Здание-икона в агностический век

Беседа с Чарльзом Дженксом.

mainImg
0
Чарльз Дженкс
Предоставлено Charles Jencks Estate
Жилой комплекс Pruitt-Igoe в Сент-Луисе (арх. Минору Ямасаки, 1954) прославился высоким уровнем преступности и был взорван после всего 17-ти лет эксплуатации. Комплекс стал некой точкой невозврата в области городского планирования и послужил толчком к поискам более продуманных и диверсифицированных проектов. Часть вины за несостоятельность комплекса была возложена на модернистскую архитектуру, смерть которой тогда провозгласил Дженкс. Фотография предоставлена Чарльзом Дженксом
Американский критик и ландшафтный дизайнер Чарльз Дженкс вот уже много лет живет в Англии. Больше всего он известен тем, что в 1975 году впервые обозначил новую архитектуру, за которую ратовал Роберт Вентури, как  постмодернистскую, т.е. плюралистскую архитектуру, возникшую на месте «умершего» модернизма. Умерла же модернистская архитектура, по Дженксу, 15 июля 1972 года в 15 часов 32 минуты, когда был взорван жилой комплекс Pruitt-Igoe в Сент-Луисе, Миссури, США.
zooming
Здания-логотипы: проект штаб-квартиры Газпрома в Санкт-Петербурге в виде 400-метрового пламени в непосредственной близости от исторически горизонтальной застройки города; три стеклянных небоскреба пяти-звездочного отеля «Огни Баку» в виде трех недвусмысленных языков пламени, буквально зависают над старым городом и вместе с бесчисленными недавно «облагороженными» памятниками эффектно разрушают исторические напластования. Теперь Баку – современный город. Фотография Баку: Владимир Белоголовский

Владимир Белоголовский: Мне бы хотелось поговорить с вами о таком понятии, как Starchitecture (звездная архитектура). Правда, историк Кеннет Фремптон сказал мне, что с ним эту тему лучше не обсуждать, потому что он склонен видеть появление архитектурных звезд в негативном свете, хотя признал, что в некоторой степени виновен, по его словам, «в создании иллюзии звездной архитектуры». Критик Аарон Бетски был еще более категоричен. Он сказал, что с удовольствием бы обсудил любую проблему, но только не Starchitecture. Почему эта тема вызывает такую негативную реакцию? 
 
Чарльз Дженкс: Понятие Starchitecture пришло из таких явлений, как глобализация и культура звездности (celebrity culture), и кажется иным архитекторам унижающим их достоинство и статус профессии. Но тут есть классическое противоречие: вы обречены независимо от ваших действий. Архитекторы обречены, если они пытаются стать знаменитостями, звездами, stars, но не достигают успеха. Они обречены и тогда, когда не пытаются заполучить престижные, «звездные» проекты, что снижает их шансы на адекватный рост и оказание какого либо влияния на культуру в целом.  Я понимаю, почему Фремптон негативно высказывается о звездной архитектуре, а Бетски и вовсе не желает иметь с ней ничего общего. Однако этот современный феномен нуждается в критической оценке, а бегство от него не поможет ни архитекторам, ни обществу.    

ВБ: Оскар Уайльд говорил: «Плохо, когда о тебе говорят, но есть единственная вещь в мире, которая еще хуже: это когда о тебе не говорят». Именно тот факт, что о тебе говорят, ведет к заказам, а строить – это главная цель архитектора. Быть на виду и получать заказы – взаимосвязанные вещи, не так ли?  


ЧД: Конечно! Еще Витрувий в начале второй книги трактата «Десять книг об архитектуре» пишет о том, что нужно делать архитектору, чтобы получить заказ: нужно натереть тело маслом, изящно одеться, сесть рядом с императором и окружить его приятной лестью. Для того, чтобы поддерживать свои бюро и получать желаемые заказы, архитекторы вынуждены играть в подобные игры. Но со времен того же Витрувия они вдобавок и утописты, представители идеалистической профессии. Они верят, что делают жизнь лучше, одновременно и следуя своим идеалам, и служа обществу. Как врачи. Призвание архитекторов – это футуристическое искусство, создание лучшего мира, возведение будущего. Многие из ранних и послевоенных модернистов (от Уоллеса Гаррисона до Ээро Сааринена) – и современных архитекторов (от Дэвида Чипперфильда до Рема Колхаса) – прагматичные идеалисты, что отражено в их общественных проектах. Не зря теоретик Колин Роу называл архитектуру профессией «хороших намерений».

Начало традиции создания общественных благ было положено еще древними римлянами, когда в некоторых крупных городах региональные правительства сегодняшних Туниса, Ливии или Иордании тратили на это от 35 до 50 процентов городского бюджета. Архитектура была в самом центре этого процесса. Существовали статьи расходов на искусство и городские пространства, причем на таком уровне, к которому никто не приблизился до сих пор.
 
ВБ: Следовательно, архитекторы относятся крайне негативно к Starchitecture, потому что  она не имеет ничего общего со служением обществу и работой над созданием общественных пространств?


ЧД: Именно так. Понятие Starchitecture чаще всего связывают  с так называемыми иконическими зданиями, созданными для прославления правительств и крупных международных компаний.

ВБ: Зданий, часто недоступным рядовым гражданам…

ЧД: Вопрос не только в доступе, но и в мотивах. Возьмем спроектированную Джоном Портманом сеть отелей «Хайатт» с большими открытыми атриумами. Эти впечатляющие общественные пространства контролируются частными деньгами, и, к примеру, никакие идеологические или политические демонстрации не могут происходить в таких местах. Их можно посещать лишь в определенное время и в них установлен жесткий порядок. Архитекторы понимают сегодня, что у правительств нет денег или желания создавать по-настоящему открытые общественные места, поэтому они обращаются к частным заказчикам. Но проблема с такими частными заказами в том, что архитекторы вынуждены производить клише и знаковые здания, которые бы отражали определенную корпоративную идею или даже логотипы. Вот почему возникает столько зданий с банальным «wow-эффектом».      
zooming
18-го декабря, 2002-го года прямые трансляции презентаций планов нового Всемирного торгового центра в восстановленном после терактов 11-го сентября 2001-го года Зимнем саду Всемирного финансового центра привлекли внимание всего мира. Архитектура стала главной новостью многих ведущих телеканалов и популярных изданий. Сегодня архитектуру звезд называют Starchitecture. Этот феномен зародился в тот день. Архитекторы-финалисты превратились в Starchitects. В окружении мэра Нью-Йорка (М. Блумберг слева) и губернатора штата (Дж. Патаки справа) Starchitect Дэниэль Либескинд демонстрирует свое видение нового Всемирного торгового центра. Фотографии предоставлены Владимиром Белоголовским

