А.Н. Селиванова

Автор текста:
А.Н. Селиванова

Особенности «постконструктивизма» (1932-1937) на примере жилых ведомственных домов

Доклад прочитан на конференции «Сталинский ампир» (Москва, 31 октября - 2 ноября 2007 г.)

0

Советская архитектура так называемого «переходного периода» с 1932 по 1937 год до последнего времени остается малоисследованной областью. Самобытность и цельность архитектурного наследия этого периода, как ни странно, более распространенного, чем наследие конструктивизма, до сих пор не определена. Единого мнения о его характерных признаках, истоках, развитии, составе памятников до сих пор не сложилось также. При исследовании проектов второй пятилетки обычно во главу угла ставится проблема включения их в те или иные стилистические рамки, будь то авангард, сталинский ампир или ар деко. Зачастую рассуждения о политических, идеологических реалиях середины 1930-х выходят на первый план, оттесняя собственно искусствоведческий анализ. И при любом подходе наследие данного периода остается лишь маргинальным, проходным эпизодом в отечественной истории архитектуры.

Однако, есть основания полагать, что с 1932 по 1937 год советскими архитекторами были поставлены задачи и найдены ответы на вопросы, актуальные и по сей день. В первую очередь решалась проблема взаимоотношений между модернизмом и классическим наследием, конфликт между культурной памятью, историческими универсалиями и убыстряющимся ходом времени, новыми технологиями. В своем выступлении на дискуссии 1933 года о творческих путях советской архитектуры и проблеме архитектурного наследства Иван Фомин представил по сути сжатую концепцию этого нового «совершенного стиля»: «Включив в работу (…) установки и достижения современной нам архитектуры, мы легко сможем, принявши классику как сырой материал, смелой и твердой рукой переработать ее в некий совершенно новый, созвучный нашей эпохе стиль.

Художник, наслаждаясь красотою человеческого тела, чувствует под ним крепкий скелет, но не хотел бы, чтобы кости слишком выпирали наружу. Так и в сооружениях наших не надо бояться на крепкий костяк из железобетона надеть мясо из кирпича и камня; тем более, что наш климат все равно требует утепления. Бояться «декоративности» такого приема не следует; эта декорация есть наш архитектурный язык. Но необходимо, чтобы язык этот был прост, лаконичен и дисциплинирован.(…) Этому языку может научить нас классика.» .

Опыт первой половины 1930-х годов, с его «очищенностью», структурностью, и одновременно, включенностью в исторический контекст, новым осмыслением тектонических систем и элементов архитектурного классического и неклассического наследия представляется особенно ценным для современной отечественной архитектуры. Сам процесс «проектирования» стиля, поиска архетипов в архитектурном языке прошлого вполне может сейчас восприниматься как один из ранних примеров постмодернистского мышления.

Наиболее ярко новаторство и изобретательность наследия данного периода проявились в архитектуре ведомственных домов. Жилищное строительство «повышенной комфортности» стало той опытной площадкой, на которой в 1932-1937 годах шли поиски нового архитектурного стиля. После конструктивистских домов-коммун они негласно демонстрировали новый образ идеального советского жилья. Для строительства домов НКВД, НКТП и других ведомств приглашались лучшие архитекторы, использовались качественные строительные материалы и передовые технологии. Относительная независимость от жестких директив и оттенок частного, заказного строительства давали архитекторам ощущение большей профессиональной свободы. 

Важно отметить ряд архитекторов, занимавшихся проектированием домов такого типа: Иван и Игорь Фомины, Евгений Левинсон, Моисей Гинзбург, Борис и Дмитрий Иофаны, Михаил Барщ, Дмитрий Булгаков, Илья и Пантелеймон Голосовы, Ной Троцкий; все они продолжали свои разработки нового типа жилья, начатые в 1920-е. Вплоть до первого Съезда советских архитекторов в 1937 году многие из них продолжали внедрять по сути конструктивистский метод проектирования, обогащая его новым качеством, тщательной проработкой деталей, средовыми и историческими аллюзиями.

Каждый из выбранных нами для анализа четырех жилых домов демонстрирует характернейшие черты архитектуры второй пятилетки: от функционального устройства до культуры деталей. При их анализе мы сосредоточимся на исследовании сперва «скелета» - структуры, формы, функционального устройства, затем «мяса» и «кожи» – декоративно-пластического и колористического решения.


