Архи.ру: – Считаешь ли ты себя архитектурным критиком?
Анатолий Белов: – Давай сперва определимся, кто такой критик. Может быть, это тот, кто дает оценку, судит? Если принять за основу именно такое объяснение, то я критиком не являюсь, так как всегда стараюсь воздерживаться от резких, бескомпромиссных высказываний… Хотя, казалось бы, будучи по образованию архитектором, имею полное моральное право критиковать архитектуру. Но проблема в том, что у меня отец архитектор, и я не понаслышке знаю, насколько это сложная, неблагодарная профессия, как часто девелоперы и чиновники уродуют изначально хорошие проекты. Поэтому, когда я гляжу на неудавшееся с моей точки зрения здание, то не могу не спросить себя: «Это точно вина архитектора»? И найти ответ на этот вопрос зачастую очень и очень непросто. Порой его и вовсе нет. Потом, надо понимать: из архитекторов, которых в России на сегодняшний день несколько десятков тысяч (в одной Москве их более десяти тысяч), далеко не все одарены в художественном плане, что нормально, но этот недостаток вполне уравновешивает такое качество, как профессионализм. Архитектура – наполовину искусство, наполовину ремесло. Критиковать архитекторов исключительно с позиции эстетики – это, на мой взгляд, не до конца честно. А чтобы критиковать архитектуру с позиции ремесла, желательно быть внутри процесса. По этой причине мне близок формат внутрицеховой критики. Не случайно в нашем журнале появились авторские колонки авторитетных практиков – Левона Айрапетова, Евгения Асса, Михаила Белова. Вскоре к этому списку добавятся, надеюсь, Сергей Мишин, Максим Атаянц…
Увы, в советское время внутрицеховая критика обрела репрессивный характер, превратившись в орудие политической цензуры: достаточно вспомнить «товарищескую» критику Каро Алабяна в адрес «формалистов» Константина Мельникова и Ивана Леонидова на страницах журнала «Архитектура СССР». Потому у большинства современных российских архитекторов, заставших советский строй, аллергия на внутрицеховую критику. А адресная критика коллег, да еще в публичной плоскости – это для них что-то совсем невозможное, неприличное. Но сейчас другое время. Власть архитектурой не интересуется, идеологии как таковой нет. Граница между «хорошо» и «плохо», между профессионализмом и непрофессионализмом почти стерлась, и именно по этой причине мнение специалистов друг о друге и о ситуации в целом как никогда важно. Так мне кажется.
Если вернуться к ответу на твой вопрос, то мне нравится думать о себе как о человеке, фиксирующем исторический момент. Безусловно, это очень избирательная фиксация: я говорю и пишу лишь о том, что считаю достойным обсуждения. Как однажды сказал мне Григорий Ревзин в личной беседе, публицистика – «пища» историков. Вокруг нас происходит множество событий, и мы, журналисты, занимаемся тем, что выуживаем самое важное и интересное из этого бурлящего моря актуальной информации, тем самым, по сути, определяя облик эпохи. Вообрази на секунду, что журнала «Современная архитектура» не было – не придумали его, и все! Как бы мы сегодня в таком случае воспринимали архитектуру советского авангарда, что бы мы о ней знали? Коллектив ПРОЕКТ РОССИЯ занимается, грубо говоря, тем, что отделяет зерна от плевел. Безусловно, можно публиковать все подряд, – это тоже позиция, имеющая право на существование. Но нам ближе такой, скажем, снобистский подход.
При этом считаю нужным отметить, что очень уважаю профессиональных критиков – это смелые люди. Помню, как специально водил Николая Малинина на крышу жилого комплекса «Имперский дом», построенного моим отцом, а он после этого накатал в газету «Ведомости» бойкий фельетон об этом эпизоде – «Прелесть поверхностного взгляда» называется. У меня к нему претензий нет. Хотя Малинин, кажется, ожидал обратного. Статус главного редактора не позволяет мне быть таким смелым. То есть я не только не горю желанием, но, в общем-то, и не могу быть критиком, поскольку являюсь в каком-то смысле политической фигурой – в масштабах нашего архитектурного сообщества, разумеется.
