Убираем мусор

Студенты студии Оскара Мамлеева и Натальи Бункиной в МАРШ рассказали о своей учебе и проектах на тему мусора, его роли в нашей жизни и проблем, которые он порождает.

Нина Фролова

Беседовала:
Нина Фролова

mainImg
0 Преподаватели студии «Убираем мусор» Оскар Мамлеев и Наталья Бункина так обосновывают выбранную ими тему:
«Среднестатистический горожанин выбрасывает за год 360 кг отходов. Если все, что выбрасывают за год жители Москвы, распределить ровным слоем по городу, толщина этого слоя была бы около 10 см. Чтобы не утонуть в грудах мусора и не отравиться продуктами его разложения, мусор надо как-то утилизировать. Изучив идеологию потребления (линейная система Энни Леонард: природные ресурсы – завод – продажа – потребление – утилизация) можно предложить способы ликвидации экологической катастрофы.
Тема «Убираем мусор» представляется нам весьма интересной и многовариантной. Маленький окурок, конфетный фантик постепенно превращаются в горы мусора, гигантские свалки, рост и развитие которых все сложней остановить. Есть реальные проблемы, достигающие критической массы: разлившаяся в океане нефть, пластик, забивающий дельты рек, автомобильные покрышки….
Мусором становятся люди, лишенные самого необходимого для существования.
Мусор проникает в сознание человека – происходит насилие над средой, города заполняются архитектурным мусором – чудовищными монстрами, порабощающими некогда уютные места проживания. Эти проблемы заставляют профессионалов задумываться над их решениями; появляются экспериментальные проекты, остроумно трактующие ответы на них.
Весьма интересной представляется реинкарнация отслуживших нефтяных платформ, кораблей, «умерших» сооружений. Вторичное использование различных материалов, помимо необычного решения, приносит значительную экономию.
Тема мусора нашла свое отражение в художественной культуре. Используя разнообразные отходы цивилизации, вдыхая в них новую жизнь, создавали парадоксально-оптимистическое искусство художники, исповедующие идеи дадаизма, конструктивизма и метафизического реализма.»

Защита «малых» проектов студии «Убираем мусор» в школе МАРШ. Фото: МАРШ

Оскар Мамлеев:
– В МАРШе учатся ребята из разных городов, закончившие разные институты. Традиционное образование, которое дают во всех российских вузах, построено по старой традиционной системе и, определенным образом, консервирует мышление. И когда люди встречаются с совершенно новыми методиками и образовательными подходами, им очень сложно. Но, пройдя некоторый период адаптации, они получают возможность использовать свои потенциальные резервы.
Мы выбрали для семестровой работы тему «Мусор». Эта тема, в отличие от сюжетов, связанных с более реалистичными, понятными проблемами, требует постепенного «вхождения» в материал. Поэтому сначала мы дали ребятам три самостоятельных недельных проекта: объект на свалке, мусор как арт-объект и мусор как строительный материал (включая материалы вторичной переработки). В дальнейшем, выбрав свое направление, студенты должны обосновать концепцию, предложить архитектурное решение и конструктивные разработки. Мне кажется, что мы постепенно находим общий язык и взаимопонимание.
Защита «малых» проектов студии «Убираем мусор» в школе МАРШ. Фото: МАРШ

Наталья Бункина:
– На все про все – один семестр, что гораздо интенсивнее, чем в МАРХИ. Еще очень интересно, что у всех студентов – разное образование, уровень подготовки и взгляд. Есть «больше художники» и «больше дизайнеры». И география разнообразна: все из разных городов, есть девушка из Якутска.

Оскар Мамлеев:
– Очень важно в процессе обучения проводить презентации и обсуждение работ с приглашением критиков со стороны. Проблема в том, что некоторые студенты порой обижаются на замечания и плохо воспринимают критику. Я постоянно повторяю, что эти обсуждения необходимы. Задача членов комиссии – заметить недочеты в проектах на ранних стадиях, подсказать, как можно их исправить. К тому же сам процесс защиты проекта – хорошая тренировка умения объяснить свой замысел.
Защита «малых» проектов студии «Убираем мусор» в школе МАРШ. Фото: МАРШ

Наталья Бункина:
– В начале нашей работы был очень радостный момент. Получилось так, что не было ни меня, ни Оскара Раульевича. Мы предложили студентам выступить в нашей роли. Ребята собрались и провели занятие сами – обсуждали, полноценно трудились. Работа никогда не прекращается.
Мне очень нравится то, что и они учатся, и мы, преподаватели. Тут даются такие знания, скажем, инфографика – современные предметы, которых не было, когда я училась. Мы не занимались анализом и т.д. Мне очень нравится самой учиться, я обращаю внимание на интересные вещи, запоминаю и, возможно, тоже буду использовать на практике. Для меня лично преподавание в МАРШе – это тоже некий процесс обучения. Все, что могу, я здесь отдаю, но и все, что могу брать, стараюсь взять.
Защита «малых» проектов студии «Убираем мусор» в школе МАРШ. Фото: МАРШ

Архи.ру расспросил студентов студии об учебе в МАРШе и их посвященных теме мусора проектах.

– Что вас сильнее всего удивило в МАРШе, чего вы не ожидали здесь встретить – по сравнению с предыдущим вузом? Что больше всего понравилось, а что оказалось сложным?

Олег Сазонов:
– По сравнению с МАРХИ, здесь сразу чувствуешь свою ценность, здесь преподавателям интересно твое мнение и то, чем ты сам хочешь заниматься. Второе – это огромное количество информации, которую ты здесь получаешь – именно в общении с интересными людьми. Это и практики, с которыми дискутируешь на защитах проектов, и студенты твоего курса, с которыми, проучившись буквально полгода, по-настоящему сживаешься: у меня такого никогда не было. Здесь постоянно идет работа в коллективе, здесь учат очень нужным вещам в плане будущей работы: не дают абстрактные знания, а учат подать себя и свой проект, формальным компонентам профессии, о которых не говорят в других вузах. Учат множеству аспектов профессии, и это, конечно, огромная нагрузка. Я в МАРШе нахожусь ежедневно с 9 до 21 часов, иногда приезжаю и в выходные, когда мы, как правило, выполняем коллективные задания.

