Александр Раппапорт: «Наука никаких норм формотворчества в себе не несет»

Александр Раппапорт – о предпосылках архитектурной мысли и современном архитекторе как проповеднике без языка, на котором можно говорить с людьми.

Беседовал:
М.Р. Невлютов

mainImg
Пропедевтика есть предварительное знание о дисциплине, введение в профессию. Проблемы пропедевтики в отсутствии дисциплинарных границ встают все острее. Современная архитектура также стремится обнаружить основания своего мышления в общем культурном поле. Но как обнаружить и сформировать архитектурное знание там, где его еще нет?

zooming
Александр Раппапорт



Архи.ру:
– Развивая темы пропедевтики и теории архитектуры, вы обращаетесь к схоластике. В чем причина такого интереса?

Александр Раппапорт:
– Потому что я вижу, что в ней был достигнут следующий парадоксальный феномен: достаточно ограниченное число догматов, принятых в первые пятьсот лет христианства, в течение тысячи последующих лет продуктивно обрабатываются схоластикой. Она не требовала новых экспериментальных данных и, тем не менее, находила способы бесконечного углубления, расширения смысловых структур этих догматов. Тысячелетний опыт схоластики показывает, что смыслы религиозного сознания могут углубляться и развиваться, не обращаясь к новым фактическим экспериментам. Конечно, чудеса и эксперименты были в средние века, но они в схоластике большой роли не играли. Схоластика работала на логике смысловых конструкций языка и этических норм, которые уже имелись в догматике.

– Схоластика была замкнутой на самой себе системой и не обращалась к эмпирике и чувственному переживанию. Не была ли в таком случае схоластика полностью отчуждена от реальности, от жизни?

– Это наблюдение было бы справедливо, если бы мы считали, что сама эта схоластическая система есть нечто чуждое жизни, внешнее по отношению к ней. Но если предположить, что она есть органическая часть самой этой жизни, то ее существование есть саморазвитие жизненных смыслов. Она не брала их косвенным путем откуда-то, а вырабатывала их из самой логики развертывания смыслов, фактически она добывала смыслы из языка.

– Таким образом, современная архитектурная мысль должна реабилитировать схоластику для того, чтобы развить новые идеи из уже существующих?

– Современным архитекторам не хватает не новых идей и даже не новых форм, сколько аппарата мысли относительно уже известных им идей, воплощенных в языке и довольно богатом культурном опыте. Бедность архитектурной мысли определяется не тем, что откуда-то не поступили новые данные, а тем, что бедна сама эта мысль, которая не умеет работать с этими данными. Схоластика обладает перспективой развития, потому что она была образцом замкнутой мысли, не требующей новых внешних откровений или догм. Иными словами, схоластика показала, на что способно наше мышление.

– В средневековой философии принято различить два метода философствования: схоластический и мистический. В своих размышлениях вы также обращаетесь к мистике. Какие ее свойства необходимы архитектурной мысли?

– Мистика, конечно, была противоположна схоластике. В ней сохранялась идея интуиции: мистика и интуиция оказались ближе, чем схоластика и интуиция. Схоласты учились всю жизнь – это был умственный, подвижнический, героический труд. Мистика, конечно, такого труда не предполагала, не требовала образования и подготовки. Интересна сама такая установка, что концепция свободы и интуиции уводит нас к мистике, а схоластика пренебрегается – как внутренне бесплодная сфера умствования и логических тавтологий. На самом деле, что мы относим к интуиции, в средних веках не существовало. Интуиция – это новое понятие. В средние века интуиция сводилась к сверхъестественным откровениям: неподконтрольная нормативным структурам, она есть такое начало безответственной, в смысле сакральной, сверхприродности. В средние века интуиция была откровением, то есть внушалась Богом. В Новое время отправитель интуиции остается неизвестным, и нормы контроля этого отправителя отсутствуют, но присутствуют нормы его понимания в рамках категорий схоластики. Сегодня это можно было бы назвать работой мозга.

– Нельзя ли уже здесь, в современном понимании интуиции и мозговых структур, найти ответы? Есть ли возможность развивать, к примеру, концепцию интуиции у Бергсона или все же необходимо обратиться к самой мистике?

