В данном исследовании рассматриваются архигектурно-пространственные преобразования, проходившие в российской провинции во второй половине XVIII - начале XIX вв.. Именно в этот период впервые в истории русской архитектуры и градостроительства была предпринята попытка переустройства пространства на всех уровнях одновременно, начиная с установления границ губерний и учреждения новой сети городов, заканчивая регламентированием предметов интерьера в заведениях Приказа общественного призрения. Из отдельных разномасштабных элементов создавалась целостная взаимосвязанная система жизненной среды.

Переустройство пространства проводилось в рамках общегосударственного реформирования, в основе которого лежала законодательная политика Екатерины II; но, вдохновленная идеалами эпохи Просвещения, императрица создавала законы, часто исходя не из реальной ситуации, а из желания иметь "новую реальность". Возникала очередная утопическая модель идеального государства. Пространство органично входило в картину "идеального мира", и его преобразование так же приобретало черты императорской утопии.

В данной работе пространственные преобразования российской провинции, проходившие в конце XVIII - начале XIX вв., были рассмотрены в едином контексте с законодательной политикой Екатерины II, и представлена целостная картина изменения жизненной среды на примере мало изученной Тамбовской губернии. Проведенное нами исследование расширяет рамки традиционных историко-архитектурных представлений о масштабах архитектурно-пространственных преобразований, проходивших в этот период в российской провинции. А пути переустройства системы расселения и способы организации крупных территорий - целых губерний - в эпоху классицизма можно рассматривать, как исторический пример вовлечения российской провинции в общий государственный процесс, что остается актуальным и в настоящее время.

 

ОБЪЕКТОМ ИССЛЕДОВАНИЯ является пространство Тамбовской губернии всех уровней - расселения, градостроительства и архитектуры.

ГРАНИЦЫ ИССЛЕДОВАНИЯ:

Территориальные рамки исследования принимаются в соответствии с границами губернии, установленными в 1782 г. и подтвержденными в 1802 г.(1) Временные границы исследования охватывают период с 1779 г. до конца первой трети XIX века, т.е, с момента учреждения Тамбовской губернии, как самостоятельной административной единицы, до осуществления основных градостроительных замыслов конфирмованного плана Тамбова.

ЦЕЛЬ ИССЛЕДОВАНИЯ: рассмотреть в развитии изменение архитектурного пространства Тамбовской губернии, как попытку реализации идеальных пространственных представлений, выраженных в законодательных актах Екатерины II.

ЗАДАЧИ ИССЛЕДОВАНИЯ:

1. Рассмотреть пространственные преобразования российской провинции в едином контексте с императорскими представлениями об идеальном государстве.

2. Представить пространственное переустройство Тамбовской губернии, как целостный процесс, проводившийся одновременно на всех уровнях - расселения, градостроительства и архитектуры.

3. Раскрыть новые качественные свойства изменившегося архитектурного пространства Тамбовской губернии, а также выявить причины, по которым часть градостроительных и архитектурных замыслов не была реализована.

МЕТОДИКА ИССЛЕДОВАНИЯ имеет многоаспектный характер. Преобразование пространства губернии рассматривается с точки зрения админи-

1. Пересмотр границ губернии произошел уже в советский период; в настоящее время территория Тамбовской области составляет около трети от территории Тамбовской губернии 1782 г.

стративной, социально-экономической, земельной политики государства, а также исходя из эстетических представлений эпохи классицизма. Теоретической базой диссертации послужили:

- труды, посвященные общим вопросам истории русского градостроительства и архитектуры этого времени: А.В.Бунина, И.Э.Грабаря, Н.Ф.Гуляницкого, Н.А.Евсиной, Каждан Т.П., Г.К. Лукомского, С.С.Ожегова, В.И.Пилявского, Т.Ф.Саваренской, Т.А.Славиной,

В-А.Шкварикова, Д.О.Швидковского и др.;

- работы по истории освоения края и архитектурным памятникам Тамбова и области В.А.Кученковой, Ю.А.Мизиса, Е.И.Юстовой;

- исследования системы управления и социально-экономического развития русского города И.И.Дитятина, Ю.В.Готье, А.Д.Градовского, Н.П.Ерошкина, А.А.Кизиветгера, Ю.Р.Клокмана, А.С.Лаппо-Данилевского, А.В.Лохвицкого, П.Н.Милюкова, Н.Д.Чечулина и др.;

- работы И.Е.Германа, П.И.Иванова, К.И.Неволина, Ф.Л.Малиновского, Л.В.Милова, С.Д.Рудина, В.Якушкина и др., в которых рассматривались вопросы земельной политики и история российского межевания;

- переписка, мемуары и литературные произведения современников А.Т.Болотова, Ф.Ф.Вигеля, Г.С.Винского, Р.И.Воронцова, Е.Р.Дашковой,

Г.Р.Державина, Екатерины II, Н.А.Львова и др.

