|
ленского Кремля), создало возможность сделать бульварное кольцо. Это было наглядно и воспринималось как новшество. Того же эффекта "удалось" добиться, к примеру, осуществив снос замечательных стен Китай-города, а заодно и выдающихся церквей нарышкинского барокко — Николы Большой Крест и Владимирской Богоматери, что позволило молниеносно создать просторные проспекты новой Москвы в 1934 году.
Какой из принципов победил в результате реконструкции Москвы после пожара 1812 года?(21)
|
|
|
30 |
ЧАСТЬ III
ПОЧЕМУ НЕ БЫЛ ОСУЩЕСТВЛЕН ПРОЕКТ БОЛЬШОГО КРЕМЛЕВСКОГО ДВОРЦА?
Мог ли быть осуществлен проект Баженова?
Вспомним, в каком культурном контексте проектировался Большой Кремлевский
дворец и как это связывалось с реализацией строительства новой столицы -
Петербурга как Нового Рима? Для этого вернемся ко времени Петра I.
Как пишет Ю.М.Лотман. "идеологии Петровской эпохи было свойственно
представлять переживаемое Россией в начале XVIII века как некий исходный пункт,
точку отсчета. Все предшествующее объявлялось как бы несуществующим или по
крайней мере не имеющим исторического бытия"(22) - Москва, "а то, что еще должно
появиться, единственно истинносущим"(23) - Петербург.
По замыслу Петра I, Петербург должен был полностью заменить Москву и в
политическом, и в идейно-символическом планах. Так, ••наименование новой столицы
Градом Святого Петра неизбежно ассоциировалось не только с прославлением
небесного покровителя Петра I, но и с представлением о Петербурге как о Новом Риме.
Эта ориентация на Рим проявляется не только в названии столицы, но и в ее гербе:
герб Петербурга содержит в себе трансформированные мотивы герба города Рима (или
Ватикана как преемника Рима), и это, конечно, не могло быть случайным"(24). "Вычеркивая
предшествующую историческую традицию, в Петровскую эпоху происходило обращение
к античности, как к идеальному предку переживаемого"(250 периода. "... Аналогия
с Римом определенно присутствовала в сознании строителей новой столицы... Город,
строившийся Петром, не мог обойтись без центрального патронального собора... В
городской цитадели, которая по первоначальным представлениям должна была
располагаться в центре города, был построен собор Петра и Павла, задуманный как
самое высокое здание в Петербурге"(26). В градостроительстве обращение к
античному Риму выразилось, в частности, в переносе в Петербург римского трехлучия
как символа императорского Рима.
"Одновременно сквозь "римскую" символику собора Петра и Павла просвечивала символика Москвы как Третьего Рима, - после смерти Петра, Петропавловский собор в Петербурге оказывается как бы заместителем Архангельского собора в Москве, поскольку он делается усыпальницей русских государей..."(27). В этом находит свое выражение "претензия Пе-
|
|
|
31 |
|
| | |
|
тербурга на святость и тенденция к унижению Московских святынь"(28). Петр 1 представлял себе, что "подлинность Петербурга, как Нового Рима, состоит в том. что святость в нем не главенствует, а подчинена государственности"(29) .
Важно отметить, что -соотнесенность с идеей "Москва - Третий Рим" неожиданно открывается в некоторых аспектах строительства Петербурга и перенесения в него столицы. Из двух путей - столицы как средоточия святости и столицы, осененной тенью императорского Рима, Петр избрал второй. Ориентация на Рим, минуя Византию, ставила, естественно, вопрос о соперничестве (Петербурга. - Д.Б.) за право исторического наследства с Римом католическим"(30). И далее Ю.М.Лотман пишет: "Как столица, символический центр России, Новый Рим - Петербург, должен был быть эмблемой страны, ее выражением, но, как резиденция, которой приданы черты анти-Москвы, он мог быть только антитезой России..."(31), так как идейное бытие Петербурга мыслилось в связи... с реальным воплощением идеала "регулярного государства"(32)... И все же "по мере исторического развития Петербург все более удалялся от задуманного идеала рационалистической столицы "регулярного государства" - города, не имеющего истории. Он обрастал историей, приобретал сложную топо-культурную структуру... Город переставал быть островом в империи"(33).
