|
выбирая для нового соборного участка самое выгодное место, епископ и клир вынуждены были перенести его в гущу застройки, так сказать, “на посад”, на берег реки, к подножию холма. (На Руси таким городом ряд исследователей считает Переяслав Южный).
Материалы Западной Европы позволяют реконструировать не только связи архитектуры и планировки города с процессиональной литургией и развитием почитания святых. Уже возникли методы, дающие ответ на такие например вопросы, как история прихода и приходского строительства; развитие взаимоотношений соборного, частного и общинного церковного строительства.
Особенно велик интерес к “приходской” сакральной топографии в Англии, где он не ослабевает по конфессиональным мотивам (так же как интерес к роли городского собора, традиционно господствующий в Германии и Франции, к епископской резиденции — в Италии, а, скажем, в Ирландии — к монастырским структурам). Исключительную роль в этом сыграли раскопки средневековых лондонских церквей, — они помогли определить границы приходов и даже составить их карты, восходящие к XII в., а может и раньше (например, работы Граймса 1968 года).
Правда, аналогов крохотным городским приходам Англии нет больше нигде в Европе, — но подобные признаки ведь и важны для осознания различий, своеобразия сакральной топографии разных городов и народов.
Раскопки Лондона доказали, что приходские храмы развились из домашних церквей: в результате очень известных работ Мартина Биддла на Сент-Мерис-Таннер-Стрит в Вестминстере была раскрыта церковь, единственная дверь которой выходила прямо в частный дом. Долго оставалось неясным, кому принадлежали ранние лондонские храмы, землевладельцам и феодалам, богатым и влиятельным семьям, или группам соседей — по аналогии с
церквями торговых корпораций в немецких городах (“кауфманскирхен”), кои известны и в русских торговых центрах. Благодаря возникшим картам средневековых приходов стало ясно, что земля небольших приходских комплексов находилась не в частных руках, а принадлежала корпорациям владельцев, — через них даже проходили дороги.
Изучение сакральной топографии актуализирует вопросы, связанные с историей прихода. Однако его происхождение как на Руси, так и в Европе окончательно не прояснено и нуждается в дополнительном исследовании.
Схема устройства приходов была отработана в Европе только в течение
XI-XII вв. Их правовой статус определился, — хотя корни этой системы уходят в раннехристианский период, и каждая эпоха внесла свой вклад в природу и структуру приходской жизни. Существенный шаг был сделан в XII в. с введением канонического закона, требовавшего единообразия приходов. Теперь это слово приблизилось к своему значению и стало означать конгрегацию, собирающуюся по воскресеньям и праздничным дням для богослужений в приходской церкви, крестящую детей в церковной купели, хоронящую усопших на церковном кладбище, определенным образом содержащую своего священника.
В Северной и Центральной Европе основой для создания корпуса приходских церквей служили небольшие храмы, оратории и часовни, множество которых было построено в раннем средневековье, которые по мере развития города превращали или заменяли приходскими. В конце XII в. в Париже епископ Морис де Сюлли издал указ, которым пересмотрел все границы приходов, преобразовав в приходские церкви разнообразные сакральные постройки.
В Италии процесс был иным, поскольку здесь изначально различались приходы двух видов, городской приход с центром в соборе и деревенский приход, — столь же территориально и демографически обширный. Правда, в позднем средневековье города образовали и здесь множество приходов, но идея единого для всей конгрегации собора с баптистерием, где каждый горожанин прошел обряд крещения, дожила до наших дней.
|
|
|
17 |
Анализ современных работ, посвященных сакральной топографии таких центров христианства как Иерусалим, Рим, Константинополь, Милан, Лондон и другие не только показал, что у сакральной топографии русских средневековых городов с ними много общего, но и подтвердил, что единственно возможный путь исследования таких систем — источниковедческий анализ их истории. Мы ежедневно убеждались, что фактологической основой исследования сакрального пространства средневекового города должна стать, в первую очередь, история престолов его храмов, раскрывающая причины и время их возникновения, восстанавливаемая при опоре на скрупулезно анализируемые материалы архитектурно-археологического и документального характера.
На какой же круг источников мы должны опираться в первую очередь? Историография московских престолов достаточно обширна. Попытки систематизации сведений о времени основания московских церквей относятся уже к началу XIX в., когда в клировых ведомостях появилась графа, в которой их составители должны были указывать время основания храма. При митрополите Филарете (Дроздове) включение в клировые ведомости исторических сведений о храме стало обязательным. Уже в конце XVIII в. выходят справочники по московским храмам с перечислением основных и придельных престолов(6). Сведения из клировых ведомостей и первых путеводителей по Москве стали восприниматься как документально подтвержденные авторами церковно-археологических трудов уже в середине-второй половине XIX в. Затем они проникли в литературу XX в., причем отношение к ним как к абсолютно надежным бытует и по сей день.
Обоснованность приводимых и чрезвычайно обильных сообщений о посвящении престолов практически никогда не проверялась. А сделать это совершенно необходимо. Историография отдельных московских храмов показывает, что в большинстве случаев именно сообщения клировых ведомостей и путеводителей XVIII в. легли в основу
устойчивых представлений о времени основания московских престолов. В свою очередь, клировые ведомости, откуда в
XIX-XX вв. заимствовали сведения о датах возведения московских церквей, повторяли сообщения более ранних, а приходские священники, составлявшие самые ранние клировые ведомости с указанием даты постройки, часто использовали уже опубликованные сообщения о своих церквах. Таким образом, прослеживая цепочку опубликованных дат часто наблюдаешь, как она замыкается сама на себя, не находя подтверждения в независимых источниках.
В ряде случаев источники сведений, которыми пользовались авторы первых клировых ведомостей и путеводителей конца XVIII в. просто невозможно реконструировать. Иногда, например, составители пользовались надписями на богослужебных предметах, в которых часто приводилась дата вклада в церковь, не имеющая отношения к ее строительству(7). Подчас источником служила вообще любая надпись, содержавшая конкретную дату, — например, на колоколе.
Конечно, использовались и храмозданные надписи, которые, тем не менее, могли создаваться не при строительстве, а после обновления церковного здания. Как храмозданная могла восприниматься белокаменная доска с эпитафией. Выяснилось, что храмозданные надписи нередко сочиняли поновители храмов в середине XIX в. для того, чтобы “удревнить” памятник, связать его с известными историческими событиями.
Систематизация исторических сведений о московских престолах, предварительное критико-историографическое исследование по каждому конкретному храму и сбор материалов для этого составил вторую часть нашей задачи. Круг источников, к которым можно обратиться для проверки, достаточно ограничен. Он резко сокращается, как только мы опускаемся за хронологический рубеж последней трети — середины XVII в. Сообщения летописи позволяют в некоторых случаях установить дату создания каменной церкви, но часто не разрешают сделать вывод о времени появления
|
|
|
18 |
|
| | |