Материалами для исследования стали также опубликованные и неопубликованные документы Российского государственного архива древних актов, Российского государственного исторического архива. Государственного архива Тамбовской области. Отделов рукописей Российской государственной библиотеки, Российской национальной библиотеки им. М.Е.Салтыкова-Щедрина, библиотеки Российской Академии наук.

НАУЧНАЯ НОВИЗНА ИССЛЕДОВАНИЯ:

- на основе изучения законодательных актов последней четверти XVIII в., впервые делается попытка построения идеальной пространственной модели губернии и ее основных элементов;

- впервые пространственное преобразование российской провинции рассмотрено как единый процесс, затрагивающий расселение, градостроительство и архитектуру, т.е. по существу, проведено комплексное историко-архитектурное исследование целого региона;

- впервые градостроительная деятельность в Тамбове прослежена подробно от идеи-концепции конфирмованного плана, через творческий поиск новых решений, до момента реализации основного градостроительного элемента - главной площади города;

- впервые анализируется роль местной администрации в пространственном устроении Тамбовской губернии и ее элементов;

- в научный оборот вводятся новые сведения о работе в Тамбове губернских, столичных, иностранных архитекторов. НА ЗАЩИТУ ВЫНОСИТСЯ:

- анализ структурного изменения пространства Тамбовской губернии в конце XVIII - начале XIX веков на основе сопоставления идеальных представлений о пространстве российской провинции, выраженных в законодательных актах Екатерины II, с осуществленными в действительности преобразованиями.

ПРАКТИЧЕСКАЯ ЦЕННОСТЬ И АПРОБАЦИЯ РАБОТЫ:

Материалы исследования вошли составной частью в работу научно-производственного центра охраны памятников истории и культуры Тамбовской области по теме "История градостроительства Тамбова". Основные положения работы были доложены на конференциях: "Г.Р.Державин и русская литература" РАН. ИМЛИ им. А.М.Горького (M.1993 г.), "Философия Просвещения и русская литература XVIII - начала XIX вв." РАН, ИМЛИ им. А.М.Горького (М.1994), "Архитектура в истории русской культуры. Желаемое и действительное" НИИТАГ, PAACH (M.I 997), "Архитектура в истории русской культуры. Власть и творчество" НИИТАГ, PAACH (M.I 998), "250 лет московской архитектурной школе" PAACH (M.I 999). Автором опубликованы и подготовлены к изданию 12 статей. Материалы работа могут быть исполь-

зованы в соответствующих разделах учебных пособий по истории русского градостроительства, а также в историко-теоретических трудах.

Диссертация состоит из введения, трех глав и заключения, а также содержит приложение к тексту, список использованных архивных документов, библиографию, иллюстративный материал.

В первой главе изучается процесс освоения пространства и изменение системы расселения Тамбовской губернии, вызванное к жизни новой административной, социальной и земельной политикой Екатерины II. Формирование новой пространственной системы опорных пунктов государственного порядка - городов - рассматривается нами как следствие губернской реформы 1775 г. В законодательном идеале города рассматривались как места концентрации цивилизации и культуры, способные воздействовать на окружающее пространство. Поэтому, в основу идеальной модели расселения был положен принцип их равномерного распределения на территории Российской империи: регулярность, как главный принцип классицизма, была применена для организации территории огромной страны.

Проведение губернской реформы привело к созданию в 1779 г. Тамбовской губернии, как самостоятельной административной единицы и формированию здесь новой сети городского расселения. Историческая сеть городов края сложилась, главным образом, в XVII в., как продолжение Белгородской засечной черты, которая проходила по территории будущей губернии, захватывая только западную часть. Она была коренным образом изменена в 1779 г., когда генерал-губернатор Р.И.Воронцов, соблюдая схему екатерининского идеала, назначил города Демшинск, Сокольск, Доброй и Романов " к уничтожению", так как они лежали в одну линию "в весьма близком разстоянии", и учредил вместо них из слободы железных заводов город Липецк. В восточной части губернии сеть городских поселений была создана из поднимавшихся в экономическом отношении сел Кирсанове, Морша и Спасское. Новая сеть состояла, как и раньше из 13 городов, но отличительной чертой ее стала равномерность.

В правление Павла I число губерний и городов было значительно сокращено. К Тамбовской губернии присоединили 4 уезда расформированной Пензенской, но вместо 17 екатерининских городов на новой территории предписано было оставить только 10, и сеть городских поселений оказалась значительно разреженной. С приходом к власти Александра I, екатерининское законодательство было восстановлено, города обрели свой прежний статус, границы губерний - прежний вид.