Форма

Дом Ленинградского Совета на набережной реки Карповки в Ленинграде в 1935 году был воспринят как совершенно новый пример комфортабельного социалистического жилья, абсолютно отличного от вызывавших раздражение «трафаретных домов-коробок». Однако на самом деле Игорь Фомин и Евгений Левинсон продолжали развивать принципы столь раскритикованного конструктивизма. Сильно вогнутая линия фасада, выходящего на набережную Карповки, ритм лоджий и квадратных окон – монументальный парафраз дома-подковы в Берлине, спроектированного Бруно Таутом в 1925 году. Можно обнаружить здесь и развитие формы дома Наркомфина на Новинском бульваре в Москве, выстроенного Моисеем Гинзбургом; та же тянутая лапидарная форма на колоннаде в данном случае поднимается на цоколь и изгибается вслед за линией реки. Подчеркнутая динамика форм, острые углы, вызывавшие корабельные ассоциации у критиков, многочисленные подрезки – все это уже выходило за рамки привычной рациональности и строгости форм конструктивизма в понимании того времени. Высокое качество строительства, отделка натуральным камнем, продуманность всех узлов и деталей до мелочей, то есть, проще говоря, «сделанность» дома, тем более не допускали никаких сопоставлений с недавним наследием авангарда. Хотя в действительности здесь мы можем увидеть развитие прежних принципов, характерных для 1920-х годов, и доведение их до качественно иного уровня.

Иную пластическую схему, базирующуюся на основе конструктивистских проектов домов-коммун использовал в 1935 году архитектор Дмитрий Соболев для Жилкомбината ГРЭС №1 в Сталиногорске Московской области. План этого дома, напоминающий самолет, чрезвычайно близок экспериментальным разработкам домов переходного типа рубежа 1920-30-х годов. Жилые корпуса «А» и «Б» соединяются переходами с центральной частью – трехэтажным детским сектором - детсадом, расположенным в полукруглом объеме с террасой на крыше. Рассчитанный на восприятие с разных сторон, в процессе движения по улице, дом «вылеплен» как сложная многосоставная скульптура, по-разному разворачивающаяся перед зрителем. Декоративные элементы здесь не превратили поверхности стен в плоскости для украшения, а усилили впечатление от пластики дома, добавили экспрессивности формам. Архитектор жилкомбината использовал практически весь словарь форм «переходного» стиля, распространенного как в СССР, так и за рубежом. Все здание по периметру по уровню первого этажа огибает черный цоколь. Это эффектное решение помогает «собирать» разнообразные объемы и выступы дома в единую связанную структуру. Это впечатление усиливается благодаря узким белым полоскам, «стягивающим» цокольный этаж. Черно-белая полосатая фактурная поверхность, с одной стороны, интерпретирует мотивы традиционного руста, а с другой, кажется созвучной западному «обтекаемому стилю» («Streamlined style»), особо популярному в США в 1930-е годы. Включенные в состав черного раствора осколки стекла и угольная крошка (возможно, использование такой отделки имело не только декоративное, но и символическое значение – роль Подмосковного угольного бассейна) сверкают на солнце, что создает неожиданный эффект «драгоценности» цокольной, обычно наиболее грубо решенной части здания. Необходимым элементом вышеупомянутого стиля являются и сильно закругленные углы здания, усиливающие ощущение движения, «текучести» объемов. Именно так решены углы корпусов, обращенные внутрь двора с детским садом и углы выступающих ризалитов; поверхность дома как будто «засасывается» внутрь, насквозь, в проезды под переходами в глубине, и вновь выплескиваются крупной волной – объемом детского сада. Членение дома на уровни-пояса при помощи контрастной фактуры и окраски, закругление углов здания помогли объединить разнообразные объемы и выступы дома, усилили ощущение движения, «текучести» объемов.

Как мы видим, и в первом, и во втором случае, пространственное решение домов отталкивается от пропедевтических упражнений 1920-х, от работы с формой, характерной для архитектуры авангарда, но дополнительно усиливается, дополняется, даже утрируется отдельными пластическими приемами, как бы «доводятся».

Функция

Что касается функционального наполнения дома Ленсовета в Ленинграде и жилкомбината ГРЭС в Сталиногорске, то и там и здесь соединены элементы дома «переходного типа» конца 20-х годов с включением инфраструктуры и благоустроенного «буржуазного» жилья. Так, в доме на Карповке в центральном корпусе была запроектирована так называемая «детская группа» с яслями и деточагом на полное количество проживающих в доме детей. Эта часть имела отдельные выходы во двор и сад по диагональным лестницам. Над каждой лестничной клеткой на крыше был оборудован солярий для обслуживания групп квартир по вертикали. Так же были запроектированы механическая прачечная, парикмахерская, магазин и общежитие для обслуживающего персонала. Дом состоял из квартир «улучшенного типа», в 3, 4, 5 и 6 комнат. Часть квартир были двухуровневыми, с дубовыми лестницами, в некоторых были камины. При кухнях были предусмотрены ниши-комнаты для домработниц, мусоропровод. Так же была разработана специальная встроенная мебель из полированного ореха и система антресолей.  