– Но в истории мировой архитектуры XX века немало главных редакторов, которые ощутимо влияли на развитие архитектуры или как минимум очень резко высказывались по текущим вопросам. Они активно участвовали в профессиональной дискуссии, даже если сами не были практиками, поддерживали те или иные направления, вступали в конфликты.
– Мы не избегаем полемики, но при этом стараемся быть как бы над схваткой: есть внештатные авторы, которые не обязаны учитывать нашу точку зрения, но и мы не в ответе за их высказывания. На сей счет могут быть и другие мнения, само собой, – это сложный этический вопрос… Разумеется, когда автор пишет нечто очень и очень резкое, мы обсуждаем этот материал с членами редакционного совета, куда помимо меня входят издатель ПРОЕКТ РОССИЯ Барт Голдхоорн и мой предшественник на посту главного редактора Алексей Муратов, пытаемся понять, насколько получившийся текст аргументирован, и решаем, как быть. Случается, конечно, что и члены редакции позволяют себе, что называется, быть смелыми. К примеру, в 73-м номере я написал довольно едкий текст о прошлогоднем «АрхСтоянии», о чем, кстати, пожалел, узнав, что Максим Ноготков прекратил финансирование «АрхПолиса», но у меня был расчет, что на мою заметку будет ответ и что мы его напечатаем. Так и вышло – провокация сработала. Сооснователь «АрхСтояния» Антон Кочуркин написал в 74-й номер прекрасный, остроумный текст. Получилась здоровая, интеллигентная полемика. Вспоминается и другая история. В первом номере, который я делал в статусе и. о. главного редактора (имеется в виду 70-й номер ПРОЕКТ РОССИЯ на тему «Город женщин» – примечание Архи.ру), была большая статья про Михаила Филиппова – архитектора, которого я очень уважаю. В ней редактор нашего журнала Ася Белоусова раскритиковала планировку построенного по его проекту жилого комплекса «Итальянский квартал». Я пропустил это в журнал, потому что был согласен с Белоусовой, хотя понимал, что подобная публикация чревата конфликтом. Как бы то ни было, архитектурных журналов в России не так уж много. Архитекторы это знают. Они, конечно, могут обижаться и не печататься, но какой в этом смысл? Тем более что мы всегда открыты для диалога как в преддверии выхода номера, так и после.
Что касается влияния, то влиять можно по-разному. Скажем, есть такая штука как визуальный ряд. Не стоит недооценивать его воздействие на читателя. Можно выстроить его таким образом, что читатель сам поймет, что хуже, а что лучше, что оригинально, а что вторично, что есть высокая культура, а что – культура в зачатке. И даже намекать ни на что не надо, не то что критиковать. Простое визуальное сравнение порой эффективнее любой критики.
– Такая нейтральность свойственна всей отечественной архитектурной прессе, включая наш портал, хотя у каждого издания – своя схема работы и своя редакционная политика. Можно сделать вывод, что российские архитектурные СМИ видят свою основную задачу в информировании читателей. Или у ПРОЕКТ РОССИЯ цели более масштабные?
– Одна из наших главных задач – образовательная. Может быть, я сейчас утрирую, но за годы, прошедшие после распада Советского Союза, наши архитекторы несколько подзабыли историю. Если же говорить конкретно о молодежи, то она ее совсем не знает. И дело не в отсутствии любознательности или в каком-то брезгливом отношении. Внезапное открытие границ после стольких лет изоляции обернулось повальным интересом ко всему современному, что «оттуда», который, в свою очередь, перекрыл интерес к истории, в том числе и к собственной истории. Это, на мой взгляд, неправильная, нездоровая ситуация. Считаю важным вернуть тему истории в профессиональную повестку.
Фриденсрайх Хундертвассер однажды сказал: «Кто не чтит свое прошлое, теряет будущее. Кто разрушает свои корни, не может расти». Полгода назад, в 73-м номере ПРОЕКТ РОССИЯ, вышел первый выпуск исторической рубрики «Человек, дом, место» под научной редакцией ректора МАРХИ Дмитрия Швидковского. В редакции были споры по поводу того, нужна ли она в журнале. Высказывалось мнение, что это может превратить ПРОЕКТ РОССИЯ в «Проект Классика», который закрылся в 2009 году, т. е. лишить его какого-то своеобразия. Но в итоге все сошлись на том, что такая рубрика оживит журнал. Не мне, конечно, судить, но, кажется, так и вышло. И своего своеобразия журнал нисколько не утратил – слишком уж у него крепкая, цельная структура.