Частота преобразования границ губерний и городского расселения (с 1775 г. по 1802 г. они поменялись 4 раза) показывает, что в конце XVIII в. города становились искусственным порождением государственных реформ, так как создавались не в результате их экономического или общественного развития, а "назначались" волевым решением правительства. Для учреждения города достаточно было объявить то или иное место городом, а его жителей городским сословием. Определяющим моментом в этом процессе была правительственная инициатива. Она же диктовала принципы пространственной организации территории, вот почему на основе одной и той же сети населенных пунктов, с каждой новой правительственной инициативой создавалась новая система городского расселения.

Сельские территории, окружающие города, по замыслу Екатерины II должны были производить впечатление цивилизованного пейзажа, основанного на разумной хозяйственной деятельности. Для реализации задуманного, в 1765 г. был объявлен Манифест о генеральном размежевании земель, отличие которого от всех предыдущих законов о землевладении заключалось в признании за владельцами права на те государственные земли, которые были самовольно освоены ими до 1765 г.

Но доказать, что государственная земля была "приурочена" уже после выхода Манифеста, при всеобщей заинтересованности и круговой поруке, было практически невозможно. В провинции начался активный процесс распашки государственных земель и их юридическое узаконивание путем частного межевания. Его пик пришелся на 60-70-е годы, когда Тамбовской губернии,

как административной единицы еще не существовало и документальной картины этого мероприятия составить практически невозможно. Но сравнение более поздних архивных документов 1785, 1795 и 1815 годов убедительно доказывает, что значительный рост частновладельческих земель продолжался и в начале XIX в., хотя его темпы, по сравнению с первым этапом, безусловно, были снижены. Перераспределение государственных земель привело к тому, что к 1815 г. в Елатомском, Темниковском, Моршанском и Шацком уездах частная собственность стала преобладать над государственной, в остальных уездах она занимала значительную часть. Учитывая тот момент, что в соответствии с екатерининским указом к частным владениям присоединялась только освоенная земля, можно оценить роль генерального межевания в процессе создания того цивилизованного пейзажа, о котором мечтала Екатерина II.

Но, для действительного введения этих территорий в хозяйственный оборот, требовалось постоянное присутствие здесь крестьян, и в конце XVIII -начале XIX вв. началось активное заселение пространства губернии сельскими поселениями. Изучение архивных материалов (РГАДА ф.1355) показало, что с 1795 по 1815 гг. на территории Тамбовской губернии появилось 608 новых поселений, то есть в среднем ежегодно возникало не менее 30-ти. Пространство приобретало новые качественные характеристики, оно "выравнивалось", "оживало". Сеть сельских поселений из локально-линейной преобразовывалась в равномерно-рассосредоточенную, или дисперсную, она отличалась от старой большей плотностью, большей равномерностью и более сложной структурой. В нее входили слободы, посады, села, сельца, деревни и погосты. В документах 7-ой ревизии (1815 г.) была зарегистрирована новая, для Тамбовской губернии, форма сельского поселения - хутор. Развиваясь за счет внутреннего экономического потенциала, структура сельских поселений была "мобильной", в отличие от постоянно установленной городской. И, если назначение поселения городом зависело от субъективной воли правительства, то переход сельского поселения из одного статуса в другой был процессом объективным, естественным, связанным с его ростом и качественным развитием.

Идеальные образы сельского жительства, не получившие законодательной конкретизации, распространялись в обществе просветительским путем -на страницах научных и журнальных изданий. В 1783 г. в трудах Вольного Экономического Общества был напечатан проект "крестьянского жилища", выполненный в нескольких планировочных и строительных вариантах. Но реализация сельского идеала в государственных поселениях, в силу отсутствия материальных средств, оказалась затеей невыполнимой, тем не менее, она смогла осуществиться в частновладельческих имениях, так как вошла составной частью в очередную идеальную модель - модель усадебного бытия.

Крупнопоместные дворянские усадьбы были особыми элементами системы расселения. Их роль в преобразовании пространства выходила далеко за рамки государственных сельских поселений, и часто не уступала в качественном отношении городам. Но это качество русская дворянская усадьба приобрела только в правление Екатерины II, когда произошло инициированное правительством освобождение дворян от государственной службы. Жалованная грамота 1762 г., объявив "российскому благородному дворянству" вольность и свободу, дала ему возможность вернуться в свои наследственные имения. Этим же указом было впервые провозглашено юридическое право собственности дворянства на недвижимое имущество, что было не менее важно для развития усадеб, так как пресловутый термин "отписать на государя" практиковался в России почти до середины XVIII в. Генеральное межевание решило вопрос о земельных наделах, а значит и о материальных доходах, без которых усадебное строительство, требующее значительных средств, было неосуществимо.