Жилкомбинат в Сталиногорске точно так же соединяет элементы обобществленного бытового обслуживания и квартир «повышенной комфортности» в соответствии с утвержденной в 1932 году Мосгорисполкомом планировкой «переходного типа» . В одном из корпусов были комфортабельные 2-3-х комнатные квартиры, в другом – общежитие и блок общественного питания, в середине – детский сад и ясли, в подвале - постирочная. Дом был снабжен и первейшими элементами торгово-бытового обслуживания: на первом этаже корпуса «А» была запроектирована аптека, в корпусе «Б» – гастроном и табачная лавка.
В середине 1930-х, когда потребителями нового (не типового) жилья фактически стали уже не рабочие и учащиеся, готовые обживать экспериментальные авангардные планировки, а новая буржуазия – партийцы, ИТР, высшие военные чины, планировка жилого дома стала меняться. Однако прямого возврата к дореволюционному устройству не произошло; архитекторы, как это видно на примерах выше, продолжали попытки организовать быт качественно на ином уровне, все же внедряя разработанные в предыдущую пятилетку новаторские принципы.

Рассмотрев функциональное и пространственное решение ведомственных домов второй пятилетки в столичном и региональном вариантах, мы убедились в прямой их преемственности по отношению к архитектуре авангарда. Можно говорить даже не о «переходе» от конструктивизма к сталинской неоклассике, сколько о развитии, продолжении, доведении до качественно нового уровня архитектурных экспериментов первой пятилетки.

Детали

Теперь мы обратимся к «коже», оболочке жилых домов «повышенной комфортности» середины 1930-х годов. Принято воспринимать появившиеся на фасадах в начале 1930-х годов декоративные элементы своего рода уступкой, вынужденной мерой, приспособлением к изменившимся требованиям партийной верхушки. Во многих случаях так и было - карнизы, наличники лепились на уже готовые «голые» конструктивистские фасады. Часто это желание «украсить» диктовалось не «сверху», а шло «снизу», и объяснялось простой усталостью обывателей от бескомпромиссных модернистских гладких поверхностей. (Приведем несколько высказываний рабочих середины 1930-х годов о современной архитектуре. Токарь И.Ф.Старшинов: «Наши архитекторы, проектируя дома для рабочих, почему-то до сих пор мало заботились о том, чтобы придать им внешнюю красоту и привлекательность. Фасады зданий в большинстве случаев плоские, неоштукатуренные, без украшений». Д.А.Могилевский, бригадир: «Надо разнообразнее строить наши жилища. Колонны, лепные украшения - все это должно быть включено в программу строительства рабочих домов». Хронометражистка, комсомолка А.У.Катина, о доме РЖСКТ «Автодорожник» на Ленинградском шоссе: «… меня обрадовало, что начали художественно строить не только общественные здания, но и жилые дома. Здесь замечателен подъезд с колоннами, фигурами и статуями. Это не красная кирпичная коробка, а действительно радостный дом. Представляю себе, как хорошо в нем жить!» )

Однако при более широком и, что особенно важно, непредвзятом анализе мы можем увидеть, что создавалась вполне законченная, целостная пластическая система. Слишком стройная и последовательная, чтобы могла идти речь о приспособлении к директивам сверху и насилии над собой.

В первой половине 30-х годов советские архитекторы пытались найти, кристаллизовать универсальный над-исторический архитектурный язык и тем самым создать нигде невиданную ранее, актуальную, новую архитектуру, созвучную новой эпохе. Классическое и неклассическое наследие было разобрано на простейшие составляющие (арка, колонна, карниз и т.п.) и осмыслено заново. Изучая классику, архитекторы пользовались теми же логическими инструментами, что и во ВХУТЕМАСе, при анализе простейших форм. Из полученного «конструктора» составлялись уже новые архитектурные организмы, вызывавшие непривычные ассоциации, образы. Несмотря на подчеркнутую серьезность и дидактичность советской архитектуры, здесь можно усмотреть даже и элементы игры.

Так, на «скелеты» надевалась «кожа», созданная на основе изучения тектонических законов исторической архитектуры. (Кстати, зачастую этот процесс проходил буквально: конструктивисткий костяк уже построенных на рубеже 1920-1930-х годов домов «драпировался» карнизами, лопатками, пилястрами, скульптурными фризами, поясками. К качеству такого декорирования и надстройкам конструктивистских зданий в 1930-е относились очень внимательно и требовательно, этой теме были посвящены многочисленные критические статьи и обзоры в профессиональной прессе). 

В качестве яркого примера и такой судьбы, и самого архитектурного результата обратимся к дому Наркомтяжпрома на Колхозной площади в Москве. Построенный в 1930-м году немецким архитектором Ремеле в духе конструктивизма, он был отдан Дмитрию Булгакову под переделку уже в 1935. От него требовалось обогатить фасады элементами классического наследия и т.д. Произведенные Булгаковым манипуляции вызвали в архитектурной периодике настоящую бурю; состоялась даже отдельная дискуссия, посвященная оформлению дома. Реакция такая была неслучайной: дом продемонстрировал определенный принцип работы с классическим наследием, и пример этот был очень ярким и выразительным.