ВБ: Но иконические постройки сегодня все чаще подвергаются критике, особенно в свете того, что мировая экономика никак не может выйти из кризиса…

ЧД: Знаменитым наставлением сюрреалистов было: «Удиви меня», что почти то же самое, что требовать от клоуна: «Рассмеши меня». Многие архитекторы не обучены таким эмоциональным трюкам и делают их весьма посредственно. Но, возможно, главная причина, по которой архитекторы и общество в целом сыты по горло Starchitecture, кроется в том, что она разрушает единую городскую ткань и связи между зданиями, которые складывались в течение веков и в ходе  исторических напластований. Многие новые здания гиперактивны по отношению к тому, что их окружает. Один критик назвал берега Темзы в Лондоне «Иконическим побережьем».  

ВБ: Мне кажется, что, нравится это архитекторам или нет, но спрос на иконические здания, скорее всего, сохранится.

ЧД: Несомненно, и в этом проявляется все та же двойственность. Если вы не получите большой престижный заказ, вы не можете рассчитывать на истинную креативную свободу, которую приносят подобные проекты. Вот почему Рем Колхас, Дэниэль Либескинд, Норман Фостер, Ричард Роджерс и другие «обычные подозреваемые» ("usual suspects"), примерно три десятка архитекторов-звезд или Starchitects, чьи имена можно найти в Wikipedia, будут по-прежнему соревноваться за иконические проекты. А те, кто не входят в эту тридцатку, будут стремиться в нее войти. Это лишь одна из причин, почему создание иконических зданий продолжится.
  
ВБ: История всегда знала знаменитых архитекторов – от Донато Браманте, Фрэнка Ллойда Райта, Ле Корбюзье и Йорна Утсона до наших современников, таких как Заха Хадид и Фрэнк Гери. Но мне кажется, что Starchitecture – это недавний феномен. Я бы даже мог назвать точное время, когда это явление зародилось – 18-го декабря, 2002-го года, во время презентаций планов нового Всемирного торгового центра семью командами известных архитекторов. Эти презентации транслировались в прямом эфире и молниеносно привлекли внимание всего мира, превратив архитекторов-финалистов в медиа-звезд, чьи имена стали известными далеко за пределами профессиональных кругов.  
Чарльз Дженкс считает, что абстрактный модернизм середины 20-го века привел к иконографическому дефициту и доминированию чистой эстетики и технического прогресса. К примеру, три знаменитых нью-йоркских небоскреба, чьи минималистические формы не отражают функции корпораций, для которых они были построены – Lever House для мыльной империи, Сигрэм-билдинг для производителя спиртных напитков и здание Pan Am под офисы самолетной компании. Стоит ли связывать архитектуру и иконографию в подобных случаях? Двух последних корпораций из трех больше не существует. Тем не менее, все три здания (по проектам Гордона Буншафта, Миса ван дер Роэ и Вальтера Гропиуса) давно превратились в иконы модернизма. Коллаж: Владимир Белоголовский

ЧД: Определить, где и когда этот феномен зародился, необходимо. Однако историки могли бы указать на несколько других ключевых событий. Ведь явление  формировалось медленно, параллельно развитию celebrity culture, еще с  шестидесятых. Советский Союз имел всплеск иконических зданий в семидесятые; особенно популярной тогда была космическая тема. Затем – глобализация, власть медиа, снижение влияния церкви, о чем я писал в своей книге «Иконическое здание» (2005)... В любом случае, конкурс на новый Всемирный торговый центр был важнейшим моментом. Например, журналисты вдруг обратили внимание на дизайн очков или обуви конкурсантов. В совершенно абсурдной борьбе очки Либескинда побеждали по стильности очки его соперника Рафаэля Виньоли! Упоминание таких деталей в прессе в разговоре об архитектуре стало новым феноменом. Власть средств массовой информации напрямую связана с популяризацией иконических зданий. Наше общество требует их, они – естественное проявление позднего капитализма. Международные компании соревнуются в строительстве все более крупных и фантастических проектов. Ирония в том, что мы испытываем потребность в создании икон, не осознавая значения иконографии. В то время как популярность этого жанра растет, существует реальный дефицит иконографии.

К примеру, после терактов 11-го сентября, в центре которых были смерть и боль, архитекторам необходимо было переосмыслить целый ряд понятий: плюрализм, образ врага, роль природы и космического символизма – и вообще ценностей, которые призваны объединять. Ведь иконы еще со времен Древнего Рима привлекают иконоборцев, и если вы восстанавливаете глобальный символ Всемирного торгового центра, который означал «Нью-Йорк доминирует над миром», необходимо понять смысловой посыл, который несет архитектура.  Британский культуролог Марина Уорнер сравнила образ башен-близнецов с долларовым знаком: две вертикальные полосы или колонны с воображаемым серпентом в виде буквы S. Нельзя сказать, что этот символ приветствовался мусульманским миром и, как мы знаем, башни пытались взорвать еще в 1993 году. Каждый раз, когда возникает глобальный доминирующий знак-икона, он будет провоцировать иконоборческую реакцию; никто не хочет жить по чужим принципам.

