иллюзию династической преемственности. Таким образом, церковь Покрова имела значение не только как памятник победы, положившей конец Смутному времени, но и как памятник утверждения Романовых на троне, косвенно указывающий на причину их воцарения - родство с последними московскими рюриковичами. Обустраивая ближайшее к Москве свое наследное владение, новая династия вводит его в круг царских загородных резиденций, представляя, таким образом, свой род в качестве царского. В этом они идут по пути, уже намеченному перед Смутой Борисом Годуновым, чье возвышение также сопровождалось строительством храмов в принадлежавших ему вотчинах Хорошеве, Вяземах, и Борисове Городке.

Большинство исследователей, отмечая архаизм и традиционность рубцовского храма, приводили различные аналогии из числа годуновских построек. Однако задача найти определенный прототип Покровской церкви как правило не ставилась, поэтому в число аналогий в итоге попали все более или менее хорошо сохранившиеся бесстолпные храмы конца XVI в. с ярусным завершением четверика а также церковь Троицы в Вяземах. Чаще всего в этом качестве упоминается "старый" собор Донского монастыря(7), что объясняется мемориальным значением посвящений обоих храмов. Иногда наряду с собором Донского монастыря называют церковь Троицы в Вяземах(8). Реже упоминают церковь Троицы в Хорошево(9) и Николы Явленного у Арбатских ворот(10). Подчеркнем, что, как правило, названные памятники приводились в качестве близких аналогий, но причины сходства церкви Покрова и упоминаемых годуновских храмов не анализировались, будучи сводимы к общему утверждению о консерватизме архитектуры, связанном с последствиями Смуты.

Вопрос о наличии прототипа рубцовской церкви был поставлен только Н.Ф. Гуляницким(11), который решил его в пользу собора Донского монастыря, основываясь на сходстве исторического контекста возникновения двух мемориальных храмов (монастырский собор - памятник победе над Казы-Гиреем, церковь Покрова - победе над Владиславом). Однако этот вывод представляется неокончательным. Во-первых, как видно из приведенных выше рассуждений о значении выбора места для возведения обетной церкви Покрова в Рубцове, она была построена в старой родовой вотчине новой династии и совмещала, таким образом, мемориальную символику с родовой и династической. Собор Донского монастыря, напротив, был построен на месте походной церкви обоза русского войска, выступившего против Казы-Гирея, - таким образом, монастырь и его собор находятся на месте отмечаемой победы, и в их символике преобладает идея памяти о конкретном военном событии. Идейно-символическую аналогию собору Донского монастыря, более верным будет искать в Покровском приделе церкви Николы Явленного у Арбатских ворот, построенном на месте сражения (приступ Сагайдачного был направлен на Арбатские и Тверские ворота Белого города), или деревянной церкви Сергия в Деулине, на месте заключения перемирия.

Более верной смысловой аналогией церкви Покрова, на наш взгляд, является церковь Троицы в Хорошеве, построенная в вотчине Бориса Годунова, пожалованной ему Федором Иоанновичем после победы над Казы-Гиреем. Этот храм, повторяющий архитектуру собора Донского монастыря, как было показано в книге и статье А.Л. Баталова(12), был связан одновременно с победой и новым возвышением Годунова, сочетая мемориальный (в данном случае проявленный достаточно слабо) и репрезентативный смысл.

Помимо смыслового контекста строительства, аналогию с церковью Троицы в Хорошеве также поддерживает сходство типологии, плана и объемно-пространственного построения. Оба храма принадлежат к типу бесстолпных церквей с крещатым сводом, снаружи отраженном в пирамидальной "горке кокошников", который возник и получил определенное распространение в последней четверти XVI в, в "годуновский" период. Таких храмов известно немного - это придел Василия Блаженного собора Покрова на Рву, старый собор Донского монастыря, надвратная церковь Происхождения Древ Симонова монастыря и церковь Троицы в Хорошеве. Вероятно, что к их числу принадлежала также церковь Николы Явленного у Арбатских ворот, данными об устройстве внутреннего пространства которой мы не располагаем; однако, судя по известным изображениям ее внешнего вида, этот храм вероятнее всего должен был быть бесстолпным. Итак, помимо церкви Покрова в Рубцове нам известно только пять бесстолпных храмов с крещатым сводом и "горкой кокошников". Все они были построены между 1588 и 1600 гг. Первые четыре из названных храмов относятся к еще более краткому периоду 1588 и 1598 гг. Идентичность их размеров, конструкции сводов и некоторых приемов декоративного убранства позволяет объединить эти памятники в компактную группу, связанную, в первую очередь, единством конструктивного приема, состоящего в использовании ступенчатых распалубок крещатого свода, позволяющих повысить его щелыгу, что было показано А.Л. Баталовым. Все храмы связаны с государственным заказом, и возможно, их сходство было следствием сознательного повторения образца (придела Василия Блаженного)(13) .