– Думаю, это было бы очень полезно, но это требует специального изучения не только Бергсона, но и вообще философии жизни – Ницше, Шпенглера, Дильтея. Тем более, что вся эта линия шла очень близко и параллельно к феноменологической и герменевтической линии, где те же самые основания снова подвергались рассмотрению, анализу и критике. Там тоже возникают проблемы интуиции. Если бы усилия в этом направлении усилились, мы бы смогли надеяться получить важные результаты.

– Род мышления, близкий философии жизни и мистицизму, часто отталкивает скептически настроенных мыслящих архитекторов. Кажется, они больше стремятся к ясно разработанным и описанным наукообразным методам. Могут ли научные исследования способствовать развитию архитектурного знания?

– В современной интеллектуальной и рациональной традиции, в которой родился и авангард, и модернизм, архитектурная мысль хотела стать наукообразной. Считалось, что взамен откровений можно использовать научные данные. Опыт показывает, что это не всегда так, хотя в некоторых счастливых случаях творческая интуиция, опираясь на науку, приходит к нетривиальным идеям. Наука же никаких норм формотворчества в себе не несет. Но спрашивается, имеет ли шанс архитектура продуктивно развивать свои представления, не обращаясь к эксперименту? Тут важно отдавать себе отчет в том, что такое научный эксперимент, и чем он отличается от художественного эксперимента. Все научные эксперименты строятся на применении искусственных инструментов для наблюдения и измерения. Поскольку в архитектуре экспериментальные процессы не опосредованы измерительной аппаратурой, а осуществляются индивидуальным сознанием, данные этой интуиции несут на себе субъективные черты самого человека, в отличие от линеек или весов, которые измеряют и взвешивают независимо от того, кто проводит измерения. И хотя мы понимаем, что они получаются сознанием, мы не знаем, откуда они приходят.

– Социология, к примеру, не пользуется экспериментом, тем не менее, обладает своими возможностями для рефлексии реальности.

– Социология обращается к измерениям, хотя и не имеет инструментов вроде амперметра или микроскопа. Ее эксперименты строятся на анализе мнений, которые могут быть качественно разделены на заблуждения и откровения. Заблуждения отчасти могут опровергаться логикой или схоластикой, которая проверяет мнения на предмет соответствия священному писанию или смыслу понятий, а откровения остаются под вопросом, потому что источник откровения в религиозной традиции может оспариваться: в нем можно видеть божественное откровение либо дьявольское наваждение. Для современной социологии истину неявно видят в наиболее распространенном мнении. Социология полагает, что, заимствуя чьи-то мнения и исследуя их с помощью социологических теорий, которые и сами по себе всего лишь мнения, она расширяет и усовершенствует смысловое постижение жизни. Насколько можно верить результатам социологических анализов, никто точно не знает. Очень часто мнения, которые при этом служат базой интеллектуальной обработки, сами по себе иллюзорны. В целом, вопрос о социологии, ее статусе и ее роли в архитектуре слишком сложен, чтобы на ходу в нем разобраться. Но после того, как социология стала вполне принятой и в России, я не заметил никаких результатов, которые социология вносила бы в жизнь. Но я не социолог и не слежу за ее событиями. Но для архитектуры социология оказалась очень дальней родственницей, ее воздействие на архитектуру сопоставимо с влиянием бюрократии, которое едва ли можно назвать благотворным.

– Однако, пытаясь усовершенствовать свой смысловой аппарат, архитектура может забыть о существовании человека. Каким образом архитектура обращается к человеческому?