Очень часто практические и более отвлеченные предметы пересекаются, что очень важно. У каждого проекта должно быть философское обоснование, но его также нужно продумать с конструктивной точки зрения. На защите может быть задан любой вопрос – и по конструкции, и по функции, и по экономической составляющей.
Когда я начал здесь учиться, для меня мир имел какие-то границы. А чем дольше я учусь, тем дальше эти границы отодвигаются. Я понимаю, как много всего неохваченного, и еще больше хочется узнать. Когда учился в МАРХИ, у меня было ощущение, что сейчас получу «корочку» – и стану профессионалом. А здесь осознаешь, что ты еще ничего не знаешь.
Олег Сазонов. «Сфинкс» на Красной площади. Изображение предоставлено автором

– Давайте перейдем к вашему проекту. У вас есть общая база?
– Каждому студенту студии было необходимо сформировать свое отношение к мусору. Меня в этой проблеме задело отношение человека к мусору и к вещам вообще. Мы постоянно потребляем, это провоцирует бесконечное производство безликих вещей, которые затем выбрасывается. И когда мы их выбрасываем, нам больше нет до них дела.
Олег Сазонов. «Сфинкс» на Красной площади. Изображение предоставлено автором

У меня было три проекта. Арт-объект – это пост охраны из нефтяных вышек и бочек на Красной площади. Я связал это с падением цен на нефть, из-за чего нефтяные вышки становятся мусором. Так как там необходим порядок, надо поставить пост охраны из нефтяных вышек. А чтобы он выглядел дорого, его нужно покрасить золотой краской. Конечно, это проект-ирония.
Олег Сазонов. Мусороход «Надя». Изображение предоставлено автором

Следующим моим проектом, объектом на свалке, был мусороход «Надя». Не мусор приходит на завод, а завод приходит на свалку. Этот завод и есть мусороход «Надя» – «надежда». Он приезжает на свалку и разбирает ее, работая по принципу 3D-принтера. Сверху ковши и эскалаторы, которые все это разбирают, а внутри устроен конвейер, где все это брикетируется и отвозится на вторичную переработку.
Олег Сазонов. Мусороход «Надя». Изображение предоставлено автором
Олег Сазонов. Мусороход «Надя». Изображение предоставлено автором

Оскар Мамлеев считает, что этот проект у меня самый лучший, но для меня самый любимый – третий.
Олег Сазонов. Открытые мастерские. Изображение предоставлено автором

Меня смущает равнодушие человека к вещи, я сам часто не могу починить какую-то вещь, потому что у меня нет необходимых инструментов – скажем, очень тонкого паяльника, станка, чтобы выточить деталь для сломанной мебели. Мне приходится либо сдавать вещь за деньги в ремонт, либо выкидывать ее. Я предложил создать гибкую систему, которая может в себя включать пункт приема старой техники, центр обмена вещей, а также мастерскую с материалами, станками и инструментами, которые можно будет взять напрокат. Все это я противопоставил стандартному досугу в виде бутылки водки и потому собрал ограждающую конструкцию из этих бутылок, чтобы под разными углами свет преломлялся (каким-то помещениям нужен рассеянный свет, каким-то – прямой). Это выглядит эффектно: днем – изнутри, а ночью – снаружи.
zooming
Олег Сазонов. Открытые мастерские. Изображение предоставлено автором
Олег Сазонов. Открытые мастерские. Изображение предоставлено автором


Дмитрий Алексеенко:
– Я шесть лет проучился в Воронежском строительно-архитектурном вузе, получил звание специалиста и после этого поступил в МАРШ. Попав сюда, погружаешься в совершенно новый, динамичный мир, где проекты нужно делать не за полгода, а за неделю. Здесь режим постоянного напряжения, все время приходится заниматься исследованиями. И, так как структура школы грамотно построена, даже если уже нет сил, она все равно заставляет думать, читать, искать решение. Процесс захватывает. Еще стоит упомянуть высокую степень «интеграции» с преподавателями и другими студентами, можно общаться на любые темы, нет жесткой границы между преподавателем и студентом. Все здесь – как коллеги в архитектурном бюро. МАРШ для меня стал очень важной платформой, которая дает мне безумное количество знаний. Это важный стимул для развития, я стал много читать книги, которые раньше вряд ли бы взял в руки. Самым сложным было привыкнуть к этой системе, потому что в Воронеже все было более расслабленно, а тут МАРШ стал частью жизни. И, конечно, в Москве совсем другие темпы жизни и учебы. Очень напряженный режим, когда раз в полгода меняется преподаватель. Каждый раз к этому надо привыкнуть, понять, чего от тебя хотят. Нужно быть постоянно собранным и при этом давать хорошие результаты, и на каждом занятии доказывать свою состоятельность. У тебя всегда есть шанс доказать, что я буду делать вот так и так я это вижу. Мне очень нравится, что в этой теме каждый выбрал для себя проект сам, но при этом нужно было доказать его актуальность.
zooming
Дмитрий Алексеенко. Павильон свежего воздуха. Изображение предоставлено автором

Мой арт-объект из мусора – это павильон свежего воздуха. Мы живем в городе и перестаем чувствовать, что воздух здесь загрязнен. Мы к этому привыкаем, и только когда попадаем на природу, можем почувствовать разницу. Моей идеей было показать контраст между городом и природой. Параллельно обнаружилась проблема, что одним из основных видов мусора у нас является макулатура.
Дмитрий Алексеенко. Павильон свежего воздуха. Изображение предоставлено автором

Я решил сделать монстра, который фильтрует воздух в городе. Снаружи павильон выглядит, как измятая бумага, а внутри него можно отдохнуть от городского шума и подышать свежим воздухом.
Дмитрий Алексеенко. Мусорный парфенон. Изображение предоставлено автором

Следующим, самым сложным для меня был проект здания на свалке. У меня было много разных идей, но в итоге я пришел к идее музея мусора. Мы знаем, как выглядит свалка снаружи, но не знаем, как она выглядит внутри.
Дмитрий Алексеенко. Мусорный парфенон. Изображение предоставлено автором
Дмитрий Алексеенко. Мусорный парфенон. Изображение предоставлено автором

За основу взят образ античного храма, который возведен из мусора на свалке. Потом этот проект назвали «мусорным Парфеноном». Люди приходят туда и могут увидеть наслоения мусора.
Дмитрий Алексеенко. Вертикальные фермы. Изображение предоставлено автором

Свой проект на тему мусора как строительного материала я назвал «Вертикальная ферма». Для меня являются «мусором» торцы зданий, голые и бесполезные. Иногда их пытаются как-то раскрасить, но это бывает крайне редко. Поэтому я решил совместить их с огородом, теплицей. Сейчас все стремятся потреблять свежие продукты, и я предложил сделать из переработанных материалов объем, который будет размещаться на торце жилого дома, а у жильцов будет возможность выращивать там овощи.
Дмитрий Алексеенко. Вертикальные фермы. Изображение предоставлено автором

Доступ туда осуществляется только с крыши, так это защитит его от разорения: некоторые пытаются устраивать огороды во дворах, но их обычно вытаптывают. Также это обеспечит разнообразие фасадов, а зимой пространство этой вертикальной фермы можно использовать как общественный центр.