Основные претензии к архитектору сводились к его излишней свободе и изобретательности в обращении с классическими деталями. Особенно непримирим в критике был Георгий Гольц. По его мнению, дом на Колхозной площади - «супрематистский прием беспредметной пластики, заимствованный из западной архитектуры 20-х годов: геометризация форм, неорганически связанных в комбинацию плоскостей и объемов». Главной мишенью стало утрирование и изменение конструктивного смысла отдельных деталей (карнизов, арок, кронштейнов). Булгаков, со своей стороны, признавал использование новаторских приемов в обращении с классическими деталями, трансформацию классических элементов, и, что особенно важно, перевод их на язык современных материалов. К примеру, раскритикованные пропорции плоских консолей Булгаков объяснял тем, что сделаны они не из мрамора, а из железобетона, у которого свои свойства, прочность, и т.д. Именно об этом спустя 5 лет писал и Моисей Гинзбург. Говоря, что новые материалы по сути диктуют изменения законов построения стиля, он отмечал, что «истинный урок наследия толкает нас прежде всего к новаторству» . Обвинявшие Булгакова в формалистском подходе, конечно же подразумевали конструктивистский метод проектирования, который проявился в свободном и даже ироничном использовании классического наследия наподобие архитектурного конструктора.

В жилом доме УВО (Украинский военный округ), выстроенном в Киеве Иосифом Каракисом в 1935 году, классические детали подобным образом меняются местами, обретают новые пропорции и совершенно новый смысл. Простые геометрические формы, контраст массивов стен и стеклянных плоскостей дополнены выразительными профилями и порталами, которые не замыкают здание в раму цоколь - карниз, а очерчивают, выявляют его пластику. В отличие от московского дома, ступенчатые карнизы, руст и т.д. здесь вплавлены в структуру дома, а не наложены на фасады. Однако сами способы манипуляции с классическим и неклассическим («ассирийские» фризы на углах) наследием вполне сравнимы с домом Булгакова. Архетипические элементы декора, своего рода архитектурная морфология, выступая в новых, неожиданных комбинациях, заставляет дом говорить на новом языке. С одной стороны, здание встраивается в контекст старой застройки района Липок, а с другой – демонстрирует новаторскую игру с традиционными элементами. В итоге рождаются новые образы и новые формы. Это – качественно иной уровень архитектуры. 

И здесь конструктивизм выступает не как стиль, а как метод работы не только с формой, но и с историей, с культурным наследием. Те же тенденции можно обнаружить и в Жилкомбинате ГРЭС в Сталиногорске. Рустованный цоколь ассоциируется с классицизмом (в частности, с находившейся неподалеку усадьбой графов Бобринских), и одновременно в его черно-белых энергичных полосах прочитываются мотивы модного американского стримлайна. Упрощенные карнизы, утрированные аттики с членением на «плитку» - все это одновременно и новые, и традиционные элементы. В доме на Карповке так же ясно прочитывается стремление наряду с созданием современной, ясной архитектурной формы, подчеркнуть связь с большими классицистическими ансамблями Петербурга, с обязательным парадным речным фасадом, с колоннадой, пропилеями с фонтаном (в форме, кстати, утопленной капители).

Все эти примеры демонстрируют неоднозначную, очень сложную, многослойную работу архитекторов 1930-х годов с современными и традиционными архитектурными языками. Эта зрелость, осмысленность, тонкость пришла на смену максималистской жесткости авангарда. Перед нами – развитие, становление конструктивизма, когда, после изучения азбуки формообразования стали создаваться законченные архитектурные фразы. Юношеское неприятие культурной памяти (в духе поэзии Маяковского), в советской архитектуре начала 1930-х сменилось новым ощущением слитности с историей, единства с заново понятой традицией. Последовательная критика 1936 года и Съезд 1937 года оборвали этот процесс. Манипуляция, исследование, осмысление сменилось жестко регламентированным копированием, конструирование - комбинированием. Конструктивистский метод – как универсальный способ познания и проектирования - был окончательно заменен методом социалистического реализма.
Д.Соболев. Жилкомбинат ГРЭС №1 в Сталиногорске. 1935 г.