Этим же автором было показано, что наиболее вероятным устройством свода не дошедшей до нас церкви Николы Явленного может быть крещатый свод со ступенчатыми распалубками.

Итак, в конце XVI в. в архитектуре Москвы и Московского уезда возникла группа бесстолпных храмов, перекрытых крещатым сводом со ступенчатыми распалубками, и увенчанных пирамидальной "горкой кокошников". С этими памятниками связаны наиболее смелые поиски конструктивного и объемного решения бесстолпных храмов в конце XVI в. В XVII в. описанный тип бесстолпного храма не получил развития, будучи вытеснен более простым сомкнутым четырехлотковым сводом. Единственным примером его использования вне рамок "годуновского периода" является церковь Покрова в Рубцове.

Ее сходство с перечисленными церквями хорошо заметно при первом же рассмотрении: церковь увенчана "горкой кокошников" из трех поставленных один над другим рядов, по три кокошника в каждом. Квадратный четверик перекрыт крещатым сводом, к нему примыкает трехапсидный алтарь.

Однако, говоря о сходстве конструктивного решения рубцовского храма и названных церквей годуновского периода, следует упомянуть о возникшем в исследовательской литературе несоответствии представлений о форме распалубок крещатого свода церкви Покрова. Одни авторы считают их изогнутыми, другие называют ступенчатыми. Это отразилось и на графическом представлении памятника в разных изданиях.

На чертеже В.В. Суслова, опубликованном в 1900 г.(14), щелыга распалубок изображена плавно изогнутой параллельно угловым лоткам свода. Этот чертеж был помещен в книге М.В. Красовским, который использовал при описании распалубок эпитет "сферические"(15). Мнение ученых начала XX в. сохраняется и в современной литературе. В частности, в статье С.С. Попадюка конструкция церкви Покрова в Рубцове трактуется как своего рода переходное звено между крещатым сводом XVI в. и сомкнутым XVII в., где стелющиеся параллельно угловым лоткам распалубки рассматриваются как переходная форма и признак отмирания крещатого свода. В выстраиваемой таким образом картине эволюции бесстолпных храмов церковь Покрова становится важным переходным звеном, иллюстрирующим почти буквальное отмирание распалубок крещатого свода, выразившееся в их утонении и изогнутости по линии лотков - элементов сомкнутого свода(16). Роль памятника, стоящего на стыке двух эпох, оказывается в таком случае особенно важной.

Аксонометрия свода церкви Покрова, помещенная автором в ряд памятников XVI -XVII вв., была использована в книге Иконникова(17), и получила, таким образом, достаточно широкое распространение. Например, план церкви, помещенный в паспорте Свода памятников, не имеет обозначений ступенек на распалубках.

Однако в действительности распалубки свода ступенчатые. Уже в "Истории русской архитектуры" под редакцией Н.И. Брунова(18) был опубликован разрез четверика Покровского храма с изображением ступенчатых распалубок.

Причиной неточности чертежей В.В. Суслова, скорее всего, были, поновления XIX века, когда свод был приспособлен под роспись: в распалубках разместили фигуры ангелов в рост, а т.к. ступеньки могли "ломать" линии рисунка, их заштукатурили, сгладив перепад, что уменьшило их глубину и придало "изогнутость". Этот вывод можно сделать при рассмотрении фотографии сводов церкви, хранящейся в фототеке ГНИМА(19).

Одной из причин возникших разночтений также можно считать нынешнее состояние интерьера главной церкви, обустроенной для занятий хоровой капеллы им. Юрлова. Своды закрыты деревянной акустической конструкцией и от пяты затянуты тканью, не позволяющей видеть распалубки.

