Павел Зельдович: «А потом Заха Хадид пригласила меня работать в Лондон…»

Об учебе в МАРХИ и Венском институте прикладных искусств, работе у Захи Хадид и Хани Рашида.

Беседовал:
Дмитрий Леонов

mainImg
0 Павел Зельдович окончил МАРХИ в 2010 году, в 2013-м – Венский университет прикладных искусств (где преподавателями у него были Заха Хадид и Патрик Шумахер). Еще в 2009 году Павел стал лауреатом международного конкурса конгресса урбанистов IFHP, участвовал в нескольких международных выставках (включая курировавшийся Захой Хадид павильон на Венецианской биеннале 2012 года). После этого работал как архитектор и проектировщик над такими проектами Захи Хадид, как Большой театр в Рабате и жилой комплекс 520W 28th Street в Нью-Йорке. А в 2015 году в качестве сотрудника нью-йоркского бюро Asymtote Architecture трудился над проектами жилой башни и филиала Государственного Эрмитажа на территории бывшего завода ЗИЛ в Москве…
Павел Зельдович, 2017
520 W 8th Street, Нью-Йорк, Заха Хадид аркитектс, проект

– Вы долго и упорно учились… Потому что было интересно?

– В МАРХИ я поступал дважды, и это было непросто. Подготовка к экзамену по черчению и пенал с инструментами, бритвы, чтобы срезать помарки – все эти образы в памяти не самые приятные. Удалось поступить на бесплатный, но стресс на экзамене не забуду никогда.

Первые два года я провел в борьбе со своим природным разгильдяйством и инфантилизмом. Академический рисунок, начерталка, сопромат – это требовало совсем другого типа мышления, чем дан мне от природы. Потому что изначально я вообще хотел поступать на журфак. Я гуманитарий по складу, люблю писать, и страсть эту не утратил и во время учебы в МАРХИ, подрабатывая журналистом в «Тайм-ауте», «Независимой Газете» и других изданиях.

Архитектурное прозрение произошло на третьем курсе, когда я пошел учиться у немецкого преподавателя – Михаэля Айхнера. Он открыл для меня современную международную архитектуру, большую часть имен которой теперь знает каждый архитектор. Он научил меня отличать хорошее от плохого и смотреть на качество самого проекта, а не только его исполнения. Потому что у среднестатистического мархишника система оценки проекта на первых двух курсах искажена. Начертил красиво, подал симпатично – молодец, получи медальку. А то, что сам проект – тоска смертная, никого не волнует. Айхнер научил меня смотреть в суть проекта: что в нем интересного, что тут имеет право на жизнь? С тех пор я уже смотрел на вещи намного более трезво.

Параллельно я устроился на полставки в ТПО «Резерв» к Владимиру Плоткину – одному из первых постсоветских архитекторов с европейским мышлением. Этот опыт очень хорошо наложился на обучение у Айхнера в смысле моего интереса к мировой архитектуре.

– А как появилась идея поехать учиться за границу?

– Это произошло случайно. В Музее архитектуры состоялась выставка венских студентов Захи Хадид. Я пошел и был потрясен. Конечно, Заха была для всех живой легендой – но это были студенты, молодые люди, как я, с безумными, космически нереальными (как мне казалось) проектами. Плюс ко всему я знал классическую Заху Хадид – деконструктивиста с корнями в русском авангарде. А эти проекты были чем-то настолько новым, что и сравнить было не с чем. Позже я узнал, что это как раз и было зарождение параметрического стиля в архитектуре. А те приемы, которые я тогда увидел на выставке, сейчас – привычные техники для множества архитекторов, в том числе и молодых русских.