29 Февраля 2012

А.Н. Селиванова

Автор текста:

А.Н. Селиванова
Похожие статьи
Школа ФЗУ Ленэнерго – забытый памятник ленинградского...
В преддверии вторичного решения судьбы Школы ФЗУ Ленэнерго, на месте которой может появиться жилой комплекс, – о том, что история архитектуры – это не история имени собственного, о самоценности архитектурных решений и забытой странице фабрично-заводского образования Ленинграда.
Нейросказки
Участники воркшопа, прошедшего в рамках мероприятия SINTEZ.SPACE, создавали комикс про будущее Нижнего Новгорода. С картинками и текстами им помогали нейросети: от ChatGpt до Яндекс Балабоба. Предлагаем вашему вниманию три работы, наиболее приглянувшиеся редакции.
Линия Елизаветы
Александр Змеул – автор, который давно и профессионально занимается историей и проблематикой архитектуры метро и транспорта в целом, – рассказывает о новой лондонской Линии Елизаветы. Она открылась ровно год назад, в нее входит ряд станцией, реализованных ранее, а новые проектировали, в том числе, Гримшо, Вилкинсон и Мак Аслан. В каких-то подходах она схожа, а в чем-то противоположна мега-проектам развития московского транспорта. Внимание – на сравнение.
Лучшее, худшее, новое, старое: архитектурные заметки...
«Что такое традиции архитектуры московского метро? Есть мнения, что это, с одной стороны, индивидуальность облика, с другой – репрезентативность или дворцовость, и, наконец, материалы. Наверное всё это так». Вашему вниманию – вторая серия архитектурных заметок Александра Змеула о БКЛ, посвященная его художественному оформлению, но не только.
Иван Фомин и Иосиф Лангбард: на пути к классике 1930-х
Новая статья Андрея Бархина об упрощенном ордере тридцатых – на основе сравнения архитектуры Фомина и Лангбарда. Текст был представлен 17 мая 2022 года в рамках Круглого стола, посвященного 150-летию Ивана Фомина.
Архитектурные заметки о БКЛ.
Часть 1
Александр Змеул много знает о метро, в том числе московском, и сейчас, с открытием БКЛ, мы попросили его написать нам обзор этого гигантского кольца – говорят, что самого большого в мире, – с точки зрения архитектуры. В первой части: имена, проектные компании, относительно «старые» станции и многое другое. Получился, в сущности, путеводитель по новой части метро.
Архитектурная модернизация среды. Книга 2
Вслед за первой, выпущенной в прошлом году, публикуем вторую коллективную монографию НИИТИАГ, посвященную «Архитектурной модернизации среды»: история развития городской среды от Тамбова до Минусинска, от Пицунды 1950-х годов до Ричарда Роджерса.
Архитектурная модернизация среды жизнедеятельности:...
Публикуем полный текст первой книги коллективной монографии сотрудников НИИТИАГ. Книга посвящена разным аспектам обновления рукотворной среды, как городской, так и сельской, как древности, так и современной архитектуре, в частности, в ней есть глава, посвященная Николасу Гримшо. В монографии больше 450 страниц.
Поддержка архитектуры в Дании: коллаборации большие...
Публикуем главу из недавно опубликованного исследования Москомархитектуры, посвященного анализу практик поддержки архитектурной деятельности в странах Европы, США и России. Глава посвящена Дании, автор – Татьяна Ломакина.
Сколько стоил дом на Моховой?
Дмитрий Хмельницкий рассматривает дом Жолтовского на Моховой, сравнительно оценивая его запредельную для советских нормативов 1930-х годов стоимость, и делая одновременно предположения относительно внутренней структуры и ведомственной принадлежности дома.
Конкурсный проект комбината газеты «Известия» Моисея...
Первая часть исследования «Иван Леонидов и архитектура позднего конструктивизма (1933–1945)» продолжает тему позднего творчества Леонидова в работах Петра Завадовского. В статье вводятся новые термины для архитектуры, ранее обобщенно зачислявшейся в «постконструктивизм», и начинается разговор о влиянии Леонидова на формально-стилистический язык поздних работ Моисея Гинзбурга и архитекторов его группы.
От музы до главной героини. Путь к признанию творческой...
Публикуем перевод статьи Энн Тинг. Она известна как подруга Луиса Кана, но в то же время Тинг – первая женщина с лицензией архитектора в Пенсильвании и преподаватель архитектурной морфологии Пенсильванского университета. В статье на примере девяти историй рассмотрена эволюция личностной позиции творческих женщин от интровертной «музы» до экстравертной креативной «героини».
Бетонный Мадрид
Новая серия фотографа Роберто Конте посвящена не самой известной исторической странице испанской архитектуры: мадридским зданиям в русле брутализма.
Реновация городской среды: исторические прецеденты