Помимо прочего история порой преподносит нам важные уроки профессионального достоинства. С приходом капитализма российские архитекторы оказались в ситуации жестокой конкуренции, и многие пошли по самому простому пути – пути уступок, в том числе вкусовых, оказавшись тем самым фактически в положении обслуги. Проблема в том, что это был сознательный выбор, т. е. если в предыдущие десятилетия архитекторов подавляла советская власть, с которой они ничего не могли поделать, то здесь у них были варианты, как поступить. И тот выбор, который они сделали, привел к тому, что общество просто перестало их уважать, а со временем – и это самое страшное – архитекторы перестали уважать сами себя. Так вот, в истории встречаются вдохновляющие примеры невероятной смелости зодчих, которые в теории могли бы поспособствовать тому, чтобы этот унизительный процесс самодискредитации, наконец, пошел вспять, как бы наивно это ни звучало. Скажем, когда Николай Леонтьевич Бенуа проектировал конюшни в Петергофе, Николай I дал ему указание поместить поперек центральной арочной оси здание кузницы. Архитектор в итоге сделал два проекта: в первом учел пожелание императора, а во втором сохранил арочную перспективу, разместив кузницу в другом месте. Николай, конечно, подивился дерзости Бенуа, но все же остановился на варианте с открытой осью. Можно ли себе такое представить сейчас? По-моему, нет.
– Неужели сегодня не происходит ничего подобного? Архитекторы ведь все время рассказывают, как уговорили заказчика на тот или иной шаг. Не все работают с «императорами» – встречаются и вполне адекватные девелоперы.
– По моим наблюдениям «спорящих» архитекторов меньшинство. Остальные предпочитают путь соглашательства. Впрочем, даже если архитектор, спроектировав здание, отстоял свою точку зрения, не исключено, что заказчик потом все сделает по-своему – авторские права в нашей стране никого особенно не волнуют. Наглядным примером здесь может послужить уже упоминавшийся мной «Имперский дом». И хотя это уже скорее вопрос правового регулирования, важно то, как данное положение вещей сказывается на профессиональном самосознании архитекторов. К чему им препираться с заказчиком, если они заранее знают, что любые договоренности могут быть отменены в одностороннем порядке? Посмотрите, как изуродовали «Горки Город» Филиппова и Атаянца! Архитектурному сообществу следовало с самого начала жестко отстаивать свои права, еще двадцать лет назад, причем именно как сообществу, т. е. надо было выступать единым фронтом, сплоченно. Но момент упущен.
– Как ты оцениваешь свои полтора года на посту главного редактора? Что сейчас происходит с журналом ПРОЕКТ РОССИЯ? Какие планы на будущее?
– Позволю себе воздержаться от каких бы то ни было оценок. Скажу разве что следующее. Когда в октябре 2013 года Алексей Муратов покинул редакцию, мы столкнулись с двумя серьезными проблемами – организационной и репутационной. Про первую все ясно, думаю. Что касается второй, то, когда меня назначили и. о. главного редактора, мне, извините, было всего 26 лет. Руководитель самого толстого архитектурного журнала в стране, еще не вышедший из призывного возраста, – это, согласись, несколько экзотично. Были опасения, что возникнут трудности в плане коммуницирования с нашими архитектурными аксакалами, потому что странно, когда тебе 50, говорить на равных с человеком, который в два раза моложе. Но все как-то устроилось. Были претензии со стороны отдельных архитекторов в рабочем порядке, но мы эти конфликты уладили. До сих пор никто не отказывался от публикаций в журнале. И это о чем-то да говорит, наверное.
На два твоих последних вопроса отвечу одним предложением: команда ПРОЕКТ РОССИЯ сейчас занимается как раз тем, что строит планы на будущее – они пока не до конца ясны. Могу с уверенностью сказать лишь то, что журнал никуда не денется и будет выходить в прежнем режиме. А будущее определяю не я один: есть редакционный совет, есть генеральный директор издательства в лице Ольги Потаповой, есть мнение наших друзей и партнеров. Но это и хорошо – слишком большая ответственность для одного человека.
Да, совсем забыл: в этом году журнал празднует 20-летний юбилей! Так что, вот, готовим мероприятие.
