Без колонн и капителей

Дмитрий Быков
Действительный член Московского архитектурного общества, член Союза московских архитекторов. Начинал в бюро Сергея Киселева. В 1993 году создал собственное арх. Бюро «ДИА». Все его работы отличают строгий вкус, чистота линий, взвешенность пропорций. Жаль одно — их нельзя увидеть. Если, конечно, вы не знакомы с заказчиком. Только частные заказы — его принцип. Быков не строит ничего крупного в городе из принципиальных соображений.

Во время учебы в институте к неоклассике я относился плохо. Когда повзрослел, понял, что ее делали отличные мастера, архитектура интересно нарисована и вся пропитана консервативным сознанием. А без здорового консерватизма новое не может существовать, как черное без белого. Сейчас ни к чему выстраивать здания в соответ ствии с математическими построениями Витрувия. Но если архитекторы вообще не задумываются о соразмерности, в итоге получается ерунда. Проблема поиска пропорций актуальна. Ближайший пример — переделанный Баженовский дворец в Царицыне. Пространство с одним рядом окон соединили, сломав перекрытие, с помещением наверху, где должен был находиться парадный зал с высокими окнами. Получилось, что окна второго яруса выше окон первого. Создается впечатление, что помещение перевернуто. Частные дома мы всегда рисовали мягко актуальными, без авангарда. Называйте их буржуазными — не обидимся. Сейчас разрабатываем концепцию загородной усадьбы, традиционной по духу, но с признаками современного дома. Композиция будет центрально-симметричная, с четко выраженной анфиладой парадных комнат. Ни колонн, ни антаблементов, ни портиков... Один из моих любимых мастеров — Дэвид Чипперфильд. Он никогда не делает из архитектуры скульптуру. Зато отлично чувствует монументальные пропорции.

David Chipperfield
Для всего мира, кроме самой Британии, он стал воплощением английского вкуса. Мастер ортогональной архитектуры. Музей современной литературы в Марбахе (Германия) принес автору премию Стерлинга в 2007 году. За эту награду с ним соревновался тоже чипперфильдовский павильон в Валенсии — слоеный пирог из белых пластин-трибун. В портфолио — отель The Bryant в Нью-Йорке, переделанный из знаменитого небоскреба 1920-х гг., бутики Dolce & Gabbana по всему миру. Самое ожидаемое событие 2009 года — открытие реконструированного Нового музея в Берлине.

Хорошие здания будут нравиться и через сто лет. Музей в Бильбао станет популярным памятником, не хуже домов Гауди. Легко заклеймить, назвав его «однодневкой», но, возможно, через сто лет отношение к нему изменится. В то же время архитектура чересчур стремится к инновациям. А ведь очень важно находить явлениям место и в истории, и в пространстве. Новая идея архитектора должна быть понятна не только профи, но и профанам. Шинкель построил Старый музей со ссылкой на архитектуру Древней Греции, потому что пруссаки ценили ее как идеал и ориентировались на античность. Вряд ли он думал: «Дай-ка я сделаю колоннаду — это так эффектно!» Сейчас от архитекторов просто требуют построить нечто оригинальное. Здания трактуют как самостоятельные объекты, стремясь привлечь внимание прессы. В студенческие годы меня учили обратному. Считалось, что эффект ради эффекта — бесполезная трата ресурсов, а хороший тон — заниматься чем-то осмысленным. Ведь знаковые объекты (например, стул BARCELONA Миса ван дер Роэ) стали популярны потому, что были хорошо, красиво сделаны и тем самым понравились публике. Теперь нужна моментальная икона... Архитектура должна запаздывать. По определению. Ведь архитектура — искусство монументальное, она не может так быстро следовать за развитием идей.

Фото: Дмитрий Ларин, Christian Richters, Ioana Marinescu, Nick Knight