Из всего сказанного выше становится понятным, что все духовные силы правящей элиты были направлены на реализацию замысла Петра 1 превратить Петербург в Третий Рим и после смерти императора.
Почему же не был осуществлен проект Большого Кремлевского дворца? Нужно сразу отбросить политические и экономические причины, поскольку осуществление Большого Кремлевского дворца сделалось бы символом победы России в войне с Турцией, а относительно финансовых возможностей России сама императрица писала барону Гримму в 1779 году: "Вы знаете ли. что страсть строить у нас свирепствует более, чем когда-либо, и никакое землетрясение не разрушило столько зданий, сколько мы воздвигаем"(34).
Причин отказа от строительства может быть несколько, выделю две, на мой взгляд, основные. Первая, назовем ее личной причиной, изменение вкуса императрицы, изменение стилистических предпочтений и пристрастий в архитектуре.
Как пишет Д.0. Швидковский: "в области архитектуры изменение взглядов императрицы начало чувствоваться еще в середине 1770-х годов. От нормативного классицизма, как современной художественной системы, ей захотелось обратиться к чувственно-конкретному археологически-точному оживлению с античностью. Она решила "выстроить греко-римскую рапсодию в моем Царскосельском саду"(35).
Екатерина II увлеклась новым направлением в архитектуре: "археологизирующим" классицизмом, лишенным радикального переосмысления античных форм, начавшимся "в творчестве круга Леду, Булле и Лике... захватившего ведущие позиции в Риме среди французов и зодчих других национальностей, сотрудничающих с ними"(36).
|
|
|
32 |
Так. проект Де Вайи "Павильон Минервы" в 1774-1775 годах не привлек внимания Екатерины II и не был осуществлен. Не увлекал уже больше Екатерину II и проект Баженова Большого Кремлевского дворца, частично переработанный с учетом изменившихся вкусов императрицы в 1771-1775 годах.
Императрица "к этому моменту стремилась к большей конкретности архитектурных аллегорий, к точному подражанию конкретному античному памятнику, что соответствовало изменению концепции Просвещения"(37). Действительно, в переработанном Баженовым проекте 1771 года можно увидеть изменения в стилистике архитектурной трактовки стены и ордера в целом. От французского классицизма, воспринимавшего античность через итальянский Ренессанс и барокко. Баженов переходит к архитектуре значительно более близкой античной, освобождаясь от аттиков над портиками, упрощая трактовку стены и рисунок самих капителей. "'Сейчас я увлечена мистером Камероном, великим рисовальщиком, воспитанным на античных памятниках"(38). Эта запись Екатерины II относится, правда, к 1780-м годам, но по ней можно с уверенностью судить и о потере ее интереса к Большому Кремлевскому дворцу. Екатерина II, увлеченная античностью, хотела видеть в проектах выражение конкретных политических и идеологических символов, переданных не в обобщенных классических формах, а в представленных в своем историческом источнике, античных образцах. Был бы, скажем, проект Баженова 1771-1775 годов похож на "греко-римскую рапсодию" или "дворец римского императора"(39) (проект Ш.Клериссодля Царского Села), то этот проект, скорее всего, осуществился бы. (Вспомним, в связи с этим, замечание Екатерины II по поводу проекта Ш.Клериссо дома в Ниме: "Это вызвало у меня аппетит к Клериссо"(40)). И вторая причина — идейная.
Императрица ясно представляла себе, что Петербург с его претензиями на роль Третьего Рима мало что смог бы противопоставить Москве, если бы в Кремле был выстроен грандиозный дворец с таким символическим содержанием, так как идейное наполнение понятия "Петербург - "Третий Рим", предложенное Петром I, лишь к 1770-м годам начинало обретать черты реальности. Только к началу XIX века происходит отождествление Петербурга с Римом. В частности, в результате целенаправленной градостроительной политики эта идея получает общее распространение: "Нельзя не удивляться величию и могуществу сего Нового Рима"(41).
Можно предполагать, что у Екатерины II и ее окружения существовало опасение потери престижа Петербургом в связи со строительством столь великолепного дворца в Москве, тем более, что в самом Петербурге еще не сложился ни один из существующих блистательных градостроительных ансамблей, окончательно сформировавшихся лишь к 30-м годам XIX века. Реализация Большого Кремлевского дворца могла рассматриваться в Петербурге как посягательство Москвы на право Петербурга называться столицей, Третьим Римом и святым городом.