– Это очень интересный вопрос. Если мы уж начали со схоластики и социологии, то я бы их поставил в связь с несколькими средневековыми институтами: институтом исповеди и институтом проповеди. Институт исповеди сегодня заменяется социологическими опросами, в которых выясняют, что человек думает и чего он хочет. А проповеди теперь становятся пропагандой – идеологической или даже архитектурной. В исповеди верующий признается исповеднику в своих желаниях и сомнениях, в проповеди священник старается предложить верующим решение проблем, опираясь на священные нормы и принципы, доступные для внутреннего постижения. Религия исходит из того, что проблемы человека может решить только он сам, прислушиваясь к гласу божьему, а современные архитекторы полагают, что проблемы, которые волнуют человека, могут быть решены внешним образом. Архитектура способна решить важные проблемы человеческой жизни, но, как правило, не те, которые обсуждает социология. Архитектор в какой-то мере всегда брал на себя функцию проповедника. Но чтобы выполнить эту свою миссию, он должен прислушиваться к голосу своей профессиональной совести, интуиции и логики, а потребительскими требованиями должно заниматься проектирование, которое, конечно, отличается от архитектуры. В проектировании нужно учитывать желания жителей и по мере возможностей удовлетворять их. Но в архитектуре речь идет не о технических и нормативных вопросах, а о формах и смыслах жизни. Профессиональная миссия зодчего заключается в переводе человеческих потребностей и желаний в архитектурные формы. Понимание между архитектором и его клиентами не складывается в силу отсутствия соответствующего языка. Архитекторы до сих пор не понимают, что у них нет того содержательного профессионального языка, на котором можно говорить с людьми. Это одна из главных проблем теории архитектуры.

– Вы пишете, что архитектурная пропедевтика является посредником между общекультурным и профессиональным полем. Но, кажется, архитектурная профессия становится все более замкнутой, отгораживает себя от других дисциплин, теряет связь с культурой.

– Архитектура растворена в культуре, а не сосредоточена в профессии. В профессии сосредоточена лишь ответственность. Но архитектура оказалась сегодня в положении вынужденной безответственности. В силу отсутствия содержательного профессионального языка архитектура пытается компенсировать свою безответственность данными социологии или психологии, которые якобы способны придать архитектуре какие-то основания. Знаете шутку – вопрос: «На чем дом держится? – На обоях». Вот такого рода обоями и является нынешняя лишенная твердых теоретических принципов архитектурная типология и пропедевтика, на которых держится архитектура. Одной из задач пропедевтики является восстановление связи профессии с людьми и культурой. Но та пропедевтика, которая сейчас практикуется с легкой руки авангардистов Вхутемаса и Баухауза, к сожалению, выполнить этой задачи не может. В авангарде начала XX века архитектура понималась как нечто независимое от культуры, а пропедевтика случайным и произвольным способом замещала связь между архитектурой и жизнью, предлагая такие нововведения в жизни, которые отрывались от старого мира и его языков, строя Новый мир, который так и остался чем-то туманным. Хочется надеяться, что в грядущем столетии это положение изменится, хотя оснований для такого оптимизма сегодня все же еще нет, так как реальный мир постепенно вытесняется из жизни миром виртуальным.
 

20 Сентября 2016

Беседовал:

М.Р. Невлютов
Похожие статьи
Сергей Орешкин: «Наш опыт дает возможность оперировать...
За последние годы петербургское бюро «А.Лен» прочно закрепило за собой статус федерального, расширив географию проектов от Санкт-Петербурга до Владивостока. Получать крупные заказы помогает опыт, в том числе международный, структура и «архитектурная лаборатория» – именно в ней рождаются методики, по которым бюро создает комфортные квартиры и урбан-блоки. Подробнее о росте мастерской рассказывает Сергей Орешкин.
2023: что говорят архитекторы
Набрали мы комментариев по итогам года столько, что самим страшно. Общее суждение – в архитектурной отрасли в 2023 году было настолько все хорошо, прежде всего в смысле заказов, что, опять же, слегка страшновато: надолго ли? Особенность нашего опроса по итогам 2023 года – в нем участвуют не только, по традиции, москвичи и петербуржцы, но и архитекторы других городов: Нижний, Екатеринбург, Новосибирск, Барнаул, Красноярск.
Александра Кузьмина: «Легко работать, когда правила...
Сюжетом стенда и выступлений архитектурного ведомства Московской области на Зодчестве стало комплексное развитие территорий, или КРТ. И не зря: задача непростая и очень «живая», а МО по части работы с ней – в передовиках. Говорим с главным архитектором области: о мастер-планах и кто их делает, о том, где взять ресурсы для комфортной среды, о любимых проектах и даже о том, почему теперь мало хороших архитекторов и что делать с плохими.
Согласование намерений
Поговорили с главным архитектором Института Генплана Москвы Григорием Мустафиным и главным архитектором Южно-Сахалинска Максимом Ефановым – о том, как формируется рабочий генплан города. Залог успеха: сбор данных и моделирование, работа с горожанами, инфраструктура и презентация.
Изменчивая декорация
Члены экспертного совета премии Innovative Public Interiors Award 2023 продолжают рассуждать о том, какими будут общественные интерьеры будущего: важен предлагаемый пользователю опыт, гибкость, а в некоторых случаях – тотальный дизайн.
Определяющая среда
Человекоцентричные, технологичные или экологичные – какими будут общественные интерьеры будущего, рассказывают члены экспертного совета премии Innovative Public Interiors Award 2023.
Иван Греков: «Заказчик, который может и хочет сделать...
Говорим с Иваном Грековым, главой архитектурного бюро KAMEN, автором многих знаковых объектов Москвы последних лет, об истории бюро и о принципах подхода к форме, о разном значении объема и фасада, о «слоях» в работе со средой – на примере двух объектов ГК «Основа». Это квартал МИРАПОЛИС на проспекте Мира в Ростокино, строительство которого началось в конце прошлого года, и многофункциональный комплекс во 2-м Силикатном проезде на Звенигородском шоссе, на днях он прошел экспертизу.
Резюмируя социальное
В преддверии фестиваля «Открытый город» – с очень важной темой, посвященной разным апесктам социального, опросили организаторов и будущих кураторов. Первый комментарий – главного архитектора Москвы Сергея Кузнецова, инициатора и вдохновителя фестиваля архитектурного образования, проводимого Москомархитектурой.
Прямая кривая
В последний день мая в Москве откроется биеннале уличного искусства Артмоссфера. Один из участников Филипп Киценко рассказывает, почему архитектору интересно участвовать в городских фестивалях, а также показывает свой арт-объект на Таможенном мосту.
Бетонные опоры
Архитектурный фотограф Ольга Алексеенко рассказывает о спецпроекте «Москва на стройке», запланированном в рамках Арх Москвы.
Юлий Борисов: «ЖК «Остров» – уникальный проект, мы...
Один из самых больших проектов жилой застройки Москвы – «Остров» компании Донстрой – сейчас активно строится в Мневниковской пойме. Планируется построить порядка 1.5 млн м2 на почти 40 га. Начинаем изучать проект – прежде всего, говорим с Юлием Борисовым, руководителем архитектурной компании UNK, которая работает с большей частью жилых кварталов, ландшафтом и даже предложила общий дизайн-код для освещения всей территории.
Валид Каркаби: «В Хайфе есть коллекция арабского Баухауса»