Григорий Цебренко:
– Я учился в Петербурге, в СПбГАСУ. По поводу МАРШа скажу, что процесс здесь устроен таким образом, что ты находишься в вечном состоянии замотивированности. Сама обстановка, окружение мотивируют тебя к продуктивному творчеству. В этом главное преимущество МАРШа по сравнению с другими вузами. В МАРШе есть средовой элемент – атмосфера пространства Art-Play, авторитет преподавателей, которым доверяешь, знаешь их много лет заочно, а теперь напрямую с ними взаимодействуешь. Причем отношения эти – на равных, это вдохновляющий момент, провоцирующий тебя делать непривычные и нестандартные проекты. Поскольку я приезжий, я не знаю, к чему мне было сложнее привыкать – к Москве или к МАРШу. Трудно было войти в режим постоянного тонуса, режима нон-стоп. В традиционном вузе ты жил от подачи до подачи, а между подачами ты мог позволить себе расслабиться. А здесь процесс настолько сосредоточен на тебе, что ты отвечаешь в первую очередь перед самим собой, и это развивает чувство ответственности. Здесь студент решает сам, что ему нужно, ты сам заинтересован в том, чтобы твой проект был качественным.
Григорий Цебренко. Арт-объект. Изображение предоставлено автором

Когда я подходил к теме мусора как арт-объекта, я вспоминал, как складывались мои взаимоотношения с мусором. Мы в детстве сдавали бутылки, чтобы покупать себе пирожки в столовой. Я посмотрел на мусор как на ситуацию, процесс, и это все сошлось в конкретном проекте – пункте приема стеклотары в Архангельской области.
Григорий Цебренко. Арт-объект. Изображение предоставлено автором

Там заброшенная деревня, где живет мало людей; она находится на железной дороге, которая уже почти не используется. Единственная связь – с Северодвинском – осуществляется только по этой дороге. В результате, мусор проникает во все сферы жизни. Он и в памяти, он и в опыте, поскольку узкоколейка была сооружена для того, чтобы перевозить лес, но лес этот уже вырублен. С другой стороны, это место на обочине. Прием стеклотары – потому что в этой деревне ничего делать нельзя, кроме как пить. Вечный запой, обреченность, ощущение тупика – все это соединилось в этом проекте. Рельсы и шпалы стали строительным материалом для этого павильона. Безусловно, вне этого проекта ни лес, ни рельсы мусором не являются, но здесь это так.
Григорий Цебренко. Арт-объект. Изображение предоставлено автором

Узкоколейка давно не используется и превратилась в мусор. А что касается леса, то жители долгое время занимались его вырубкой. Вырубка леса губительна для этого места, она способствовала превращению этого места в заброшенное. В этой среде появляется павильон, который фиксирует всю безвыходность ситуации.
Григорий Цебренко. Арт-объект. Изображение предоставлено автором

Поскольку это арт-объект, я позволил себе быть не до конца функциональным и допустил, что в кровле – много дыр, и иногда внутрь стекает дождевая вода, иногда – солнечные лучи. Бутылки начинают звенеть или блестеть на солнце. Ты приходишь туда пьяный с бутылкой, ставишь ее... Обреченность деревни и ее жителей в этом проекте выразилась полностью.
Григорий Цебренко. Дормиторий на свалке. Изображение предоставлено автором

Второй проект – объект на свалке. Я делал дормиторий: это католический термин – монастырский корпус, где живут монахи. Это понятие подразумевает нечто чистое и возвышенное. Когда мы ездили на свалку, я противопоставил этот образ мусору на уровне осязания – чистое и грязное. В контексте свалки грязное превалирует над чистым.
Григорий Цебренко. Дормиторий на свалке. Изображение предоставлено автором

А в среде города – чистое пытается вытеснять грязное, и из сознания – тоже. Я противопоставил грязному чистое в надежде, что этот объект станет местом обитания работников свалки – а это бывшие уголовники, очень неблагополучный контингент. Их я поместил в чистую среду, им чужеродную. Для них дормиторий – это объект пристального изучения. И он остается чужеродным, пока работник свалки находится там.
Григорий Цебренко. Дормиторий на свалке. Изображение предоставлено автором

И здесь есть два выхода: он либо уходит со свалки, выбирая для себя «чистое», либо остается. А мы знаем, что работники свалки оттуда вряд ли уйдут, потому что их, в принципе, все устраивает, и грязное поглотит чистое.
Григорий Цебренко. Дом быта. Изображение предоставлено автором

Третий проект – мусор как строительный материал. Чем глубже я погружался в эту тему, тем больше сосредотачивался на том, что есть мусор. Мусор – это очень широкая категория, и пришлось сфокусироваться на чем-то одном. Я себя обезопасил, заявив, что мусор – это побочный эффект быта. Я противопоставил бытию быт. Быт – физиология, обеспечение жизнедеятельности. И если мусор это побочный эффект быта, то почему бы не сделать дом быта? Все ремонтные мастерские, ателье и прочее – это тот самый быт, который фиксируется в конкретном пространстве. Это привычная всем типология.
Григорий Цебренко. Дом быта. Изображение предоставлено автором

Поскольку мусор должен был быть строительным материалом, мне нужно было понять, что именно можно использовать. Мусор плохо работает как несущая конструкция, поэтому я нашел метафорический образ дома быта, который стал мусором. Я беру остов дома быта, наполняю его традиционными функциями – ателье, ремонтные мастерские, пункты проката, которые позволяют от мусора избавиться и меньше выбрасывать. Я придумал, что на одном из этажей есть творческие мастерские, которые работают с мусором как со вторсырьем.
Григорий Цебренко. Дом быта. Изображение предоставлено автором

Они арендуют помещения и вынуждены заполнять свою фасадную ячейку. Если это производство керамики, то художник может использовать в качестве вторсырья образцы керамики. ОСП – это тоже вторсырье. Если его поставить на ребро, то этот материал может служить несущей конструкцией. Вместо утеплителя можно использовать тоже вторсырье, например, пеностекло. Там есть атриум, а вдоль этажей – мостики, которые могут быть выполнены из ОСП. И может получиться общественный центр, возобновленный и улучшенный дом быта, потому что творческих мастерских раньше там не было.

