Актуальность темы диссертации. 

Изучение архитектуры 1610 - 1630-х гг. принципиально важно для уяснения источников художественного своеобразия зодчества XVII столетия. На этот период приходится начальный этап развития русской архитектуры XVII века, когда было определено ее отношение к наследию зодчества конца XVI века и выработан круг художественных предпочтений, подготовивших почву для восприятия и быстрого усвоения принципов построения художественной формы, радикально изменивших образность архитектуры к середине века. 

Предмет и объект исследования

Для правильного представления о средневековом искусстве важно изучение, наряду с формально-стилистическим, символического аспекта архитектурных произведений, что особенно актуально при рассмотрении зодчества позднего средневековья, когда символика христианского искусства приобретает более конкретный дифференцированный характер, что заметно уже на примерах произведений середины XVI в. Поэтому в диссертации уделено значительное внимание изучению общекультурной ситуации, определяющей программы заказа архитектурных произведений, а также их важнейшей - символической стороне, которая несомненно оказывала влияние на последовательность возникновения и на художественный строй памятников зодчества.

Период 1610 - 1630-х гг. не обладает стилистической цельностью. Это динамичное и сложное время, лицо которого определяют, с одной стороны, направление, опирающееся на принципы, сложившиеся к концу XVI века, с другой - работа иностранных архитекторов, связанная с обустройством царской резиденции - московского Кремля и с возведением бастионных укреплений некоторых городов. В ранний период эти две линии почти не соприкасаются и не взаимодействуют, что позволяет рассматривать их как самостоятельные.

Объектом данного исследования избрано направление, апеллирующее к наследию архитектуры конца XVI века. Ряд произведений иностранных мастеров, работавших по преимуществу в московском Кремле, является темой для отдельного исследования и в работе сознательно не рассматривается. 

Памятники, ориентированные на возрождение и продолжение принципов предшествующего периода, возникают после Смуты первыми. Развитие этой линии продолжается достаточно долго (более двух десятилетий), а его логика и последовательность позволяет говорить о минимальной зависимости от внешних импульсов и влияний, чему способствует характерная для периода подчеркнутая консервативность. Произведения русских архитекторов 1610 - 1630-х гг., несмотря на сильную зависимость от сложившейся в конце XVI века традиции, обладают стилистической цельностью и рядом характерных особенностей, что позволяет считать их самостоятельным явлением, определившим лицо первого этапа истории русской архитектуры XVII в. 

Хронологические границы

Исследуемый период охватывает приблизительно два десятилетия и включает в себя памятники архитектуры, появившиеся с середины 1610-х по середину 1630-х годов. 

Нижняя граница рассматриваемого периода относится ко времени завершения войн Смуты, которыми в начале столетия была охвачена значительная часть московского государства. Представляется правильным (принимая некоторую условность использования точных дат в периодизации) начинать отсчет с 1613 г., так как момент избрания, наречения и венчания на царство государя новой династии был принципиально важен для формирования программ заказа архитектурных произведений, в дальнейшем повлиявших на приоритеты в каменном строительстве, а, возможно, отчасти и на формообразование.

Окончание раннего периода истории архитектуры XVII века сложнее связать с конкретной датой. Поэтому в данном случае представляется удачным, совместив хронологический и формально-стилистический подход, считать его верхней границей время сложения ряда новых художественных приемов и архитектурных форм, отождествляемых со зрелым зодчеством этого столетия (время их расцвета тяготеет к середине века), по отношению к которому в литературе иногда употребляют понятие "дивного узорочья", "нового стиля XVII в.", "новых особенностей зодчества XVII в.". Завершение раннего периода связано с появлением двух ключевых памятников зодчества XVII века - Теремного дворца (1635 - 1637) и церкви Троицы в Никитниках (1634 - 1650) - архитектура которых, существенно отличная от произведений начала столетия, оказала значительное влияние на характер зодчества середины века. Следовательно, конец раннего периода приходится приблизительно на середину 1630-х гг.

Окончание раннего периода возможно также связать с некоторыми важными событиями в жизни страны - смертью Филарета Никитича (1633), чье влияние на многие стороны жизни страны было достаточно значительным, и неудачной войной за Смоленск (1632-1634), которая вызвала краткую стагнацию в каменном строительстве и оказала некоторое влияние на приоритеты заказчиков. Однако указанным датам не следует придавать преувеличенного значения, так как изменение в развитии архитектурных форм может быть связано с названными событиями только косвенно. Следует отметить, что произведения, примыкающие к стилистике начала XVII в., продолжают возникать вплоть до 1640-х гг., однако в это время они уже не представляют основного направления развития русского зодчества.

По отношению к изучаемому периоду (начавшемуся в 1613 г.) в работе использованы понятия "архитектура начала XVII века", "архитектура первой трети XVII века". В данном случае формальное несовпадение начала календарного столетия имеет минимальное значение, так как очевидно, что своеобразие зодчества XVII в. начинает складываться уже после Смуты. Также представляется удачным определение архитектуры раннего периода как "зодчества времени царствования Михаила Федоровича и патриаршества Филарета Никитича", которое отражает влияние первых представителей новой династии на направленность программного строительства, активность строительной деятельности и, отчасти, на ее географию. Термин ""годуновская" архитектура" применяется для обозначения всего круга памятников конца XVI века, относящихся к столичному зодчеству или испытавших его влияние.

Историография

Период 1610 - 1630-х гг. не рассматривался историками русской архитектуры как самостоятельное явление. В литературе нет устоявшейся периодизации зодчества начала XVII века, также отсутствует и детальный разбор формально-стилистических особенностей памятников этого периода. Однако среди историков искусства уже достаточно давно бытует мнение о необходимости рассмотрения зодчества начала XVII века в качестве отдельного феномена, что нашло отражение в отдельных публикациях, но до сих пор не вызвало появления обстоятельного исследования.