В 2022 году в порт города Хайфы, самый глубоководный в восточном Средиземноморье, заходило рекордное количество круизных лайнеров, а общее число туристов, которые корабли привезли, превысило 350 тысяч. При этом сама Хайфа – неприбранный город с тяжелой судьбой – меньше всего напоминает туристический центр. О том, что и когда пошло не так и возможно ли это исправить, мы поговорили с архитектором Валидом Каркаби, получившим образование в СССР и несколько десятилетий отвечавшим в Хайфе за охрану памятников архитектуры.
О сохранении владимирского вокзала: мнения экспертов
Продолжаем разговор о сохранении здания вокзала: там и проект еще не поздно изменить, и даже вопрос постановки на охрану еще не решен, насколько нам известно, окончательно. Задали вопрос экспертам, преимущественно историкам архитектуры модернизма.
Фандоринский Петербург
VFX продюсер компании CGF Роман Сердюк рассказал Архи.ру, как в сериале «Фандорин. Азазель» создавался альтернативный Петербург с блуждающими «чикагскими» небоскребами и капсульной башней Кисе Курокавы.
2022: что говорят архитекторы
Мы долго сомневались, но решили все же провести традиционный опрос архитекторов по итогам 2022 года. Год трагический, для него так и напрашивается определение «слов нет», да и ограничений много, поэтому в опросе мы тоже ввели два ограничения. Во-первых, мы попросили не докладывать об успехах бюро. Во-вторых, не говорить об общественно-политической обстановке. То и другое, как мы и предполагали, очень сложно. Так и получилось. Главный вопрос один: что из архитектурных, чисто профессиональных, событий, тенденций и впечатлений вы можете вспомнить за год.
KOSMOS: «Весь наш путь был и есть – поиск и формирование...
Говорим с сооснователями российско-швейцарско-австрийского бюро KOSMOS Леонидом Слонимским и Артемом Китаевым: об учебе у Евгения Асса, ценности конкурсов, экологической и прочей ответственности и «сообщающимися сосудами» теории и практики – по убеждению архитекторов KOSMOS, одно невозможно без другого.
КОД: «В удаленных городах, не секрет, дефицит кадров»
О пользе синего, визуальном хаосе и общих и специальных проблемах среды российских городов: говорим с авторами Дизайн-кода арктических поселений Ксенией Деевой, Анастасией Конаревой и Ириной Красноперовой, участниками вебинара Яндекс Кью, который пройдет 17 сентября.
Никита Токарев: «Искусство – ориентир в джунглях...
Следующий разговор в рамках конференции Яндекс Кью – с директором Архитектурной школы МАРШ Никитой Токаревым. Дискуссия, которая состоится 10 сентября в 16:00 оффлайн и онлайн, посвящена междисциплинарности. Говорим о том, насколько она нужна архитектурному образованию, где начинается и заканчивается.
Архитектурное образование: тренды нового сезона
МАРШ, МАРХИ, школа Сколково и руководители проектов дополнительного обучения рассказали нам о том, что меняется в образовании архитекторов. На что повлиял уход иностранных вузов, что будет с российской архитектурной школой, к каким дополнительным знаниям стремиться.
Архитектор в метаверс
Поговорили с участниками фестиваля креативных индустрий G8 о том, почему метавселенные – наша завтрашняя повседневность, и каким образом архитекторы могут влиять на нее уже сейчас.
Арсений Афонин: «Полученные знания лучше сразу применять...
Яндекс Кью проводит бесплатную онлайн-конференцию «Архитектура, город, люди». Мы поговорили с авторами докладов, которые могут быть интересны архитекторам. Первое интервью – с руководителем Софт Культуры. Вебинар о лайфхаках по самообразованию, в котором он участвует – в среду.
Устойчивость метода
ТПО «Резерв» в честь 35-летия покажет на Арх Москве совершенно неизвестные проекты. Задали несколько вопросов Владимиру Плоткину и показываем несколько картинок. Пока – без названий.
Сергей Надточий: «В своем исследовании мы формулируем,...
Недавно АБ ATRIUM анонсировало почти завершенное исследование, посвященное форматам проектирования современных образовательных пространств. Говорим с руководителем проекта Сергеем Надточим о целях, задачах, специфике и структуре будущей книги, в которой порядка 300 страниц.
Технологии и материалы
Игры в домике
На примере крытых игровых комплексов от компании «Новые Горизонты» рассказываем, как создать пространство для подвижных игр и приключений внутри общественных зданий, а также трансформировать с его помощью устаревшие функциональные решения.
«Атмосферные» фасады для школы искусств в Калининграде