Публикуем полный текст коллективной монографии, написанной в прошедшем 2020 году сотрудниками НИИТИАГ и посвященной теме, по-прежнему актуальной как для столицы, так и для всей страны – реновации городов. Тема рассмотрена в широкой исторической и географической перспективе: от градостроительной практики Екатерины II до творчества Ричарда Роджерса в его отношении к мегаполисам. Москва, НИИТИАГ, 2021. 333 страницы.
Леонидов и Ле Корбюзье: проблема взаимного влияния
Памяти Юрия Павловича Волчка. Статья готовилась к V Хан-Магомедовским чтениям «Наследие ВХУТЕМАС и современность». В ней рассматривается проблема творческого взаимодействия Ле Корбюзье и Ивана Леонидова, раскрывающая значение творчества Леонидова и школы ВХУТЕМАСа, которую он представляет, для формирования основ формального языка архитектуры «современного движения».
Технологии и материалы
ГК «Интер-Росс»: ответ на запрос удобства и безопасности
ГК «Интер-Росс» является одной из старейших компаний в России, поставляющей системы защиты стен, профили для деформационных швов и раздвижные перегородки. Историю компании и актуальные вызовы мы обсудили с гендиректором ГК «Интер-Росс» Карнеем Марком Капо-Чичи.
Для защиты зданий и людей
В широкий ассортимент продукции компании «Интер-Росс» входят такие обязательные компоненты безопасного функционирования любого медицинского учреждения, как настенные отбойники, угловые накладки и специальные поручни. Рассказываем об особенностях применения этих элементов.
Стоимостной инжиниринг – современная концепция управления...
В современных реалиях ключевое значение для успешной реализации проектов в сфере строительства имеет применение эффективных инструментов для оценки капитальных вложений и управления затратами на протяжении проектного жизненного цикла. Решить эти задачи позволяет использование услуг по стоимостному инжинирингу.
Материал на века
Лиственница и робиния – деревья, наиболее подходящие для производства малых архитектурных форм и детских площадок. Рассказываем о свойствах, благодаря которым они заслужили популярность.
Приморская эклектика
На месте дореволюционной здравницы в сосновых лесах Приморского шоссе под Петербургом строится отель, в облике которого отражены черты исторической застройки окрестностей северной столицы эпохи модерна. Сложные фасады выполнялись с использованием решений компании Unistem.
Натуральное дерево против древесных декоров HPL пластика
Вопрос о выборе натурального дерева или HPL пластика «под дерево» регулярно поднимается при составлении спецификаций коммерческих и жилых интерьеров. Хотя натуральное дерево может быть красивым и универсальным материалом для дизайна интерьера, есть несколько потенциальных проблем, которые следует учитывать.
Максимально продуманное остекление: какими будут...
Глубина, зеркальность и прозрачность: подробный рассказ о том, какие виды стекла, и почему именно они, используются в строящихся и уже завершенных зданиях кампуса МГТУ, – от одного из авторов проекта Елены Мызниковой.
Кирпичная палитра для архитектора
Свыше 300 видов лицевого кирпича уникального дизайна – 15 разных форматов, 4 типа лицевой поверхности и десятки цветовых вариаций – это то, что сегодня предлагает один из лидеров в отечественном производстве облицовочного кирпича, Кирово-Чепецкий кирпичный завод КС Керамик, который недавно отметил свой пятнадцатый день рождения.
​Панорамы РЕХАУ
Мир таков, каким мы его видим. Это и метафора, и факт, определивший один из трендов современной архитектуры, а именно увеличение площади остекления здания за счет его непрозрачной части. Компания РЕХАУ отразила его в широкоформатных системах с узкими изящными профилями.
Топ-15 МАФов уходящего года
Какие малые архитектурные формы лучше всего продавались в 2023 году? А какие новинки заинтересовали потребителей?
Спойлер: в тренды попали как умные скамейки, так и консервативная классика. Рассказываем обо всех.
​Металл с олимпийским характером
Алюминий – материал, сочетающий визуальную привлекательность и вариативность применения с выдающимися механико-техническими свойствами.
Рассказываем о 5 знаковых спорткомплексах, при реализации которых был использован фасадный алюминий компании Cladding Solutions.
Частная жизнь в кирпиче
Что происходит с обликом малоэтажной застройки в России? Архи.ру поговорил с экспертами и выяснил, какие тренды отмечают архитекторы в частном домостроении и почему кирпич остается самым популярным материалом для проектов загородных домов с очень разной экономикой.
Новая деталь: 10 лет реконструкции гостиницы «Москва»
В 2013 году был завершен третий этап строительства современной гостиницы «Москва» на Манежной площади, на месте разобранного здания Савельева, Стапрана и Щусева. В этом году исполняется ровно 10 лет одному из самых громких воссозданий 2010-х. Фасады нового здания выполнялись компанией «ОртОст-Фасад».