В ряде учебных пособий и общих трудов по истории русского искусства и архитектуры начало XVII века было выделено в отдельный период. Авторы наиболее обстоятельных описаний раннего периода - А.Г. Чиняков, М.А. Ильин, П.А. Раппопорт; его особенности также были рассмотрены И.Л. Бусевой-Давыдовой в очерке, посвященном архитектуре XVII в. в целом. В трудах общего характера был очерчен круг памятников и даны емкие, во многих своих положениях неоспоримые характеристики особенностей зодчества раннего периода, которые частично восполняют пробел, существующий в историографии между двумя более популярными среди историков архитектуры периодами - концом XVI-го и серединой XVII века; однако они недостаточны для полной характеристики периода. Его хронологические рамки существенно варьируются в зависимости от издания, однако большинство авторов относит переломный для архитектуры XVII века момент к 1630 - 1640-м годам. Зодчество раннего XVII в. характеризуется как консервативное, ориентированное на использование принципов конца XVI в., но при этом обладающее некоторыми признаками, предвещающими появление новой архитектуры. Произведения начала XVII в. часто рассматриваются в свете архитектуры середины столетия.

Специальные исследования, в той или иной мере касающиеся проблематики архитектуры начала XVII в., можно подразделить на два направления соответственно двум популярным среди исследователей темам - программному строительству и эволюции конструктивных приемов.

Наиболее изученной представляется тема программного строительства, что само по себе указывает один из перспективных путей исследования периода: здесь следует отметить статьи Н.Ф. Гуляницкого, посвященные теме увековечения событий Смутного времени в памятниках архитектуры ("мемориальным" храмам) и недавние исследования программного строительства, связанного с почитанием иконы Казанской Богоматери, проведенные Г.А. Павловичем. При изучении программ храмостроительства начала XVII века внимание исследователей в основном уделялось только одной теме - освобождению Китай-города вторым ополчением 22 октября 1612 г. и связанному с ним почитанию иконы Казанской Богоматери. 

Единственное в современной литературе доскональное исследование особенностей художественной формы зрелого зодчества XVII века принадлежит С.С. Попадюку. Формирование так называемого "московского бесстолпного храма", определившего специфику архитектуры середины столетия, было справедливо отнесено этим автором к 1630-м гг. и связано с архитектурой церкви Троицы в Никитниках. Диссертация, статьи и книга С.С. Попадюка содержат много существенных замечаний, в том числе касающихся роли внешних влияний на памятники русского зодчества, и являются, по сути дела, единственным примером обстоятельного и последовательного изучения формально-стилистических особенностей зрелой архитектуры XVII века. Наибольшее внимание автор уделяет памятникам Ярославля; многие памятники начала века он не рассматривает. Кроме того, мы не можем принять представление об имманентном развитии архитектуры, на котором строится логика работ С. С. Попадюка. В частности, представляется спорной схема, предлагаемая автором для объяснения популярности сомкнутого свода в культовом зодчестве XVII века, которая излишне широко охватывает большинство известных московской Руси вариантов бесстолпных храмов, пренебрегая частью индивидуальных особенностей каждого варианта конструкции. Такой подход строится на признании вероятности появления новых конструктивных решений в результате развития эволюционного характера, постепенного "отмирания" одних форм и "вырастания" из них других, что представляется упрощенным, так как не предполагает объективного разностороннего анализа всех обстоятельств возникновения той или иной формы, и, следовательно, не может претендовать на полноту трактовки.

Очень существенный вклад в изучение архитектуры начала XVII в. сделали авторы публикаций отдельных памятников, описывающие результаты реставраций, обмеров, или посвященные анализу их исторического и художественного значения, пересмотру датировок. Статьи Э.Д. Добровольской содержат сделанный с позиций реставратора и историка подробный анализ ранних памятников Ярославля, который не потерял своей актуальности по сей день. Для изучения архитектуры Нижнего Новгорода исключительное значение имеют работы С.Л. Агафонова и Н.Ф. Филатова. Нельзя не отметить роль каталогов, путеводителей и популярных изданий, в которых опубликованы многие данные о памятниках начала XVII в., не попавшие в специальную литературу. Однако ряду построек, среди которых можно назвать и такие значительные произведения, как церковь Покрова в Рубцове, не посвящено ни одной специальной статьи.

Большое значение имеют краеведческие издания и публикации текстовых источников, осуществленные в XIX - начале XX века, содержащие много информации, важной для реконструкции смыслового контекста строительства, а также и общей картины строительной активности в ранний период.

Итак, архитектуре начала XVII в. не было посвящено специального исследования. Группировка памятников раннего периода в трудах обзорного характера страдает некоторой неопределенностью, и требует уточнения не только вследствие недостаточной изученности периода в целом, но также из-за изменения некоторых датировок в свете публикации данных новых исследований. Произведения раннего зодчества XVII в. не были рассмотрены как группа, обладающая стилистическим единством, и представляющая первый этап развития зодчества XVII в. после Смутного времени; хотя круг таких памятников и был намечен в общих чертах, состав входящих в него произведений не уточнен и не обоснован. В области изучения символико-содержательной стороны памятников архитектуры получило развитие исследование только одной из актуальных для начала XVII в. тем - почитания Казанской иконы Богоматери. Последовательность сложения программ заказа, взаимосвязь между разными направлениями программного строительства и соотношение программного строительства с рядом исторических событий не были проанализированы.

Из сказанного очевидно, что накопленная информация по истории архитектуры начального периода XVII века требует систематизации, а в отдельных случаях - уточнения и детального рассмотрения. 