Моя критика многих иконических зданий, в наш агностический, запутанный и плюралистический век, состоит в том, что архитекторы и их заказчики не желают заниматься вопросами иконографии. А ведь она была важным фактором для заказчика и народа в прошлом. Но абстрактный модернизм середины 20-го века привел к иконографическому дефициту, к доминированию чистой эстетики и технического прогресса. Выбор иконографии и стиля – два важнейших момента, в которых проявляется творческая свобода архитектора. Их надо обсуждать публично, но архитекторы часто уходят от этого. Джеймс Стерлинг (британский архитектор, модернист в начале своей карьеры, а позже – один из пионеров постмодернизма – В.Б.) подчеркивал: «Если вы заговорите о стиле или неких значениях с заказчиком, вы потеряете заказ, так как вас сочтут слишком дорогим архитектором». Результатом такого безмолвия стало доминирование звездных архитекторов и «wow-фактора», который заменил дебаты и дискуссии.  
Здание «Паутина» (CCTV) Рема Колхаса, Пекин. Рисунок: Madelon Vriesendorp

ВБ: И все же я не перестаю удивляться творческому богатству современной архитектуры. Поразительно, что в наш прагматичный век удается реализовать столько необычных проектов. Сегодня строятся такие фантастические здания, которых еще пять лет назад построить было нельзя. Видимо архитекторы научились подбирать нужные слова для своих заказчиков. Но насколько велико влияние архитекторов в сегодняшнем обществе?     

ЧД: Несколько лет назад Норман Фостер заявил: «Архитекторы имеют слишком незначительное влияние, чтобы добиться того, чего они хотят». Тогда же Рем Колхас сказал то же, но другими словами: «Архитекторы испытывают шизофрению по поводу своего влияния, потому что иногда оно огромно, но в основном его нет вовсе. Картина меняется постоянно… Мы не можем инициировать здания и завершить их согласно первоначальному замыслу, поэтому в этом смысле мы становимся бессильными». Если два самых влиятельных архитектора мира чувствуют себя бессильными, что можно сказать об остальных?

ВБ: Как критик, я, естественно, хочу, чтобы осведомленность об архитектуре в обществе повышалась, чтобы люди больше следили за происходящим в профессии – культурно, исторически, технологически, эстетически. Как куратор я хочу расширить мою потенциальную аудиторию. Ужасно, если архитектура будет маргинальной формой искусства, за которым никто не следит. Тем не менее, все чаще слышатся утверждения, будто  Starchitecture и потребность в создании иконических зданий завершились с началом экономического кризиса в 2007 году...

ЧД: Даже до кризиса 2007 года появились статьи и книги, предсказывающие конец иконическим зданиям. Возможно, когда конкурс на новый Всемирный торговый центр потерпел фиаско в создании убедительного иконического решения, такое мнение восторжествовало, а экономический кризис лишь усилил его. Но иконическое искусство и архитектура никогда не переведутся. С утратой значения традиционного монумента, стремление создавать новые здания-иконы будет только расти.     

ВБ: Вы можете привести наиболее убедительные примеры такого роста?

ЧД: Сколько угодно! Вдоль всего нефтяного пути – от Ближнего Востока до Казахстана, от Юго-Восточной Азии до Китая и даже до консервативного Лондона, самые престижные здания – откровенные иконы. На многомиллиардном острове Саадият в Абу-Даби строится сразу пять будущих иконических культурных центров по проектам звездных архитекторов, очень тщательно отобранных из того самого списка звезд, который я упоминал: Заха Хадид, Фрэнк Гери, Жан Нувель, Тадао Андо, бюро «Скидмор, Оуингс энд Меррил». Или взгляните на Лондон со строящимися иконическими высотками: «Воки-Токи» Рафаэля Виньоли, «Сыротерка» Ричарда Роджерса, «Вершина» нью-йоркской компании «Кон Педерсен Фокс», уже законченный «Осколок» Ренцо Пьяно. Иконическое здание является наследником традиционного монумента, и оно не исчезнет по одной простой причине – из-за растущей концентрации капитала в руках международных корпораций, богатых правительств, суверенных фондов и мировой элиты.  CCTV (Китайское центральное телевидение) при планировании своего нового здания в 2002 году буквально поставило перед конкурсантами условие – создать здание-икону, что лучше всего получилось у Колхаса; я знаю об этом из первых рук, потому что я был тогда в жюри. Херцог и де Мерон недвусмысленно называли свой олимпийский стадион в Пекине, прозванный «Гнездом», иконическим зданием еще задолго до окончания строительства. Посмотрите на недавно построенные в Китае проекты Стивена Холла, Тома Мейна, Вольфа Прикса и многих других – все это здания-иконы.
Здание «Воки-Токи» Рафаэля Виньоли, Лондон. Рисунок: Владимир Белоголовский

Мы живем в один из наиболее благоприятных периодов в истории для такого типа строительства, что не обязательно ведет к улучшению качества архитектуры. И даже экономический кризис на Западе ничем не угрожает этому жанру. А через десять лет таких зданий будет несравненно больше, поэтому архитекторы должны более серьезно относиться к этой проблеме и находить более органичные пути в решении иконических проектов с точки зрения урбанистики и иконографии.   
Здание «Сыротерка» Ричарда Роджерса, Лондон. Рисунок: Владимир Белоголовский
zooming
Стадион «Гнездо» Херцога и де Мерона, Пекин. Рисунки: Madelon Vriesendorp
zooming
Схемы, наглядно объясняющие заказчикам тот факт, что изощренные формы жилых зданий в Копенгагене (слева) и в Нью-Йорке (справа) не причуды датского архитектора Бьярке Ингельса, а рациональные решения, отвечающие на условия конкретных участков для достижения лучших видов, эффектных планировок, более эффективного использования ресурсов и материалов и так далее. Рисунки предоставлены бюро BIG