У российского дворянства, впервые после многовекового подчинения интересам государства и невозможности распорядиться даже собственной судьбой, появилась альтернатива, и маятник общественного сознания качнулся в сторону независимости и признания самоценности личности. В противовес общественно-гражданскому характеру городов "в недрах уездов" был создан мир личных интересов и чувств - частный мир дворянской усадьбы, ока-

завший огромное влияние на формирование культурного пространства российской провинции.

Экономическое развитие усадьбы происходило в духе идеальных представлений времени. В систему идеального усадебного мира попадали не только барский дом и сад, но и оранжереи, конные заводы, образцовые фермы и птичники, "различные плантации", пруды, плотины, мельницы, дороги, словом все, что могло свидетельствовать о разумной хозяйственности деятельности владельца. Судя по документам архивов, в Тамбовской губернии в имениях И.А.Загряжского (Знаменка) и С.Н.Ахлебинина (Перикские Борки) картину экономического благоденствия создавали оранжереи, где выращивались ананасы, персики и абрикосы, в Бутском имении князей Гагариных - винокуренный, медный и кирпичный заводы, суконная фабрика, мельница, лесопильня. В крупнопоместных усадьбах создавалась высококультурная производительная среда, уровень развития которой часто превосходил экономический уровень развития городов, а профессиональный состав жителей такой усадьбы мог оказаться не менее разнообразным, чем городской.

Забота о подданных, предписанная городской администрации законом, входила в круг хозяйственных полномочий помещика. В Бутском же имении были выстроены "живущее строение для дворовых людей", школа, запасный магазин и больница "для пользования крестьян и дворовых на иждивении помещика". В начале XIX в. подобный состав общественных зданий был характерен далеко не для каждого уездного города.

Совершенно особое значение приобретали дворянские усадьбы в сохранении и распространении светской культуры. В тамбовских имениях Воронцовых, Бенкендорфов, Гагариных, Енгалычевых, Ниловых были созданы уникальные библиотечные собрания, живописные коллекции, домашние театры, в Казинке в типографии И.Г.Рахманинова печаталось полное собрание сочинений Вольтера. Дворянские усадьбы, аккумулируя вокруг себя духовную среду, создавали в русской провинции особое культурное пространство, сами становясь визуальными знаками такой среды.

В количественном отношении крупнопоместные усадьбы так же не уступали уездным городам. Мы провели сравнение крупнопоместных дворянских усадеб по численности населения с минимальным из уездных городов Тамбовской губернии - Борисоглебском, где по IV-ой ревизии (1782 г.) насчитывалось 960 душ мужского пола. На основании архивных материалов (РГАДА ф.1354) можно утверждать, что в конце XVIII в. в Тамбовской губерний существовало 43 крупнопоместных усадьбы, не уступающих по численности населения провинциальным уездным городам (тогда как последних было только 12).

Составленная нами схема размещения крупнопоместных усадеб показала, что по территории губернии они были распределены достаточно неравномерно, и вывести отсюда логические закономерности не представляется возможным. Видимо, даже в расположении дворянских "гнезд" пространственно отразилась идея личной свободы и прихоти частного мира, в отличие от идеи государственного порядка, выраженной в системе городского расселения. Сравнение планировочных структур уездных городов и поселений, имевших дворянскую усадьбу, так же дает основание сказать, о различном пространственном трактовании этих элементов. Новые конфирмованные планы, стремясь к компактности, создавали в городах максимально ограниченное, сжатое пространство, а крупнопоместная дворянская усадьба, преследуя цели максимального использования сельскохозяйственных территорий, имела постоянную тенденцию к расширению, свободному развитию.

Роль крупнопоместных дворянских имений в создании культурного пространства Тамбовской губернии, ввиду их значительного доминирования, была, если не основополагающей, то равнозначной провинциальным уездным городам. Особенно важной она стала для Кирсановского, Моршанского, Спасского и Липецкого уездов, где новые города были назначены из бывших слобод и сел и долгое время только номинально могли считаться культурными центрами округи.

Необходимую целостность пространства должны были обеспечить связующие "нити" - дороги, которые с самого начала структурно-пространственных преобразований были включены в императорскую идеальную модель системы расселения. Вскоре, после выхода "Учреждений для управления губерниями", губернским правлениям были выданы "Правила для заведования дорогами". Это говорило о целостном взгляде на систему расселения, охватывающем все составляющие ее элементы.