Цель и задачи

Цель данного исследования - уяснить суть и направление художественных процессов, определивших характер архитектуры начала XVII века. Для этого представляется необходимым уточнить культурный и идеологический контекст периода, определить последовательность реализации программ заказа и их иерархию, уточнить достоверность известных датировок и расширить круг традиционно связываемых с данным периодом памятников, выявить и проанализировать принципы построения архитектурной формы, характерные для первого периода развития зодчества XVII века, последовавшего после окончания Смутного времени, что позволит провести комплексный анализ зодчества начала XVII века, основанный на совместном изучении символических и художественных особенностей архитектуры.

Помимо этого, в исследовании ставились следующие конкретные задачи:

- реконструировать общую картину строительной активности периода и сделать выводы относительно социальной структуры заказа - т.е., определить, какие ктиторы в преобладают для данного периода, и, следовательно, имеют возможность влиять на художественные предпочтения;

- провести детальное сравнение принципов построения художественной формы архитектуры начала XVII века и конца XVI века.

- выявить новшества, появляющиеся в памятниках изучаемого периода, определить его художественные особенности и место в истории русской архитектуры позднего средневековья.
Материал и метод

В основу данной работы положен формально-стилистический и иконографический анализ сохранившихся памятников в сочетании с изучением исторической ситуации и программ заказа произведений архитектуры.

Для изучения программ строительства и общекультурного контекста периода изучен ряд письменных источников - памятников летописания, писцовых и разрядных книг, актографического материала, а также тексты, связанные с избранием - наречением - венчанием на царство Михаила Федоровича и поставлением Филарета Никитича на патриарший престол. Проведен сравнительный анализ некоторых источников с аналогичными памятниками предшествующего периода (конца XVI в.). В анализе общекультурной ситуации использованы работы историков и культурологов. При изучении программного строительства большую роль сыграли историко-краеведческие публикации XIX-XX вв., содержащие значительный пласт информации об обстоятельствах строительства многих памятников, цитаты из несохранившихся клировых ведомостей и других не дошедших до нас источников, описания разрушенных памятников. При изучении текстов и общекультурной ситуации акцент делается на наиболее раннем периоде. 

Важнейшую часть работы составило рассмотрение архитектуры сохранившихся памятников, которые предоставляют наиболее полный и достоверный материал при изучении закономерностей построения архитектурной формы. Для установления аутентичности элементов существующих памятников, а также для уточнения представлений о существующих, но недоступных для осмотра частях построек использовались реставрационные отчеты (как опубликованные, так и хранящиеся в архивах), обмеры, фотофиксации и другие архивные материалы. Кроме того, используются сделанные разными исследователями реконструкции первоначального вида памятников, подвергаемые критическому анализу. 

Недошедшие до нашего времени и претерпевшие существенные искажения памятники изучены благодаря имеющемуся графическому и фотоматериалу и по разновременным описаниям. При использовании изобразительного материала и письменных источников обращалось внимание на критический анализ их достоверности. Как правило, изображения не позволяют судить о многих элементах архитектуры, поэтому памятники, известные благодаря графическому материалу, дают материал только для типологических сравнений.

Исследование сосредоточено на рассмотрении памятников каменного церковного зодчества, составляющих для избранного периода абсолютное большинство сохранившихся объектов, позволяющих изучать как закономерности построения художественной формы, так и особенности символического мышления. Акцент делается на первых, наиболее ранних памятниках, в которых формулируется направление развития зодчества, имевшее затем продолжение вплоть до середины столетия.

Итак, в работе использованы данные натурного обследования, реконструкции, графические материалы и описания памятников - для формально-стилистического и типологического анализа. Для изучения общекультурного контекста привлекаются выводы, сделанные специалистами - историками и культурологами, а также анализ текстов источников XVII века и историко-краеведческого материала, опубликованного в конце XVIII - XX веках. 
Сочетание нескольких методов исследования и разнотипного материала имеет целью многоплановый комплексный анализ сложного и малоизученного периода, который бы позволил нарисовать возможно более полную и адекватную материалу картину сложения художественных и символических особенностей его архитектуры.

Новизна исследования

Изучаемые памятники ранее не были рассмотрены как единая группа с присущими ей характерными особенностями формально-стилистического и символического характера. В данной работе период 1610-х - 1630-х гг. впервые был представлен как самостоятельное явление в русской архитектуре XVII века. На основе сравнительного анализа текстов сделаны выводы относительно основных направлений государственной политики Романовых, определены наиболее актуальные для данного периода культы святых и чудотворных икон, проанализирована их связь с конкретными историческими событиями. Реконструирована временная последовательность и смысловая иерархия программного строительства. В работе впервые проведено детальное сравнение архитектуры начала XVII века с "годуновским" зодчеством, выявлены особенности, составляющие своеобразие архитектуры времени Михаила Федоровича.

Структура работы

Особенности материала, поставленные цели и задачи определяют структуру диссертации, состоящей из введения, пяти глав и заключения. Каждая глава строится на использовании соответствующего решаемым в ней задачам метода. В первых главах анализируется историко-культурный контекст, программы храмостроительства и социальная структура заказа каменных построек. Две главы полностью посвящены изучению особенностей художественной формы.

Основное содержание и выводы

Во введении обоснована актуальность работы, представлен обзор историографии, определены цели и задачи, материал и метод исследования.

Первая глава. Основные направления политики, идеологии и культуры русского государства в период царствования Михаила Федоровича Романова. 

Для того, чтобы создать объективное и целостное представление об изучаемом периоде, которое касалось бы не только стилистической проблематики, но и символико-смысловой стороны архитектурных произведений, представляется необходимым начать с рассмотрения общекультурной ситуации и важнейших исторических событий, которые могли отразиться на формировании программ храмостроительства, а также определить приоритеты, имевшие значение при выборе образцов и повлиявшие на отношение к традиции.