Анатолий Белов – журналист, фотограф, архитектор, главный редактор журнала ПРОЕКТ РОССИЯ. Окончил Московский архитектурный институт (2009). Автор свыше 100 публикаций об архитектуре и современном искусстве, включая научные статьи и интервью. В разное время сотрудничал с такими изданиями, как ПРОЕКТ КЛАССИКА, «Архитектурный вестник», Made in Future, «Большой город». В 2006 основал интернет-журнал об архитектуре и дизайне walkingcity.ru (закрылся в 2010). Лауреат премии Международного фестиваля «Зодчество-2009» за серию статей о современной архитектуре. Также активно занимается кураторской деятельностью. В 2007 курировал выставку «бумажной архитектуры» в Токио (совместно с Павлом Зельдовичем). В 2009 организовал в Государственном музее архитектуры им. А. В. Щусева выставку «Сыграем в классику, или новый историзм». В 2011 организовал в рамках Международной выставки архитектуры и дизайна «Арх Москва» экспозицию «Новые мастерские». В 2012 курировал на той же «Арх Москве» экспозицию «Большой конкурс “Сколково”», выступил в качестве редактора и составителя каталога упомянутой экспозиции.
Видео-разговор об архитектурной атмосфере
В первые дни января 2021 года Елизавета Эбнер запустила @archmosphere.press – проект об архитектуре в Instagram, где она и другие архитекторы рассказывают в видео не длинней 1 минуты об 1 здании в своем городе, в том числе о своих собственных проектах. Мы поговорили с Елизаветой о ее замысле и о достоинствах видео для рассказа об архитектуре.
Григорий Ревзин: «Нет никакой методологии – сплошное...
Довольно длинный, но интересный разговор с Григорием Ревзиным о видах архитектурной критики и её отличии от теории, философии и истории, профессионализме журналиста, вреде жизнестроительства, смысле архитектуры, а также о том, почему он стал урбанистом и какие нужны города.
Разговоры со «звездами»
В новой книге Владимир Белоголовский использовал свои интервью со Стивеном Холлом, Кенго Кумой, Ричардом Майером, Алехандро Аравеной и другими мастерами для анализа текущего положения дел в архитектуре и архитектурной критике.
«Сейчас актуальнее просветительская деятельность»
Александр Острогорский и Мария Фадеева – о «градусе» архитектурной критики сто лет назад и сегодня, важности новых учебных институций и дефиците архитекторов.
Фан Чжэньнин: «Общественная дискуссия об архитектуре...
Китайский архитектурный критик и куратор Фан Чжэньнин рассказал Архи.ру о крестьянском сознании в градостроительстве, преподавании архитектуры как искусства и дизайне возрастом 6 тысяч лет.
Выгода интеграции клинкера в стеклофибробетон
В условиях санкций сложные архитектурные решения с кирпичной кладкой могут вызвать трудности с реализацией. Альтернативой выступает применение стеклофибробетона, который может заменить клинкер с его необычными рисунками, объемом и игрой цвета на фасаде.
Обаяние романтизма
Интерьер в стиле романтизма снова вошел в моду. Мы встретились с Еленой Теплицкой – дизайнером, декоратором, модельером, чтобы поговорить о том, как цвет участвует в формировании романтического интерьера. Практические советы и неожиданные рекомендации для разных темпераментов – в нашем интервью с ней.
Навстречу ветрам
Glorax Premium Василеостровский – ключевой квартал в комплексе Golden City на намывных территориях Васильевского острова. Архитектурная значимость объекта, являющегося частью парадного морского фасада Петербурга, потребовала высокотехнологичных инженерных решений. Рассказываем о технологиях компании Unistem, которые помогли воплотить в жизнь этот сложный проект.
Вся правда о клинкерном кирпиче
На российском рынке клинкерный кирпич – это синоним качества, надежности и долговечности. Но все ли, что мы называем клинкером, действительно им является? Беседуем с исполнительным директором компании «КИРИЛЛ» Дмитрием Самылиным о том, что собой представляет и для чего применятся этот самый популярный вид керамики.
Игры в домике
На примере крытых игровых комплексов от компании «Новые Горизонты» рассказываем, как создать пространство для подвижных игр и приключений внутри общественных зданий, а также трансформировать с его помощью устаревшие функциональные решения.