ВБ: Но многие молодые архитекторы сознательно отказываются от иконических образов, как цели. Такие архитекторы, как Грег Линн, Грегг Паскуарелли (SHoP), Бьярке Ингельс (BIG), «продают» свои проекты как перформативные решения, исходя из того, чего требуют их заказчики: лучших видов,  рациональной планировки, позитивных условий для работы, большей продуктивности, более эффективного использования ресурсов и материалов и так далее. Эти архитекторы никогда не говорят о значениях и символизме, метафорах, даже эстетике.  Они придерживаются упомянутого вами мнения Стерлинга и, зная, что хочет услышать заказчик, не навязывают ему свои эстетические предпочтения... Они искренне верят в социальную миссию своих проектов и стремятся найти рациональное зерно в каждом своем действии. Они работают с компьютерными программами, алгоритмами, графиками, таблицами и параметрами.  Они никогда не знают, какую форму примет здание, пока не опросят каждого члена своей команды и не исследуют сотни вариантов на основе бесконечного числа данных. Лишь тогда нечто бесформенное появится как бы само собой, но обоснованное самыми прагматичными установками; окончательное решение будет определено, как наиболее объективное, лишь незначительно отличаясь от множества похожих вариантов. Такое проектирование чаще основано на холодном расчете, а не вдохновении. Мне симпатичны многие здания, разработанные подобными методами, но не ожидайте от этих архитекторов Капеллы в Роншане, Башни Эйнштейна или терминала TWA. Те шедевры создавались как художественные и интуитивные произведения. А в наше время для этого остается все меньше возможностей, да и желаний… Молодые архитекторы пытаются найти оправдания каждому своему завитку… Кажется будто они боятся быть обвиненными в «излишествах», «артистизме». Посмотрите, что происходит с репутацией Сантьяго Калатравы, который строит свои произведения исключительно на позиционировании себя как художника-творца. Артистизм прощается, кажется, только Гери, но он относится к редким и счастливым исключениям, хотя у него тоже случаются провалы…  
zooming
Комплекс CityCenter, Лас-Вегас, США; среди зданий Либескинда, Виньоли, Гельмута Янга и Сезара Пелли, Harmon Hotel (справа внизу) по проекту Фостера. Из-за конструктивных просчетов здание было построено в 26 этажей вместо 49, а потом и вовсе было признано негодным. Снос отеля, на строительство которого было затрачено 275 миллионов долларов, обошелся в 30 миллионов долларов. Фотография предоставлена Владимиром Белоголовским

ЧД: Об этом и речь! Многие иконические здания – провальные. На каждое убедительное произведение создается десять ужасных. Такие проекты нужно подвергать критике, даже если их создают прекрасные архитекторы. Starchitecture неизбежна, но это вовсе не означает, что не нужно сопротивляться ее чисто коммерческим и материалистическим аспектам. Посмотрите на CityCenter в Лас-Вегасе, где Фостер, Либескинд, Виньоли, Хельмут Ян и Сезар Пелли спроектировали одни из своих худших зданий, клише собственных проектов. Комплекс был задуман перед самым кризисом и благополучно обанкротился. Вначале он был спасен Дубаем, а когда кризис обострился, его купили инвесторы из Абу-Даби. Ирония в том, что Harmon Hotel, строившийся по проекту Фостера, из-за конструктивных просчетов вначале был укорочен почти вдвое, а потом и вовсе признан негодным. Решили  его снести, причем, когда здание уже было закончено. Если создание иконических зданий продолжится, архитекторы должны быть готовы обсуждать их открыто и критикам необходимо вести дискуссии по таким темам как урбанизм, иконография, стиль, метафоры, так называемые загадочные образы и так далее. Я настаиваю на этом уже много лет, начиная с книги «Значение в архитектуре» (1969) и кончая моей же «Историей постмодернистской архитектуры» (2011). 
zooming
В 1969 году вышла первая книга Дженкса «Значение в архитектуре», в которой собраны статьи о семиотике архитектуры. После этого появились такие популярные книги, как «Архитектура 2000» (1971) о предсказаниях в архитектуре; «Современные движения в архитектуре» (1972); «Язык Пост-Модернистской архитектуры» (1977); «Архитектура прыгающей вселенной» (1997); «Новая парадигма в архитектуре» (2002); «Здание-икона» (2005), в которой объясняется любопытный феномен – enigmatic signifier, что буквально можно перевести как признак загадочности или «знак к разгадке» и «История постмодернистской архитектуры» (2011). Фотографии предоставлены Владимиром Белоголовским
Здания-иконы последнего десятилетия, коллаж: Рем Колхас. Иллюстрация: OMA

ВБ: Любопытно, что те, кого называют Starchitects и те, о ком говорят наиболее часто внутри профессии, это не всегда одни и те же люди. Нет более популярного архитектора в профессии, чем Колхас, но он вовсе не лидирует в списке Starchitects, а многие обыватели вообще о нем ничего не слышали. Во всяком случае, его имя куда менее известно, чем имена Фостера, Гери или Хадид. 

ЧД: Все зависит от того, кого вы спросите: архитекторов, заказчиков, журналистов или обычных людей. Список глобальных игроков может насчитывать до сотни имен – к нему прибегают заказчики, когда пытаются определить лидирующих Starchitects для очень крупного проекта, скажем в Гонконге. Для архитектора, который стремится заполучить самые интересные проекты, совершенно необходимо быть в этом списке. Норман Фостер обычно находится на вершине таких списков. Но существуют как позитивные, так и негативные списки. В   начале семидесятых Филипа Джонсона назвали «самым ненавидимым архитектором в мире» за его откровенные подделки и работу в самых разных стилях одновременно. В наше время многие архитекторы, включая Питера Айзенмана, негативно высказываются о Калатраве за упомянутый вами «артистизм», который многие считают неискренним. Сам Айзенман уважаем среди архитекторов, его побаиваются, но его никак нельзя назвать любимым. Петера Цумптора боготворят молодые, Стивена Холла уважают очень многие. Заху любят и ненавидят одновременно за ее талант и прямоту; ей также завидуют и все прощают за ее своевольные здания. Все это интересно и связано с тем, как люди вынашивают свои отношения к иконическим зданиям звездных архитекторов. Мы прекрасно знаем, как ненавидели Эйфелеву башню в первые 20 лет ее существования. Это происходит не так уж редко: прежде чем превратиться в настоящую икону, здание получает определенную порцию ненависти.
  