В первой главе проанализированы документы, связанные с избранием, наречением и венчанием на царство Михаила Федоровича Романова и поставлением на патриарший престол его отца Филарета Никитича. Сравнение с чином избрания и венчания на царство первого "избранного" царя Бориса Годунова позволяет определить отношение первых Романовых к "годуновским" образцам. Анализ текстов позволяет проследить, каким образом последовательность действий, разработанная в конце XVI века при участии патриарха Иова, была почти полностью использована Романовыми, преследовавшими цель, во многом идентичную годуновской - основание новой династии, связанной родственными узами с прервавшимся родом "московских Рюриковичей". С другой стороны, годуновский чин венчания на царство был скорректирован по образцу чина Феодора Иоанновича; таким образом наиболее сложные и значительные нововведения Годунова, намечающие аналогии с коронацией византийских императоров, при первых Романовых были сознательно опущены, будучи заменены последовательной ориентацией на более авторитетный вариант местной московской традиции.

Отношение к фигуре Годунова и к его времени в ранний период неоднозначно. С одной стороны, оно характеризуется острым неприятием со стороны некоторых авторов публицистических сочинений, связанных с кругом Шуйских (лучшим примером таких текстов является "Временник" Ивана Тимофеева), с другой - личная обида Романовых в первые годы не отражается на официальных текстах, в которых проявлена крайняя лояльность к царю Борису Феодоровичу. Подчеркнуто спокойное отношение первых Романовых к Годунову продиктовано политической осторожностью и нежеланием бросить тень на фигуру и статус избранного царя, что могло бы повредить становлению новой династии.

Наиболее актуальные для всех современников царя Михаила Федоровича темы: утверждение Романовых на троне и укрепление православия. Другие существенные вопросы так или иначе подчинены этим двум идеям или связаны с ними. 

Действия Романовых последовательны и осторожны; они ищут поддержку в детальном следовании традиции, старательно избегают всего, чего так или иначе коснулась "смута", часто, особенно в первые годы, апеллируют к авторитету Совета Всей Земли. За первые десятилетия происходит как фактическое, так и символическое утверждение династии Романовых. Важнейшие события, связанные с этой темой: избрание, наречение и венчание на царство Михаила Федоровича, победа над Владиславом, Деулинское перемирие, возвращение Филарета Никитича в Москву и поставление его в патриархи. 

Актуализированная Смутой идея укрепления православия и защиты его от сторонних (в первую очередь католических) влияний нашла наиболее полное выражение в церковной политике Филарета Никитича, которую отличает непримиримое отношение к иноверцам и подозрительность к новым толкованиям священных текстов, внимание к деталям обряда в сочетании с более чем слабым пониманием конфессиональных различий. По приказу Филарета печатается большое количество богослужебных книг, при этом изымаются и сжигаются книги, признанные еретическими.

Политика и идеология времени Михаила Федоровича направлена на восстановление государства таким, каким оно было до "московского разорения", что в равной мере относится как к разрушенным войной постройкам, так и к реставрации государственных устоев. Преодоление "смуты" и "шатости" видится в возвращении прежних, спокойных и благочестивых времен, идеалом которых становится царствование Феодора Иоанновича. Эта ориентация была во многом символической, смысловой. Поэтому, лишь отчасти повлияв на реальную политику, названная тенденция должна была проявить себя в искусстве.

Таким образом, состояние государства и культуры в 1610 - 1630-е гг. характеризовалось, с одной стороны, привнесенными за период Смуты необратимыми изменениями мышления, а с другой - негативным отношением ко всем новшествам, консерватизмом и стремлением власти в буквальном смысле возвратить старый порядок. Этим объясняется необыкновенная актуальность образцов конца XVI века.

Вторая глава. Программы храмостроительства в первые десятилетия царствования Михаила Федоровича. Мемориальные храмы и династическая тема.

Принципиально важные для новой династии и государства темы определили развитие и последовательность осуществления программ храмостроительства.

Изучение политического контекста периода в сочетании с анализом последовательности возникновения символически значимых построек позволило нам пересмотреть часть сложившихся в литературе взглядов, с большей полнотой обрисовать спектр и иерархию важности тем (определяемых почитанием тех или иных святынь и праздников), повлиявших на программное храмостроительство при первых Романовых. Можно назвать несколько направлений развития благочестия новой династии, отразившиеся в 

- поддержании культов святынь, традиционно почитаемых московскими правителями, 

- развитии новых культов, возникновение которых было определено событиями Смуты (и предшествовавшими им),

- почитании праздников, пришедшихся на важные события Смуты и последующих лет. 

Важнейшую линию программного строительства можно назвать репрезентативно-мемориальной, так как, будучи связанной с воспоминаниями о победах над поляками, окончании Смуты и освобождении Москвы, она одновременно определена темой утверждения на троне династии Романовых; идейная основа этой программы исходит от царя и патриарха. Инициатива при смене тем также принадлежит Романовым. 

Осмысление событий Смуты начинается с позднейшего из них - победы над королевичем Владиславом в ночь на праздник Покрова 1618 года. Значение победы определяется тем, что это была первая военная удача Романовых, за которой последовало заключение Деулинского перемирия, окончание войн Смуты и возвращение Филарета Никитича из польского плена. Возведение храмов в честь Покрова было инициировано царствующими Романовыми (так как победа имела большое значение для их укрепления на троне) строительством церкви Покрова в их родовой вотчине селе Рубцове, и подхвачено И.Н. Романовым, Ф.И. Мстиславским, Д.М. Пожарским, построившими в 1618-20-х гг. деревянные Покровские храмы в своих вотчинах (соответственно Измайлове, Филях, Медведкове).