Уже в 1781 г. Тамбовский и Рязанский генерал-губернатор М.Ф.Каменский докладывал Екатерине II об учреждении в подвластной ему губернии "плана почт", по сути дела, сети дорог. В 1784 г. в Тамбове началось строительство почтового дома по образцовому проекту Н.А.Львова. Мероприятия по устройству дорог получили дальнейшее развитие после выхода в 1782 г. указа "О составлении примерной карты всех дорог и подробного обозрения всех способов к устройству почт, для удобнейшего сообщения между всеми местами империи". Этим законом была установлена "иерархия" почтовых дорог, соответствующая, в большей степени, иерархии недавно сформированной структуры городов. В устройстве почтовых трактов видели не только средство действенного управления государством, но и возможность быстрой цивилизации провинции.

Результатом государственных мероприятий по обустройству дорог стало появление на них почтовых дворов и станций, переправ, мостов, застав и даже новых верстовых столбов. В усадебной культуре эти начинания, наряду с утилитарными получили и художественное осмысление, создав определенную символику въездных аллей, особых ворот или столбов, обозначающих границы частного мира. Цивилизация путей сообщения изменила пространственно-временные соотношения, пространство огромной страны стало восприниматься освоенным, доступным. Развилась любовь к путешествиям, которые стали не просто одним из видов развлечения, но и способом познания мира.

Судя по картам Тамбовской губернии, сеть дорог не была абсолютно жесткой, стабильной, установленной раз и навсегда. Она менялась во време-

ни, внося в губернскую карту определенную каркасность, структурность и придавая, не только абстрактному чертежу, но и реальному пространству целостный, логически завершенный вид.

Во второй главе рассматривается градостроительное переустройство Тамбова, происходившее в конце XVIII - начале XIX вв., в соответствии с теми идеалами, которые были заложены в екатерининском законодательстве. Изучение ряда указов ("Учреждения для управления губерниями" 1775 г.. "Устав благочиния" 1782 г., "Грамота на права и выгоды городам Российской империи" 1785 г.) позволило сделать вывод о существовании целостной программы переустройства российского города. В ней впервые взглянули на город как на сложную общественно-пространственную организацию, обладающую политическими, экономическими, функциональными, идеологическими, нравственными, пространственными и эстетическими качествами. В результате реализации этой программы, Екатерина II рассчитывала получить провинциальный российский город в "общественном" западноевропейском смысле слога с действенными органами самоуправления и развитым гражданским самосознанием.

Совершенно очевидно, что, вдохнув такого рода общественное содержание в провинциальный российский город, невозможно было оставаться в рамках старых архитектурно-пространственных форм. Утопия политическая вызвала к жизни утопию художественную. Созданный императрицей в законах общественный порядок должен был получить свое продолжение, свою материализацию в порядке пространственном, графическим символом которого стала геометрическая гармония. Живописная структура древнего города воспринималась уже как беспорядок, как хаос.

Но создать художественный образ порядка в планировочной структуре классицистического города оказалось значительно проще, чем сам государственный порядок. Тем более что сложные внутриполитические преобразования оставались скрыты в общественных процессах, а яркий художественный образ города был зримым доказательством движения России в сторону цивилиза-

ции. Становилось совершенно очевидно, что, идя по пути пространственных перемен, можно было в кратчайший срок получить требуемый результат -произвести впечатление благоденствующего государства. И в середине 70-х годов Комиссия Строений получила срочный государственный заказ, коренным образом изменивший темпы и масштабы ее работы.

В 1781 г., в рамках этого заказа, был конфирмован план Тамбова, выполненный в Комиссии Строений. Проведенный нами градостроительный анализ показал, что реконструкцию Тамбова предполагалось проводить в полном соответствии с идеями новой градостроительной эстетики. На живописную "ткань" дорегулярного города была наложена жесткая сетка прямоугольных кварталов. Улицы южной части Тамбова, подчиняясь движению реки Цны, сохраняли свое направление - река оставалась главной темой в композиции рисунка плана.

Северная часть города, утратив планировочную самобытность, полностью подчинилась градостроительной структуре юга, что лишило новый план живописной своеобразности, но придало ему композиционную целостность. Планировочное однообразие нарушалось здесь диагонально направленной Московской (позднее Козловской) улицей. Разрезая прямоугольную сеть кварталов, эта диагональ, соединяла городской центр с дорогой на Москву, и, судя по количеству нанизанных на нее новых площадей, должна была играть роль одной из главных градостроительных осей. Так в планировочной структуре города семантически закреплялись общегосударственные политические и духовные связи Тамбова со старой столицей.

Диссонируя с прямоугольными кварталами северной части, диагональ Московской улицы в общем плане города сложилась в правильное трехлучие с улицами Дворянской и Новой. Такое трехлучие (прием достаточно распространенный в проектах Комиссии строений) не могло не породить местную мифологему о петербургском подобии тамбовского плана. Это стремление следовать столичному образцу даже в планировочной структуре, говорило о

том, что в провинции Петербург воспринимался не только как политический, но и как художественный идеал.