Чертежи Спецстройреставрации 1981 года определенно показывают ступеньки распалубок свода церкви Покрова(20).

Рассматривая чертежи, можно предположить повторение в интерьере церкви Покрова еще одной узнаваемой детали - машикулей у основания распалубок, которые известны только в двух постройках - церкви Троицы в Хорошево и соборе Донского монастыря. На поперечном разрезе , сделанном в 1981 г. замечаем, что линия щелыги распалубок в местах их примыкания к стене меняет направление с наклонного на более пологое. На разрезах церквей Троицы в Хорошево и собора Донского монастыря заметно, что ширина верхней части машикулей приблизительно соответствует длине поднятых частей распалубок церкви Покрова. Поэтому можно предположить, что распалубки церкви Покрова также опирались на машикули, которые были стесаны при одной из перестроек храма. К сожалению, подтвердить или опровергнуть эту догадку пока невозможно, т.к. в документах реставрационных работ по церкви Покрова нет описаний сводов (хотя они наверняка были обследованы). Если же предположение верно, это дает дополнительное подтверждение идее направленной ориентации зодчих церкви Покрова на повторение одного из названных "годуновских" храмов.

Таким образом, можно утверждать, что крещатый свод церкви Покрова в Рубцове не представляет собой нового или сильно измененного типа перекрытия, а примыкает к памятникам последних десятилетий XVI века - бесстолпным храмам со ступенчатыми распалубками крещатого свода. Как уже говорилось, церковь Покрова - единственный пример использования данной конструкции в XVII веке. Его уникальность дает нам основания предположить, что использование этого конструктивного приема не было случайным, и имеет причиной следование конкретному образцу.

Уточнить - какой же из храмов со ступенчатыми распалубками крещатого свода может быть этим образцом, на наш взгляд, можно, обратившись к сравнению их планов. Только одна из церквей этого типа - церковь Троицы в Хорошеве, имеет двухпридельный симметричный план, аналогичный Покровскому храму.

Кроме того, тонкий карниз, проходящий в интерьере церкви Покрова на уровне пяты свода, из названных храмов имеет аналогию только в хорошевской церкви.

Сходство плана, наряду с повторением особенностей конструкции, позволяет предположить, что зодчие церкви Покрова в Рубцове обращались к Хорошевскому храму как к образцу.

Таким образом, несмотря на отсутствие письменных указаний в источниках, представляется, что мы имеем достаточно оснований для того, чтобы предполагать, что конструкция, декоративные детали интерьера (машикули и карниз в основании свода) и планировка церкви Троицы в Хорошеве послужили образцом при строительстве церкви Покрова в родовом вотчинном селе Романовых. Следовательно, перед нами - пример сознательного копирования конструктивных особенностей и элементов интерьера годуновского храма в одной из первых построек новой династии.

Сделанный вывод делает невозможным мнение о конструкции сводов церкви Покрова как о переходном звене в процессе естественного отмирания крещатого свода. На наш взгляд будет более правильным рассматривать этот памятник в качестве примера сознательного и достаточно детального повторения образца, вызвавшего появление в 1620-е годы неактуальной для этого времени конструкции крещатого свода, равно как и искажения ее пропорций и масштаба. В таком случае церковь Покрова следует рассматривать как следствие уникального стечения обстоятельств строительства, что во многом может изменить наше отношение к ее архаичной и грубоватой архитектуре.

Как таковой, факт сознательного повторения особенностей интерьера и конструкции образца редок в истории русской зодчества, а исторические обстоятельства обращения к прототипу делают предполагаемые детали истории создания церкви Покрова еще более знаменательными.

На фоне известных нам обстоятельств Смуты, идея повторения годуновского храма в вотчине Романовых, на первый взгляд, может вызвать удивление. Если судить по ряду публицистических сочинений, после смутного времени степень дискредитации личности и действий царя Бориса должна была быть очень высокой: многими авторами он представляется как "святоубийца", узурпатор престола, гонитель Шуйских и Романовых Использование годуновского храма как образца можно объяснить общей атмосферой примирения и прощения, свойственной начальному этапу правления Михаила Федоровича. Ориентируясь в важной усадебной постройке на церковь годуновской вотчины, Романовы следовали по пути, уже намеченному при их венчании на царство: заимствовали форму, вкладывая в нее свое содержание. Дополнительным стимулом обратиться к примеру хорошевского храма могло быть и то, что в село Хорошево числилось среди вотчин инокини Марфы Ивановны (21), матери Михаила Федоровича.