Уникальные системы КНАУФ для крупнейшего в мире хоккейного...
9 и 10 декабря 2023 года в новом ледовом дворце в Санкт-Петербурге состоялся «Матч звезд КХЛ». Двухдневным спортивным праздником официально открылась «СКА Арена» на проспекте Гагарина. Построенный на месте СКК комплекс – обладатель нескольких лестных титулов «самый-самый», в том числе в части уникальных строительных технологий. На создание сооружения ушло всего 36 месяцев.
Устойчивый малый
Сделать город зеленым и устойчивым – задача, выполнить которую можно только сообща, а в ее решении все средства хороши: и заложенный в стратегию развития зеленый каркас, и контейнер для сортировки мусора, и цветочная грядка на балконе. Рассказываем о малых архитектурных формах, которые помогают улучшить экоповестку.
Сейчас на главной
Два, пять, десять, девятнадцать: Нижегородский рейтинг
В Нижнем Новгороде наградили победителей XV, по-своему юбилейного, архитектурного рейтинга. Вручали пафосно, на большой сцене недавно открывшейся «Академии Маяк», а победителей на сей раз два: Школа 800 и Галерея на Ошарской. А мы присоединили к двум трех, получилось пять: сокращенный список шорт-листа. И для разнообразия каждый проект немного поругали, потому что показалось, что в этом году в рейтинге есть лидеры, но абсолютного – вот точно нет.
Сергей Орешкин: «Наш опыт дает возможность оперировать...
За последние годы петербургское бюро «А.Лен» прочно закрепило за собой статус федерального, расширив географию проектов от Санкт-Петербурга до Владивостока. Получать крупные заказы помогает опыт, в том числе международный, структура и «архитектурная лаборатория» – именно в ней рождаются методики, по которым бюро создает комфортные квартиры и урбан-блоки. Подробнее о росте мастерской рассказывает Сергей Орешкин.
Вплотную к демократии
Конкурс на проект реконструкции зданий датского парламента выиграли бюро Cobe, Arcgency и Drachmann совместно с конструкторами Sweco. Цель трансформации – позволить любому гражданину приблизиться вплотную к оплоту демократии.
Арка, жемчужина, крыло и ветер
В соцсетях губернатора Омской области началось голосование за лучший проект нового аэропорта. Мы попросили у финалистов проекты и показываем их. Все довольно интересно: заказчик просил сделать здание визуально проницаемым насквозь, а образы, с которыми работают авторы – это арки, крылья, порывы ветра и даже «Раковина» Врубеля, который родился в Омске.
Три башни профессора Юрия Волчка
Все знают Юрия Павловича Волчка как увлеченного исследователя архитектуры XX века и теоретика, но из нашей памяти как-то выпадает тот факт, что он еще и проектировал как архитектор – сам и совместно с коллегами, в 1990-е и 2010-е годы. Статья Алексея Воробьева, которую мы публикуем с разрешения редакции сборника «Современная архитектура мира», – о Волчке как архитекторе и его проектах.
Парк архитектуры и отдыха
Для подмосковного гостиничного комплекса, предполагающего разные форматы отдыха, бюро T+T Architects предложило несколько типов жилья: от классического «стандарта» в общем корпусе до «пещеры в холме» и «домика на дереве». Дополнительной задачей стала интеграция в «архитектурно-лесной» парк существующих на территории резиденций, построенных в классическом стиле.
Лирически-энергетическая архитектура
Здание поста управления солнечной электростанцией Kalyon Karapınar SPP по проекту Bilgin Architects в Центральной Анатолии служит «пользовательским интерфейсом» для бесконечного поля солнечных батарей.
Пресса: Архитектура без излишеств: есть ли рецепты, позволяющие...
На нынешнем рынке застройщики лавируют между неуклонно растущей себестоимостью и растущими же потребностями покупателей, отдающих за свои типовые квартиры впечатляющие суммы. Способна ли архитектура стать дополнительным конкурентным преимуществом реализуемых проектов? И есть ли рецепты, позволяющие строить «дешево и красиво»?
За актовым залом
Для оформления интерьера микро-клуба в Калининграде Олеся Левкович обратилась к духу Италии 1980-х, а чтобы в помещение без окон проникал естественный цвет, вмонтировала в стены россыпь стеклоблоков.
Северное солнце
По проекту Алексея Левчука в поселке Солнечное недалеко от Финского залива построено восемь вилл. Архитектурные решения отсылают к модернизму Северной Европы, ландшафт интегрирован во внутренние и внешние пространства, а «свободная» планировка территории без заборов отсылает к культурным кодам протестантизма.
Дом-U
Комплекс Jois совмещает высотность с террасами, а самые роскошные квартиры опускает с пентхаусов в нижние этажи. Мощный иконический образ U-образного дома – результат поисков нового стандарта жизни в высотных зданиях архитекторами «Генпро».
Энергетически нейтральный квадрат