ВБ: Что вы думаете о так называемой глобальной архитектуре? Ее сейчас многие критикуют, утверждая, что необходимо возвращаться к национальным школам. А Колхас предлагает проанализировать сложившуюся сегодня глобальную архитектуру в ходе следующей, 2014 года, венецианской архитектурной биеннале, главным куратором которой он назначен. Он хочет обратиться к фундаментальным основам и понять, как получилось, что за последние сто лет архитектура с национальными и региональными особенностями превратилась в глобальную и здания больше не отвечают условиям места и культуры. Мы-то знаем, что как архитектор он сам несет часть ответственности за возникновение глобальной архитекторы, которую он с таким успехом насаждает по всему миру…

ЧД: Что касается Колхаса, то его слова и дела, как, впрочем, и многих других архитекторов, не всегда совпадают. Он сам приводит причину: его стремления  опережают его способность реализовывать собственные проекты. Я вспоминаю, как в 2005 году он жаловался мне на то, как трудно создавать иконические здания. «Зачем это нужно?» – говорил он и уверял, что больше этим заниматься не будет. Он всегда идет против течения, утверждает нечто противоположное тому, что только что сделал. Сейчас он стал куратором Биеннале и пытается пересмотреть значение региональной архитектуры, которую он совсем не жаловал, когда писал свою книгу S,M,L,XL (1995). Тогда, в девяностые он пропагандировал общие, безассоциативные здания... Но мы ценим Колхаса за его способность называть вещи своими именами, как бы это ни было неожиданно и противоречиво. Он постоянно мечется между общим и иконическим. Он считает, что теперь архитектура стала совершенно одинаковой в каждом аэропорту и торговом моле. И борется сегодня с архитектурой, которая отрицает прошлое, культуру, национальность… Мы знаем, что национальная архитектура может быть ужасна, но в сложившейся ситуации полнейшего кризиса идентичности, Колхас стремится ее в какой-то степени защитить. Когда все, наконец, решили, что они противники постмодернизма, Рем стал полнейшим постмодернистом… Но в то время, что он всем предлагает исследовать региональные корни той или иной архитектуры, он сам ведет поиск новых возможностей в архитектуре общих форм. Среди всех иконических архитекторов, о которых мы говорили, он самый интересный и непоследовательный. Он экспериментирует с языком искусства и тестирует пределы культуры. Его работы весьма поучительны и в определенной степени
сравнимы с влиянием Ле Корбюзье; жалко только, что он не занимается живописью и скульптурой и не придает должного значения иконографии. Но давайте предоставим ему свободу в его поиске множества смыслов в архитектуре. Он всегда чутко чувствует дух времени.

10 Июня 2013

Владимир Белоголовский

Беседовал:

Владимир Белоголовский
Похожие статьи
Сергей Орешкин: «Наш опыт дает возможность оперировать...
За последние годы петербургское бюро «А.Лен» прочно закрепило за собой статус федерального, расширив географию проектов от Санкт-Петербурга до Владивостока. Получать крупные заказы помогает опыт, в том числе международный, структура и «архитектурная лаборатория» – именно в ней рождаются методики, по которым бюро создает комфортные квартиры и урбан-блоки. Подробнее о росте мастерской рассказывает Сергей Орешкин.
2023: что говорят архитекторы
Набрали мы комментариев по итогам года столько, что самим страшно. Общее суждение – в архитектурной отрасли в 2023 году было настолько все хорошо, прежде всего в смысле заказов, что, опять же, слегка страшновато: надолго ли? Особенность нашего опроса по итогам 2023 года – в нем участвуют не только, по традиции, москвичи и петербуржцы, но и архитекторы других городов: Нижний, Екатеринбург, Новосибирск, Барнаул, Красноярск.
Александра Кузьмина: «Легко работать, когда правила...
Сюжетом стенда и выступлений архитектурного ведомства Московской области на Зодчестве стало комплексное развитие территорий, или КРТ. И не зря: задача непростая и очень «живая», а МО по части работы с ней – в передовиках. Говорим с главным архитектором области: о мастер-планах и кто их делает, о том, где взять ресурсы для комфортной среды, о любимых проектах и даже о том, почему теперь мало хороших архитекторов и что делать с плохими.
Согласование намерений
Поговорили с главным архитектором Института Генплана Москвы Григорием Мустафиным и главным архитектором Южно-Сахалинска Максимом Ефановым – о том, как формируется рабочий генплан города. Залог успеха: сбор данных и моделирование, работа с горожанами, инфраструктура и презентация.
Изменчивая декорация
Члены экспертного совета премии Innovative Public Interiors Award 2023 продолжают рассуждать о том, какими будут общественные интерьеры будущего: важен предлагаемый пользователю опыт, гибкость, а в некоторых случаях – тотальный дизайн.
Определяющая среда
Человекоцентричные, технологичные или экологичные – какими будут общественные интерьеры будущего, рассказывают члены экспертного совета премии Innovative Public Interiors Award 2023.
Иван Греков: «Заказчик, который может и хочет сделать...
Говорим с Иваном Грековым, главой архитектурного бюро KAMEN, автором многих знаковых объектов Москвы последних лет, об истории бюро и о принципах подхода к форме, о разном значении объема и фасада, о «слоях» в работе со средой – на примере двух объектов ГК «Основа». Это квартал МИРАПОЛИС на проспекте Мира в Ростокино, строительство которого началось в конце прошлого года, и многофункциональный комплекс во 2-м Силикатном проезде на Звенигородском шоссе, на днях он прошел экспертизу.
Резюмируя социальное
В преддверии фестиваля «Открытый город» – с очень важной темой, посвященной разным апесктам социального, опросили организаторов и будущих кураторов. Первый комментарий – главного архитектора Москвы Сергея Кузнецова, инициатора и вдохновителя фестиваля архитектурного образования, проводимого Москомархитектурой.
Прямая кривая
В последний день мая в Москве откроется биеннале уличного искусства Артмоссфера. Один из участников Филипп Киценко рассказывает, почему архитектору интересно участвовать в городских фестивалях, а также показывает свой арт-объект на Таможенном мосту.
Бетонные опоры
Архитектурный фотограф Ольга Алексеенко рассказывает о спецпроекте «Москва на стройке», запланированном в рамках Арх Москвы.
Юлий Борисов: «ЖК «Остров» – уникальный проект, мы...
Один из самых больших проектов жилой застройки Москвы – «Остров» компании Донстрой – сейчас активно строится в Мневниковской пойме. Планируется построить порядка 1.5 млн м2 на почти 40 га. Начинаем изучать проект – прежде всего, говорим с Юлием Борисовым, руководителем архитектурной компании UNK, которая работает с большей частью жилых кварталов, ландшафтом и даже предложила общий дизайн-код для освещения всей территории.
Валид Каркаби: «В Хайфе есть коллекция арабского Баухауса»
В 2022 году в порт города Хайфы, самый глубоководный в восточном Средиземноморье, заходило рекордное количество круизных лайнеров, а общее число туристов, которые корабли привезли, превысило 350 тысяч. При этом сама Хайфа – неприбранный город с тяжелой судьбой – меньше всего напоминает туристический центр. О том, что и когда пошло не так и возможно ли это исправить, мы поговорили с архитектором Валидом Каркаби, получившим образование в СССР и несколько десятилетий отвечавшим в Хайфе за охрану памятников архитектуры.
О сохранении владимирского вокзала: мнения экспертов
Продолжаем разговор о сохранении здания вокзала: там и проект еще не поздно изменить, и даже вопрос постановки на охрану еще не решен, насколько нам известно, окончательно. Задали вопрос экспертам, преимущественно историкам архитектуры модернизма.
Фандоринский Петербург
VFX продюсер компании CGF Роман Сердюк рассказал Архи.ру, как в сериале «Фандорин. Азазель» создавался альтернативный Петербург с блуждающими «чикагскими» небоскребами и капсульной башней Кисе Курокавы.
2022: что говорят архитекторы
Мы долго сомневались, но решили все же провести традиционный опрос архитекторов по итогам 2022 года. Год трагический, для него так и напрашивается определение «слов нет», да и ограничений много, поэтому в опросе мы тоже ввели два ограничения. Во-первых, мы попросили не докладывать об успехах бюро. Во-вторых, не говорить об общественно-политической обстановке. То и другое, как мы и предполагали, очень сложно. Так и получилось. Главный вопрос один: что из архитектурных, чисто профессиональных, событий, тенденций и впечатлений вы можете вспомнить за год.
KOSMOS: «Весь наш путь был и есть – поиск и формирование...
Говорим с сооснователями российско-швейцарско-австрийского бюро KOSMOS Леонидом Слонимским и Артемом Китаевым: об учебе у Евгения Асса, ценности конкурсов, экологической и прочей ответственности и «сообщающимися сосудами» теории и практики – по убеждению архитекторов KOSMOS, одно невозможно без другого.
КОД: «В удаленных городах, не секрет, дефицит кадров»
О пользе синего, визуальном хаосе и общих и специальных проблемах среды российских городов: говорим с авторами Дизайн-кода арктических поселений Ксенией Деевой, Анастасией Конаревой и Ириной Красноперовой, участниками вебинара Яндекс Кью, который пройдет 17 сентября.
Никита Токарев: «Искусство – ориентир в джунглях...
Следующий разговор в рамках конференции Яндекс Кью – с директором Архитектурной школы МАРШ Никитой Токаревым. Дискуссия, которая состоится 10 сентября в 16:00 оффлайн и онлайн, посвящена междисциплинарности. Говорим о том, насколько она нужна архитектурному образованию, где начинается и заканчивается.
Архитектурное образование: тренды нового сезона
МАРШ, МАРХИ, школа Сколково и руководители проектов дополнительного обучения рассказали нам о том, что меняется в образовании архитекторов. На что повлиял уход иностранных вузов, что будет с российской архитектурной школой, к каким дополнительным знаниям стремиться.
Архитектор в метаверс
Поговорили с участниками фестиваля креативных индустрий G8 о том, почему метавселенные – наша завтрашняя повседневность, и каким образом архитекторы могут влиять на нее уже сейчас.