В основе плана Тамбова 1781 г. лежало художественное начало, так как только желанием сцентрировать градостроительную композицию, можно объяснить перенос продольной градостроительной оси с улицы Большой Астраханской на. почти не застроенную, улицу Долгую. Количество градостроительных осей в новом плане увеличивалось, что было вызвано функциональным расширением общественного центра. В классицистическом варианте городской центр превратился в регулярно решенную пространственную структуру. Расширение представительских функций выделило Соборную площадь в особое пространство. Отдельно формировались торговые Сенная и Хлебная площади, регулярная россыпь маленьких площадей фиксировала положение 6 приходских церквей, по контуру градостроительного плана были рассредоточены 4 въездных площади.

Формально-композиционный подход к первоначальному проектированию вызвал через 5 лет потребность в корректировке плана. Новый план Тамбова представлял собой удачное сочетание конфирмованного проекта 1781 г. с детальной фиксацией существующих зданий - монастырей, церквей, каменных казенных, публичных и обывательских строений. Знание ситуации и время выполнения проекта - начало 1786 г. - дают основание предполагать, что в его разработке принимал участие первый тамбовский губернский архитектор Василий Антонович Усачев.

Одной из значительных перемен в плане 1786 г. было возвращение Большой Астраханской улице роли продольной градостроительной оси. Графически на плане это выразилось в появлении здесь новых площадей. Другие перемены, такие как корректировка размеров некоторых кварталов, небольшие изменения в планировочном каркасе южной части города, и, даже перенос одного из планировочных лучей на другую улицу, в целом не повлияли на общий характер конфирмованного плана.

Особое внимание было уделено главной площади города - Соборной. Анализ обнаруженных нами архивных материалов показал, что градостроительное решение площади, предложенное в конфирмованном плане 1781 г. было полностью изменено. В новом проекте грандиозное, почти квадратное в плане пространство развивалось курдонером от главной улицы города - Дворцовой. Ширина Соборной площади была увеличена до 287 м, что по масштабу и размаху превосходило многие образцы провинциального классицизма (размер административной площади в Туле и Фонтанной в Твери -127 м), она превышала даже размер Дворцовой площади в Петербурге (230 м).

Приведенные сравнения показывают, что архитектурная утопия, ориентированная, по-видимому, на столичный уровень, не соответствовала масштабу рядового губернского города, каким был Тамбов. Реализована она быть не могла, тем не менее, поиск пространственного идеала в архитектурных проектах, создаваемых для Тамбова, продолжался вплоть до 20-х годов XIX в., когда на смену екатерининским идеалам пришла новая политика в области архитектуры - строительство по "образцу". Введение этого принципа в архитектурную практику Тамбова способствовало тому, что целостное пространственное мышление екатерининского классицизма уступило место более конкретному "объектному" подходу. Градостроительная концепция плана 1786 г. оказалась не востребована, и Соборная площадь застраивалась отдельными зданиями, исходя каждый раз из интересов данного момента. Это привело к тому, что в реальности Соборная площадь не смогла стать таким пространственным элементом, который по своим сакральным, представительским, градостроительным, эстетическим качествам выполнял бы функции главной площади города.

Необходимо отметить, что появление подобных архитектурных утопий в условиях российской провинции оказалось возможным только при активном внимании к пространственным преобразованиям со стороны местной администрации. Будучи частью государственной политики, градостроительство и архитектура, вполне закономерно, становились частью административной

деятельности государственных чиновников. Так, создание новой сети городов и почтовых дорог оказалось исключительно прерогативой генерал-губернаторов. Им же было дано высочайшее право вносить поправки в конфирмованные планы городов. На основании этого права генарал-губернатор М.Ф.Каменский просил дозволения императрицы самому выполнить план реконструкции Тамбова, а генерал-губернатором И.В.Гудовичем были откорректированы конфирмованные планы городов Козлова и Елатьмы.

Время создания грандиозного проекта Соборной площади 1786 г. не случайно совпало с приездом в Тамбов Г.Р.Державина в качестве губернатора. Вполне вероятно, что именно поэт, в порыве так свойственных ему утопических затей, был идейным вдохновителем нового градостроительного замысла, рассчитывая, при возникновении трудностей, найти поддержку у своего друга и "личного архитектора" Николая Александровича Львова.

Градостроительное и архитектурное переустройство Тамбова было составной частью "культурной благотворительности" губернского начальства. Генерал-губернаторы и губернаторы, бывшие жителями Петербурга и Москвы, воссоздавали в российской провинции элементы своего столичного образа жизни, привнося сюда светскую культуру и, давая пример для подражания. Здесь в миниатюре начинал повторяться характер столицы: устраивались концерты и любительские спектакли, маскарады и фейерверки, формировалась качественно новая культурная среда. В этом процессе преобразованию городского пространства отводилась особая роль: в новом окружении испытывали не просто утилитарную потребность, а видели способ создания достойной картины, подтверждающей процветание государства.