В то же время нельзя отрицать и другого пути обращения к образцу: мастера, от которых требовалось создать в родовой усадьбе Романовых храм, приличествующий царскому достоинству, могли просто обратиться к наиболее актуальному примеру. В известности села Хорошева можно не сомневаться, т.к. события Смуты часто касались этого села - последним из них до начала постройки церкви Покрова, была встреча Филарета Никитича, возвращавшегося из польского плена (22).

Временное расстояние между появлением двух храмов невелико - оно не достигает тридцати лет. Из них около десяти приходятся на фактическое прекращение каменного строительства, связанное со Смутой. События Смуты и вызванный ими перерыв в строительной деятельности не позволяют предполагать сколько-нибудь существенного развития традиции бесстолпного храма в течение тридцати лет, разделяющих храмы Хорошева и Рубцова. При этом художественный образ и трактовка архитектурных форм этих двух памятников демонстрируют существенное различие между ними, которое может указывать как на стиль строительства разных артелей - годуновской и работавшей для Романовых, так и особенности зодчества двух периодов.

    При единстве типа объемно-пространственного построения и конструкции свода главного четверика, памятники значительно различаются размерами, пропорциями и качеством исполнения декоративного убранства.

    Отметим основные черты, отличающие церковь Покрова: это приземистость объемов, крупный размер четверика (внутренние размеры 9*9 м, при стороне четверика церкви Троицы в Хорошеве 6,5 м) и постановка на высоком подклете. Кроме того, в церкви Покрова заметно искажение пропорций - тяжелый объем основания контрастирует с маленькой венчающей главкой, а "горка кокошников" вместо вертикальных треугольных имеет приплюснутые одутловатые очертания. Соответственно происходит перераспределение акцентов как в интерьере, так и в объемно-пространственном построении храма.

Уменьшение диаметра главы имеет аналогии в близком по времени строительства приделе Мины церкви Зачатия Анны в Углу и угловых барабанах и приделе церкви Николы Надеина в Ярославле.

Одно из важных и наиболее заметных отличий церкви Покрова заключено в лапидарной трактовке ее фасадов, где используется самый простой набор элементов, основанный почти исключительно на возможностях кирпичной кладки (в отличие от изысканных "итальянизирующих" деталей Хорошевского храма). Законченная композиция, в которой угадывается ее образец - декор годуновских храмов конца XVI в. - достигается при помощи компоновки простейших элементов, которые, кроме того, выглядят слишком вялыми в сравнении с массивным объемом церкви.

Несоответствие декора масштабам здания еще раз убеждает нас в том, что архитектура церкви Покрова была результатом намеренного воспроизведения образца конца XVI века силами зодчих 1620-х годов. В зодчестве этого времени, можно найти аналогии не только пропорциональному строю церкви Покрова, но, и в еще большей мере - характерным особенностям ее декоративного убранства. Такой близкой аналогией может послужить архитектура уже упоминавшейся церкви Николы Надеина в Ярославле. На фасадах этого храма использованы те же простые трехуступчатые карнизы и архивольты, что и в церкви Покрова; эти элементы в церкви Николы трактованы так же вяло, они так же инертны по отношению к плоскости стены, как и в церкви Покрова. Противоречие между тяжелыми крупным объемом четверика и вялой непластичной декорацией одинаково характерно для ярославского и московского храма 1620-х годов. Сходство между ними может подтвердить и одинаковая трактовка элементов "катушечного" пояса. Кроме того, в обоих храмах излишняя массивность объемов при рассмотрении извне искупается пространственностью интерьера.

Отсутствие дополнительных подтверждений не позволяет однозначно отнести эти храмы к работе одной артели. Однако близость их архитектуры очевидна, и мы можем говорить если не о работе одних и тех же зодчих, то по крайней мере - об участии мастеров одинаковой выучки, использующих схожие приемы.