В начале 70-х годов XVIII века еще сильны были воспоминания о возвращении императорского двора в Москву в январе 1728 года и пребывании его в Москве в первые два года царствования императрицы Анны Иоанновны с 1730 по 1732 годы.
|
|
|
33 |
|
| | |
|
Екатерина II прекрасно понимала, что реализация проекта Большого Кремлевского дворца послужила бы возвышению Москвы, но императрица этого не хотела и поэтому отказалась от строительства Большого Кремлевского дворца... Но тут же вернулась к строительству здания Коллегий — в будущем — Сенату (1776-1787 гг.). Выскажу предположение. что первый эскизный проект Екатерина II поручила сделать Баженову, обратившись к нему со словами (перефразировав ее известные слова о необходимости выполнить проект для торжественного празднования по поводу заключения Кючук-Кайнарджийского мира): "Любезный Баженов,... в Кремле нужно было построить здание Коллегий. Вы сочинили замечательный дворец, но он оказался слишком велик для меня. Я прошу Вас, сделайте новый эскиз Коллегий поскромнее, как тот, что Вы выполнили для Университета, а построит их кто-нибудь из Ваших учеников,... например. Казаков, чтобы Вас не отрывать от моего дворца в Царицыне".
Доказательством того, что автором первоначального проекта здания Сената был Баженов, могут служить ясно прочитываемые масонские символы: треугольник плана здания, продиктованный не только формой участка, далее — пятиугольник главного внутреннего двора и. наконец, ротонда, завершающая всю композицию. Такие символы, как ротонда и многогранники планов, в то время еще не сделались лишь формальными композиционными приемами и не были тиражированы. В связи с этим обращает на себя внимание известное и удивительное сходство главного фасада здания Сената с фасадом здания Академии художеств в Петербурге (проект 1761-1788 гг.. арх. Ж.-Б. Валлен ДеЛа Мот (1729-1801 гг.), и А.Ф.Кокоринов (1726-1772 гг.), в проектировании которого Баженов принимал определенное участие. Как первый вариант здания Московского Университета, так и фасады здания Сената несут яркий отпечаток французской школы Баженова. Общность приемов, тем и мотивов, несомненно, роднит эти работы с проектами так называемого Смольного института и Большого Кремлевского дворца. М.Ф.Казаков как помощник Баженова, вероятно, только выполнял чертежи.
Баженов обладал сильным темпераментом и мощной энергетикой как композитор и драматург. М.Ф.Казаков же — лирик, его творчеству свойственны мягкость и покой.
Баженов, напротив, сталкивает объемы и пространства, как героев драмы. Он. как правило, использует прием контраста пространств и масштабов, в этом, собственно, и состоит его искусство, которому подражать и научиться невозможно. Выдающимся примером этого искусства может служить церковь Филиппа Митрополита(42), где прекрасно прорисованные огромные ионические колонны (высотой — 10,25м при диаметре купола — 8.3м) и сложной пластики маньеристский антаблемент зажаты в плотное кольцо небольшого цилиндрического пространства интерьера. окутанного полумраком. Колонны распирают изнутри объем ротонды, они, как распрямившаяся мощная пружина, выталкивают пространство ввысь к яркому свету, льющемуся из окон купола!
Контраст между преувеличенным масштабом ионического ордера центрального объема церкви и сильно уменьшенным масштабом коринфского ордера алтарной преграды и заалтарной ротонды создает впечатление раз-
|
|
|
34 |
рыва пространства, что было необходимо Баженову для выявления противопоставления Дольнего и Горнего мира. Именно этим достигается потрясающий художественный эффект увеличения общего размера храма. Быть может, неприятие проекта Большего Кремлевского дворца Баженова частью московской аристократии и духовенства было вызвано не столько вторжением дворца в Кремль, сколько ориентацией проекта на императорский и католический (хотя и христианский) Рим, минуя Византию. Баженов, таким образом, своим проектом вошел в противоречие с традицией восприятия Рима Москвой только через Константинополь, а не напрямую, какова была ориентация Петербурга.