Заключение перемирия с Владиславом было отмечено освящением престолов Сергия деревянной церкви в Деулине и придела каменной церкви Покрова в Рубцове. Возвращение Филарета Никитича стало причиной возникновения небольшой, но продуманной очень детально программы освящения благодарственных престолов Саввы Освященного, Елисея, Иустина Философа и Мефодия патриарха цареградского. С освобождением Филарета косвенно связано и начало развития культа Макария Желтоводского (Унженского), к мощам которого Михаил Федорович совершил свое самое длительное паломничество вскоре после приезда отца.

Почитание Казанской иконы Богоматери, впоследствии ставшей символом окончания Смуты и палладиумом династии Романовых, получает оформление несколько позже, чем перечисленные культы. Строительство храмов в честь чудотворной иконы начинается после возведения Казанского собора (и предшествовавших ему деревянных храмов) в Москве, которое, как было доказано А.Л. Беляевым и А.Г. Павловичем, было связано с инициативой царя и патриарха, а не Д.М. Пожарского.

Важный пласт в символической структуре храмовых посвящений времени Михаила Федоровича занимают родовые культы: иконы Знамения, патрональных святых царя и патриарха (Михаила Малеина и Федора Пергийского), а также темы, подчеркивающие родство Романовых с Иваном Грозным и преемственное получение ими престола как сродников московских рюриковичей. Для последнего направления очень большую роль имеет развитие культа царевича Димитрия. Этой, более замкнутой, родовой и семейной, тематике придается большое значение, она становится поводом для строительства каменных храмов и особенного внимания к отдельным городам и монастырям. 

Можно легко заметить связь между возвращением Филарета и началом разработки памятных храмостроительных программ; это позволяет предположить значительное участие патриарха в их создании.

Значение замыслов Д.М. Пожарского в сложении мемориального строительства, которое не раз было рассмотрено в литературе, в свете новых исследований представляется несколько преувеличенным. Однако характер символических программ, связанных со строительство воеводы, действительно необычен для своего времени. Два построенных по заказу князя каменных храма - Покрова в Медведкове и Спасо-Преображенский собор в Макарьевского монастыря в Пурехе - отличаются разработанностью программ посвящений и большим количеством престолов (что не очень характерно для начала XVII в.) Большое влияние на сложение программ посвящения храмов Д.М. Пожарского оказала принятая на себя князем роль хранителя святынь ополчения. Это становится частным делом воеводы, и держится его усилиями вплоть до смерти князя, после чего многие начинания (в том числе и монастырь) погибают.

 

Третья глава. Хронология каменного строительства и типология заказа в первой трети XVII века.

В третьей главе ставится задача собрать воедино и проанализировать все известные сведения о фактах каменного строительства 1610 - 1630-х гг. Это позволяет существенно скорректировать общепринятое мнение о развитии зодчества после Смуты, уточнив круг заказчиков и географию раннего строительства, а также их изменение в течение двух десятилетий.

Основываясь на изучении документов, нам удалось уточнить датировки некоторых построек: придел Мины отнесен к 1616 году, двухшатровая церковь Алексеевского монастыря в Москве - к 1634 г. Круг памятников начала XVII века расширен благодаря включению малоизвестных и несохранившихся построек - таких, как колокольня архиерейского двора в Суздале, трапезная Троицкого монастыря в Астрахани, церковь Саввы Освященного Новоспасского монастыря и др.

Первые небольшие каменные храмы появляются после 1616 года, на который приходится возобновление работы Приказа Каменных дел.

Перерыв в строительстве, вызванный войнами и "разорением" не означал полного прекращения строительства - "живую" архитектурную традицию все же нельзя считать совершенно прерванной войнами. В первые десятилетия наиболее активно идет строительство в монастырях; вероятно, именно монастыри во время Смуты стали приютом для мастеров и сыграли роль хранителей традиции. Наиболее активно отстраиваются Троице-Сергиев и Ярославский Спасо-Преображенский монастыри. Немалую роль для поддержания монастырского каменного строительства после Смуты сыграла инициатива царского семейства, патриарха и частных лиц (Д.М. Пожарского и других).

Под наблюдением Приказа Каменных дел активно разворачивается строительство и починка крепостей и создание новых укрепленных рубежей, для чего привлекается большое количество мастеров по всей России; однако, несмотря на размах этого строительства, оно может дать представление о развитии инженерного искусства, но малозначительно для выводов о развитии художественной формы.

На государственные средства и под надзором приказа каменных дел идет ремонт, восстановление и строительство новых городских соборов. С середины 1620-х гг. нарастает объем репрезентативного строительства новой династии, связанного по преимуществу с Кремлем и работами иностранных мастеров. Число каменных вотчинных храмов невелико, их строительство могут себе позволить только Романовы, их родственники и Д.М. Пожарский. 

Построенная в начале 1620-х гг. на средства "гостя" Е.А. Светешникова масштабная каменная приходская церковь Николы Надеина выпадает из стройного соотношения монастырского и государственного строительства. Ее появление объясняется исключительным положением ктитора при дворе, однако на основании этого единственного для 1620-х гг. факта не следует делать выводов о резком возрастании веса купеческого заказа непосредственно после Смуты, так как к 1630-м годам равновесие между царским, вотчинным и купеческим заказом вновь приближается к средней норме XVI века. Настоящий взлет активности купеческого строительства приходится на более поздний период. 

Четвертая глава. Архитектура конца 1610-х - середины 1620-х гг. 