«Атмосферные» фасады для школы искусств в Калининграде
Рассказываем о необычных фасадах Балтийской Высшей школы музыкального и театрального искусства в Калининграде. Основной материал – покрытая «рыжей» патиной атмосферостойкая сталь Forcera производства компании «Северсталь».
Между светильником и трековой системой – модульная...
Российский бренд светодиодного оборудования Arlight представляет модульную систему APRIORI, универсальный конструктор, каждый элемент которого призван воплотить уникальную дизайнерскую задумку.
Фасадные подсистемы Hilti для воплощения уникальных...
Как возникают новые продукты и что стимулирует рождение инженерных идей? Ответ на этот вопрос знают в компании Hilti. В обзоре недавних проектов, где участвовали ее инженеры, немало уникальных решений, которые уже стали или весьма вероятно станут новым стандартом в современном строительстве.
ГК «Интер-Росс»: ответ на запрос удобства и безопасности
ГК «Интер-Росс» является одной из старейших компаний в России, поставляющей системы защиты стен, профили для деформационных швов и раздвижные перегородки. Историю компании и актуальные вызовы мы обсудили с гендиректором ГК «Интер-Росс» Карнеем Марком Капо-Чичи.
Для защиты зданий и людей
В широкий ассортимент продукции компании «Интер-Росс» входят такие обязательные компоненты безопасного функционирования любого медицинского учреждения, как настенные отбойники, угловые накладки и специальные поручни. Рассказываем об особенностях применения этих элементов.
Стоимостной инжиниринг – современная концепция управления...
В современных реалиях ключевое значение для успешной реализации проектов в сфере строительства имеет применение эффективных инструментов для оценки капитальных вложений и управления затратами на протяжении проектного жизненного цикла. Решить эти задачи позволяет использование услуг по стоимостному инжинирингу.
Материал на века
Лиственница и робиния – деревья, наиболее подходящие для производства малых архитектурных форм и детских площадок. Рассказываем о свойствах, благодаря которым они заслужили популярность.
Приморская эклектика
На месте дореволюционной здравницы в сосновых лесах Приморского шоссе под Петербургом строится отель, в облике которого отражены черты исторической застройки окрестностей северной столицы эпохи модерна. Сложные фасады выполнялись с использованием решений компании Unistem.
Натуральное дерево против древесных декоров HPL пластика
Вопрос о выборе натурального дерева или HPL пластика «под дерево» регулярно поднимается при составлении спецификаций коммерческих и жилых интерьеров. Хотя натуральное дерево может быть красивым и универсальным материалом для дизайна интерьера, есть несколько потенциальных проблем, которые следует учитывать.
Максимально продуманное остекление: какими будут...
Глубина, зеркальность и прозрачность: подробный рассказ о том, какие виды стекла, и почему именно они, используются в строящихся и уже завершенных зданиях кампуса МГТУ, – от одного из авторов проекта Елены Мызниковой.
Кирпичная палитра для архитектора
Свыше 300 видов лицевого кирпича уникального дизайна – 15 разных форматов, 4 типа лицевой поверхности и десятки цветовых вариаций – это то, что сегодня предлагает один из лидеров в отечественном производстве облицовочного кирпича, Кирово-Чепецкий кирпичный завод КС Керамик, который недавно отметил свой пятнадцатый день рождения.
Панорамы РЕХАУ
Мир таков, каким мы его видим. Это и метафора, и факт, определивший один из трендов современной архитектуры, а именно увеличение площади остекления здания за счет его непрозрачной части. Компания РЕХАУ отразила его в широкоформатных системах с узкими изящными профилями.
Парадокс острога
Вокруг омского аэропорта в этом году собралось немало любопытных пластических идей. Проект KPLN апеллирует к истории Омска как острога, но трансформирует мысль о крепости до почти полной неузнаваемости: «срезает» конические завершения бревен, увеличивает и переворачивает. Получается гипостиль – лес конических колонн на опорах-точках, со световыми фонарями вверху.
Источник знаний
Новое здание средней школы в Марселе по проекту Panorama Architecture удачно трактует на первый взгляд очевидный образ раскрытой книги.