Рассказываем о необычных фасадах Балтийской Высшей школы музыкального и театрального искусства в Калининграде. Основной материал – покрытая «рыжей» патиной атмосферостойкая сталь Forcera производства компании «Северсталь».
Фасадные подсистемы Hilti для воплощения уникальных...
Как возникают новые продукты и что стимулирует рождение инженерных идей? Ответ на этот вопрос знают в компании Hilti. В обзоре недавних проектов, где участвовали ее инженеры, немало уникальных решений, которые уже стали или весьма вероятно станут новым стандартом в современном строительстве.
ГК «Интер-Росс»: ответ на запрос удобства и безопасности
ГК «Интер-Росс» является одной из старейших компаний в России, поставляющей системы защиты стен, профили для деформационных швов и раздвижные перегородки. Историю компании и актуальные вызовы мы обсудили с гендиректором ГК «Интер-Росс» Карнеем Марком Капо-Чичи.
Для защиты зданий и людей
В широкий ассортимент продукции компании «Интер-Росс» входят такие обязательные компоненты безопасного функционирования любого медицинского учреждения, как настенные отбойники, угловые накладки и специальные поручни. Рассказываем об особенностях применения этих элементов.
Стоимостной инжиниринг – современная концепция управления...
В современных реалиях ключевое значение для успешной реализации проектов в сфере строительства имеет применение эффективных инструментов для оценки капитальных вложений и управления затратами на протяжении проектного жизненного цикла. Решить эти задачи позволяет использование услуг по стоимостному инжинирингу.
Материал на века
Лиственница и робиния – деревья, наиболее подходящие для производства малых архитектурных форм и детских площадок. Рассказываем о свойствах, благодаря которым они заслужили популярность.
Приморская эклектика
На месте дореволюционной здравницы в сосновых лесах Приморского шоссе под Петербургом строится отель, в облике которого отражены черты исторической застройки окрестностей северной столицы эпохи модерна. Сложные фасады выполнялись с использованием решений компании Unistem.
Натуральное дерево против древесных декоров HPL пластика
Вопрос о выборе натурального дерева или HPL пластика «под дерево» регулярно поднимается при составлении спецификаций коммерческих и жилых интерьеров. Хотя натуральное дерево может быть красивым и универсальным материалом для дизайна интерьера, есть несколько потенциальных проблем, которые следует учитывать.
Максимально продуманное остекление: какими будут...
Глубина, зеркальность и прозрачность: подробный рассказ о том, какие виды стекла, и почему именно они, используются в строящихся и уже завершенных зданиях кампуса МГТУ, – от одного из авторов проекта Елены Мызниковой.
Кирпичная палитра для архитектора
Свыше 300 видов лицевого кирпича уникального дизайна – 15 разных форматов, 4 типа лицевой поверхности и десятки цветовых вариаций – это то, что сегодня предлагает один из лидеров в отечественном производстве облицовочного кирпича, Кирово-Чепецкий кирпичный завод КС Керамик, который недавно отметил свой пятнадцатый день рождения.
​Панорамы РЕХАУ
Мир таков, каким мы его видим. Это и метафора, и факт, определивший один из трендов современной архитектуры, а именно увеличение площади остекления здания за счет его непрозрачной части. Компания РЕХАУ отразила его в широкоформатных системах с узкими изящными профилями.
Топ-15 МАФов уходящего года
Какие малые архитектурные формы лучше всего продавались в 2023 году? А какие новинки заинтересовали потребителей?
Спойлер: в тренды попали как умные скамейки, так и консервативная классика. Рассказываем обо всех.
Металл с олимпийским характером
Алюминий – материал, сочетающий визуальную привлекательность и вариативность применения с выдающимися механико-техническими свойствами.
Рассказываем о 5 знаковых спорткомплексах, при реализации которых был использован фасадный алюминий компании Cladding Solutions.
Частная жизнь в кирпиче
Что происходит с обликом малоэтажной застройки в России? Архи.ру поговорил с экспертами и выяснил, какие тренды отмечают архитекторы в частном домостроении и почему кирпич остается самым популярным материалом для проектов загородных домов с очень разной экономикой.
Сейчас на главной
Равный полукруг
