«Радость наших была вполне понятна: немецкий архитектор своим авторитетом фактически легализовал тайное желание местного застройщика приступить к освоению драгоценного пустыря в сердце города без особых заморочек и расходов, без заигрывания с публикой, историками, архитекторами и прочими вечно недовольными горожанами».