Возобновление каменного строительства после окончания войн Смуты начинается с возведения нескольких небольших церквей в Москве (придел Мины 1616 г.), Ярославском Спасо-Преображенском (Входоиерусалимская церковь 1617-19 г. и шатровая церковь над Святыми воротами 1621) и Троице-Сергиевом монастырях (церковь Никона 1623 г.). Кроме того, в Горицком монастыре сохранился придел Екатерины и Дмитрия, заложенный в 1611 и освященный в 1620 году. Все церкви пристроены к более древним храмам, две из них (Входа в Иерусалим и Никоновская) возведены на фундаментах более древних построек. Зависимое положение архитектурных объемов, на наш взгляд, могло в ранний период иметь не только практическое (связанное с отсутствием средств и необходимостью восстановления разрушенного), но и символическое значение, освящая новые постройки авторитетом более древних, подчеркивая таким образом "связь времен".

По перечисленным памятникам 1610 - начала 1620-х гг. можно проследить три направления, продолжающие разные традиции XVI века: московский придел Мины ближе всего по трактовке деталей и используемым композиционным приемам к столичному направлению архитектуры конца XVI в., для ярославских построек характерно упрощение и некоторое огрубление форм, хотя используемые элементы и детали также апеллируют к "годуновским" прототипам. Лучшим памятником раннего периода можно назвать церковь Никона Троице-Сергиева монастыря, которую отличают уравновешенность пропорций и тонкость обработки фасадов. Многие элементы архитектуры церкви тесно связаны с монастырской традицией, и представляют, таким образом, пример смешения приемов "годуновского" зодчества и местной архитектуры, сохранившей элементы "раннемосковской" архитектуры.

Несмотря на небольшое число ранних построек и различия между ними, мы можем отметить ряд черт, характеризующих некоторые общие тенденции 1610 - 1620-х гг.

Их отличает тесная связь с "годуновской" традицией, определяющей типы используемых сводов, композиционные и декоративные приемы. По отношению к ранним памятникам можно предположить вероятность непосредственного продолжения традиции конца XVI века, определенное участием мастеров старой выучки. Однако в первых памятниках начала XVII века представлены по преимуществу направления, бывшие для "годуновской" архитектуры маргинальными; таким образом, ключевые направления зодчества конца XVI века после Смуты были исключены из спектра "живой" традиции, получившей развитие в начале XVII века.

Для памятников 1610-1620-х гг. характерна тенденция к искажению пропорций - тонкие венчающие главки контрастируют с достаточно крупным объемом церкви. Намечается тенденция поперечной ориентации четверика и расширения внутреннего пространства; однако объемы сохраняют высотность, используемые для перекрытия небольших пролетов своды в большинстве случаев отличаются развитой конфигурацией. При сравнении с "годуновскими" образцами можно отметить некоторые нарушения в построении плана и композиции объемов: асимметрию складывающихся в результате перестроек начала XVII в. ансамблей, в приделе Мины - использование прямоугольного алтаря и четырехскатной кровли, асимметричный двухчастный план Входоиерусалимской церкви. 

В решении фасадов заметно нарастание декоративности, выражающейся в заполнении плоскостей повторяющимися элементами (особенно ярко это проявляется в ярославской надвратной церкви и церкви Никона), что сочетается с изменением трактовки некоторых деталей, заимствованных у "годуновских" храмов и их расположения. В декорации начинают активнее использоваться мотивы, связанные с доитальянской раннемосковской традицией - килевидные арки, аркатурные пояса на апсидах, бусины, а также такие нерациональные элементы "коврового" заполнения плоскостей, как поставленные на угол квадраты в зеркалах филенок.

Особенности архитектуры этих храмов характеризует ослабление влияния рационального начала, вольный подход к трактовке "годуновских" форм при активном их использовании. В архитектуре ранних памятников уже заметно начинающееся разрушение строгой схемы зодчества конца XVI в.

Из трех направлений, проявивших себя в первых небольших постройках, только одно - ярославское - отразилось в первой масштабной постройке 1620-х гг. - церкви Николы Надеина; стилистически к нему также очень близка архитектура церкви Покрова в Рубцове.

На наш взгляд, в архитектуре этих храмов были сформулированы особенности раннего романовского стиля, который можно связать с первыми десятилетиями царствования Михаила Федоровича, точнее, временем соправительства Михаила и Филарета.

Общие черты двух церквей заметны при самом поверхностном сравнении: это тяжеловесность приземистых объемов, уравновешиваемая широкими воздушными пространствами интерьеров. В пропорциях объемов при рассмотрении извне - контрастное сопоставление крупных четвериков и тонких главок. Выработанная к концу XVI века система ордерного построения фасадов в 1620-е гг. используется схематично; "итальянизирующая" декорация теряет актуальность и не получает дальнейшего развития, сохраняя значение "учебника", использование которого ограничено минимально необходимым набором элементов. 

Для 1620-х гг. характерен консерватизм, отчасти выразившийся в спонтанном развитии приемов конца XVI века (церковь Николы Надеина), отчасти - в намеренной ориентации на "годуновские" прототипы (церковь Покрова в Рубцове).

Архитектура церкви Николы Надеина демонстрирует ослабление рационального начала в композиции храмового ансамбля. Более свободное построение позволяет присоединение колокольни, которая начинает играть роль дополнительного композиционного центра, "притягивающего" к себе второстепенные элементы ансамбля. При этом расположение придела у северо-восточного прясла подчинено "годуновским" принципам; тяготение асимметричного ансамбля к северному фасаду также не противоречит традиции конца XVI в.

Строительство церкви Покрова в Рубцове по образцу Троицкого храма в Хорошеве отразилось в симметричном (и более рациональном) построении ансамбля, использовании крещатого свода со ступенчатыми распалубками и "горки кокошников". 

Таким образом, традиция конца XVI в., будучи одновременно непосредственным предшественником и сознательно избранным прототипом ранних романовских храмов, все же постепенно отходит на второй план. Архитектура 1620-х годов, используя "годуновское" наследие, не развивает его достижений, а напротив, отказывается от многих из них, и вырабатывает собственные предпочтения. 