Среди преподавателей была женщина с русскими корнями, Маша Вич-Космачёва, сама бывшая студентка Захи. Она предложила попробовать поступить в студию Хадид в Венском университете прикладных искусств. Если получится, конечно, так как был смотр портфолио и тогда еще вступительные экзамены. Моя реакция? Я испугался этой возможности и не хотел ехать. У меня тут была целая жизнь, любимая девушка, верные друзья. Я понимал, что уехать – это значит начать с нуля. Я хотел поехать и провалить экзамены, чтобы я мог себе сказать, что не вышло и спокойно вернуться к привычной жизни в Москве. Но как человек азартный, я быстро втянулся на самих экзаменах и захотел победить во что бы то ни стало. Получилось.
zooming
Павел Зельдович, презентация проекта, фрагмент

У меня не было цели поехать именно в Вену. Если бы Заха преподавала на Марсе или Северном полюсе – поехал бы туда. Мной двигали амбиции творческие, а не желание уехать. В тот момент для меня было бы идеальным, если я мог бы у нее учиться и никуда не лететь, если бы Заха преподавала в Москве. Но такой вариант не стоял на повестке дня в 2008 году.

– А насколько это было сложно технически? Были ли какие-то бюрократические препоны при оформлении документов или выезде?

– Первые полгода я жил по туристическим визам. Получать их было жутко долго и сложно. Стоять регулярно эти очереди в посольстве было унизительно. Потом постепенно оформил студенческую визу и обновлял ее каждый год. Обучение стоило 700 евро в семестр, очень дешево в сравнении с тем же платным отделением МАРХИ.

Вообще австрийцы дают визы гораздо медленнее и неохотнее, чем, скажем, испанцы или американцы сейчас. Приходилось друзей сначала просить делать приглашения, для этого им было нужно идти в офис местной полиции и отчитываться о прописке и заработке – сомнительное удовольствие!

А при оформлении студенческой визы нужно отсиживать километровую очередь в местных магистратах – в толпе иммигрантов из всех возможных бедных стран. Заодно масса бумажной работы. Но с каждым годом привыкаешь все больше. Набор документов для студенческой визы примерно всегда одинаковый: местная прописка, документы из университета, медицинская страховка и т.д. Виза дается на год и потом обновляется. Получить первую студенческую визу сложно, поскольку подаешь на нее из России. Потом все проще: повторяешь раз в год в одинаковое время примерно одну и ту же процедуру. Рабочую визу в Австрии получить очень непросто, но реально, как, впрочем, и везде. Это вопрос везения. Как правило, местные фирмы не очень любят возиться с документами.

– Тяжело ли проходила адаптация к новым условиям жизни?

– Из бытовых проблем было жилье. Снять хорошую комнату в студенческой коммуналке мне удалось только через несколько месяцев. Скитался по быстро обретенным новым знакомым. Был даже период, когда я жил в разных хостелах. Просыпаешься с утра, а рядом с тобой укладывают носки десяток туристов, уборщица моет пол, не обращая на тебя внимания. Вена сначала не понравилась совсем: все чисто, слишком чисто и люди ходят медленно, как после плотного обеда. На улицах, в сравнении с шумной Москвой, народу никого. Какое-то сонное царство, – я думал. А еще я долго не мог привыкнуть, что самым высоким сооружением в городе является собор. Без высоких домов вокруг я чувствовал себя не в своей тарелке. Поэтому сразу полюбил набережную местного канала – единственное место с многоэтажными офисами и каким-то подобием толпы у метро.

Немецкий язык учить было необязательно. Практически все в Вене владеют хорошим английским. В этом городе довольно богатая культурная жизнь и несколько первоклассных музеев, где выставки лучших художников сменяют одна другую. Отдельный плюс Вены – это идеальное расположение в самом сердце Европы: до Берлина, Праги, Рима и даже Львова – примерно одинаковое время на поезде.

Вена – город на удивление мирный и статичный. Спустя годы я увидел список международной комиссии по комфортности проживания в городах, где Вена стояла на первом месте – и я ничуть не удивился. Вена – это воплощение уюта. Такой идеальный город, где хорошо быть ребенком или стариком. Все безмятежно, чисто, предсказуемо... и довольно скучно, если не знать, чем себя развлечь. А развлекаться местные умеют. Никогда не видел, чтобы столько курили или пили до этого. Даже в институте на каждом этаже стояло по автомату с пивом. В Вене огромное количество креативных и немного диковатых с виду ребят. Теперь таких называют хипстерами, а 10 лет назад такого слова еще не было в обиходе. В Вене я полностью компенсировал свою довольно блеклую студенческую жизнь в Москве: столько вечеринок не было в моей жизни ни до, ни после. Так что пока что это были самые веселые годы в моей жизни.