Екатерина Куриленко:
– Я, в отличие от других студентов, получаю уже третье высшее образование. У меня уже есть диплом специалиста, а первое образование у меня – инженерное. В начале своего пути я не была полностью уверена в том, что проучусь здесь два года: если не понравится – уйду через год. Сейчас я понимаю, что отучившись два года, я буду очень сожалеть о том, что моя учеба закончилась. Присоединяюсь к каждому слову, которое было сказано о МАРШе ребятами. Единственное, о чем я жалею – это о том, что мне тотально не хватает времени. Я хотела бы, чтобы в сутках было хотя бы 48 часов. Очень много хочется успеть, но просто нет физической возможности.

Тему «Мусор» я выбрала потому, что работа над ней идет по методике западных архитектурных школ. Очень много времени, больше половины семестра мы потратили на исследование и понимание того, что мусор значит для каждого. Главным моим вопросом было отношение к мусору в нашей стране. Мне казалось, что в нашей стране, в отличие от Запада, люди вообще не думают о мусоре. В нашем сознании его не существует. Мы его выкидываем в мусорное ведро, и он «пропадает». Никто не переживает о его переработке, кроме тех компаний, которые непосредственно этим занимаются. И в первом моем проекте, арт-объекте, основной задачей было привлечь внимание к вопросу мусора, но в позитивном ключе.
Екатерина Куриленко. Куб. Изображение предоставлено автором

Это куб перед Главным зданием МГУ: каждая его ячейка заполнена мусором, который производит один из факультетов этого вуза. Это аттракцион, фон для фотографий: каждый сможет найти факультет, на котором учится или куда собирается поступить.
Екатерина Куриленко. Мусоросжигательный завод. Изображение предоставлено автором

Следующий проект – здание на свалке. Тут, особенно после экскурсии на один из московских полигонов и анализа мирового опыта, у меня сформировались две идеи. Первая – это жизнь на свалке, которая – особый мир со своими законами и правилами, где люди живут по феодальным законам, где существует очень строгая иерархия, и куда нет доступа посторонним. Возникает ассоциация со средневековым городом-замком, окруженным крепостной стеной.
Екатерина Куриленко. Мусоросжигательный завод. Изображение предоставлено автором

Мусороперерабатывающий завод ассоциируется с главным зданием этого замка. Вторая мысль – о том, что в нашей стране с мусором ничего не происходит. Менее 10% идет на переработку, а все остальное просто лежит на полигоне. В Швеции перерабатывают более 100% мусора, т.к. туда привозят отходы на переработку из других стран. А в Москве есть большие и маленькие свалки, опасные, вредные, легальные и нелегальные. Я выделила самые большие свалки вокруг Москвы и сконцентрировалась на одной из них, в Химках. Для этого полигона я разработала проект мусоросжигательного завода. В качестве образа для этого завода я выбрала появляющиеся в последние годы в Москве здания, имитирующие сталинские высотки. Этим я хочу подчеркнуть, что любой архитектуре свое время, архитектура должна быть честной. И такие заводы, подобные копиям «Семи сестер» из 1950-х, ориентиров в столичном ландшафте, можно построить на свалках вокруг Москвы.

Третий проект – пункт приема мусора, мастерские и прочее. В каждой квартире есть ящик, наполненный проводами, старыми зарядками и т.д. И, хоть это и небольшой процент отходов, если все это сложить вместе, получится огромная куча. Люди обычно такие вещи не выкидывают, полагая, что все это может еще пригодиться. Провода навеяли мне образ медузы. Получился объект, ограждения которого состоят из проводов, зарядок в розетках, к которым можно подключиться и зарядить свой гаджет. Внутри этого находятся мастерские по ремонту электроники и пункт приема мусора такого рода. Это небольшой объект, который должен быть в каждом районе.

Леонид Воронин:
– Я попал в МАРШ совершенно спонтанно – после МАРХИ. Я сходил в Музей архитектуры им. А.В. Щусева на презентацию МАРШа, которую провел Евгений Асс, и попал под магнетизм этого человека. И представленные там проекты меня очень впечатлили. В МАРХИ были эти гигантские планшеты, а тут были маленькие альбомы, и как они с душой были сделаны – меня это поразило. Я понял, что это нужно попробовать. Но в МАРШе я встретился со своими – как архитектора – пороками. В МАРХИ я думал, как спроектировать грамотно, где правильно разместить санузел или лестницу. Это не значит, что в МАРШе такие моменты перестали быть важными, но в первую очередь здесь идет речь об образе, идее, чем она мотивирована. Конечно, потом появляется и конструктив – все как в МАРХИ, но в первую очередь – ощущения и наблюдения. Я очень благодарен нашему первому модулю, который назывался «Метафора», он дал мне представление об архитектуре ­– о связи между образами и тем, что в итоге должно получиться. Важно передать свое «Я», свое отношение к вопросу. И даже если, когда выдается задание, возникает желание сыграть не по правилам, это не будет караться, не будет снижаться балл.
Леонид Воронин. Арт-объект «Памятник дому». Изображение предоставлено автором

В модуле «Мусор» больше задумываешься о материальности. В «Метафоре» все было абсолютно абстрактно, а сейчас появляется поворот к реальности. Я долго не мог понять, что для меня мусор. Идеей арт-объекта было взять руины старого здания, которое хранит в себе воспоминания, но стало никому не нужным, и представить в них призрак этого дома, где бы слышался скрип половиц, голоса людей, как колесница проехала, выстрел пистолета. Ведь сколько в Москве заброшенных домов, и у каждого – своя интересная история.

Второй проект – объект на свалке. Когда оказываешься на свалке, первое впечатление –это совершенно бесформенная масса, которая тебя поглощает. А если бы у нее был некий контур, то у нее появился бы, по сути, «паспорт», узнаваемость. Как мы узнаем, скажем, Сан-Джиминьяно? У него есть башни, которые подают нам сигнал. Если бы у свалки появился этот контур, силуэт, то о ней стали бы задумываться, не воспринимали бы ее только как свалку, она стала бы подобием произведения искусства. И там можно было бы создать башни, которые сами себя собирали бы из мусора, высились бы, как мемориалы. И каждая башня состояла бы из своего материала. Функциональная программа башен – жилье для тех, кто работает на свалке.