Кроме этого, могло существовать интуитивное ощущение того, что в Москве, в Кремле, административное здание, каким был бы дворец, не должно было быть крупнее собора, символа православия(43).
Дерзновенному замыслу Баженова не суждено было осуществиться, быть может, из-за человеческих слабостей - зависти и ревности. Нередко встречаются люди, чувствующие себя униженными и подавленными рядом с гением. Они полны негодования и возмущения, их пугает непостижимость таланта. Обиженные на судьбу, готовые на любую подлость и коварство, они выдвигают из своей среды кандидата в Дантесы с комплексом Сальери, чтобы с его помощью оскорбить и оклеветать гения. При этом, как и Сальери, он должен непременно обладать рядом неоспоримых достоинств, таких, например, как трудолюбие и хороший вкус... И у гения появляется помощник или так называемый друг... По сей день высокомерные и тщеславные люди не могут простить Баженову его гениальность, они тогда и сегодня мстят ему за его талант. Баженова постиг ряд жестоких разочарований: не был осуществлен проект Большого Кремлевского дворца, сломаны два главных дворца в Царицыне (правда, тот. что затем был построен по проекту Баженова(?) М.Ф.Казаковым - произведение искусства еще более совершенное). Не был реализован последний замысел Баженова - издание увражей "Российской архитектуры", а изданные М.Ф.Казаковым альбомы чертежей были напечатаны без указания авторов проектов и построек. Постоянно подвергается сомнению в различных печатных трудах авторство Баженова тех или иных проектов, о которых писал первый биограф Баженова - митрополит Евгений Болховитинов.
Соперничество между Петербургом и Москвой было заложено сразу после переноса столицы в Петербург.
Интересно увидеть, как это отразилось на градостроительной судьбе Москвы на некоторых примерах.
Замысел постройки собора, похожего на собор Св. Петра в Риме, возник у Павла Петровича еще во время его заграничного путешествия. Чрезвычайно любопытным в этой связи, является то, что в письме архиепископу Платону из Рима, Павел, восхищаясь собором, высказал желание о том, чтобы Платон "в таковой (церкви. - Д.Б.) в Москве служил"(44). Известно, правда, что это "желание" реализовалось не в Москве, а в Пе-
|
|
|
35 |
|
| | |
|
тербурге в виде Казанского собора, выполненного по этой программе. К пятнадцатой
годовщине победы русских войск над французами в 1829 году на Тверской заставе была
заложена и к 20-летию победы завершена Триумфальная арка на дороге, ведущей в
Петербург. Важно обратить внимание на то. что арка была поставлена не на
Смоленском тракте у Поклонной горы - в память героической защиты Москвы, в честь
ее доблести, мужества и славы, а в качестве символа победы Российской империи и ее
столицы — Нового Рима — Петербурга, на Тверской улице, по тому же принципу, как
ставились триумфальные арки во многих городах Римской империи в знак победы
императорского Рима над противником. в городе, принадлежащем метрополии, на
дорогах, ведущих в Рим. Сейчас только после возвращения столицы в Москву и
воссоздания Триумфальной арки у Поклонной горы восстановлена историческая
справедливость, но, к сожалению, потерян дух истории.
По поводу памятников в честь победы над Наполеоном Е.И.Кириченко пишет: "Проект
памятника в виде Триумфальной колонны по программе "Россия, дарующая мир
Европе", был разработан в 1813-1814 годах московским архитектором Доменико Жилярди.
Первоначальная идея памятника в виде колонны все-таки получила осуществление,
хотя и не в Москве, а в Петербурге. Им стал знаменитый Александрийский столп (Александровская
колонна), придавший законченность главной площади Петербурга - Дворцовой.
Колонну возвели в 1834 году к 20-летию окончания войны с французами"(45). Сразу после
окончания Отечественной войны 1812 года, с 1813 года А.Л.Витберг (1787-1855 гг.) начинает
работать над своим знаменитым проектом Храма Христа Спасителя в Москве. В первом
варианте 1815 года он делает верхний храм с диаметром купола 54м, высотой с папертью
и крестом - 186,5м. Общая высота собора с крестом и ступенями лестницы нижнего храма -
236м!