Бюро Atelier Delalande Tabourin реконструировало здание правительства региона Центр–Долина Луары в Орлеане. Главным мотивом проекта стали заданные планировкой зала заседаний полукруг и круг.
Башни в детинце
Жилой комплекс в Уфе, построенный по проекту PRSPKT.Architects, объединяет два масштаба: башни маркируют возвышенность и въезд в город, а малоэтажные корпуса соотнесены с контекстом и историей места, которое когда-то было обнесено крепостными стенами.
Золотое кольцо
Показываем работы трех финалистов конкурса на эскизный проект нового международного аэропорта Ярославля. Концепцию победителя планируют реализовать к 2027 году.
Энергия [пост]модернизма
В Аптекарском приказе Музея архитектуры открылась выставка Владимира Кубасова. Она состоит, по большей части, из новых поступлений – архива, переданного в музей дочерью архитектора Мариной, но, с другой стороны, рисунки Кубасова собраны по проектам и неплохо раскрывают его творческий путь, который, как подчеркивают кураторы, прямо стыкуется с современной архитектурой, так как работал архитектор всю жизнь до последнего вздоха, почти 50 лет.
Кристаллы и минералы
Архитектор Дмитрий Серегин, успевший поработать в Coop Himmelb(l)au MAD Architects , предлагает новый подход к реабилитационной архитектуре. С помощью нейросети он стирает грань между архитектурой и природой, усиливая целительное воздействие последней на человека.
Модернизация – 3
Третья книга НИИТИАГ о модернизации городской среды: что там можно, что нельзя, и как оно исторически происходит. В этом году: готика, Тамбов, Петербург, Енисейск, Казанская губерния, Нижний, Кавминводы, равно как и проблематика реновации и устойчивости.
Там русский дух
Второй проект, реализованный бюро Megabudka на территории парка «Кудыкина гора» – гостиничный комплекс. В нем архитекторы продолжили поиски идентичности, но изменили направление: в сторону белокаменных церквей, уюта избы, уездного быта и космизма. Не обошлось и без драмы.
Счастье независимого творчества
Немало уже было сказано с трибуны и в кулуарах – как это хорошо, что в период застоя и типовухи развивались другие виды архитектурного творчества: НЭР, бумажная архитектура... Но не то чтобы мы хорошо знаем этот слой. Теперь, благодаря книге Андрея Бокова, который сам принимал участие во многих моментах этой деятельности, надеемся, станет намного яснее. Книга бесценная, написана хорошо. Но есть сомнения. В пророческом пафосе.
Новый «Полёт»
Архитекторы бюро «Мезонпроект» разработали проект перестройки областного молодежного центра «Полёт» в Орле. Летний клуб, построенный еще в конце 1970-х годов, станет всесезонным и приобретет много дополнительных функций.
Минимализм за Полярным кругом
Участники архитектурно-градостроительного конкурса «Деревянный минимализм улицы Смидовича» работали над образом центральной улицы Нарьян-Мара, условием было использование деревянных конструкций, а победивший проект планируют положить в основу мастер-плана центра города. Судило профессиональное жюри, а потом жители города. Публикуем 4 победивших проекта.
Яуза towers
В столице не так много зданий и проектов Никиты Явейна и «Студии 44». Представляем вашему вниманию концепцию большого многофункционального комплекса на Яузе, между двумя парками, с набережной, перекрестьем пешеходных улиц, развитым общественным пространством и оригинальным пластическим решением. Оно совмещает сложную, асимметричную, как пятнашки, сетку фасадов и смелые заострения верхних частей, полностью скрывающее техэтажи и вылепливающее силуэт.
И опять о птицах
Завершается строительство первого аэропорта в китайском городе Лишуй. Архитекторы пекинского бюро MAD выбрали для своего проекта самый очевидный визуальный прототип – серебристо-белую птицу.
Подражание природе
Открываем новую рубрику «Нейросети» работой для конкурса AI&Biomimicry. Для концепции музейного комплекса авторы позаимствовали природные световые явления и принцип биомимикрии. Этот промт не был простым: использовались слова трабекулы, мезоглея, сцинтиллоны и динофлагелляты.
Мастер яркого высказывания
