Архимания величия

Выставки в Музее архитектуры, посвященные советским классикам, внешне похожи.  В запасниках там хранится множество эффектных графических листов и макетов, триумфально представляющих архитектурные идеалы советской власти в самый кровожадный, сталинский период существования империи трудящихся.  И все эти листы и макеты созданы рукой больших мастеров.

 «Архитектор власти», посвященная 120-летию со дня рождения Бориса Иофана, такая же: фотографии героя, немного его личных, вполне буржуазных вещей, два видео — с лекцией про конкурс на проект Дворца Советов и с рассказом, как замечателен Дом на набережной, — и эффектная проектная графика.

 Большинство этих стимулирующих пространственное воображение листов хорошо знакомы — в 90-е г. активно, в том числе и на выставках, осмыслялся ХХ век и главное его зло — тоталитарные режимы.  Без проекта прорывающей небеса фигурой Ленина и каскадами ниспадающей на землю глыбы Дворца Советов размышлять о бесчеловечной власти было бы трудно — грандиозное сооружение красноречивее древних пирамид и средневековых соборов указывало отдельному, не сливающемуся с массами человеку на его ничтожность.

 На одном из изображений дворца в разрезе внутренние залы видятся не только гигантскими клонами римского Пантеона, но и тектоническими разломами земной коры.  Словно здание — не человеческих рук дело.

 За фантастической историей конкурса на строительство этой Вавилонской башни, храма самоутверждения самой безбожной из земных властей, который должен был зрительно раздавить Кремль, за обстоятельствами подготовки так и не случившегося его строительства, ради которого разломали исторический центр Москвы, сам Борис Иофан остается мало заметным.  Каким он был человеком и архитектором, кажется уже совершенно неважным, что вполне соответствует идеологии, которую Иофан переводил на язык архитектуры.

 Он был только одним из авторов проекта Дворца Советов, пусть и первым в авторском списке, пусть и победителем конкурса, но главным создателем сооружения, конечно, был заказчик — власть.  В сущности, она была полноправным соавтором всех главных произведений Иофана: дома ВЦИК и СНК СССР (дома-крепости, дома-ловушки) на Берсеневской набережной, павильона СССР на Всемирной выставке в Париже 1937 г., увенчанного скульптурой Веры Мухиной «Рабочий и колхозница».

 Кроме этих чрезвычайно важных идеологических объектов, советско-имперских архитектурных символов, Иофан проектировал жилые комплексы в Москве, санаторий в Барвихе, институты и университет (его проект не был принят).  В мирных работах его личный архитектурный почерк также лишь угадывается — где-то проглядывает конструктивизм, где-то историзм (в ранних, римского периода, проектах), кое-где ар деко по-европейски и по-американски (сравнение сталинских и нью-йоркских высоток — одна из тем выставки), — но торжествует все же сталинская эстетика, сочиненная усилиями группы талантливейших и высокопрофессиональных русских архитекторов, воплотивших в жизнь больное воображение и мегаломанию верхушки советской власти.

 Одессит Борис Иофан получил архитектурное образование в Риме, где прожил 10 лет и успел поработать в мастерской своего учителя Армандо Бронзини (Ленин на вершине Дворца Советов — плод его фантазии).  В Вечном городе он встретился с советским государственным деятелем Алексеем Рыковым, ставшим его покровителем.  Итальянская выучка, безусловное и незаурядное профессиональное мастерство плюс гениальное умение угадывать и понимать, чего же хочет властный заказчик, а он хотел строить свой вечный город — новый, советский Рим, — все эти качества выдвинули Иофана в первый, ближайший к власти и большим заказам круг архитекторов.  Заслуженная близость к сильным советского мира обессмертила его имя.

 И пусть Дворец Советов не был построен, старый Московский метрополитен (Иофан — автор станции «Бауманская») кажется только подземным фундаментом для непостроенного Дворца Советов.  О том, что строить его собирались, красноречивее проектов и макетов говорят дверные ручки и роскошные декоративные ткани, загодя сделанные в мастерских специального управления.