– Ну а как, собственно, происходила учеба в Венском институте прикладных искусств?

– В институте были три архитектурных класса имени своих руководителей: Zaha Hadid Studio, Wolf Prix Studio (Coop Himmelblau), Greg Lynn Studio. Все руководители – архитекторы с мировыми именами. Раз в много лет главные профессора меняются, и вместе с ними – название и преподавательское направление студии. Сейчас, например, вместо Захи – Сэдзима, руководитель бюро Sanaa, а вместо Прикса – Хани Рашид.

Направление обучения и стиль проектов во многом определяется руководителем студии. В последние годы действует только программа магистратуры. Студент должен быть бакалавром в своем институте, он поступает на три года и в конце защищает диплом. В семестр – примерно один или два проекта, работа почти всегда групповая, по 3-4 человека. Сам главный преподаватель появляется в университете всего несколько раз в семестр, на ключевые просмотры. К слову сказать, финальные просмотры проводятся при участии всех трех главных руководителей и приглашенных лиц, среди которых – международные архитекторы и дизайнеры с большими именами. Основную работу со студентами выполняют так называемые ассистенты – более молодые преподаватели, которые приходят в университет почти ежедневно и консультируют проект. Всегда есть возможность перевестись из одной студии в другую – на семестр или даже насовсем, по желанию. Поэтому можно начать обучение у одного преподавателя, а защитить диплом у другого.

Венский университет прикладных искусств (Angewandte, как его неофициально называют) – место круглосуточное. Объем работы для проекта всегда гораздо больше, соответственно, на него уходит практически все время. Студенты сидят и вечерами, и ночами. Отсюда возникает ощущение второго дома или клуба, а не просто места учебы.

Что касается поступления, то ключевая вещь – это креативное и достаточно экспериментальное портфолио, адекватное международным прогрессивным направлениям, хорошо поданное и достаточно радикальное. Поэтому многие абитуриенты переделывают свои студенческие работы перед поступлением: просто хорошо начерченный скучный проект никто не засчитает. Второй немаловажный фактор – владение 3D-программами, такими, как Maya, Rhino, grasshopper и 3DSMAX. Чем их больше в резюме – тем выше шансы (при хорошем портфолио, конечно).
Альтернативный проект парка Зарядье, диплом Павла Зельдовича в Венском институте прикладных искусств

– А можно ли сравнить учебу в МАРХИ и в Венском университете?

– В первую очередь отличаются деления курсов. В МАРХИ – система стандартная, по старшинству: первый курс, второй и т.д. В Вене все учатся в одном классе и делают одни и те же проекты. Старшие работают в одной группе с младшими. Это большой плюс, так как обучаешься у более опытных ребят гораздо быстрее, в том числе – компьютерным программам. А также повышаются стандарты здоровой конкуренции: приходиться тягаться на одних и тех же задачах с гораздо более сильными коллегами.

Второе отличие – это открытость международному архитектурному миру. МАРХИ – как и весь вообще российский архитектурный контекст – находится в изоляции. Новые веяния из-за границы проникают медленно и уж точно не через преподавателей. Мы все еще находимся в провинциальной постсоветской матрице. В Ангевандте ты автоматически попадаешь на самую кухню современной архитектуры. У этого есть несколько причин. В первую очередь прогрессивность мышления задается самими главными преподавателями, дизайнерами и архитекторами с мировыми именами. Вторая причина – это плотные контакты с лучшими архитектурными школами мира, отсюда количество визитов и лекций от самых известных людей в этой области. В российской архитектурной жизни лекция знаменитого архитектора – это целое событие. В Ангевандте это обычная повестка дня. От этой открытости возникает огромное количество потенциальных возможностей для заведения контактов с этими людьми и карьерного роста в будущем, возможно, не в Австрии, а в совершенно другой стране. Именно по такому сценарию сложилась пока моя жизнь. Одним словом, обучаясь там, ты находишься на прямой связи со всем миром. В этом, пожалуй, главное преимущество этой школы.