Арсений Афонин: «Полученные знания лучше сразу применять...
Яндекс Кью проводит бесплатную онлайн-конференцию «Архитектура, город, люди». Мы поговорили с авторами докладов, которые могут быть интересны архитекторам. Первое интервью – с руководителем Софт Культуры. Вебинар о лайфхаках по самообразованию, в котором он участвует – в среду.
Устойчивость метода
ТПО «Резерв» в честь 35-летия покажет на Арх Москве совершенно неизвестные проекты. Задали несколько вопросов Владимиру Плоткину и показываем несколько картинок. Пока – без названий.
Сергей Надточий: «В своем исследовании мы формулируем,...
Недавно АБ ATRIUM анонсировало почти завершенное исследование, посвященное форматам проектирования современных образовательных пространств. Говорим с руководителем проекта Сергеем Надточим о целях, задачах, специфике и структуре будущей книги, в которой порядка 300 страниц.
Технологии и материалы
«Атмосферные» фасады для школы искусств в Калининграде
Рассказываем о необычных фасадах Балтийской Высшей школы музыкального и театрального искусства в Калининграде. Основной материал – покрытая «рыжей» патиной атмосферостойкая сталь Forcera производства компании «Северсталь».
Фасадные подсистемы Hilti для воплощения уникальных...
Как возникают новые продукты и что стимулирует рождение инженерных идей? Ответ на этот вопрос знают в компании Hilti. В обзоре недавних проектов, где участвовали ее инженеры, немало уникальных решений, которые уже стали или весьма вероятно станут новым стандартом в современном строительстве.
ГК «Интер-Росс»: ответ на запрос удобства и безопасности
ГК «Интер-Росс» является одной из старейших компаний в России, поставляющей системы защиты стен, профили для деформационных швов и раздвижные перегородки. Историю компании и актуальные вызовы мы обсудили с гендиректором ГК «Интер-Росс» Карнеем Марком Капо-Чичи.
Для защиты зданий и людей
В широкий ассортимент продукции компании «Интер-Росс» входят такие обязательные компоненты безопасного функционирования любого медицинского учреждения, как настенные отбойники, угловые накладки и специальные поручни. Рассказываем об особенностях применения этих элементов.
Стоимостной инжиниринг – современная концепция управления...
В современных реалиях ключевое значение для успешной реализации проектов в сфере строительства имеет применение эффективных инструментов для оценки капитальных вложений и управления затратами на протяжении проектного жизненного цикла. Решить эти задачи позволяет использование услуг по стоимостному инжинирингу.
Материал на века
Лиственница и робиния – деревья, наиболее подходящие для производства малых архитектурных форм и детских площадок. Рассказываем о свойствах, благодаря которым они заслужили популярность.
Приморская эклектика
На месте дореволюционной здравницы в сосновых лесах Приморского шоссе под Петербургом строится отель, в облике которого отражены черты исторической застройки окрестностей северной столицы эпохи модерна. Сложные фасады выполнялись с использованием решений компании Unistem.
Натуральное дерево против древесных декоров HPL пластика
Вопрос о выборе натурального дерева или HPL пластика «под дерево» регулярно поднимается при составлении спецификаций коммерческих и жилых интерьеров. Хотя натуральное дерево может быть красивым и универсальным материалом для дизайна интерьера, есть несколько потенциальных проблем, которые следует учитывать.
Максимально продуманное остекление: какими будут...
Глубина, зеркальность и прозрачность: подробный рассказ о том, какие виды стекла, и почему именно они, используются в строящихся и уже завершенных зданиях кампуса МГТУ, – от одного из авторов проекта Елены Мызниковой.
Кирпичная палитра для архитектора
Свыше 300 видов лицевого кирпича уникального дизайна – 15 разных форматов, 4 типа лицевой поверхности и десятки цветовых вариаций – это то, что сегодня предлагает один из лидеров в отечественном производстве облицовочного кирпича, Кирово-Чепецкий кирпичный завод КС Керамик, который недавно отметил свой пятнадцатый день рождения.
​Панорамы РЕХАУ
Мир таков, каким мы его видим. Это и метафора, и факт, определивший один из трендов современной архитектуры, а именно увеличение площади остекления здания за счет его непрозрачной части. Компания РЕХАУ отразила его в широкоформатных системах с узкими изящными профилями.
Топ-15 МАФов уходящего года
Какие малые архитектурные формы лучше всего продавались в 2023 году? А какие новинки заинтересовали потребителей?
Спойлер: в тренды попали как умные скамейки, так и консервативная классика. Рассказываем обо всех.
Металл с олимпийским характером
Алюминий – материал, сочетающий визуальную привлекательность и вариативность применения с выдающимися механико-техническими свойствами.
Рассказываем о 5 знаковых спорткомплексах, при реализации которых был использован фасадный алюминий компании Cladding Solutions.
Частная жизнь в кирпиче
Что происходит с обликом малоэтажной застройки в России? Архи.ру поговорил с экспертами и выяснил, какие тренды отмечают архитекторы в частном домостроении и почему кирпич остается самым популярным материалом для проектов загородных домов с очень разной экономикой.
Новая деталь: 10 лет реконструкции гостиницы «Москва»
В 2013 году был завершен третий этап строительства современной гостиницы «Москва» на Манежной площади, на месте разобранного здания Савельева, Стапрана и Щусева. В этом году исполняется ровно 10 лет одному из самых громких воссозданий 2010-х. Фасады нового здания выполнялись компанией «ОртОст-Фасад».
Сейчас на главной
Золотое кольцо
Показываем работы трех финалистов конкурса на эскизный проект нового международного аэропорта Ярославля. Концепцию победителя планируют реализовать к 2027 году.
Энергия [пост]модернизма
В Аптекарском приказе Музея архитектуры открылась выставка Владимира Кубасова. Она состоит, по большей части, из новых поступлений – архива, переданного в музей дочерью архитектора Мариной, но, с другой стороны, рисунки Кубасова собраны по проектам и неплохо раскрывают его творческий путь, который, как подчеркивают кураторы, прямо стыкуется с современной архитектурой, так как работал архитектор всю жизнь до последнего вздоха, почти 50 лет.
Кристаллы и минералы
Архитектор Дмитрий Серегин, успевший поработать в Coop Himmelb(l)au MAD Architects , предлагает новый подход к реабилитационной архитектуре. С помощью нейросети он стирает грань между архитектурой и природой, усиливая целительное воздействие последней на человека.
Модернизация – 3
Третья книга НИИТИАГ о модернизации городской среды: что там можно, что нельзя, и как оно исторически происходит. В этом году: готика, Тамбов, Петербург, Енисейск, Казанская губерния, Нижний, Кавминводы, равно как и проблематика реновации и устойчивости.
Там русский дух
Второй проект, реализованный бюро Megabudka на территории парка «Кудыкина гора» – гостиничный комплекс. В нем архитекторы продолжили поиски идентичности, но изменили направление: в сторону белокаменных церквей, уюта избы, уездного быта и космизма. Не обошлось и без драмы.
Счастье независимого творчества