В эти же годы началось проектирование Исаакиевского собора в Петербурге. Первый вариант 1818 года О.Монферран (1786-1858 гг.) сделал высотой 71,35м.(46)
Такое соотношение между высотами соборов было недопустимо, тем с более, что Исаакиевский собор задумывался как храм-памятник в честь 100-летия Полтавской битвы и в честь святого Исаакия Долматского. в день празднования которого в 1672 году родился Петр 1. Исаакиевский собор задумывался как храм памяти императора, создателя новой России(47) и столицы ее Петербурга - Нового Рима.
В варианте 1826 года Витберг был вынужден уменьшить высоту Храма Спасителя. Высота верхнего храма с папертью и крестом становится -119м, а обшая высота собора с крестом, включая лестницу нижнего храма. снижается до 165м. высота от уреза воды - 185,5м.
Боязнью создания конкурента Петербургу в лице Москвы можно объяснить отказ от строительства Храма Христа Спасителя по проекту Витберга. Действительно, Москва приобрела бы выдающийся собор, самый огромный христианский храм в мире. Интересно, что первым местом для строительства собора Витберг предложил Кремль. Можно предположить, что он знал желание Бориса Годунова построить в Кремле "Святая святых" - точное воспроизведение Иерусалимского храма — и смог понять
|
|
|
36 |
идейное содержание Баженовского Большого Кремлевского дворца. Как известно, строительство собора на Воробьевых горах было остановлено в 1826 году императором Николаем I и затем отложено до 1829 года. Продолжая работу над Исаакиевским собором (1818-1858 гг.), Монферран увеличивает высоту собора, с папертью и крестом она становится — 101.88м. при диаметре купола — 22,15м.
В поисках архитектурного образа и гармонии Монферран обращается к римскому Пантеону Он дважды полностью повторяет чуть увеличенный портик Пантеона, поставив его с северной и южной стороны собора, а отдельную колоннаду с фронтоном — с западной и восточной. Монферрану безусловно, были известны проекты Храма Христа Спасителя Витберга. Можно предположить, что именно из проекта Витберга 1826 года ангелы, установленные на аттике колоннады ротонды верхнего храма, попадают в проект Исаакиеского собора и сегодня украшают его великолепную ротонду Многие архитекторы в соборах, которые они строили, пытались использовать тему купольной ротонды, заданную миниатюрным шедевром Возрождения — Темпьетто (1500-1502 гг.)Д.Браманте (1444-1514 гг.). Лучшая ротонда из них — это ротонда Исаакиевского собора.
В 1826 году вновь принимается решение о строительстве Храма Христа Спасителя в Москве, при этом в 1829 году было предложено изменить место его возведения. Не на Воробьевых горах ("короне Москвы", как назвал их император Александр I), где собор парил бы над городом, и не на Швивой горке, как ранее предлагал Александр I, было решено построить собор в низине у Кремля.
В 1831 году проектирование Храма Христа Спасителя поручается К.А. Тону (1794-1881 гг.).
Храм Христа Спасителя не должен был быть выше Исаакиевского собора, его высота от паперти с крестом — 102,3м. Тон сделал храм (1832-1880 гг.) в пропорциях Исаакиевского собора(48), а диаметр его купола в чертежах Тона - 24,4м, что также соотносится с собором в Петербурге.
Преодоление противоречий между Москвой и Петербургом могло бы основываться на принятии образа России как единого организма, в котором Москва — сердце России, а Петербург — голова. Этот образ страны соответствует сложившимся образам городов Москвы и Петербурга, географии и культурной роли России как единого Евразийского пространства, где органично переплетены Запад и Восток.
|
|
|
37 |
|
| | |
|
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
В.И.Баженов проектом Большого Кремлевского дворца на многие годы опередил свое время. Неосуществленный проект вызвал мощный резонанс в архитектурной среде того времени и дал сильнейший импульс развитию архитектуры и градостроительного искусства.
Проект Большого Кремлевского дворца, безусловно, оказал влияние на градостроительные работы К.И.Росси (1775-1849 гг.). Он нашел свое отражение в великолепной пространственной композиции Дворцовой площади в Петербурге с выдающимся зданием Главного штаба (1819-1829 гг.), его влияние ясно прочитывается в замечательном ансамбле зданий Сената и Синода (1829-1834 гг.)