На территории кампуса Университета Тилбуга открылся новый учебный корпус имени государственной деятельницы, первой женщины-министра Нидерландов Марги Кломпе. Авторы проекта – Powerhouse Company.
Творческий ужин
Элитный ресторан AIR по проекту архитекторов OMA в Сингапуре включает в себя лабораторию для исследования ингредиентов, сад и огород, кулинарную школу.
Памяти Юрия Гнедовского
В этом году Юрию Петровичу исполнилось бы 94 года. Он – архитектор, автор книг, глава Союза архитекторов и инициатор главной архитектурной премии страны.
Человеческое измерение пространства
Притцкеровскую премию за 2024 год получил японский архитектор Рикэн Ямамото. Главная тема его работ любого масштаба – демократическая организация пространства, которая формирует связи между людьми.
Волны Агидели
Благодаря проекту-победителю конкурса Малых городов в башкирской Агидели, строившейся как спутник атомной электростанции, сформировался городской центр – сеть пешеходных пространств с культурными и спортивными функциями. Все площадки объединяет образ речной волны и советский модернизм.
Черное и белое
Отдельно рассказываем об интерьерах павильона Атом на ВДНХ. Их решение – важная часть общего замысла, так что точность и аккуратность реализации были очень важны для архитекторов. Руководитель UNK interiors Юлия Тряскина делится частью наработок.
Соборы Грозного
Новую выставку в Анфиладе Дома Талызиных в какой-то мере можно определить как учебник по истории архитектуры XVI века, скомпонованный по самым новым исследованиям, с самыми актуальными датировками и самыми здравыми интерпретациями хрестоматийных памятников. Как церковь Вознесения в Коломенском, собор Покрова на Рву, церковь в Дьякове и другие. Это ценный и, главное, свежий, обновленный материал. Но в него надо вдумываться. Объясняем что можем, и всех зовем на выставку. Она отлично работает для ликвидации безграмотности. Но надо быть внимательным.
В оттенках зеленого
Бюро Tsing-Tien Making реконструировало дом просветителя Чжан Тайяня в Сучжоу, превратив его в культурный центр и книжный магазин «Гу У Сюань». В отделке использовали три изысканных оттенка: пепельно-зеленый, нефритовый и яркий фруктовый зеленый.
Квартиры в деревне
Жилой комплекс по проекту Karnet architekti на западе Чехии учитывает свое расположение в деревне и контекст бывшей промзоны.
Пресса: Башни Capital Towers — первый выброс небоскребов из «Сити»...
Три новые башни Capital Towers по проекту одного из главных московских архитекторов Сергея Скуратова получились едва ли не самыми элегантными в «Москва-Сити» и его окружении. Формально Capital Towers находятся не в «Сити», а по соседству. Раньше здесь, на набережной Москвы-реки между Экспоцентром и парком «Красная Пресня», располагались теннисные корты.
Змей-гора
Конкурсный проект приморского курортного комплекса «Серпентайн» объединяет несколько типологий: апартаменты разного класса, виллы и гостиничные номера. Для каждой бюро KPLN использует один из образов, взятых у природного окружения – серпантин, горный ручей и морские волны.
Пресса: Нижегородский архитектор Максим Горев — о жилье для...
Максим Горев — выпускник ННГАСУ, архитектор первого 25-этажного дома в Нижнем Новгороде, главный архитектор ГК «Каркас Монолит», старший преподаватель ННГАСУ, член правления Нижегородского отделения союза архитекторов России. Он руководит небольшой проектной мастерской, у которой в постоянной работе находятся более 60 объектов. О том, почему архитектор должен лично знать руководителя компании-застройщика, для кого строят апартаменты, зачем нужно продумывать благоустройство, какая основная цель КРТ и какой у Нижнего Новгорода архитектурный стиль порталу ДОМОСТРОЙНН.РУ рассказал руководитель и главный архитектор проектной компании «Горпро» Максим Горев.
Промежуточное состояние
Общественный центр нового района в Цзясине по проекту B.L.U.E. Architecture Studio совмещает достоинства интерьерных и открытых пространств, городских и природных зон.
Цветной в монохроме
Дизайн офисного этажа универмага «Цветной», предложенный консорциумом Artforma и Blockstudio, развивает архитектурную концепцию здания и основывается на использовании камня, стекла и света. Светлые монохромные пространства стали фоном для предметов дизайна музейного уровня – например, дивана от Захи Хадид. Проект также включает переговорную с атрибутами сигарной комнаты.
Контринтуитивное решение
Архитекторы UNStudio выяснили на примере своего свежего люксембургского проекта, что углеродный след гибридной бетонно-стальной конструкции может быть меньше, чем у деревянного каркаса.
Блики Ибуки
Эмоциональный интерьер суши-бара в Иркутске, придуманный Kartel.design: солнечные зайчики на «бамбуковой» стене, фреска с изображением гор, алое нутро шкафа и ажурные тени.