Третий проект. Когда я направляюсь к себе домой, я иду через сплошные гаражи – это как отдельное государство. И у меня появилась мысль сделать из автомусора, прежде всего – из шин, «рощу». Это проницаемая структура, где можно посмотреть, как ремонтируют автомобили – это же очень интересно наблюдать, как на заводе Volkswagen «Стеклянная мануфактура» в Дрездене, где виден весь процесс сборки машины.

Екатерина Шведова:
– Сейчас я получаю второе высшее образование, до этого я училась в Институте дизайна и рекламы на кафедре «Дизайн среды». Во время учебы я подрабатывала в архитектурном бюро, а после окончания вуза проработала 3,5 года в дизайн-студии. Я ощутила острое желание работать с большим пространством, окружением и зданиями, мне захотелось развиваться дальше и расширить свое мировоззрение. У меня был небольшой выбор – МАРХИ, где нет второго высшего, и на учебу у меня бы ушло 5 лет, и МАРШ, где есть магистратура, где за 2 года можно освоиться в архитектуре и основной опыт уже нарабатывать «в бою». Школу МАРШ мне порекомендовал Олег Шулика, сказав, что это единственное место, где можно получить актуальное образование. И я в этом убедилась: здесь ты учишься у практиков, параллельно с учебой постоянно идут семинары ведущих мировых архитекторов, воркшопы, мастер-классы, экскурсии в ведущие архитектурные бюро Москвы. Самое главное отличие, которое я могу назвать – это глубокий анализ и полное погружение в тему предмета. С этим я сталкиваюсь впервые. Раньше я отталкивалась от техзадания и проработки плана, для того, чтобы перейти к концепции, а тут без идеологии и проблемы ты не можешь приступить к проектированию. Необходимо пролистать очень много журналов, прочитать много статей, диссертаций и книг, чтобы обосновать свою идею, т.к. каждая линия должна быть чем-то обоснована.
Я выбрала студию «Мусор», а не «Школу», потому что эта тема дает больше возможностей для фантазии, здесь нет жестких границ и правил. К тому же, в последнее время меня волнует вопрос экологии, особенно после проектирования территории берегов Яузы, которое было в прошлом полугодии. Если мне удастся сделать свой вклад в проблему охраны окружающей среды, то это будет неоценимый опыт.
Екатерина Шведова. «Пресс-центр». Изображение предоставлено автором

Хочу показать свой проект на тему «мусор как стройматериал», третью из маленьких работ, которые нам необходимо было выполнить в начале пути, перед выбором основной темы для проекта. Я захотела спроектировать что-то полезное и социально значимое, особый знак, указывающий на проблему мусора. Это «пресс-центр», основная функция которого – переработка мусора, и который может располагаться, где угодно. Его функция – сортировка и прессовка отходов. Сделан он из старых, отработавших свое вентиляционных труб. Дизайн символизирует всю сложность и важность переработки мусора своими многочисленными «изворотами» на фасаде. Даже трубы воздуховода можно использовать не по прямому назначению, в данном случае – как мусоропровод. Они окрашены в облегчающие восприятие яркие цвета. Превращая тему сортировки и переработки отходов в игру, гораздо легче привлечь внимание общества к экологическим проблемам.
Екатерина Шведова. «Пресс-центр». Изображение предоставлено автором

Люди сами бросают мусор в разные контейнеры, предварительно его рассортировав, далее он по воздуховоду попадает в мусорный бак. После наполнения бака специально обученный человек на месте спрессовывает собранные отходы в небольшие блоки и складирует их на этой же площадке, готовя к дальнейшей транспортировке, более дешевой, чем перевозка обычного, непрессованного мусора.

19 Мая 2015

Нина Фролова

Беседовала:

Нина Фролова
Похожие статьи
Сергей Орешкин: «Наш опыт дает возможность оперировать...
За последние годы петербургское бюро «А.Лен» прочно закрепило за собой статус федерального, расширив географию проектов от Санкт-Петербурга до Владивостока. Получать крупные заказы помогает опыт, в том числе международный, структура и «архитектурная лаборатория» – именно в ней рождаются методики, по которым бюро создает комфортные квартиры и урбан-блоки. Подробнее о росте мастерской рассказывает Сергей Орешкин.
2023: что говорят архитекторы
Набрали мы комментариев по итогам года столько, что самим страшно. Общее суждение – в архитектурной отрасли в 2023 году было настолько все хорошо, прежде всего в смысле заказов, что, опять же, слегка страшновато: надолго ли? Особенность нашего опроса по итогам 2023 года – в нем участвуют не только, по традиции, москвичи и петербуржцы, но и архитекторы других городов: Нижний, Екатеринбург, Новосибирск, Барнаул, Красноярск.
Александра Кузьмина: «Легко работать, когда правила...
Сюжетом стенда и выступлений архитектурного ведомства Московской области на Зодчестве стало комплексное развитие территорий, или КРТ. И не зря: задача непростая и очень «живая», а МО по части работы с ней – в передовиках. Говорим с главным архитектором области: о мастер-планах и кто их делает, о том, где взять ресурсы для комфортной среды, о любимых проектах и даже о том, почему теперь мало хороших архитекторов и что делать с плохими.
Согласование намерений
Поговорили с главным архитектором Института Генплана Москвы Григорием Мустафиным и главным архитектором Южно-Сахалинска Максимом Ефановым – о том, как формируется рабочий генплан города. Залог успеха: сбор данных и моделирование, работа с горожанами, инфраструктура и презентация.
Изменчивая декорация
Члены экспертного совета премии Innovative Public Interiors Award 2023 продолжают рассуждать о том, какими будут общественные интерьеры будущего: важен предлагаемый пользователю опыт, гибкость, а в некоторых случаях – тотальный дизайн.
Определяющая среда
Человекоцентричные, технологичные или экологичные – какими будут общественные интерьеры будущего, рассказывают члены экспертного совета премии Innovative Public Interiors Award 2023.
Иван Греков: «Заказчик, который может и хочет сделать...
Говорим с Иваном Грековым, главой архитектурного бюро KAMEN, автором многих знаковых объектов Москвы последних лет, об истории бюро и о принципах подхода к форме, о разном значении объема и фасада, о «слоях» в работе со средой – на примере двух объектов ГК «Основа». Это квартал МИРАПОЛИС на проспекте Мира в Ростокино, строительство которого началось в конце прошлого года, и многофункциональный комплекс во 2-м Силикатном проезде на Звенигородском шоссе, на днях он прошел экспертизу.
Резюмируя социальное
В преддверии фестиваля «Открытый город» – с очень важной темой, посвященной разным апесктам социального, опросили организаторов и будущих кураторов. Первый комментарий – главного архитектора Москвы Сергея Кузнецова, инициатора и вдохновителя фестиваля архитектурного образования, проводимого Москомархитектурой.
Прямая кривая
В последний день мая в Москве откроется биеннале уличного искусства Артмоссфера. Один из участников Филипп Киценко рассказывает, почему архитектору интересно участвовать в городских фестивалях, а также показывает свой арт-объект на Таможенном мосту.
Бетонные опоры
Архитектурный фотограф Ольга Алексеенко рассказывает о спецпроекте «Москва на стройке», запланированном в рамках Арх Москвы.
Юлий Борисов: «ЖК «Остров» – уникальный проект, мы...
Один из самых больших проектов жилой застройки Москвы – «Остров» компании Донстрой – сейчас активно строится в Мневниковской пойме. Планируется построить порядка 1.5 млн м2 на почти 40 га. Начинаем изучать проект – прежде всего, говорим с Юлием Борисовым, руководителем архитектурной компании UNK, которая работает с большей частью жилых кварталов, ландшафтом и даже предложила общий дизайн-код для освещения всей территории.
Валид Каркаби: «В Хайфе есть коллекция арабского Баухауса»
В 2022 году в порт города Хайфы, самый глубоководный в восточном Средиземноморье, заходило рекордное количество круизных лайнеров, а общее число туристов, которые корабли привезли, превысило 350 тысяч. При этом сама Хайфа – неприбранный город с тяжелой судьбой – меньше всего напоминает туристический центр. О том, что и когда пошло не так и возможно ли это исправить, мы поговорили с архитектором Валидом Каркаби, получившим образование в СССР и несколько десятилетий отвечавшим в Хайфе за охрану памятников архитектуры.
О сохранении владимирского вокзала: мнения экспертов
Продолжаем разговор о сохранении здания вокзала: там и проект еще не поздно изменить, и даже вопрос постановки на охрану еще не решен, насколько нам известно, окончательно. Задали вопрос экспертам, преимущественно историкам архитектуры модернизма.
Фандоринский Петербург
VFX продюсер компании CGF Роман Сердюк рассказал Архи.ру, как в сериале «Фандорин. Азазель» создавался альтернативный Петербург с блуждающими «чикагскими» небоскребами и капсульной башней Кисе Курокавы.
2022: что говорят архитекторы
Мы долго сомневались, но решили все же провести традиционный опрос архитекторов по итогам 2022 года. Год трагический, для него так и напрашивается определение «слов нет», да и ограничений много, поэтому в опросе мы тоже ввели два ограничения. Во-первых, мы попросили не докладывать об успехах бюро. Во-вторых, не говорить об общественно-политической обстановке. То и другое, как мы и предполагали, очень сложно. Так и получилось. Главный вопрос один: что из архитектурных, чисто профессиональных, событий, тенденций и впечатлений вы можете вспомнить за год.
KOSMOS: «Весь наш путь был и есть – поиск и формирование...
Говорим с сооснователями российско-швейцарско-австрийского бюро KOSMOS Леонидом Слонимским и Артемом Китаевым: об учебе у Евгения Асса, ценности конкурсов, экологической и прочей ответственности и «сообщающимися сосудами» теории и практики – по убеждению архитекторов KOSMOS, одно невозможно без другого.
КОД: «В удаленных городах, не секрет, дефицит кадров»
О пользе синего, визуальном хаосе и общих и специальных проблемах среды российских городов: говорим с авторами Дизайн-кода арктических поселений Ксенией Деевой, Анастасией Конаревой и Ириной Красноперовой, участниками вебинара Яндекс Кью, который пройдет 17 сентября.
Никита Токарев: «Искусство – ориентир в джунглях...
Следующий разговор в рамках конференции Яндекс Кью – с директором Архитектурной школы МАРШ Никитой Токаревым. Дискуссия, которая состоится 10 сентября в 16:00 оффлайн и онлайн, посвящена междисциплинарности. Говорим о том, насколько она нужна архитектурному образованию, где начинается и заканчивается.
Архитектурное образование: тренды нового сезона
МАРШ, МАРХИ, школа Сколково и руководители проектов дополнительного обучения рассказали нам о том, что меняется в образовании архитекторов. На что повлиял уход иностранных вузов, что будет с российской архитектурной школой, к каким дополнительным знаниям стремиться.
Архитектор в метаверс
Поговорили с участниками фестиваля креативных индустрий G8 о том, почему метавселенные – наша завтрашняя повседневность, и каким образом архитекторы могут влиять на нее уже сейчас.