Преображение Анны
Для петербургской Анненкирхе Сергей Кузнецов и бюро Kamen подготовили проект, который опирается на принципы Венецианской хартии: здание не восстанавливается на определенную дату, исторические наслоения сохраняются, а современные элементы не мимикрируют под подлинные. Рассказываем подробнее о решениях.
Парадокс временного
Концепция павильона России для EXPO 2025 в Осаке, предложенная архитекторами Wowhaus – последняя из собранных нами шести предложений конкурса 2022 года. Результаты которого, напомним, не были подведены в силу отмены участия страны. Заметим, что Wowhaus сделали для конкурса три варианта, а показывают один, и нельзя сказать, что очень проработанный, а сделанный в духе клаузуры. Тем не менее в проекте интересна парадоксальность: архитекторы сделали акцент на временности павильона, а в пузырчатых формах стремились отразить парадоксы пространства и времени.
Крепость у реки
Бюро МАКЕТ объединило формат японской идзакаи с сибирской географией: ресторан открылся в одном из зданий Омской крепости, декор и мебель отсылают к рекам Омь и Иртыш, а старый кирпич дополняют амбарные доски и сухие ветки.
Форум времени
Конкурсный проект павильона России для EXPO 2025 в Осаке от Алексея Орлова и ПИ «Арена» состоит из конусов и конических воронок, соединенных в нетривиальную композицию, в которой чувствуется рука архитекторов, много работающих со стадионами. В ее логику, структурно выстроенную на теме часов: и песочных, и циферблатов, и даже солнечных, интересно вникать. Кроме того авторы превратили павильон в целую череду амфитеатров, сопряженных в объеме, – что тоже более чем актуально для всемирных выставок. Напомним, результаты конкурса не были подведены.
Зеркала повсюду
Проект Сергея Неботова, Анастасии Грицковой и бюро «Новое» был сделан для российского павильона EXPO 2025, но в рамках другого конкурса, который, как нам стало известно, был проведен раньше, в 2021 году. Тогда темой были «цифровые двойники», а времени на работу минимум, так что проект, по словам самого автора, – скорее клаузура. Тем не менее он интересен планом на грани сходства с проектами барокко и эмблемой выставки, также как и разнообразной, всесторонней зеркальностью.
Корабль
Следующий проект из череды предложений конкурса на павильон России на EXPO 2025 в Осаке, – напомним, результаты конкурса не были подведены – авторства ПИО МАРХИ и АМ «Архимед», решен в образе корабля, и вполне буквально. Его абрис плавно расширяется кверху, у него есть трап, палубы, а сбоку – стапеля, с которых, метафорически, сходит этот корабль.
«Судьбоносный» музей
В шотландском Перте завершилась реконструкция городского зала собраний по проекту нидерландского бюро Mecanoo: в обновленном историческом здании открылся музей.
Перезапуск
Блог Анны Мартовицкой перезапустился как видеожурнал архитектурных новостей при поддержке с АБ СПИЧ. Обещают новости, особенно – выставки, на которые можно пойти в архитектурным интересом.
Вторично использованная инфраструктура
Архитекторы CRA-Carlo Ratti Associati представили проект превращения нефтехранилища в порту Триеста в «зеленый» во всех смыслах энергетический парк.
Степь полна красоты и воли
Задачей выставки «Дикое поле» в Историческом музее было уйти от археологического перечисления ценных вещей и создать образ степи и кочевника, разнонаправленный и эмоциональный. То есть художественный. Для ее решения важным оказалось включение произведений современного искусства. Одно из таких произведений – сценография пространства выставки от студии ЧАРТ.
Рыба метель
Следующий павильон незавершенного конкурса на павильон России для EXPO в Осаке 2025 – от Даши Намдакова и бюро Parsec. Он называет себя архитектурно-скульптурным, в лепке формы апеллирует к абстрактной скульптуре 1970-х, дополняет программу медитативным залом «Снов Менделеева», а с кровли предлагает съехать по горке.
Лазурный берег
По проекту Dot.bureau в Чайковском благоустроена набережная Сайгатского залива. Функциональная программа для такого места вполне традиционная, а вот ее воплощение – приятно удивляет. Архитекторы предложили яркие павильоны из обожженного дерева с характерными силуэтами и настроением приморских каникул.