Но фундаментальная подготовка МАРХИ идеально дополняет порой чрезмерно экспериментальные и нереалистичные подходы венской школы. Если ты не прошел этап нормальных земных проектов, доведенных до конца, как в МАРХИ, а сразу пускаешься в модные эксперименты, то есть риск остаться немного дилетантом. Поэтому я очень рад, что мне удалось совместить эти два опыта и извлечь лучшее из каждого.

– А что было с вами дальше? Как эта учеба помогла карьере?

– После диплома, темой которого, кстати, был альтернативный вариант парка Зарядье в Москве, Заха Хадид пригласила меня работать в Лондон. Это был второй раз, когда мне пришлось адаптироваться к жизни в другой стране, но было уже проще, поскольку навыки были отработаны к тому моменту. Мне посчастливилось работать над несколькими громкими проектами, в частности, над интерьерами главного театра в Рабате, Марокко, который сейчас строится, и первого нью-йоркского проекта Захи – жилого здания 520 W 28th Street. Я очень много занимался интерьерами в этом офисе, в том числе я работал над проектом Stuart Weizman Boutique в Гонконге. Работа, как правило, начиналась на уровне дизайна в анимационной программе Maya, а заканчивалась в Rhino и Автокаде, на стадиях разработки и подготовки чертежей.
520 W 8th Street, Нью-Йорк, Заха Хадид аркитектс, проект, интерьер
Филиал Эрмитажа в Москве, ЗИЛ. Asymptote Architecture, Хани Рашид, Лиза Энн Кутюр, проект
Башня ЗИЛ. Asymptote Architecture, Хани Рашид, Лиза Энн Кутюр, проект

Затем я работал в нью-йоркском бюро Asymtote Хани Рашида над двумя русскими проектами в составе ЗИЛАрт – Новым Эрмитажем и Башней ЗИЛ. Я отвечал как за интерьеры, так и за разработку фасадных систем. Наверное, именно в этих двух проектах я смог показать свое творческое лицо, так как был свободен от довольно специфических методов работы с геометрией, как в случае проектов Захи Хадид. Отдельным удовольствием для меня как для дизайнера и архитектора из России было налаживание эффективной координации между своим американским бюро и московскими архитекторами, сопровождающими проект. Удалось настроить очень эффективную коммуникацию и навести много мостов между нами.

28 Апреля 2017

Беседовал:

Дмитрий Леонов
Хогвартс для архитекторов
Лондонский архитектор – консультант по «устойчивости» Евгения Буданова – о своей учебе в школе Архитектурной Ассоциации по магистерской программе «Устойчивое экологическое проектирование» (SED).
Технологии и материалы
Фасадные подсистемы Hilti для воплощения уникальных...
Как возникают новые продукты и что стимулирует рождение инженерных идей? Ответ на этот вопрос знают в компании Hilti. В обзоре недавних проектов, где участвовали ее инженеры, немало уникальных решений, которые уже стали или весьма вероятно станут новым стандартом в современном строительстве.
ГК «Интер-Росс»: ответ на запрос удобства и безопасности
ГК «Интер-Росс» является одной из старейших компаний в России, поставляющей системы защиты стен, профили для деформационных швов и раздвижные перегородки. Историю компании и актуальные вызовы мы обсудили с гендиректором ГК «Интер-Росс» Карнеем Марком Капо-Чичи.
Для защиты зданий и людей
В широкий ассортимент продукции компании «Интер-Росс» входят такие обязательные компоненты безопасного функционирования любого медицинского учреждения, как настенные отбойники, угловые накладки и специальные поручни. Рассказываем об особенностях применения этих элементов.
Стоимостной инжиниринг – современная концепция управления...
В современных реалиях ключевое значение для успешной реализации проектов в сфере строительства имеет применение эффективных инструментов для оценки капитальных вложений и управления затратами на протяжении проектного жизненного цикла. Решить эти задачи позволяет использование услуг по стоимостному инжинирингу.
Материал на века
Лиственница и робиния – деревья, наиболее подходящие для производства малых архитектурных форм и детских площадок. Рассказываем о свойствах, благодаря которым они заслужили популярность.
Приморская эклектика
На месте дореволюционной здравницы в сосновых лесах Приморского шоссе под Петербургом строится отель, в облике которого отражены черты исторической застройки окрестностей северной столицы эпохи модерна. Сложные фасады выполнялись с использованием решений компании Unistem.
Натуральное дерево против древесных декоров HPL пластика
Вопрос о выборе натурального дерева или HPL пластика «под дерево» регулярно поднимается при составлении спецификаций коммерческих и жилых интерьеров. Хотя натуральное дерево может быть красивым и универсальным материалом для дизайна интерьера, есть несколько потенциальных проблем, которые следует учитывать.
Максимально продуманное остекление: какими будут...
Глубина, зеркальность и прозрачность: подробный рассказ о том, какие виды стекла, и почему именно они, используются в строящихся и уже завершенных зданиях кампуса МГТУ, – от одного из авторов проекта Елены Мызниковой.
Кирпичная палитра для архитектора
Свыше 300 видов лицевого кирпича уникального дизайна – 15 разных форматов, 4 типа лицевой поверхности и десятки цветовых вариаций – это то, что сегодня предлагает один из лидеров в отечественном производстве облицовочного кирпича, Кирово-Чепецкий кирпичный завод КС Керамик, который недавно отметил свой пятнадцатый день рождения.
​Панорамы РЕХАУ
Мир таков, каким мы его видим. Это и метафора, и факт, определивший один из трендов современной архитектуры, а именно увеличение площади остекления здания за счет его непрозрачной части. Компания РЕХАУ отразила его в широкоформатных системах с узкими изящными профилями.
Топ-15 МАФов уходящего года
Какие малые архитектурные формы лучше всего продавались в 2023 году? А какие новинки заинтересовали потребителей?
Спойлер: в тренды попали как умные скамейки, так и консервативная классика. Рассказываем обо всех.
​Металл с олимпийским характером
Алюминий – материал, сочетающий визуальную привлекательность и вариативность применения с выдающимися механико-техническими свойствами.
Рассказываем о 5 знаковых спорткомплексах, при реализации которых был использован фасадный алюминий компании Cladding Solutions.
Частная жизнь в кирпиче
Что происходит с обликом малоэтажной застройки в России? Архи.ру поговорил с экспертами и выяснил, какие тренды отмечают архитекторы в частном домостроении и почему кирпич остается самым популярным материалом для проектов загородных домов с очень разной экономикой.
Новая деталь: 10 лет реконструкции гостиницы «Москва»
В 2013 году был завершен третий этап строительства современной гостиницы «Москва» на Манежной площади, на месте разобранного здания Савельева, Стапрана и Щусева. В этом году исполняется ровно 10 лет одному из самых громких воссозданий 2010-х. Фасады нового здания выполнялись компанией «ОртОст-Фасад».