Арсений Афонин: «Полученные знания лучше сразу применять...
Яндекс Кью проводит бесплатную онлайн-конференцию «Архитектура, город, люди». Мы поговорили с авторами докладов, которые могут быть интересны архитекторам. Первое интервью – с руководителем Софт Культуры. Вебинар о лайфхаках по самообразованию, в котором он участвует – в среду.
Устойчивость метода
ТПО «Резерв» в честь 35-летия покажет на Арх Москве совершенно неизвестные проекты. Задали несколько вопросов Владимиру Плоткину и показываем несколько картинок. Пока – без названий.
Сергей Надточий: «В своем исследовании мы формулируем,...
Недавно АБ ATRIUM анонсировало почти завершенное исследование, посвященное форматам проектирования современных образовательных пространств. Говорим с руководителем проекта Сергеем Надточим о целях, задачах, специфике и структуре будущей книги, в которой порядка 300 страниц.
Технологии и материалы
«Атмосферные» фасады для школы искусств в Калининграде
Рассказываем о необычных фасадах Балтийской Высшей школы музыкального и театрального искусства в Калининграде. Основной материал – покрытая «рыжей» патиной атмосферостойкая сталь Forcera производства компании «Северсталь».
Фасадные подсистемы Hilti для воплощения уникальных...
Как возникают новые продукты и что стимулирует рождение инженерных идей? Ответ на этот вопрос знают в компании Hilti. В обзоре недавних проектов, где участвовали ее инженеры, немало уникальных решений, которые уже стали или весьма вероятно станут новым стандартом в современном строительстве.
ГК «Интер-Росс»: ответ на запрос удобства и безопасности
ГК «Интер-Росс» является одной из старейших компаний в России, поставляющей системы защиты стен, профили для деформационных швов и раздвижные перегородки. Историю компании и актуальные вызовы мы обсудили с гендиректором ГК «Интер-Росс» Карнеем Марком Капо-Чичи.
Для защиты зданий и людей
В широкий ассортимент продукции компании «Интер-Росс» входят такие обязательные компоненты безопасного функционирования любого медицинского учреждения, как настенные отбойники, угловые накладки и специальные поручни. Рассказываем об особенностях применения этих элементов.
Стоимостной инжиниринг – современная концепция управления...
В современных реалиях ключевое значение для успешной реализации проектов в сфере строительства имеет применение эффективных инструментов для оценки капитальных вложений и управления затратами на протяжении проектного жизненного цикла. Решить эти задачи позволяет использование услуг по стоимостному инжинирингу.
Материал на века
Лиственница и робиния – деревья, наиболее подходящие для производства малых архитектурных форм и детских площадок. Рассказываем о свойствах, благодаря которым они заслужили популярность.
Приморская эклектика
На месте дореволюционной здравницы в сосновых лесах Приморского шоссе под Петербургом строится отель, в облике которого отражены черты исторической застройки окрестностей северной столицы эпохи модерна. Сложные фасады выполнялись с использованием решений компании Unistem.
Натуральное дерево против древесных декоров HPL пластика
Вопрос о выборе натурального дерева или HPL пластика «под дерево» регулярно поднимается при составлении спецификаций коммерческих и жилых интерьеров. Хотя натуральное дерево может быть красивым и универсальным материалом для дизайна интерьера, есть несколько потенциальных проблем, которые следует учитывать.
Максимально продуманное остекление: какими будут...
Глубина, зеркальность и прозрачность: подробный рассказ о том, какие виды стекла, и почему именно они, используются в строящихся и уже завершенных зданиях кампуса МГТУ, – от одного из авторов проекта Елены Мызниковой.
Кирпичная палитра для архитектора
Свыше 300 видов лицевого кирпича уникального дизайна – 15 разных форматов, 4 типа лицевой поверхности и десятки цветовых вариаций – это то, что сегодня предлагает один из лидеров в отечественном производстве облицовочного кирпича, Кирово-Чепецкий кирпичный завод КС Керамик, который недавно отметил свой пятнадцатый день рождения.
​Панорамы РЕХАУ
Мир таков, каким мы его видим. Это и метафора, и факт, определивший один из трендов современной архитектуры, а именно увеличение площади остекления здания за счет его непрозрачной части. Компания РЕХАУ отразила его в широкоформатных системах с узкими изящными профилями.
Топ-15 МАФов уходящего года
Какие малые архитектурные формы лучше всего продавались в 2023 году? А какие новинки заинтересовали потребителей?
Спойлер: в тренды попали как умные скамейки, так и консервативная классика. Рассказываем обо всех.
Металл с олимпийским характером
Алюминий – материал, сочетающий визуальную привлекательность и вариативность применения с выдающимися механико-техническими свойствами.
Рассказываем о 5 знаковых спорткомплексах, при реализации которых был использован фасадный алюминий компании Cladding Solutions.
Частная жизнь в кирпиче
Что происходит с обликом малоэтажной застройки в России? Архи.ру поговорил с экспертами и выяснил, какие тренды отмечают архитекторы в частном домостроении и почему кирпич остается самым популярным материалом для проектов загородных домов с очень разной экономикой.
Новая деталь: 10 лет реконструкции гостиницы «Москва»
В 2013 году был завершен третий этап строительства современной гостиницы «Москва» на Манежной площади, на месте разобранного здания Савельева, Стапрана и Щусева. В этом году исполняется ровно 10 лет одному из самых громких воссозданий 2010-х. Фасады нового здания выполнялись компанией «ОртОст-Фасад».
Сейчас на главной
Золотое кольцо
Показываем работы трех финалистов конкурса на эскизный проект нового международного аэропорта Ярославля. Концепцию победителя планируют реализовать к 2027 году.
Энергия [пост]модернизма
В Аптекарском приказе Музея архитектуры открылась выставка Владимира Кубасова. Она состоит, по большей части, из новых поступлений – архива, переданного в музей дочерью архитектора Мариной, но, с другой стороны, рисунки Кубасова собраны по проектам и неплохо раскрывают его творческий путь, который, как подчеркивают кураторы, прямо стыкуется с современной архитектурой, так как работал архитектор всю жизнь до последнего вздоха, почти 50 лет.
Кристаллы и минералы
Архитектор Дмитрий Серегин, успевший поработать в Coop Himmelb(l)au MAD Architects , предлагает новый подход к реабилитационной архитектуре. С помощью нейросети он стирает грань между архитектурой и природой, усиливая целительное воздействие последней на человека.
Модернизация – 3
Третья книга НИИТИАГ о модернизации городской среды: что там можно, что нельзя, и как оно исторически происходит. В этом году: готика, Тамбов, Петербург, Енисейск, Казанская губерния, Нижний, Кавминводы, равно как и проблематика реновации и устойчивости.
Там русский дух
Второй проект, реализованный бюро Megabudka на территории парка «Кудыкина гора» – гостиничный комплекс. В нем архитекторы продолжили поиски идентичности, но изменили направление: в сторону белокаменных церквей, уюта избы, уездного быта и космизма. Не обошлось и без драмы.
Счастье независимого творчества