Оставшаяся от всех грандиозных начинаний Баженова модель дворца вызывала восторженное отношение современников и потомков к намечавшемуся замыслу ''Если бы это здание было выстроено, оно превзошло бы размером и великолепием все доселе известное в сем роде... Ближайшее рассмотрение сего произведения убеждает более в высоком, необыкновенном даровании Баженова, который показал творческий гений, роскошное воображение и уроки опытного зодчего, соединив во всяком отделении приличную красоту и удобность"(49).
Итак. я постарался ответить на круг интересующих меня вопросов, на которые искал ответы с 1970-х годов, — со времени обучения в Московском архитектурном институте.
Хочется верить в то. что, умирая в 1799 году Первый Архитектор России — Василий Иванович Баженов передал эстафету Первому Поэту России - Александру Сергеевичу Пушкину, родившемуся в том же году — два гения как бы встретились — случайное совпадение дат?.. Век Архитектуры уступал свое место Веку Поэзии.
|
|
|
38 |
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Саваренская Т.Ф. и др. Архитектурные ансамбли Москвы XV - начала XX веков. Принципы художественного единства. — М.. 1997. Бондаренко И.А. Формирование градостроительной структуры средневековой Москвы. //Архитектурное наследство №42. — М., 1997. — С.7-25. Бондаренко И.А. Ансамбль столичного Кремля
(XV-XVII вв.) //Архитектурное наследство №42. - М., 1997.-С.26-51.
2, По Кудрявцеву М.П. Москва - Третий Рим, историко-градостроительное исследование. -М., 1994 -С. 173.
3. По Кудрявцеву М.П. Указ. соч. — С. 180. "Понеже убо ветхий Рим падеся Аполинариевою ересию, Вторый же Рим, иже есть Константинополь. Агарянскими внуци от безбожных турок обладаем. Твоеже, о благочестивый Царю, великое Русийское царствие. Третий Рим, благочестием всех превзыде, и вся благочестивая царствия в твое в едино собрашася, и ты един под небесем христианский Царь, именуешися во всей вселенной во всех христианех".
4. Лотман Ю.М. Отзвуки концепции "Москва — Третий Рим" в идеологии Петра Первого (к проблеме традиции в культуре барокко). Журнал "Радуга" №6. — 1991. - С. 29-31. "Двойственная природа Константинополя как политического символа позволяла двоякое истолкование. В ходе одного подчеркивалась благость и священство, в ходе другого -власть и царство. Символическим выражением первого становится Иерусалим, второго -Рим. Соответственно идеал будущего развития Московского государства мог кодироваться в терминах той или иной символики. Характерно, что идея Москвы — третьего Рима достаточно скоро могла преобразовываться в идею Москвы — нового Иерусалима, что не противоречит первой идее, а воспринимается как ее конкретизация. Если в свое время воплощением церкви для русских была Святая София в Константинополе, то после 1453 года ее место замещает иерусалимский храм Воскресения. Таким образом, символ Византии как бы распадается на два символических образа: Константинополь понимается как новый Иерусалим — святой, теократический город и вместе с тем как новый Рим — имперская государственная столица мира. Обе эти идеи и находят воплощение в осмыслении Москвы как нового Константинополя или Третьего Рима, которое появляется после падения Византийской империи. Существенно при том, что покорение Константинополя турками приблизительно совпадает по времени с окончательным свержением в России татарского господства (великое стояние на Угре, 1480 год. — Д.Б.), оба эти события естественно связываются на Руси, истолковываясь как перемещение центра мировой святости: в то время как в Византии имеет место торжество мусульманства над православием, в России совершается обратное, т.е. торжество православия над мусульманством..." "Принятие Иваном III Византийского двуглавого орла в качестве государственного герба Московского государства подтверждала преемственность и в сфере политической." "В этих условиях политический и конфессиональный аспекты доктрины "Москва -Третий Рим" соединяются в общем теократическом значении..."
5. Русская архитектура первой половины XVIII века. Исследования и материалы. Под общей редакцией академика И.Э.Грабаря. - М., 1954. - С.398, 400. Михайлов А.И. "Архитектор Ухтомский и его школа". — М., 1954. — С.93-98.
6. Евсина Н.А. Русская архитектура в эпоху Екатерины II. Барокко-классицизм-неоготика. - М., 1994.-С.24.
|
|
|
39 |
|
| | |