Уникальные системы КНАУФ для крупнейшего в мире хоккейного...
9 и 10 декабря 2023 года в новом ледовом дворце в Санкт-Петербурге состоялся «Матч звезд КХЛ». Двухдневным спортивным праздником официально открылась «СКА Арена» на проспекте Гагарина. Построенный на месте СКК комплекс – обладатель нескольких лестных титулов «самый-самый», в том числе в части уникальных строительных технологий. На создание сооружения ушло всего 36 месяцев.
Сейчас на главной
Вулканическое
В Никола-Ленивце сожгли Черную гору – вулкан. Ее автор – она же автор Вавилонской башни 2022 года, и два объекта заметно перекликаются между собой. Только если предыдущий был про человеческое дерзновение, то теперь форма ушла в природные ассоциации и растворилась там. Вашему вниманию – фотографии сожжения.
Черный, белый и стекло
Лаконичный в формах и отделке дом для подмосковного коттеджного поселка, основным приемом которого стал контраст – цвета, материалов и масс.
Два, пять, десять, девятнадцать: Нижегородский рейтинг
В Нижнем Новгороде наградили победителей XV, по-своему юбилейного, архитектурного рейтинга. Вручали пафосно, на большой сцене недавно открывшейся «Академии Маяк», а победителей на сей раз два: Школа 800 и Галерея на Ошарской. А мы присоединили к двум трех, получилось пять: сокращенный список шорт-листа. И для разнообразия каждый проект немного поругали, потому что показалось, что в этом году в рейтинге есть лидеры, но абсолютного – вот точно нет.
Сергей Орешкин: «Наш опыт дает возможность оперировать...
За последние годы петербургское бюро «А.Лен» прочно закрепило за собой статус федерального, расширив географию проектов от Санкт-Петербурга до Владивостока. Получать крупные заказы помогает опыт, в том числе международный, структура и «архитектурная лаборатория» – именно в ней рождаются методики, по которым бюро создает комфортные квартиры и урбан-блоки. Подробнее о росте мастерской рассказывает Сергей Орешкин.
Вплотную к демократии
Конкурс на проект реконструкции зданий датского парламента выиграли бюро Cobe, Arcgency и Drachmann совместно с конструкторами Sweco. Цель трансформации – позволить любому гражданину приблизиться вплотную к оплоту демократии.
Арка, жемчужина, крыло и ветер
В соцсетях губернатора Омской области началось голосование за лучший проект нового аэропорта. Мы попросили у финалистов проекты и показываем их. Все довольно интересно: заказчик просил сделать здание визуально проницаемым насквозь, а образы, с которыми работают авторы – это арки, крылья, порывы ветра и даже «Раковина» Врубеля, который родился в Омске.
Три башни профессора Юрия Волчка
Все знают Юрия Павловича Волчка как увлеченного исследователя архитектуры XX века и теоретика, но из нашей памяти как-то выпадает тот факт, что он еще и проектировал как архитектор – сам и совместно с коллегами, в 1990-е и 2010-е годы. Статья Алексея Воробьева, которую мы публикуем с разрешения редакции сборника «Современная архитектура мира», – о Волчке как архитекторе и его проектах.
Парк архитектуры и отдыха
Для подмосковного гостиничного комплекса, предполагающего разные форматы отдыха, бюро T+T Architects предложило несколько типов жилья: от классического «стандарта» в общем корпусе до «пещеры в холме» и «домика на дереве». Дополнительной задачей стала интеграция в «архитектурно-лесной» парк существующих на территории резиденций, построенных в классическом стиле.
Лирически-энергетическая архитектура
Здание поста управления солнечной электростанцией Kalyon Karapınar SPP по проекту Bilgin Architects в Центральной Анатолии служит «пользовательским интерфейсом» для бесконечного поля солнечных батарей.
Пресса: Архитектура без излишеств: есть ли рецепты, позволяющие...
На нынешнем рынке застройщики лавируют между неуклонно растущей себестоимостью и растущими же потребностями покупателей, отдающих за свои типовые квартиры впечатляющие суммы. Способна ли архитектура стать дополнительным конкурентным преимуществом реализуемых проектов? И есть ли рецепты, позволяющие строить «дешево и красиво»?
За актовым залом
Для оформления интерьера микро-клуба в Калининграде Олеся Левкович обратилась к духу Италии 1980-х, а чтобы в помещение без окон проникал естественный цвет, вмонтировала в стены россыпь стеклоблоков.
Северное солнце
По проекту Алексея Левчука в поселке Солнечное недалеко от Финского залива построено восемь вилл. Архитектурные решения отсылают к модернизму Северной Европы, ландшафт интегрирован во внутренние и внешние пространства, а «свободная» планировка территории без заборов отсылает к культурным кодам протестантизма.
Дом-U