Пятая глава. Особенности архитектуры конца 1620-х - первой половины 1630-х годов.

Начиная с конца 1620-х гг. число построек становится больше, их типы разнообразнее, а функциональная типология приближается к соотношениям, известным в конце XVI в. Расширяется круг центров, которые могут себе позволить новое каменное строительство: в их число теперь входит Нижний Новгород, Углич, Покровский Авраамиев монастырь, Пурецкая волость. Памятники конца 1620 - первой половины 1630-х рассмотрены нами в соответствии с их типологией, к этому времени представлена достаточно полно (четырехстолпные, двустолпные, шатровые, бесстолпные храмы).

Известен один четырехстолпный (собор Нижегородского Печерского монастыря) и два двустолпных храма (соборы Покровского Авраамиева и Макарьевского в Пурехе монастырей). Следует отметить, что внешние формы храмов следуют наиболее распространенному типу - все они трехапсидные и пятиглавые, причем в Спасо-Преображенском соборе Макарьевского монастыря для создания пятиглавия используются декоративные барабаны. Дальнейшее развитие получает такой известный нам в начале 1620-х гг. по церкви Николы Надеина мотив, как дополнительные коробовые сводики в основании малых глав - они хорошо известны в XVI в., но в начале XVII - го этот элемент приобретает гипертрофированный вид - отрезки коробовых сводов становятся очень длинными, уменьшая диаметр глав.

На 1630-е годы приходится последний значительный этап развития шатрового зодчества, связанный с традиционным вариантом конструкции (два последних памятника которого приходятся на середину 1640-х годов, но связаны с деятельностью старых мастеров, работавших в 1630-е годы). Как и в XVI веке, шатровые завершения в этот период получают церкви разных типов - городской собор Архангела Михаила в Нижнем Новгороде, собор Алексеевского монастыря в Москве, вотчинный княжеский храм Покрова в Медведкове, Успенская ("Дивная") трапезная церковь Алексеевского монастыря в Угличе, больничная (новый тип каменных зданий в монастырях) церковь Зосимы и Савватия Троице-Сергиева монастыря. Лучшие, наиболее яркие и впечатляющие образцы зодчества 1630-х годов связаны именно с шатровыми храмами.

Как правило, в литературе особенностью шатровых храмов начала XVII века считалось отделение шатра от внутреннего пространства (наоса) церкви -что рассматривать их как предтечу декоративных шатровых композиций "узорочной" архитектуры середины XVII в. Однако более внимательное изучение памятников показывает близость шатров начала XVII века к традиционной конструкции. Кроме того, церкви при трапезных могли иметь изолированный шатер и в XVI веке (в качестве примера может служить Благовещенская церковь Троицкого Лютикова монастыря), а известные нам в 1620-1630-е гг. храмы с отделенным от шатра интерьером принадлежат именно к этой типологии.

На наш взгляд, показательная тенденция развития архитектурных форм, которая могла оказать определенное влияние на последующий период, заключается не в изоляции шатров от интерьера, а в умножении подобных (в данном случае шатровых) форм в одном храме, в более дотошном и прямолинейном прочтении годуновской идеи единства ансамбля, приведшем к возникновению трехшатровых композиций. 

Для большинства памятников характерно стремление сделать пропорции шатров как можно более вытянутыми, ради чего в церкви Покрова в Медведкове был применен ранее неизвестный прием - ступенчато повышающиеся арочки в основании восьмерика.

Число бесстолпных храмов, строящихся в конце 1620-х - начале 1630-х годов, велико по отношению к церквям других распространенных в XVI веке типов, но их еще нельзя назвать преобладающими в каменном строительстве. Интересно отметить многофункциональность бесстолпных храмов в начале XVII века - они строятся в качестве монастырского и городского соборов (церковь Смоленской Богоматери Федоровского монастыря за Никитскими воротами и Казанский собор на Красной площади), монастырской трапезной церкви (церкви Введения и Сретения Троицкого монастыря в Астрахани) и приходских церквей (Вознесения "Малого" на Никитской, Всех Святых на Кулишках, Спиридония на Спиридоновке). 

В 1630-е годы происходит формирование нового типа бесстолпного храма, отличительная черта которого - использование сомкнутого четырехлоткового свода для перекрытия главного храма. На основании имеющихся данных можно предположить, что в этот период они получают повсеместное распространение, достаточно быстро вытесняя другие варианты перекрытий бесстолпных храмов. Этот процесс еще не может быть полностью описан из-за неточности многих данных и плохой сохранности памятников, однако очевидно, что начиная с 1620-х годов имеет место тенденция к упрощению сводов в приделах (церкви Покрова в Рубцове), которая могла распространиться на конструкцию центральных объемов. 

Быстрое распространение сомкнутых сводов, на наш взгляд, говорит о программной ориентации на новый тип перекрытия, хотя понять ее причины и указать на конкретный образец пока не представляется возможным. В этом отношении интересен пример использования сомкнутого свода в таком необычном, объединяющем несомненные новации и традицию, памятнике, как церковь Троицы в Никитниках. Композиция ее ансамбля с колокольней на северо-западном углу галереи, применение сомкнутого свода, квадратный четверик с полукруглой апсидой роднят этот храм с Казанским собором и церковью Всех Святых, что уже было отмечено в литературе. Также интересны отмеченные выше аналогии декора окон церкви на Кулишках и Теремного дворца; дворцовый собор Спаса на Сенях был перекрыт сомкнутым сводом, что также может быть связано с распространением данной конструкции.