Зеркало души
Продолжаем публиковать проекты конкурса на проект павильона России на EXPO в Осаке 2025. Напомним, его итоги не были подведены. В павильоне АБ ASADOV соединились избушка в лесу, образ гиперперехода и скульптуры из световых нитей – он сосредоточен на сценографии экспозиции, которую выстаивает последовательно как вереницу впечатлений и посвящает парадоксам русской души.
Кораблик на канале
Комплекс VrijHaven, спроектированный для бывшей промзоны на юго-западе Амстердама, напоминает корабль, рассекающий носом гладь канала.
Хабаровск — город, загадочный тем, что он очень хорош. По всему это должен быть понятный большой (больше 600 тыс. населения) город советской индустриализации <...>.
Формулируй это
Лада Титаренко любезно поделилась с редакцией алгоритмом работы с ChatGPT 4: реальным диалогом, в ходе которого создавался стилизованный под избу коворкинг для пространства Севкабель Порт. Приводим его полностью.
Часть идеала
В 2025 году в Осаке пройдет очередная всемирная выставка, в которой Россия участвовать не будет. Однако конкурс был проведен, в нем участвовало 6 проектов. Результаты не подвели, поскольку участие отменили; победителей нет. Тем не менее проекты павильонов EXPO как правило рассчитаны на яркое и интересное архитектурное высказывание, так что мы собрали все шесть и будем публиковать в произвольном порядке. Первый – проект Владимира Плоткина и ТПО «Резерв», отличается ясностью стереометрической формы, смелостью конструкции и многозначностью трактовок.
Острог у реки
Бюро ASADOV разработало концепцию микрорайона для центра Кемерово. Суровому климату и монотонным будням архитекторы противопоставили квартальный тип застройки с башнями-доминантами, хорошую инсолированность, детализированные на уровне глаз человека фасады и событийное программирование.
Города Ленобласти: часть II
Продолжаем рассказ о проектах, реализованных при поддержке Центра компетенций Ленинградской области. В этом выпуске – новые общественные пространства для городов Луга и Коммунар, а также поселков Вознесенье, Сяськелево и Будогощь.
Барочный вихрь
В Шанхае открылся выставочный центр West Bund Orbit, спроектированный Томасом Хезервиком и бюро Wutopia Lab. Посетителей он буквально закружит в экспрессивном водовороте.
Сахарная вата
Новый ресторан петербургской сети «Забыли сахар» открылся в комплексе One Trinity Place. В интерьере Марат Мазур интерпретировал «фирменные» элементы в минималистичной манере: облако угадывается в скульптурном потолке из негорючего пенопласта, а рафинад – в мраморных кубиках пола.
Высокоэффективный Париж
Три жилых корпуса в парижской Олимпийской деревне по проекту бюро Brenac & Gonzalez & Associés задуманы как образец ресурсоэффективности.
Образ хранилища, метафора исследования
Смотрим сразу на выставку «Архитектура 1.0» и изданную к ней книгу A-Book. В них довольно много всякой свежести, особенно в тех случаях, когда привлечены грамотные кураторы и авторы. Но есть и «дыры», рыхлости и удивительности. Выставка местами очень приятная, но удивительно, что она думает о себе как об исследовании. Вот метафора исследования – в самый раз. Это как когда смотришь кино про археологов.
В сетке ромбов
В Выксе началось строительство здания корпоративного университета ОМК, спроектированного АБ «Остоженка». Самое интересное в проекте – то, как авторы погрузили его в контекст: «вычитав» в планировочной сетке Выксы диагональный мотив, подчинили ему и здание, и площадь, и сквер, и парк. По-настоящему виртуозная работа с градостроительным контекстом на разных уровнях восприятия – действительно, фирменная «фишка» архитекторов «Остоженки».
Связь поколений
Еще одна современная усадьба, спроектированная мастерской Романа Леонидова, располагается в Подмосковье и объединяет под одной крышей три поколения одной семьи. Чтобы уместиться на узком участке и никого не обделить личным пространством, архитекторы обратились к плану-зигзагу. Главный объем в структуре дома при этом акцентирован мезонинами с обратным скатом кровли и открытыми балками перекрытия.
Средиземноморская идентичность
Архитектор Амелия Тавелла выиграла конкурс на проект реконструкции термального центра на юге Франции, у самого берега Средиземного моря.