Немало уже было сказано с трибуны и в кулуарах – как это хорошо, что в период застоя и типовухи развивались другие виды архитектурного творчества: НЭР, бумажная архитектура... Но не то чтобы мы хорошо знаем этот слой. Теперь, благодаря книге Андрея Бокова, который сам принимал участие во многих моментах этой деятельности, надеемся, станет намного яснее. Книга бесценная, написана хорошо. Но есть сомнения. В пророческом пафосе.
Новый «Полёт»
Архитекторы бюро «Мезонпроект» разработали проект перестройки областного молодежного центра «Полёт» в Орле. Летний клуб, построенный еще в конце 1970-х годов, станет всесезонным и приобретет много дополнительных функций.
Минимализм за Полярным кругом
Участники архитектурно-градостроительного конкурса «Деревянный минимализм улицы Смидовича» работали над образом центральной улицы Нарьян-Мара, условием было использование деревянных конструкций, а победивший проект планируют положить в основу мастер-плана центра города. Судило профессиональное жюри, а потом жители города. Публикуем 4 победивших проекта.
Яуза towers
В столице не так много зданий и проектов Никиты Явейна и «Студии 44». Представляем вашему вниманию концепцию большого многофункционального комплекса на Яузе, между двумя парками, с набережной, перекрестьем пешеходных улиц, развитым общественным пространством и оригинальным пластическим решением. Оно совмещает сложную, асимметричную, как пятнашки, сетку фасадов и смелые заострения верхних частей, полностью скрывающее техэтажи и вылепливающее силуэт.
И опять о птицах
Завершается строительство первого аэропорта в китайском городе Лишуй. Архитекторы пекинского бюро MAD выбрали для своего проекта самый очевидный визуальный прототип – серебристо-белую птицу.
Подражание природе
Открываем новую рубрику «Нейросети» работой для конкурса AI&Biomimicry. Для концепции музейного комплекса авторы позаимствовали природные световые явления и принцип биомимикрии. Этот промт не был простым: использовались слова трабекулы, мезоглея, сцинтиллоны и динофлагелляты.
Мастер яркого высказывания
Искусство архитектора и художника Владимира Сомова построено на столь ярких контрастах, что, входя на выставку, в какой-то момент думаешь, что получил кулаком в нос. А потом очень интересно. Мало кто, даже из модернистов, допущенных к работе с уникальными проектами, искал сложности так увлеченно, чтобы не сказать самозабвенно. ММОМА показывает выставку, основанную на работах, переданных автором в музей в 2019–2020 годах, но дополненную так, чтобы раскрыть Сомова и как художника, и как архитектора.
Тайный пруд
Благодаря проекту команды TISS Garden у жильцов клубного дома Ordynka в центре Москвы появился вид на воду: на плите подземного паркинга удалось создать водоем с системой фильтрации, высадить взрослые деревья и другую растительность.
Офисы с «ленточкой»
В Берлине началось строительство офисного (и немного жилого) «кампуса» LXK по проекту MVRDV. Проект связан с развитием района Восточного вокзала.
Венец из пентхаусов
Первое многоэтажное здание Монако, жилая башня Le Schuylkill, получит после реконструкции по проекту Zaha Hadid Architects завершение из шести пентхаусов.
«Красный просвещенец» в Нижнем Новгороде: снос или...
В Нижнем Новгороде прямо сейчас идет «битва экспертиз»: удивительный заросший зеленью квартал двадцатых годов «Красный просвещенец», с одной стороны, пытаются поставить на охрану как достопримечательное место, а с другой стороны, похоже, есть желание отдать его под застройку полностью или частично. Мы попросили журналиста и активиста Иру Маслову рассказать о ситуации.
Вулканическое
В Никола-Ленивце сожгли Черную гору – вулкан. Ее автор – она же автор Вавилонской башни 2022 года, и два объекта заметно перекликаются между собой. Только если предыдущий был про человеческое дерзновение, то теперь форма ушла в природные ассоциации и растворилась там. Вашему вниманию – фотографии сожжения.
Черный, белый и стекло
Лаконичный в формах и отделке дом для подмосковного коттеджного поселка, основным приемом которого стал контраст – цвета, материалов и масс.
Два, пять, десять, девятнадцать: Нижегородский рейтинг
В Нижнем Новгороде наградили победителей XV, по-своему юбилейного, архитектурного рейтинга. Вручали пафосно, на большой сцене недавно открывшейся «Академии Маяк», а победителей на сей раз два: Школа 800 и Галерея на Ошарской. А мы присоединили к двум трех, получилось пять: сокращенный список шорт-листа. И для разнообразия каждый проект немного поругали, потому что показалось, что в этом году в рейтинге есть лидеры, но абсолютного – вот точно нет.
Сергей Орешкин: «Наш опыт дает возможность оперировать...
За последние годы петербургское бюро «А.Лен» прочно закрепило за собой статус федерального, расширив географию проектов от Санкт-Петербурга до Владивостока. Получать крупные заказы помогает опыт, в том числе международный, структура и «архитектурная лаборатория» – именно в ней рождаются методики, по которым бюро создает комфортные квартиры и урбан-блоки. Подробнее о росте мастерской рассказывает Сергей Орешкин.
Вплотную к демократии
Конкурс на проект реконструкции зданий датского парламента выиграли бюро Cobe, Arcgency и Drachmann совместно с конструкторами Sweco. Цель трансформации – позволить любому гражданину приблизиться вплотную к оплоту демократии.
Арка, жемчужина, крыло и ветер
В соцсетях губернатора Омской области началось голосование за лучший проект нового аэропорта. Мы попросили у финалистов проекты и показываем их. Все довольно интересно: заказчик просил сделать здание визуально проницаемым насквозь, а образы, с которыми работают авторы – это арки, крылья, порывы ветра и даже «Раковина» Врубеля, который родился в Омске.
Три башни профессора Юрия Волчка
Все знают Юрия Павловича Волчка как увлеченного исследователя архитектуры XX века и теоретика, но из нашей памяти как-то выпадает тот факт, что он еще и проектировал как архитектор – сам и совместно с коллегами, в 1990-е и 2010-е годы. Статья Алексея Воробьева, которую мы публикуем с разрешения редакции сборника «Современная архитектура мира», – о Волчке как архитекторе и его проектах.
Парк архитектуры и отдыха
Для подмосковного гостиничного комплекса, предполагающего разные форматы отдыха, бюро T+T Architects предложило несколько типов жилья: от классического «стандарта» в общем корпусе до «пещеры в холме» и «домика на дереве». Дополнительной задачей стала интеграция в «архитектурно-лесной» парк существующих на территории резиденций, построенных в классическом стиле.
Лирически-энергетическая архитектура
Здание поста управления солнечной электростанцией Kalyon Karapınar SPP по проекту Bilgin Architects в Центральной Анатолии служит «пользовательским интерфейсом» для бесконечного поля солнечных батарей.
Пресса: Архитектура без излишеств: есть ли рецепты, позволяющие...
На нынешнем рынке застройщики лавируют между неуклонно растущей себестоимостью и растущими же потребностями покупателей, отдающих за свои типовые квартиры впечатляющие суммы. Способна ли архитектура стать дополнительным конкурентным преимуществом реализуемых проектов? И есть ли рецепты, позволяющие строить «дешево и красиво»?
За актовым залом
Для оформления интерьера микро-клуба в Калининграде Олеся Левкович обратилась к духу Италии 1980-х, а чтобы в помещение без окон проникал естественный цвет, вмонтировала в стены россыпь стеклоблоков.