Итак, мы можем предполагать, что церковь Покрова в Рубцове - первый каменный обетный храм новой династии, строительство которого в родовой вотчине имело репрезентативное значение и было связано с идеей утверждения Романовых на троне, был построен по образцу годуновской церкви Троицы в Хорошеве мастерами артели во многом схожей по характеру используемых приемов с артелью, работавшей в Ярославле в начале 1620 - х годов.

Влияние образца - церкви Троицы - прослеживается в композиции симметричного двухпридельного плана, использовании крещатого свода со ступенчатыми распалубками, карнизом на уровне пяты свода и (возможно) машикулями, завершении четверика "горкой кокошников" с трехчастным антаблементом в его основании, а также в применении фриза консолей в карнизе барабана и килевидных кокошников заостренного рисунка в его основании.

Характерные черты архитектуры 1620 - х гг. проявляются в искажении пропорций, лапидарности декоративных элементов, что определяет излишнюю массивность и некоторую огрубленность архитектуры церкви Покрова.

Требования заказчика, возможно, проявились в крупных размерах церкви, постановке ее на подклет и использовании двухярусной крытой галереи.

Если предположение о строительстве церкви Покрова в Рубцове по образцу церкви Троицы верно, то к ее архитектуру следует рассматривать как результат уникального сочетания условий заказа и обстоятельств строительства. Рубцовский храм - единственный известный нам пример церкви первой трети XVII в., построенной по конкретному образцу конца XVI века, особенности архитектуры которого поэтому позволяют нам наглядно судить о том, насколько перерыв в строительстве, вызванный Смутным временем, повлиял на развитие архитектуры.

Проведенное сравнение не позволяет говорить о значительном забвении годуновской архитектуры. Напротив, ее приемы и принципы были сохранены, что позволило добиться достаточно точного повторения не только внешних форм образца, но и деталей интерьера и конструкции свода. Архитектура церкви Покрова в Рубцове, связанная с годуновским образцом, сыграла роль одной из "связующих нитей" между традицией конца XVI в. и зодчеством Романовского времени.

Однако в 1620-е гг. были потеряны равновесие пропорционального строя годуновских бесстолпных храмов и цельность системы декора, ориентированной на итальянские постройки Кремля. Архитектура церкви Покрова демонстрирует нам утрату актуальности крещатого свода со ступенчатыми распалубками, т.к. в рубцовском храме не повторена важнейшая черта этой конструкции - ее вертикализм, а также - исчезновение интереса к "итальянизирующим" элементам (или утрату способности к их воспроизведению).

В заключение хотелось бы подчеркнуть, что утверждение о возможном использовании зодчими церкви Покрова в Рубцове образца церкви Троицы в Хорошеве, не будучи подтверждено письменными документами, остается на уровне предположения, которое однако, представляется вполне вероятным учитывая рассмотренные здесь особенности ее архитектуры.

1  Новый летописец. ПСРЛ. Т. 14. С. 146.

2  Холмогоровы В.И. и Г.И. Материалы для истории, археологии и статистики московских церквей. М.,1884. Стб.807.

3  Дворцовые разряды. Т.1.Спб., 1850. С. 861. РИБ. Т.9(б).Записные книги Московского стола. Спб., 1884. С. 426.

4  Эти даты известны из сохранившихся в стене церкви надписей, расположенных на уровне человеческого роста, по сторонам западного (первая) и южного (вторая) порталов. Надпись неоднократно публиковалась, последняя публикация в монографии: А.И. Суслов, С.С. Чураков. Ярославль. М., 1960. С. 45.

5  Разряды сообщают, что царь и его мать Марфа Ивановна, получив по дороге из Троице-Сергиева монастыря известие о пожаре, уничтожившем дворец в Кремле, отправились в село Покровское, где жили до восстановления палат. Дворцовые разряды. Т.1. С. 504. Следует оговориться, что под Покровским также могло иметься в виду село Братовщина, где в 1623 г. был построен царский дворец (Дворцовые разряды. Т.1. С.571.). В там 1628 г. числилась церковь Покрова (Холмогоровы ....Радонежская десятина. С.76.); однако она значилась приходской, а село Братовщина реже именуется Покровским, чем Рубцово, хотя исключать такую возможность полностью нельзя. Иногда царское паломничество в Троицкий монастырь заканчивалось в селе Рубцове, как, например, в сентябре 1616 г. (Дворцовые разряды.Т.2.стб.252,253). Снегирев также считает, что Михаил Федорович мог останавливаться и жить в Рубцове после московского пожара 1626 года. (Снегирев И.М. Русская старина в памятниках церковного и гражданского зодчества. Т. 18. М., 1852. С. 35.)