Немало уже было сказано с трибуны и в кулуарах – как это хорошо, что в период застоя и типовухи развивались другие виды архитектурного творчества: НЭР, бумажная архитектура... Но не то чтобы мы хорошо знаем этот слой. Теперь, благодаря книге Андрея Бокова, который сам принимал участие во многих моментах этой деятельности, надеемся, станет намного яснее. Книга бесценная, написана хорошо. Но есть сомнения. В пророческом пафосе.
Новый «Полёт»
Архитекторы бюро «Мезонпроект» разработали проект перестройки областного молодежного центра «Полёт» в Орле. Летний клуб, построенный еще в конце 1970-х годов, станет всесезонным и приобретет много дополнительных функций.
Минимализм за Полярным кругом
Участники архитектурно-градостроительного конкурса «Деревянный минимализм улицы Смидовича» работали над образом центральной улицы Нарьян-Мара, условием было использование деревянных конструкций, а победивший проект планируют положить в основу мастер-плана центра города. Судило профессиональное жюри, а потом жители города. Публикуем 4 победивших проекта.
Яуза towers
В столице не так много зданий и проектов Никиты Явейна и «Студии 44». Представляем вашему вниманию концепцию большого многофункционального комплекса на Яузе, между двумя парками, с набережной, перекрестьем пешеходных улиц, развитым общественным пространством и оригинальным пластическим решением. Оно совмещает сложную, асимметричную, как пятнашки, сетку фасадов и смелые заострения верхних частей, полностью скрывающее техэтажи и вылепливающее силуэт.
И опять о птицах
Завершается строительство первого аэропорта в китайском городе Лишуй. Архитекторы пекинского бюро MAD выбрали для своего проекта самый очевидный визуальный прототип – серебристо-белую птицу.
Подражание природе
Открываем новую рубрику «Нейросети» работой для конкурса AI&Biomimicry. Для концепции музейного комплекса авторы позаимствовали природные световые явления и принцип биомимикрии. Этот промт не был простым: использовались слова трабекулы, мезоглея, сцинтиллоны и динофлагелляты.
Мастер яркого высказывания
Искусство архитектора и художника Владимира Сомова построено на столь ярких контрастах, что, входя на выставку, в какой-то момент думаешь, что получил кулаком в нос. А потом очень интересно. Мало кто, даже из модернистов, допущенных к работе с уникальными проектами, искал сложности так увлеченно, чтобы не сказать самозабвенно. ММОМА показывает выставку, основанную на работах, переданных автором в музей в 2019–2020 годах, но дополненную так, чтобы раскрыть Сомова и как художника, и как архитектора.
Тайный пруд
Благодаря проекту команды TISS Garden у жильцов клубного дома Ordynka в центре Москвы появился вид на воду: на плите подземного паркинга удалось создать водоем с системой фильтрации, высадить взрослые деревья и другую растительность.
Офисы с «ленточкой»
В Берлине началось строительство офисного (и немного жилого) «кампуса» LXK по проекту MVRDV. Проект связан с развитием района Восточного вокзала.
Венец из пентхаусов
Первое многоэтажное здание Монако, жилая башня Le Schuylkill, получит после реконструкции по проекту Zaha Hadid Architects завершение из шести пентхаусов.
«Красный просвещенец» в Нижнем Новгороде: снос или...
В Нижнем Новгороде прямо сейчас идет «битва экспертиз»: удивительный заросший зеленью квартал двадцатых годов «Красный просвещенец», с одной стороны, пытаются поставить на охрану как достопримечательное место, а с другой стороны, похоже, есть желание отдать его под застройку полностью или частично. Мы попросили журналиста и активиста Иру Маслову рассказать о ситуации.
Вулканическое
В Никола-Ленивце сожгли Черную гору – вулкан. Ее автор – она же автор Вавилонской башни 2022 года, и два объекта заметно перекликаются между собой. Только если предыдущий был про человеческое дерзновение, то теперь форма ушла в природные ассоциации и растворилась там. Вашему вниманию – фотографии сожжения.
Черный, белый и стекло
Лаконичный в формах и отделке дом для подмосковного коттеджного поселка, основным приемом которого стал контраст – цвета, материалов и масс.
Два, пять, десять, девятнадцать: Нижегородский рейтинг
В Нижнем Новгороде наградили победителей XV, по-своему юбилейного, архитектурного рейтинга. Вручали пафосно, на большой сцене недавно открывшейся «Академии Маяк», а победителей на сей раз два: Школа 800 и Галерея на Ошарской. А мы присоединили к двум трех, получилось пять: сокращенный список шорт-листа. И для разнообразия каждый проект немного поругали, потому что показалось, что в этом году в рейтинге есть лидеры, но абсолютного – вот точно нет.
Сергей Орешкин: «Наш опыт дает возможность оперировать...
За последние годы петербургское бюро «А.Лен» прочно закрепило за собой статус федерального, расширив географию проектов от Санкт-Петербурга до Владивостока. Получать крупные заказы помогает опыт, в том числе международный, структура и «архитектурная лаборатория» – именно в ней рождаются методики, по которым бюро создает комфортные квартиры и урбан-блоки. Подробнее о росте мастерской рассказывает Сергей Орешкин.
Вплотную к демократии
Конкурс на проект реконструкции зданий датского парламента выиграли бюро Cobe, Arcgency и Drachmann совместно с конструкторами Sweco. Цель трансформации – позволить любому гражданину приблизиться вплотную к оплоту демократии.
Арка, жемчужина, крыло и ветер
В соцсетях губернатора Омской области началось голосование за лучший проект нового аэропорта. Мы попросили у финалистов проекты и показываем их. Все довольно интересно: заказчик просил сделать здание визуально проницаемым насквозь, а образы, с которыми работают авторы – это арки, крылья, порывы ветра и даже «Раковина» Врубеля, который родился в Омске.
Три башни профессора Юрия Волчка
Все знают Юрия Павловича Волчка как увлеченного исследователя архитектуры XX века и теоретика, но из нашей памяти как-то выпадает тот факт, что он еще и проектировал как архитектор – сам и совместно с коллегами, в 1990-е и 2010-е годы. Статья Алексея Воробьева, которую мы публикуем с разрешения редакции сборника «Современная архитектура мира», – о Волчке как архитекторе и его проектах.
Парк архитектуры и отдыха
Для подмосковного гостиничного комплекса, предполагающего разные форматы отдыха, бюро T+T Architects предложило несколько типов жилья: от классического «стандарта» в общем корпусе до «пещеры в холме» и «домика на дереве». Дополнительной задачей стала интеграция в «архитектурно-лесной» парк существующих на территории резиденций, построенных в классическом стиле.
Лирически-энергетическая архитектура
Здание поста управления солнечной электростанцией Kalyon Karapınar SPP по проекту Bilgin Architects в Центральной Анатолии служит «пользовательским интерфейсом» для бесконечного поля солнечных батарей.
Пресса: Архитектура без излишеств: есть ли рецепты, позволяющие...
На нынешнем рынке застройщики лавируют между неуклонно растущей себестоимостью и растущими же потребностями покупателей, отдающих за свои типовые квартиры впечатляющие суммы. Способна ли архитектура стать дополнительным конкурентным преимуществом реализуемых проектов? И есть ли рецепты, позволяющие строить «дешево и красиво»?
За актовым залом
Для оформления интерьера микро-клуба в Калининграде Олеся Левкович обратилась к духу Италии 1980-х, а чтобы в помещение без окон проникал естественный цвет, вмонтировала в стены россыпь стеклоблоков.