Но разрыв между желаемым и действительным оказался непреодолимо велик, поэтому некоторые градостроительные идеи (и, прежде всего грандиозный замысел главной площади) не были реализованы. Тем не менее, конфирмованный план Тамбова, имея огромный внутренний потенциал, на протяжении всего XIX в. оставался основой для строительства города в целом, и

на классицистической гармонии регулярного плана была создана пространственная гармония Тамбова более позднего времени.

Третья глава посвящена профессиональной архитектурной деятельности в Тамбове и, в частности, работе губернских архитекторов. Введение в 1775 году при губернском правлении должности губернского архитектора было обусловлено активным вниманием, которое правительство оказывало пространственным преобразованиям, и масштабом развернувшегося в стране градостроительного переустройства.

В 1781 г. в Тамбове вступил в должность первый губернский архитектор Василий Антонович Усачев. Имя В.А.Усачева встречается в архивных документах Российской Академии наук. В 1753 г. он поступил учеником ландкартного дела к М.И.Махаеву, и в 60-е годы под руководством известного гравера работал над планами и видами Санкт-Петербурга. Весной 1765 г. В.А.Усачев предпринял попытку перейти в Комиссию строений, которая, видимо, оказалась неудачной, поэтому вместе с М.И.Махаевым он продолжал работать над отдельными заказами. В частности, они выполняли вид усадьбы Тихвинское-Никольское Н.И.Тишинина, строившейся в Ярославской губернии. Автором архитектурного проекта был В.И.Баженов, встреча с которым, возможно, повлияла на решение В.А.Усачева заняться архитектурой.

В начале 80-х гг. XVIII в имя В.А.Усачева исчезает из документов Академии наук, и авторы книги "Гравировальная палата Академии наук" 1782-м годом предполагают дату его смерти. Однако наши исследования дают основания считать, что ученик М.И.Махаева и тамбовский губернский архитектор - одно и то же лицо, и с 1781 г. его деятельность продолжалась в провинции, в качестве губернского архитектора. Это предположение подтверждается и тем, что нами обнаружен рисованный вид города Тамбова, сделанный В.А.Усачевым в 1799 г. в духе тех видов российских и сибирских городов, которые ему, как рисовальщику, приходилось выполнять в Академии наук.

Отсутствие профессиональной архитектурной подготовки не могло не сказаться на проектной деятельности В.А.Усачева: большая часть его работ

выглядит весьма неубедительно даже с позиций провинциальной архитектуры. Почти из 60-ти подписных проектов губернского архитектора, обнаруженных нами в архивах, только 5 выделяются особым профессиональным качеством - это проекты общественных зданий для Соборной площади, представленные в 1797 г. на рассмотрение в Сенат.

Но этой работе предшествовал проект Соборной площади, выполненный в 1786 г. в период корректирования конфирмованного плана Тамбова, и отправленный для утверждения в Петербург. Судя по документальным источникам, в столице детальной разработкой этого проекта занимались Н.А.Лъвов и итальянец Джакомо Тромбаро, приехавший в Россию вместе с Кваренги по приглашению Екатерины П. В 1786 г. чертежи из Петербурга были присланы в Тамбов, но строительство по ним начато так и не было, а их судьба остается

на сегодняшний день неизвестна.

Сравнение размеров и контуров проектируемых зданий по планам площади 1786 и 1797 гг. дает нам основание утверждать, что проект В.А.Усачева 1797 г. лишь с небольшими изменениями повторял грандиозную архитектурную утопию 1786 г., и, по нашему мнению, был всего лишь реминисценцией проекта, созданного Н.А.Львовым и Тромбаро 11 лет назад. Только этим можно объяснить высокое профессиональное качество архитектуры и палладианские мотивы, выделявшие эти чертежи из общего ряда работ, выполненных губернским архитектором. В этом коллективном авторстве главная роль, безусловно, принадлежала Н.А.Львову, и здесь, вероятно, следует говорить о неосуществленных, ранее неизвестных проектах Николая Александровича Львова.