6 Снегирев И.М. Русская старина в памятниках церковного и гражданского зодчества. Т. 18. М., 1852. С. 35

7  Грабарь И.Э. Указ. соч., с. 124; Красовский М. В. Указ. соч., с. 264; Машков И. Указ. соч., с. CXXVII (о сходстве наружной обработки); Чиняков А. Г. Указ. соч., с 175; Всеобщая история архитектуры. Т. 6. М., 1968. С. 79; Ильин М.А. Каменное зодчество 2 четверти XVII века.// История русского искусства. Т. 4. М.,1955. С. 132;. Ильин М.А. Каменная летопись Московской Руси. Светские основы каменного зодчества XV - XVII в.в. М.,1966. С.79; Гуляницкий Н. Ф. Указ. соч., с. 35 (называет собор Донского монастыря образцом); Некрасов А.И. Города Московской губернии....С. 20.

8  Красовский М.В. Указ. соч., с. 264; Чиняков А. Г. Указ. соч., с. 175 (о подражании в плане, о звоннице); Гуляницкий Н. Ф. Указ. соч., с. 35 (о продолжении в рубцовской церкви "линии Вязем и Хорошово);

9  Гуляницкий Н. Ф. Указ. соч., с. 35 ЦНИИИ. Паспорт на церковь Покрова в Рубцове.

10  Машков И. Указ. соч., с. CXXVII (...большое сходство); Ильин М.А. Каменное зодчество 2 четверти XVII века. //История русского искусства. Т. 4. М.,1955. С. 132; Ильин М.А. Каменная летопись Московской Руси. Светские основы каменного зодчества XV - XVII в.в. М.,1966. С.79.

11 Гуляницкий Н. Ф. Указ. соч. С. 35.

12  Баталов А.Л. Четыре памятника архитектуры Москвы конца XVI века. // АН, М., 1984. №32. С. 47-53. В статье выдвинуто предположение о работе над памятниками одной артели мастеров. В позднейших работах А.Л. Баталов подверг сомнению свой вывод о работе одной артели, исключив из этого круга церковь Симонова монастыря, основываясь на "различиях в проработке профилей, и на возможном одновременном возведении этого храма с собором Донского монастыря". Баталов А.Л. Московское каменное зодчество конца XVI века. М., 1996. С. 15.

13  Баталов А.Л. Четыре памятника... Он же. Московское каменное зодчество...С. 15.

14 Суслов В.В. Памятники древнего русского зодчества. В.6. М., 1900. С.5.

15 Красовский М.В. Очерки по истории московского периода древнерусского церковного зодчества. М., 1911. С. 260.

16 Попадюк С.С. Генезис и эволюция московских бесстолпных храмов XVII в. // Архитектурное наследие и реставрация. С. 100-122.

17 Иконников А. В. Тысяча лет русской архитектуры. М., 1990. С. 57.

18 История русской архитектуры. М., 1951. С. 119.

19 ГНИМА, фототека. Колл. V. 46942. Вид на свод. съемка 12.10.1927. Из колл. Виноградова.

20 УГК ОИП г. Москвы. Дело 1-166-2. Лист 5.

21  Холмогоровы В. и Г. Исторические материалы о церквах и селах...В. 3. М., 1886. С. 319. Со ссылкой на Писцовые книги конца XVI - начала XVII в. Московского Архива Министерства юстиции, кн. 689, л. 1664 об. Та же информация у Забелина: Забелин И.Е. Кунцово и древний сетунский стан... С. 137. Он пишет, что после смерти Марфы село перешло к патриарху Филарету.

22 Книги разрядные. Т.1.Спб., 1853. Стб.608. "...июня в 13 день ... Филарет ... пришол под Москву и стал не доходя Москвы в селе Хорошове". Перед этим в Хорошове стояли Сагайдачный и его "черкасы", пришедшие в подкрепление к королевичу Владиславу. В середине XVII века Хорошево посещал Алексей Михайлович, что также указывает на внимание к этому селу.

Публикации / Виртуальные публикации / Тарабарина Ю.В.