Комплекс Jois совмещает высотность с террасами, а самые роскошные квартиры опускает с пентхаусов в нижние этажи. Мощный иконический образ U-образного дома – результат поисков нового стандарта жизни в высотных зданиях архитекторами «Генпро».
Энергетически нейтральный квадрат
На территории кампуса Университета Тилбуга открылся новый учебный корпус имени государственной деятельницы, первой женщины-министра Нидерландов Марги Кломпе. Авторы проекта – Powerhouse Company.
Творческий ужин
Элитный ресторан AIR по проекту архитекторов OMA в Сингапуре включает в себя лабораторию для исследования ингредиентов, сад и огород, кулинарную школу.
Памяти Юрия Гнедовского
В этом году Юрию Петровичу исполнилось бы 94 года. Он – архитектор, автор книг, глава Союза архитекторов и инициатор главной архитектурной премии страны.
Человеческое измерение пространства
Притцкеровскую премию за 2024 год получил японский архитектор Рикэн Ямамото. Главная тема его работ любого масштаба – демократическая организация пространства, которая формирует связи между людьми.
Волны Агидели
Благодаря проекту-победителю конкурса Малых городов в башкирской Агидели, строившейся как спутник атомной электростанции, сформировался городской центр – сеть пешеходных пространств с культурными и спортивными функциями. Все площадки объединяет образ речной волны и советский модернизм.
Черное и белое
Отдельно рассказываем об интерьерах павильона Атом на ВДНХ. Их решение – важная часть общего замысла, так что точность и аккуратность реализации были очень важны для архитекторов. Руководитель UNK interiors Юлия Тряскина делится частью наработок.
Соборы Грозного
Новую выставку в Анфиладе Дома Талызиных в какой-то мере можно определить как учебник по истории архитектуры XVI века, скомпонованный по самым новым исследованиям, с самыми актуальными датировками и самыми здравыми интерпретациями хрестоматийных памятников. Как церковь Вознесения в Коломенском, собор Покрова на Рву, церковь в Дьякове и другие. Это ценный и, главное, свежий, обновленный материал. Но в него надо вдумываться. Объясняем что можем, и всех зовем на выставку. Она отлично работает для ликвидации безграмотности. Но надо быть внимательным.
В оттенках зеленого
Бюро Tsing-Tien Making реконструировало дом просветителя Чжан Тайяня в Сучжоу, превратив его в культурный центр и книжный магазин «Гу У Сюань». В отделке использовали три изысканных оттенка: пепельно-зеленый, нефритовый и яркий фруктовый зеленый.
Квартиры в деревне
Жилой комплекс по проекту Karnet architekti на западе Чехии учитывает свое расположение в деревне и контекст бывшей промзоны.
Пресса: Башни Capital Towers — первый выброс небоскребов из «Сити»...
Три новые башни Capital Towers по проекту одного из главных московских архитекторов Сергея Скуратова получились едва ли не самыми элегантными в «Москва-Сити» и его окружении. Формально Capital Towers находятся не в «Сити», а по соседству. Раньше здесь, на набережной Москвы-реки между Экспоцентром и парком «Красная Пресня», располагались теннисные корты.
Змей-гора
Конкурсный проект приморского курортного комплекса «Серпентайн» объединяет несколько типологий: апартаменты разного класса, виллы и гостиничные номера. Для каждой бюро KPLN использует один из образов, взятых у природного окружения – серпантин, горный ручей и морские волны.
Пресса: Нижегородский архитектор Максим Горев — о жилье для...
Максим Горев — выпускник ННГАСУ, архитектор первого 25-этажного дома в Нижнем Новгороде, главный архитектор ГК «Каркас Монолит», старший преподаватель ННГАСУ, член правления Нижегородского отделения союза архитекторов России. Он руководит небольшой проектной мастерской, у которой в постоянной работе находятся более 60 объектов. О том, почему архитектор должен лично знать руководителя компании-застройщика, для кого строят апартаменты, зачем нужно продумывать благоустройство, какая основная цель КРТ и какой у Нижнего Новгорода архитектурный стиль порталу ДОМОСТРОЙНН.РУ рассказал руководитель и главный архитектор проектной компании «Горпро» Максим Горев.
Промежуточное состояние
Общественный центр нового района в Цзясине по проекту B.L.U.E. Architecture Studio совмещает достоинства интерьерных и открытых пространств, городских и природных зон.
Цветной в монохроме
Дизайн офисного этажа универмага «Цветной», предложенный консорциумом Artforma и Blockstudio, развивает архитектурную концепцию здания и основывается на использовании камня, стекла и света. Светлые монохромные пространства стали фоном для предметов дизайна музейного уровня – например, дивана от Захи Хадид. Проект также включает переговорную с атрибутами сигарной комнаты.