Искусство архитектора и художника Владимира Сомова построено на столь ярких контрастах, что, входя на выставку, в какой-то момент думаешь, что получил кулаком в нос. А потом очень интересно. Мало кто, даже из модернистов, допущенных к работе с уникальными проектами, искал сложности так увлеченно, чтобы не сказать самозабвенно. ММОМА показывает выставку, основанную на работах, переданных автором в музей в 2019–2020 годах, но дополненную так, чтобы раскрыть Сомова и как художника, и как архитектора.
Тайный пруд
Благодаря проекту команды TISS Garden у жильцов клубного дома Ordynka в центре Москвы появился вид на воду: на плите подземного паркинга удалось создать водоем с системой фильтрации, высадить взрослые деревья и другую растительность.
Офисы с «ленточкой»
В Берлине началось строительство офисного (и немного жилого) «кампуса» LXK по проекту MVRDV. Проект связан с развитием района Восточного вокзала.
Венец из пентхаусов
Первое многоэтажное здание Монако, жилая башня Le Schuylkill, получит после реконструкции по проекту Zaha Hadid Architects завершение из шести пентхаусов.
«Красный просвещенец» в Нижнем Новгороде: снос или...
В Нижнем Новгороде прямо сейчас идет «битва экспертиз»: удивительный заросший зеленью квартал двадцатых годов «Красный просвещенец», с одной стороны, пытаются поставить на охрану как достопримечательное место, а с другой стороны, похоже, есть желание отдать его под застройку полностью или частично. Мы попросили журналиста и активиста Иру Маслову рассказать о ситуации.
Вулканическое
В Никола-Ленивце сожгли Черную гору – вулкан. Ее автор – она же автор Вавилонской башни 2022 года, и два объекта заметно перекликаются между собой. Только если предыдущий был про человеческое дерзновение, то теперь форма ушла в природные ассоциации и растворилась там. Вашему вниманию – фотографии сожжения.
Черный, белый и стекло
Лаконичный в формах и отделке дом для подмосковного коттеджного поселка, основным приемом которого стал контраст – цвета, материалов и масс.
Два, пять, десять, девятнадцать: Нижегородский рейтинг
В Нижнем Новгороде наградили победителей XV, по-своему юбилейного, архитектурного рейтинга. Вручали пафосно, на большой сцене недавно открывшейся «Академии Маяк», а победителей на сей раз два: Школа 800 и Галерея на Ошарской. А мы присоединили к двум трех, получилось пять: сокращенный список шорт-листа. И для разнообразия каждый проект немного поругали, потому что показалось, что в этом году в рейтинге есть лидеры, но абсолютного – вот точно нет.
Сергей Орешкин: «Наш опыт дает возможность оперировать...
За последние годы петербургское бюро «А.Лен» прочно закрепило за собой статус федерального, расширив географию проектов от Санкт-Петербурга до Владивостока. Получать крупные заказы помогает опыт, в том числе международный, структура и «архитектурная лаборатория» – именно в ней рождаются методики, по которым бюро создает комфортные квартиры и урбан-блоки. Подробнее о росте мастерской рассказывает Сергей Орешкин.
Вплотную к демократии
Конкурс на проект реконструкции зданий датского парламента выиграли бюро Cobe, Arcgency и Drachmann совместно с конструкторами Sweco. Цель трансформации – позволить любому гражданину приблизиться вплотную к оплоту демократии.
Арка, жемчужина, крыло и ветер
В соцсетях губернатора Омской области началось голосование за лучший проект нового аэропорта. Мы попросили у финалистов проекты и показываем их. Все довольно интересно: заказчик просил сделать здание визуально проницаемым насквозь, а образы, с которыми работают авторы – это арки, крылья, порывы ветра и даже «Раковина» Врубеля, который родился в Омске.
Три башни профессора Юрия Волчка
Все знают Юрия Павловича Волчка как увлеченного исследователя архитектуры XX века и теоретика, но из нашей памяти как-то выпадает тот факт, что он еще и проектировал как архитектор – сам и совместно с коллегами, в 1990-е и 2010-е годы. Статья Алексея Воробьева, которую мы публикуем с разрешения редакции сборника «Современная архитектура мира», – о Волчке как архитекторе и его проектах.
Парк архитектуры и отдыха
Для подмосковного гостиничного комплекса, предполагающего разные форматы отдыха, бюро T+T Architects предложило несколько типов жилья: от классического «стандарта» в общем корпусе до «пещеры в холме» и «домика на дереве». Дополнительной задачей стала интеграция в «архитектурно-лесной» парк существующих на территории резиденций, построенных в классическом стиле.