В 1804 г., после отставки В.А.Усачева, на должность тамбовского губернского архитектора был назначен Николай Васильевич Урюпин. Воссоздав его творческую биографию по материалам архивов, мы установили, что архитектурному мастерству он обучался в Москве в школе Каменного приказа, а после ее закрытия в 1783 г., был определен в команду В.И.Баженова по Царицинскому строению. В 1786 г., с отставкой В.И.Баженова, по просьбе послед-

площади позволили выявить устойчивое стремление к идеализации в формировании центрального городского пространства, длительное время существовавшее в проектной практике. Эта же тенденция явно просматривается и в обнаруженных нами в архивах многочисленных проектах общественных зданий, выполненных для Тамбова. Их изучение подтверждает предположение о существовании в проектной практике двух направлений. Первое, связанное с именами Н.А.Львова, Дж.Тромбаро и первого губернского архитектора В.А.Усачева, создавалось под явным влиянием близких Петербургу неопалладианских образцов. С появлением в 1804 г. нового губернского архитектора Н-В.Урюпина, ученика В.И.Баженова и М.Ф.Казакова, в проектах, созданных для Тамбова ярко обозначились черты московской архитектурной школы. Но оба течения были направлены, главным образом, на поиск пространственного идеала, что позволяет рассматривать творчество губернских и столичных архитекторов конца XVIII - начала XIX вв., как архитектурные утопии, оставшиеся за рамками реализации.

Вместе с тем, такой подход к проектированию в течение длительного времени активно поддерживался губернской администрацией, что дает основание говорить о том, что пространственная утопия Екатерины II приобретала форму государственного заказа. На протяжении почти 40 лет в Тамбове шел активный процесс "бумажного" проектирования, не принесший материализованных результатов, и основное строительство общественных зданий началось только с появлением "образцовых" проектов Александровского времени. Вот почему художественный образ исторической части Тамбова сложился не в период екатерининского классицизма, а значительно позднее. Но историческая реконструкция классицистического этапа, проведенная нами на основании архивных документов, раскрыла реальную картину архитектурно-проектного дела в Тамбове в конце XVIII - начале XIX вв. И, несмотря на то, что большая часть проектов осталась не осуществлена, масштаб архитектурных замыслов и количество проектных материалов дает нам право говорить о классицистическом периоде, как об одном из самых интересных этапов в ар-

хитектурной истории Тамбова, выпадавший ранее из поля зрения специалистов.

Публикации автора по теме диссертации.

1. Грязнова Н.В. К вопросу о развитии пространственно-планировочной структуры г.Тамбова на этапе его реконструкции // Пути повышения качества и интенсификации строительства. Краткие тезисы докладов к 1-ой областной научно-технической конференции. Тамбов, 1986.- С. 16-17.

2. Грязнова Н.В. Развитие пространственно-планировочной структуры города и ее влияние на формирование общественного центра (на примере города Тамбова). Деп. в ВНИИТАГ // "Архитектура. Районная планировка. Градостроительство", 1988, вып. 8, № 668.

3. Грязнова Н.В. Нравственные категории в садово-парковом ансамбле Александровой дачи // История садов. Вып.1. - М., 1994.- С.44-54.

4. Грязнова Н.В. Губернская реформа 1775 года: путь от западного примера к российскому воплощению // Взаимовлияние культур Востока и Запада. Трансформации в архитектуре. - Иркутск, 1996.- С.142-151.

5. Грязнова Н.В. Провинциальный российский город в программе реформ последней четверти XVIII века // Развитие городов на рубеже столетий. Материалы международной конференции. - Иркутск, 1998.- С.17-19.

6. Грязнова Н.В. Законодательный образ русского города в политической программе Екатерины II // Архитектурная наука в МАРХИ. Информац. вып. 3. - М., 1999.- С.55-60.

7. Грязнова Н.В. Преобразование сети городов Тамбовской губернии как результат законодательной политики конца XVIII - начала XIX веков // Архитектура в истории русской культуры. Вып. 4. Власть и творчество. - М., 1999.-С.113-118.

8. Грязнова Н.В. Создание сети городских поселений в конце XVIII в. как попытка решения политических проблем // Городское управление, № 3 (32). -М., 1999.-C.I 1-12.

9. Грязнова Н.В. Провинциальный российский город в конце XVIII - начале XIX вв.: от законодательного идеала к жизненным реалиям // Архитектура в истории русской культуры. Вып. 3. Желаемое и действительное. - М. (находится в печати).

10. Грязнова Н.В. Державин и Тамбов // Г.Р. Державин и русская литература. Сб. науч. тр. ИМЛИ им. Горького. - М., (находится в печати).

11. Грязнова Н.В. Роль крупнопоместных вотчин и дворянских "гнезд" в освоении территории Тамбовской губернии в конце XVIII века // Енисейский архитектурный сборник: Сб. науч. тр.КрасГАСА. - Красноярск, (находится в печати).

12. Грязнова Н.В. Изменение системы расселения Тамбовской губернии под влиянием политических реформ Екатерины II (историко-региональное исследование) // Сб. научи, трудов РААСН. - М., (находится в печати).