В конце 1620-х - первой половине 1630-х гг. получают развитие два типа композиции храмового ансамбля (симметричного двухпридельного и асимметричного, включающего колокольню, которая становится дополнительным композиционным центром), представленные церквями Николы Надеина и Покрова в Рубцове. Свободная композиция дополнительных объемов приобретает все большую популярность, таким образом происходит отказ от рациональных принципов, известных по архитектуре конца XVI в. 

Продолжением тенденций, замеченных нами еще в первых памятниках, появляющихся после Смутного времени, является усиление декоративной насыщенности фасадов. Декорация, основанная на использовании "итальянизмов", все более отходит на второй план, уступая место принципу декоративного (приближающегося к "ковровому") заполнения плоскостей повторяющимися элементами. В 1630-е гг. элементы заполнения становятся значительно разнообразнее и сложнее, что особенно хорошо заметно по сравнению с лаконичными фасадами построек 1620-х гг. Следует отметить активное включение поливной керамики в декорацию фасадов, и большую, чем в предшествующие периоды, популярность ложных глав. Все используемые мотивы имеют прототипы в архитектуре XVI в., восстанавливаются многие приемы "годуновской" архитектуры, забытые в 1610-20-е гг., такие как вертикальные филенки на стенах и пилястрах четверика. 

В Заключении обобщены выводы, сделанные по ходу исследования. 

Период, начинающийся с середины 1610-х гг. и заканчивающийся в середине 1630-х гг., следует рассматривать как самостоятельное и значительное явление в истории русской архитектуры XVII века. Ему несомненно присуща внутренняя целостность, определяемая особенностями символического мышления и принципами построения художественной формы.

Приоритет в определении смысловых и общекультурных предпочтений в это время принадлежит представителям новой династии Романовых. Ведущая роль принадлежит отцу царя Михаила Федоровича патриарху Филарету. 

В первые десятилетия царствования Романовы уделяют большое внимание формированию собственной идеологии, по-своему расставляя смысловые акценты на известных событиях конца XVI - начала XVII вв. При этом для создания новой символической программы используются старые образцы, заимствуемые (подчас буквально цитируемые) по примерам последних десятилетий XVI в. 

Пафос 1610-1630-х гг. - восстановление преемственности между двумя эпохами, призванное "загладить" результаты потрясений Смутного времени, что определило свойственную периоду консервативность и актуальность повторения к образцов конца XVI в. 

Однако их использование избирательно; оно основано на осторожном отборе "чистых" элементов традиции, не затронутых "смутой" и идеей самозванчества. Романовы проявляют одновременно подчеркнутую терпимость к законным предшественникам (в том числе Б. Годунову) и крайнюю мнительность по отношению ко всем "излишне смелым" идеям. Таким образом возникает дотошная компиляция наиболее нейтральных, усредненных элементов традиции. Это отразилось в официальных документах, чинопоследовании, программах храмостроительства и в целом - в художественных предпочтениях периода.

Подобную картину мы наблюдаем и на памятниках архитектуры, использующих принципы построения художественной формы и мотивы "годуновского" зодчества в их усредненном варианте.

Отношение зодчества рассматриваемого периода к архитектуре конца XVI века двойственно: 

1) с одной стороны, налицо спонтанное продолжение жизни многих приемов, непосредственная преемственность между двумя периодами, заметная по характеру обработки деталей. В строительстве 1610-х - 1620-х гг., несомненно, принимали участие старые мастера XVI века и их ученики, что определило "выживание" традиции. Однако оно было не более чем частичным, так как произведения, возникающие после Смуты, по характеру исполнения деталей далеки от столичного зодчества XVI века, непосредственная преемственность с которым в начале XVII века была утрачена. Следует признать, что после Смуты выжившими оказались, вероятнее всего, представители провинциальных артелей и местных центров. 

2) в то же время для изучаемого периода характерна программная ориентация на воспроизведение образцов конца XVI века. Так как для подражания избираются столичные (и наиболее качественные) памятники, результатом их использования становится актуализация некоторых важных композиционных приемов и декоративных мотивов, таких, как двухпридельный симметричный план, "горка кокошников" в завершении четверика и др. 

После Смуты теряет актуальность важнейший элемент архитектуры конца XVI века - итальянизирующая (ордерная в своей основе) декорация, заметно ослабевает значение рационального симметричного построения композиции. Однако в архитектуре начала XVII века окончательно утвердился "азбучный" набор ордерных элементов декорации фасада, который затем повсеместно использовался в течение почти всего столетия.

Для начала XVII века характерно количественное преобладание храмовых ансамблей с асимметричным "свободным" построением, изменение трактовки симметричного двухпридельного ансамбля, приводящее к появлению трехшатровой композиции, распространение сомкнутого свода, актуализация декоративного заполнения фасадов повторяющимися простыми элементами, увеличение роли декоративной керамики. 

Итак, в архитектуре рассматриваемого периода (середина 1610-х - середина 1630-х гг.) были существенно пересмотрены художественные принципы, сложившиеся в русском зодчестве к концу XVI века. Возникший в результате этого пересмотра ряд формально-стилистических особенностей был воспринят зрелым зодчеством XVII века качестве "азбучного" набора приемов построения архитектурной формы. 

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

1. Придел Мины церкви Зачатия Анны в Углу в Китай-городе // Архив архитектуры. В.IX. М., 1997. С. 188-210.

2. Победа над королевичем Владиславом 1 октября 1618 г. и мемориальное храмостроительство 1620-х гг. // Сакральная топография средневекового города. Т. 1. М., 1998. С. 100-108.

3. Церковь Покрова в Рубцове. Реминисценции годуновской архитектуры в раннем зодчестве времени царя Михаила Федоровича // Федорово-Давыдовские чтения'99. Сб. статей по материалам конференции. В печати. (0,5 п.л.)